Олимпиада 80. Хохлы стали Москвичами, а самих Моск

Олимпиада 80. Хохлы стали Москвичами, а самих Моск

Кража со взломом. Люди интеллигентной профессии требуют коней! Кум королю, сват министру грабит посольство, берет себе два хороших ножа, траузера с приличным клешем и канает за целку! Рембо решает свои любовные дела в лабиринтах истории строек социализма.

Шпала сорвал пломбу и залез в вагон. Поезд тронулся. На пути до Боготола еще дважды ловили. Видно искали уже всерьез. Во-первых на какой-то станции. Взобрались, проверили пломбу и вошли внутрь толпа поездных рабочих. Побегушник спал сном праведника. Когда выводили, сиганул прямо под колеса стоящих составов и через болотце (лужа с камышами) во дворы неизвестного поселка. Отошел дальше по ходу и лишь товарняк тронулся, подцепился к нему уже в наглую. На подходе к Боготолу его еБстественно ждали. Победитель (расшифровка имени) сиганул на ходу и в лес.
Бежали, но не догнали. Закоулками пробрался к цыганам. Когда конокрады услышали, где Витька шлялся все это время и каких натворил чудес, Могикане явно не пришли в восторг. Ведь Рэмбу искали и знали, что он где-то здесь, на этой станции. Шпале слова не сказали, но напряжение висело в воздухе. Видя, какая обуза на них свалилась, Виктор Гюго решил не огорчать хозяев. «Я пойду к химикам, может у них спрячусь.» Его отпустили, предварительно нагрев тазик с водой и отмыв. Шпала сразу пошел на стройку, рабочий день в разгаре.
На объекте почему-то тишина, не видно никого. Груздь к вагончику – он закрыт, ко второму – тоже закупорен. И не у кого спросить. На вольном балке (где вольнонаемные переодеваются) замок послабее, можно ломом или какой нибудь железкой взломать. И снасть нашлась тут недалеко. Шпала смотрит на стройку: Ну тишина! Обычно на цехах строители работают. Держат бытовки в поле зрения. А сегодня нет. Повезло ему! Если злоумышленник взломает замок и войдет внутрь, то со стройки никто так ничего и не разберет – далековато. Дверь закрыта и ладно.
Этот вагончик самый лакомый – здесь молодые переодеваются – стиляги. Можно приодеться – кум королю, сват министру будешь. На любой пассажирский сесть с полным правом, и с комфортом! До Икска или до Севастополя (Шпала все же хотел заехать в Икск сначала, решить свои любовные дела).Сперва Витька присматривался к раздевалкам с обратной стороны. Оттуда из тайги можно подползти незаметно. Но имеется серьезная защита: решетки на окнах. Причем решки не в наклад, а в раму вставлены. Такие ломать - только кувалдой крушить вместе с окном и стенкой. А диспозиция шуметь не позволяет!
Короче решился. Взял арматуру, скрутил замок. Попыхтел правда. Со стройки, кажись, тишина. Зашел в вагончик. В одной секции рабочая одежда. В другой … тоже рабочая… Непонятно. Еп тать! Сегодня выходной!!! Он с этой беготней все на свете попутал. Ни пера тут хорошего нонче  нет. Надо было в будний день приходить. Но в трудовой ему возможно и замок сломать не удалось, со стройки увидели бы, шумнули. Между секциями, как раз напротив входа располагалась кладовка. Заглянул и туда. Ничего интересного, темнота. Здесь тоже окно и решетка, только рамы со стеклом нет.
Потерялись где-то в лабиринтах истории строек социализма. Забили окно листом жести снаружи. Шпала решил отогнуть кусок обшивки, чтобы света побольше вломилось. Может хоть инструментом разживется. Загнать и то лишняя копейка. Ручкой кувалды, так как железо через решетку не пролазило, начал выбивать жесть. Отошла чуть-чуть, но поддавалась плохо. Гвозди очень длинные – двухсотка или стопятидесятка, наверное. Очумели с горя! Кто такими гвоздями жесть прибивает, тем более, когда решетка есть? Тогда наш герой взял гвоздодер и пошел в обход, драть лист снаружи. Отлепил кое как.
Посмотрел сваленный в каморке инструмент. Загнать можно, конечно, но кому? Цыгане связываться с этим не будут – люди интеллигентной профессии, им коней подавай. Реально было бы продать путейцам на станции, но там его как раз ищут. И вообще, не пойдет же он по улице с ломами, кирками и лопатами в тачке, стучать по дворам, предлагать. Выбрал себе два хороших ножа, хлопчатобумажные перчатки (вдруг посольство грабить придется). С сожалением посмотрел на инструмент. Какую-то копейку он стоит, но тяжел.
Тут Шпале в голову пришла светлая мысль. Он принялся фомкой выдирать гвозди, вбитые в торец решетки в брус оконного проема. Идет! С инструментом и это дело реальное. А ведь  шанс! И неплохой! Выдрав все гвозди и из решетки и из жести, он на наковальне перерубил их так, что те остались 2-4 сантиметра по длине. Вставил решетку в раму. Повтыкал гвозди. Распрямил отогнутую жесть, приложил на место, закрепил обрубленными гвоздями. Ну вот, теперь если не трогать – за целку проканает. Прикрыв вагончик, он убрался восвояси.  Теперь оставалось ждать рабочего дня.
Придя на следующий день после обеда на стройку, Шпала прошелся скорым рабочим шагом мимо раздевалок со стороны объекта. На вчерашней красовались новые петли и мощный замок. На крышах, как обычно, суетились строители и вдвойне зорко приглядывали за раскуроченным накануне балком. Но Витька пропылил сквозняком, нигде не остановился, не повернул голову, не сбавил шаг. Миновав стройплощадку, он углубился в тайгу и подошел к тем же вагончикам, но только с обратной стороны. Подполз (в рост нельзя было – видно с цехов), заглянул в стекла – никого. Дернул легонько жесть в окне подсобки, она послушно отошла. Бесшумно снял обшивку, вынул решетку, залез внутрь.
Вот оно, раздолье, как в магазине мод. Оставалось только не забывать поглядывать в окно на стройку. На сей раз Шпала выбирал привередливо, не только фасон и моду, но и полное соответствие росту и комплекции. Груздь конфисковал: кожаную таксистскую кепку, туфли на платформе. Траузера с приличным клешем (тогда были в моде брюки с клешем от бедра и с поясом, опять же на бедре, и туфли на платформе). Словом, он решил идти в ногу со временем. К траузерам прекрасно подходила ушитая приталенная рубашка с выпуском. Вязаная, с орнаментом и кожаными вставками, куртка с эмблемой олимпиады-80 на рукаве.


Олимпиада 80: хохлы стали москвичами, а хозяев отправили на 101й километр!  Путину блокада Ленинграда уже не страшна!!! Туда теперь ссылают дристушников и чесотошников. Понаставили локалок. За три месяца честные мужики доходят до дистрофии. Дохнут, как мухи. А так же о том, что человек не животное, он выживет там, где ни одна скотина не протянет.

 На носу маячили летние олимпийские игры. Вся страна к ним готовилась. В Москве и, кажись, в Ленинграде строились доселе невиданные по мощи и красоте спортивные сооружения. Сотни тысяч, если не миллионы специалистов со всей страны согнали на их возведение. Многие после стройки века так там и остались жить, стали москвичами. А равноценное количество коренных москвичей и питерцев сделались изгоями и сибиряками. Во всяком случае, когда Витька уже сидел в лагерях, к ним пришел большущий этап из Питера. Статьи плевые: бродяжничество, драка или хулиганство. За что раньше не сажали, во всяком случае с первого раза. Столицы усиленно чистили от нежелательных элементов. В то время судимые назад в большой город не пускались, их выселяли на легендарный сто первый километр.
         Шпала как раз шатался по зоне без дела, когда увидел этот свежий этап. Присел потрепаться. Угостил куревом. И в ответ на расспросы о здешних порядках, подогнал новичкам жути. «Кто из вас, земляки, выживет, тому блокада Ленинграда уже не страшна!!! Зона голодная, лютая, беспредельная. Работа тяжелая. За три месяца честные мужики доходят до дистрофии. Дохнут, как мухи. Туберкулезников – две трети. Зимой свирепствует чесотка, летом – дизентерия.
         Клуб уже год как не работает, и превратился в карантин - еще один отряд по сути дела. В санчасти то места нет, вот и ссылают туда по сезону чесоточников и дристушников. Вокруг болото, вода привозная. Зона перенаселена. Семьсот человек должно быть по норме. Зимой нагоняют тыщи три - четыре. Отсюда вшивость поголовная, клопы. В отрядах мужики спят по двое в одной койке (на двух сдвинутых 5 человек). Плюс в проходах ставят «вертолеты» - щиты из досок. На них еще двое, трое. С боку на бок переворачиваются по команде. Забиты все ленкомнаты и раздевалки, там тоже спят вповалку.
          По понятиям один зек не может заставить другого работать на хозяина, но здесь коллективная ответственность. Не выполнила бригада план – ее лишают ларька (отоварки)! А еды не хватает. Начинаются разборки. Ищут крайних и начинают долбить опять же всей бригадой, сами мужички. Потому их нет как таковых в чистом виде. Под действием гнета одни опускаются, превращаясь в чертей, шестерок, петухов. Отдельные ломятся сдавать и вешают себе на рукава повязки СВП (секции внутреннего порядка). Третьи поднимаются вверх. Начинают загуливать. Берут в руки дубины и выбивают дневную норму с остальных. 80% годового плана выполняется зимой. Потому что вокруг непролазные болота и лес вывозится с делянок в основном по зимнику.»
          Короче, нагнал жути. При том ни одной лживой фразы не сказал! Голую правду. Только факты. Умолчал всего лишь, что человек не животное, не ломовая лошадь, например. Он выживет там, где ни одна скотина не протянет. А напоследок посоветовал: Хотите всего этого избежать – отказывайтесь от  зоны, требуйте этапа на другую. Таким образом провокатор стравливал этапников с администрацией колонии. И хотел от имени блатного сословия лагеря разумеется, ихними руками решить ряд своих внутризоновских проблем.
          «Жуликам» всегда выгодно, когда какая-то часть колонии начинает борьбу с администрацией. Во-первых, разделяй и властвуй! Во-вторых, тогда меньше внимания и соответственно давления на них самих. В-третьих, любая подвижка в сторону удовлетворения прав заключенных уже победа для всех. А то, что за это борется не он, а кто-то, так никто никого и не заставлял. Его спросили – он изложил факты, дал совет. С высоты своего опыта Груздь понимал: городу трех революций вряд ли зехер удастся, еще никто с Тугушей этапом не сорвался. Но сколько-то крови путинцы ментам попортят и то хорошо!
          И бирочку на груди Шпала при разговоре предусмотрительно завернут так, что ни фамилии его, ни отряд не прочитаешь. То есть застрельщика вряд ли сдадут. Он инкогнито – злой гений! Пошла у питерцев с администрацией борьба. В результате которой, как и предполагалось, цели своей не достигли. Блатным, да и всей зоне помогли. Сами огреблись кучей неприятностей (пятнашки и даже БУРы в ШИЗО за отказ от зоны.) Бунт, одним словом, технично организованный Гроздевым на благо большинства.
         Блокадники потом в результате борьбы с администрацией вышли на компромисс: они входят в зону, но не раскидываются по отрядам, а остаются вместе. Им дают неблагодарную работу – возведение локалок. (Локалки – дополнительные разделительные заборы  между отрядами. Строить тюрьму для самих себя большой грех! За это где угодно предъявят потом). И по истечении работ, благо статьи у них легкие и сроки маленькие, при отсутствии нарушений – массовое УДО – условно досрочное освобождение и направление на стройки народного хозяйства (СНХ – на химию).


Куплю машину с магнитофоном, пошью пиджак с отливом и в Сочи! (Из кинофильма «Джентльмены удачи») Неизвестное будущее щекочет ноздри запахом приключений.

Однако стоп! Мы, кажется, отвлеклись и зашли далеко в сторону! В общем, принарядился Шпала со вкусом, внес свою лепту в проведение Олимпиады 80. Из всех имеющихся карманов реквизировал деньги. Их всего-то набралось пять рублей! Зацепил какую-то связку ключей поприличней, чтобы иметь респектабельный вид. Кожаную сумочку. Нож еще один путевый нашел, тоже приобщил.
Собрал из остальных шмоток тюк поцивилней. Продавать их он не предполагал – палево! Но, во-первых, надо было с цыганами рассчитаться за гостеприимство, если не деньгами, то хоть тряпками. Они уж найдут, что с добычей сделать. Во-вторых, взял на тот случай, если будут вычислять по одежде. Так можно написать в ориентировке,  одет в то-то и  сё, а теперь нет. На стройке никаких эксцессов и ажиотажей, волнений не наблюдалось. Шпала вылез через окно и опять же лесом пробрался сколь можно ближе к дому индейцев, чтобы меньше светиться. Заранее он им ничего о своих комбинациях не говорил, потому свалился как снег на голову. Винету отнюдь не пришли от Витькиных скачков в восторг: ссориться с местными жителями и химиками в их планы не входило.
Но Груздь заверил - он сейчас же испаряется! И только узнал, как бы лучше задуманное осуществить. На товарняках тАперича несолидно. Ему сказали, что пассажирский на запад идет в 4 часа 30 минут. Шпала вышел с расчетом, подойти точно к прибытию. Конечно, волновался немного по дороге и на перроне, поскольку уже облачился в чужие обноски. Но шухера и криков «держите» не прозвучало. Подошел поезд, он подканал к кондуктору, попросил подвезти. Тот безграмотно поинтересовался «Куда?» В ответ Витька, не витийствуя лукаво, ответил, мол чем дальше, тем лучше. Его пропустили в вагон и указали место.
Когда перрон поплыл назад в тихой прелести лета, у нашего геМОРроя возникло дивное ощущение, отъезда в армию. Даже еще возвышеннее. Вообще, чудная вещь – отправление поезда! Не автобуса, скажем: рев мотора, толчки. Вагон начинает уходить медленно и совершенно бесшумно. И вот ты только что был в гуще криминальных событий, и вдруг как лодочка весь этот мир уплывает в прошлое. И грусть тут и грезы грядущего. Действительно, сжился ведь как-то с Боготолом! Прыгал из поезда специально к нему поближе. Домом он Груздю стал в большой Сибири! А теперь может статься, что видит он окружающие знакомые пейзажи в последний раз.
Есть в запасе новосибирская общага с бабенкой, конечно, но к наукограду – силиконовой долине романтик с большой дороги пока не прирос. Вот и еще один отрезок времени ушел из его жизни. А неизвестное будущее щекочет ноздри запахом приключений. Вот они проезжают стройку века, но химики с вилами на паровоз не кидаются. Пока все тихо, даже вокруг вагончика толпы нет. Ну а раз так – прощай Боготол: химики, цыгане, менты и дорожные рабочие. Не поминайте грубым словом промелькнувшего в ваших краях Шпалу. Не мы такие, ЖИСТЬ такая. Я люблю вас всех!