Ночь у фонтана

Бархатная темнота густого августовского вечера рассеивалась лишь желтым электричеством, парк наконец-то обезлюдел, и Варвара Петровна не без удовольствия расположилась в самом светлом месте, развернув газету. Газета была немного  влажной от ночной прохлады и взвеси фонтана, но Варвару Петровну это обстоятельство не смутило. Впрочем, как и то, что кофе - весьма посредственный, из автомата, что у билетных касс - тоже давно остыл. В их роду никто не боялся холодов и не брезговал даже ледяной водой. Что уж нос воротить от холодных напитков.

  Она всегда любила это время - Петергоф будто облегченно выдыхал, сбрасывая с себя любопытно-назойливых иностранцев, окающих и ухающих провинциалов, вызывающе гогочущих подростков, силком загнанных на экскурсию, после которых резинки не отодрать ни от скамеек, ни от оград.Тишина, та самая, почти первозданная, в которой можно расслышать плеск волн в заливе, была ей милее людской суеты. Но судьбу не выбирают, и раз выпал ей жребий хранить неповторимость этого места, то следует нести его с честью. Варвара Петровна давно, очень давно срослась, прикипела ко всем этим каскадам, к шахматной горе, Самсону, Адаму и Еве, к пирамиде, к римским фонтанам. Она чувствовала себя здесь в своей стихии, как рыба в воде, а уж рассказать могла похлеще любого экскурсовода и об истории фонтанов, и о ремонте, и об ужасах войны. Она была весьма немолода, но, хоть и в душе презирала мир там, за оградой Петергофа, все же старалась быть в курсе его событий. Газеты решали эту задачу, но, регулярно просматривая достающуюся ей прессу, Варвара Петровна делала весьма  неутешительные выводы о тенденциях современной жизни.

Раньше было по-другому - этот постулат, характерный для всех , поживших на грешной земле, был близок и ей. Вот и сегодняшняя газетенка изобиловала такими новостями, что, не обладай Варвара Петровна довольно философским складом ума и хорошими манерами, она бы криком кричала , что мир рехнулся, а человечество, деградируя бешеными темпами, теряет последние крупицы рассудка. Вот, например, - Варвара Петровна поднесла газету ближе к глазам, - целая страница сего издания посвящена целительницам всех мастей и специализаций. "Потомственная колдунья баба Дуня снимет по телефону сглаз, порчу и венец безбрачия". "Астролог-предсказатель из Мордовии составит для вас карту судьбы. Предъявившим купон-скидка три процента". "Верну любимого по фотографии. Оплата наличными или по карте". И так - целая газетная полоса, из чего Варвара Петровна решила, что душевные болезни в виде крайней степени необразованности, жуткой лени в налаживании отношений и в работе над собой, а так же в стремлении нажиться сию минуту, ничего при этом не делая, приобрели характер массовой эпидемии, вроде холеры.

- Какой смысл, - размышляла Варвара Петровна, отпив из помятого пластикового стаканчика кофе, - сначала отвратить от себя человека своим дурным характером, а потом надеяться, что какая-то знающаяся с нечистой силой Дуня  вернет отношениям былую доверительность и нежность? А астролог, откуда бишь он? Из Мордовии? Помнится, об этой губернии в царских печатных изданиях упоминалось не чаще раза в год. Откуда астрологи в этой глуши? Там что, разве пророк Заратустра побывал? Мир катится в тартарары.
Вздохнув,  Варвара Петровна перелистнула уже начинающие слипаться от влаги страницы. Так, а тут что? Еще одно доказательство того, что на потребу роду человеческому остается лишь удовлетворение первичных физиологических потребностей, возведенных в ранг чего-то первостепенного. Снижение веса, повышение потенции, зубы за час, шубы оптом, пицца круглосуточно на дом,трусы женские со скидкой - каждая десятая пара бесплатно, потливость ног-не проблема.

-Где, - Варвара Петровна даже чихнула от возмущения, или же от аллергии на растворимый кофе, - где та периодика, что сообщает о новых романах, докладах, научных открытиях, о людях, самоотверженно служащих обществу? Нет, она согласна, конечно, обо всем этом тоже пишут, но мало и за деньги, а вот этот опус, именуемый "Центр плюс", бесплатно валяющийся тут и там,  загаживает не только дорожки парка, но и неокрепшие умы. И раз  это печатают из выпуска в выпуск, поневоле начнешь верить, что баба Дуня не аферистка, а явление вполне современное и допустимое к употреблению. Любое печатное слово, как казалось Варваре Петровне, должно  все же развивать, давать информацию, направление мысли, а не отуплять и подталкивать к какому-то скотскому состоянию души и тела. Как- то раз Василий, давний ее знакомый, принес ей журнал, бесплатный , разумеется,  откуда у него деньги, где на хорошей бумаге ,  на двадцати страницах - дамы всех возрастов  и комплекций , в таких позах, что мраморная скульптура покраснела бы. Василий подобрал этот буклет где-то возле заправочной станции, заявив, что там такого добра - пруд пруди. Тогда Варвара Петровна осерчала и велела ему больше этой дряни не приносить.  Уж лучше читать про лечение венерических болезней за одно посещение, восстановление девственности в конфиденциальных условиях (можно подумать, разврат идет от тела, а не взращивается сначала в душе),  а не сожалеть, глядя на похотливо выгнутые тела, о том, что человечество даже плоть свою разучилось использовать в гармонии с духом.

Василий, извинившись, согласился, и журнальчик выкинул. Он вообще уважал Варвару Петровну, а она, стараясь очень глубоко не дышать в его присутствии, полагала, что просто обязана формировать его нравственный облик, удерживая от падений в бездну порока. Вообще-то Василием, а то и Василием Модестовичем, звала его только она. Последние пятнадцать лет  этот опустившийся, испитой мужик для всех был просто бомжом Васькой, имевшим угол где-то в приютившем его садоводстве и обычную до скукоты бомжатскую биографию. Пьянка, драка, тюрьма, вернулся - квартиры нет, родня шарахнулась, дескать, не помним такого. И покатилось по наклонной, как это обычно и случается. Даже сам Василий Модестович, когда-то умелый столяр, не любил об этом говорить. А чего говорить - скучно. А вот с Варварой Петровной побеседовать он рад был всегда. И не столько побеседовать, сколько послушать ее грамотную, по-старинному певучую речь во тьме пустого парка - бомж Васька знал лаз  заборе, через который и проникал в милую сердцу вотчину Варвары Петровны. Иногда он, смущаясь, предлагал ей водки, и иногда Варвара Петровна соглашалась, но не на водку, а на портвейн - он казался ей напитком наиболее деликатным для дамского употребления.

Газета совсем размокла, и Варвара Петровна аккуратно свернула ее, намереваясь выкинуть в мусор. Сегодня ее собеседник не придет -  пятница. А по пятницам он навещает друзей на каком-то рынке, а это понятно, чем оборачивается. Направляясь к урне, Варвара Петровна почему-то вспомнила их первую встречу - вот именно здесь, на этой скамье недалеко от фонтана "Адам", ее  застал Василий такой же летней ночью, а, застав, выразился нецензурно, потом сказал "сгинь, нечистая", а потом по-джентльменски предложил выпить. Что ж, он был искренен, а на искренность Варвара Петровна никогда не обижалась. Воспитанная в классических традициях - а ее предки были вывезены Петром Великим с Рейна- она искренне полагала, что любая человеческая душа ценна, достойна внимания и сочувствия, даже если от тела дурно пахнет. Она не любила предвзятости, может поэтому круг ее общения был так невелик: две сестры, живущие поблизости, бомж Василий да молчаливые скульптуры, так же, как она, из века в век созерцающие взлеты и падения дворцово-паркового ансамбля на южном берегу Финского залива. Жизнь показала, что многие ее просто не поняли бы, или, Боже упаси, заперли бы в клетку - среднестатистический человеческий разум всегда отличался косностью. Поэтому одиночество, давно войдя в привычку, Варвару Петровну не угнетало.

Громко шурша по усыпанной гравием дорожке чешуйчатым хвостом и оставляя едва пахнущий рыбой след, Варвара Петровна с грацией морского котика добралась до урны, куда аккуратно выбросила размокшую газету и пустой стаканчик из-под дрянного кофе, забытый каким-то туристом на парапете ее фонтана. Полюбовавшись на выплывающую из-за темных крон деревьев луну, трехсотлетняя русалка привычно подобрала отвалившиеся чешуйки и, подняв фонтан брызг, скрылась  в Морском канале.