День настанет вновь

Это было Нигде и Никогда. Там жил Смерть Старший. Медленно раскуривая трубку, он созерцал бесконечность, что царила в его камине за неимением у владельца дров. Этот день он никогда не забудет, впрочем, как и многие другие. Круговорот жизни и смерти… он такой простой и такой всеобъемлющий. Каждый день люди с трудом поднимают тела со своих постелей, умываются, одеваются, готовят и съедают завтрак, а иногда, когда уходят, даже целуют своих жен и мужей, как будто боятся не вернуться домой вовсе. Мир вокруг нас движется хаотично, беспорядочно, но люди в нем, в такт движениям раскачиваются одинаково. Мир до невозможности безобразен и прекрасен одновременно. Не все могут почувствовать эту еле заметную грань. И лишь меньшинство способно жить на этой разделительной полосе. Но тут можно отдать должное детям. Дети – маленькие и хрупкие существа, живущие на грани реального мира и детских фантазий. Однако, с приходом всех благ цивилизации все меньшее количество детей могут оставлять, сохранять свою душу незапятнанной, чистой. Все предельно просто. В отличие от взрослых дети открывают себя миру, как открывают в восточных храмах двери навстречу закатным солнечным лучам. Что переступит порог детской души, добро, или зло? Сколько не существовал Смерть Старший, а существовал он довольно таки долго – вечность, он никак не мог взять в толк, что детей делает такими, какие они есть…

Дизэлм Бауэр никак не мог понять, почему его мама и папа так долго не возвращаются. Совсем недавно его отец что-то делал в мастерской за полем, у опушки, а мама читала Дизэлму сказку о храбром рыцаре. Вечер был тихий, но в воздухе как будто что-то звенело и потрескивало. Они с мамой сидели на веранде их двухэтажного дома, где обычно после работы, в теплице, мама брала его на руки и начинала учить его счету и алфавиту. Сегодня, однако, она ласково улыбнувшись достала из перепачканного фартука книгу в зеленом кожаном переплете и, открыв на первой странице показала сыну картинку.
 -Рыцарь. Ры – царь. Понимаешь? Воин и защитник. – назидательно сказала мама.
-Лы… лы… цаль? – удивленно посмотрев на женщину, спросил ребенок.
-Да. – кивнув ответила мать и ткнула пальцем на изображение человека в доспехах. Дизэлм внимательно посмотрел на картинку. Высоченная фигура, бородатого мужчины в тяжелых доспехах с двуручным мечом наперевес смотрела на мальчика с нескрываемой гордостью и даже подмигнула, от чего ребенок засмеялся. Улыбнувшись, женщина перевернула страницу и начала на распев читать написанное. Витиеватые, как змеи строчки, рассказывали о битве храброго рыцаря Ганса с колдуном, который хотел превратить всех людей в свиней и продать их великану. Вот рыцарь храбро взмахнул мечом и отсек голову одному из драконов, призванных колдуном. Вот рыцарь, выкрикивая имена своих предков, бросился на колдуна… И в этот момент радио, тихо игравшее ранее какую-то национальную мелодию, разразилось руганью. Что-то кричали о поражении войск и немедленной мобилизации тех, кто был в запасе или на гражданской службе. Вскочив, мать быстро выключила радио и, оставив Дизэлма одного на веранде, убежала к его отцу в мастерскую. Мальчик ни слова не понял из сказанного по радио, но голос узнал. Это был тот самый колдун, с которым сражался храбрый Ганс. Поежившись от холода, мальчик вышел во двор и, шаркая босыми ногами по траве, направился к качелям, что свисали с дерева рядом с домом. Не успел он сесть на качели, как услышал крик со стороны мастерской. Обернувшись, ребенок увидел, как к мастерской подъехала черная машина, из которой вышло трое. Двое схватили его отца и силой впихнули в машину, а третий что-то кричал матери Дизэлма. Услышав плачь своей матери, мальчик хотел уже сорваться с места и броситься к ней на помощь, как вдруг тот третий, заломив женщине руку, бросил ее на заднее сидение к мужу и захлопнул дверь. Увидев ребенка, с ужасом выглядывавшего из – за дерева, третий приторно улыбнулся и, подойдя к ребенку, протянул ему руку в знак приветствия. Мальчик, все так же взирая округленными от ужаса глазами, попятился от него прочь. Тот же, мерзко рассмеявшись, сорвал с дерева качели и бросил их на землю. Не выдержав более, Дизэлм расплакался и бросился бежать в лес. Увидев это, обидчик сделал вид, что собирается бежать следом, но затем, остановившись, еще раз мерзко расхохотался и вернулся к машине. Заревел мотор, и черная машина скрылась в облаке пыли. Сельская дорога таки была пыльной. Когда пыль осела, машины уже не было видно – уехала. Спотыкаясь и падая, царапая коленки и ладони, Дизэлм бежал вперед, через лес. Он плакал и не видел ничего перед собой, кроме этого третьего. Ему казалось, что он бежит за ним, громко, как великан, топча мелкие кусты и выдирая с корнем деревья. Споткнувшись, Дизэлм покатился по оврагу и сильно ударился головой о поваленное ветром дерево. Ребенок потерял сознание. Очнулся Дизэлм Бауэр от того, что кто-то легко тормошил его за плечо. Разомкнув слипшиеся и опухшие веки, ребенок увидел черную с сединой бороду и кривой, смуглый в веснушках нос, который находился буквально в двух – трех дюймах от его глаз.
- Вставай, чего разлегся? Волки съедят, раз плюнуть, а! – сказал человек и позвякивая всем своим телом встал.
Сев, мальчик протер глаза и посмотрел на человека.
-Лы.. цаль? – спросил ребенок.
-Э… что? Ах, да. Да, да, я лы.. то есть рыцарь. – расправив плечи, сказал человек. – А ты то кем будешь?
-Ди.. Дизвэ… Дизэлм.
Важно кивнув, человек скрестил руки на груди и посмотрел на уходящее солнце.
-Слушай, парень, побудь моим оруженосцем, хорошо? Просто я тут заплутал малость… Это же все еще Нижняя Саксония? Бентхайм?
 Потупив взор, ребенок пожал плечами.
-Не знаю. Папа и мама говорили, что мы живем в Нол…
-Нордхорне? – продолжил за него человек. –А… ну, так это же центр графства, а! Отлично. Не знаешь, где тут ферма близлежащая? Дизэлм показал рукой в лес.
-Там мой дом. Там мама и папа… а еще черная и ревущая, и злые с повязками. – еле сдерживая слезы, пролопотал ребенок.
Проскрежетав доспехами, человек повернулся к мальчику и усмехнувшись посадил его на плечо.
-Ох, ладно, ладно, пойдем, покажешь ты мне этих самых, как их там… ревущих с повязками.
 Пробираясь через колючие кусты, человек в доспехах насвистывал какую-то национальную боевую мелодию, очень приятную и веселую. Отломав с дерева палку, человек в доспехах протянул ее мальчику. Разломав ее на две половинки, ребенок спрыгнул с плеча человека и начал весело постукивать друг об друга этими палочками и бегать вокруг идущего гиганта. Достав флейту, человек начал играть эту же мелодию. Так они шли через поля и леса, через мелкие реки и овраги. Вечер сменился ночью. Наконец, подойдя к ферме, где жил Дизэлм, человек в доспехах повернулся к ребенку, и поглаживая бороду неловко наклонившись, потрепал мальчика по волосам и шепотом сказал:
-Слушай, парень, я вижу, оруженосцем тебе не пристало быть, дух твой силен. Но и рыцарем тебе пока не стать, мал еще ты. Но защитником ты можешь стать уже сейчас. Я даю тебе важное и последнее поручение…
Дизэлм скрестив руки на груди, важно уставился на человека в доспехах и с полной решимостью кивнул. Улыбнувшись, человек продолжил:
-Поручение тебе может показаться легким… но от него зависит исход моего поединка с колдуном. Так вот, я прошу тебя, верь в меня, верь в добро, верь в себя. Как я выйду из леса, укройся вон в том дупле и зажми уши.
Сказав это, человек развернулся и, вытаскивая из-за спины тяжелый стальной двуручный меч, направился к ферме. Меч и доспехи человека засияли подобно восходящему летним утром солнцу, и тьма вокруг расступилась. Дизэлм помахал рукой удаляющейся фигуре и забрался в дупло. Зажав уши, мальчик закрыл глаза и стал ждать. Но усталость взяла верх над ним и он уснул. Во сне, Дзиэлм Бауэр видел себя скачущего на боевом скакуне впереди своего войска. Впереди его ждали черти и всякие чудища. Конь в страхе начал снижать свою скорость и уже думал было сбросить своего седока на землю, как вдруг над полем брани сладко и витиевато разлилась та самая мелодия, что с таким энтузиазмом играл человек в доспехах. Услышав ее, животное заржало и помчалось со всей прытью к рядам злого легиона. Тьма впереди расступилась, а затем…Дизэлм проснулся от того, что его кто-то тормошит за плечо. Открыв глаза, ребенок сонно зевнул и пробормотал:
-Ааа… Ганс… ты…
Но это был не Ганс. Это была мама, рядом с которой стоял папа.
-Агнет, что я тебе говорил, не позволяй ему так долго играть с соседскими детьми, он же маленький… устанет еще. – произнес папа вытаскивая ребенка из дупла. Мама бережно вытерла лицо мальчика платком и улыбнулась.
-Ну, Йохан, не будь букой. Вспомни нас в детстве… ах – ах, каким ты серьезным стал, а.– рассмеявшись, произнесла Агнет и повела семью к дому.
Уже на подходе к дому, Дизэлм услышал, как радио кричит, буквально разрывается:
-«30 апреля! 30 апреля! Союзные войска в Берлине! Союзные войска в Берлине! Германия проиграла!»
Ребенок улыбнулся, и прокричал: - Ура! Дедушка Ганс смог! Дедушка Ганс смог!
Муж с женой недоуменно переглянулись. -Агнет, откуда он знает про Ганса? – спросил Йохан.
Агнет пожала плечами:
 – Ну… наверно, видел гравюру с твоим пра-пра-пра-дедом. Она висит в гостиной, над камином…
-Но он же читать не умеет…
Муж с женой очередной раз недоуменно переглянулись.
-Ах, ну и ладно. Пошли обедать, отпразднуем наше освобождение. – махнув рукой, сказал Йохан и побежал за сыном.
Летнее солнце медленно поднималось из-за горизонта навстречу новому дню в истории нового мира.

Смерть Старший снял с себя бороду, и быстренько привел себя в порядок (т.е. стал костлявым и сухим.). Раскуривая трубку, он уронил себя в кресло перед камином. Черт, опять бесконечность, опять забыл захватить дрова. Он покачал головой, ничего, в следующий раз. Выпустив облачко дыма, Смерть Старший посмотрел в окно, на Йохана, Агнет и Дизэлма. Невинная и наивная детская сущность не может бороться в одиночку. А как известно, с приходом всех благ цивилизаций сохранить непорочность все сложнее и сложнее. Но дети видят. Видят то, чего не видит взрослый. Кто – то может сказать, что у взрослых людей якобы уже есть свой богатый ассоциативный ряд, опыт, в отличие от детей. А кто-то скажет, что детская и непорочная душа может тонко воспринимать вибрации этого и других миров. Богатый ассоциативный ряд? Или вера в чудо? В сказку? Что вас, господа мои, защитит в час крайней опасности? Конечно же, все индивидуально… Но разве не прекрасно быть ребенком? Хотя бы там, в душе. Считается, что нельзя давать душе черстветь и гнить. Пусть там всегда будет теплое закатное солнце и далекий веселый смех, нежели голые и серые стены. Пусть традиции берут верх над современностью. Фигура в плаще встала и осторожно убрала бороду в ящик. А он, Смерть Старший, пока сходит за дровами.