Линия судьбы

Линия судьбы

«И в ту же ночь на Беломорканале
 Братва решила замочить порча
 И утром ранним, зорькою бубновой
 Не стало больше Кольки Шармача.»

                Из песни «На Молдаванке музыка играет.»


ДУБА ЗАВАЛИЛИ! Эта весть молнией облетела Межобластную больничку (МОБ) УИТУ УВД СССР, учреждение УП 288/18 г. Красноярска. А по лагерному Мерчека, известную во всех концах союза. Что такое эта Мэрчека или Марчука никто не знал. Расшифровывали так: «ЧЕКА заморило!» Собраны были здесь все режимы от малолеток до ООРовцев (особо опасных рецидивистов) не только со всех концов огромного легендарного, чертом выдуманного Красноярского края. Где в разные времена отбывали каторгу декабристы, ссылку В. И. Ленин, набирался ума – разума Ёська Сталин. Другие деятели, усилиями которых было создано современное «самое передовое в мире» государство. С настоящими тюрьмами, зонами, поселухами, пересылками и выселками во всех отношениях перещеголявшими царские.
Впрочем, крепость и безотказность порожденного их руками детища, многие из этих «гениев» впоследствии испытали на себе. «Мы строили, строили, и наконец построили. Ура!», - не хуже персонажа мультфильма  с гордостью мог бы воскликнуть каждый из них, где нибудь на делянке лесоповала, оцепленного конвоем. Вечная им память, создателям и первым освоителям здешних учреждений! Потомки редко поминают их здесь добром.
Да и заняты они не столь глобальными проблемами, как победа «Мирового пролетариата.» С них вполне хватает более прозаических: Добывание хлеба насущного, да огненной воды, которую иногда перекидывают сюда из – за забора в резиновых грелках или пластмассовых пузырьках из под какого нибудь моющего средства.  (Резина передает свой запах содержимому.)
Бывают здесь этапы и с Колымы, и с далекого Ивделя, что на Урале. Да и еще мало ли откуда! И вот, в этом Вавилонском столпотворении, переваривающем в себе новости всего каторжанского мира, всяк имеющий к тому интерес услышал обычную, затерянную среди многих подобных весть: В Тугушах, во втором отряде завалили бригадного шныря Дуба.»
Витька Гроздев был взволнован как никогда. Случаются всё же и в зоне светлые дни – яркие, значимые, праздничные. Приваливает зэку иногда такое счастье, какое редко, а возможно и никогда не испытывают «праведники», живущие на воле, или даже ангелы, порхающие в высях рая. Оно им недоступно! Возможно такое счастье испытывает сам ГОСПОДЬ, творя свой страшный суд. Но разве станет он править его подобным образом?
 ДУБА ЗАВАЛИЛИ!!! Это прекрасно, совершенно, возвышенно. Это, наконец, офуевающе! Так творит свой суд высшая справедливость, не откладывая его в долгий ящик. Справедливость нельзя откладывать, это товар скоропортящийся! А увидев её можно жить дальше, перенося все невзгоды. У Витьки Шпалы целый день было хорошее настроение!
Пузырь с Дубом пришли на зону одним этапом, немногим раньше Шпалы. Все трое попали в одну бригаду. У коли Дубовцева нашелся какой то юркий земляк, который перебазарил за него с блотью второй бригады и та поставила его ночным шнырем. Дуб загонял мужиков на мытье полов, воду носить… Проверял их в мужицкой раздевалке на вшивость. ( Каждая вша свыше трех / три – припуск на случайное заползание чужих / 5 ударов тапком с подошвой из ремня пилорамы по натянутой ляжке. Для чего голый бедолага становился буквой «ЗЮ». Гниды – 15 ударов. За что блоть его смехом прозвала завгаром – заведующим гаремом.
Шнырь выгонял черную кость пинками  из секции на работу или проверку, прятал по «Куркам» чай, балобас, водяру, добытые окольными путями. Водил по ночам за двухсотграммовую пайку хлеба петухов к блоти черным ходом на пориво. Витьку он не трогал, но Шпала его откровенно недолюбливал. «Почему так? - думал он, - «Одним всё, другим ничего! Я проворачиваю для блоти тёмные делишки, они, крысы, можно сказать живут благодаря мне, всё палево на себя беру…
Пузырь вон  мужик как мужик! От работы не отлынивает, блатным не шестерит, корешей своих не сдает, не подставляет. Что свалилось на его шею, сам тянет. А этот боров, Дубина стоеросовая? Да он хуже мужика в сто раз! Потому как  только жрет да спит, да мужиков раскумаривает, да еще посматривает свысока. Эх, был бы «Ваня РЦД» в отряде. Справедливый, авторитетный» …
Раз Шпала даже кинулся на Дуба с кулаками. Но тот боров здоровый, крепко заехал Груздю в глаз, да еще блатным нажаловался! И те, даже Ероха и Баклан, ( Витькины семейнички! ) предупредили его: «Дуба не трогай!» Так и жили они. Спали в одном проходе презирая друг друга. «Подожди, тварь!, - думал Шпала, - Уйдут твои заступнички. Посмотрим, что ты сам из себя представляешь.»
В общем то, как теперь Груздь понимает, произошедшее являлось закономерной оконцовкой. Танк, торпеда, смертник, камикадзе! Смерть была ему обеспечена! «Колун ходил за ним по пятам». Но всё вышло по-другому. У Витьки пошла полоса невезений и ему пришлось сваливать на больничку. За срок раз 10 там спасался! Дуб шестерил всем блатным подряд и блоть его поддерживала до поры. И хотя Шпала числился уже в блатных, а Дуб был просто шнырем, тронуть его, значило настроить против себя весь «варьямс» бригады.
«Шоха грёбаная! - скрипя зубами шипел на него Груздь, - Погоди, сойдутся наши дорожки!» «Блоть беспортошная, - улыбался Груздь, - сначала запряги, а потом понукать будешь!» И вот пришел с зоны этап, и мужики рассказали, что бригадная блоть невзлюбила Пузыря, который жил до поры до времени сам по себе. Не трогал он никого, но и себя в обиду не давал.
Эта независимость жульманам надоела: если «шерстяным» хочет быть, должен на нас работать! Загуливать в промке с отходиной по мужицким спинушкам! А коли желает оставаться мужиком сам, пусть платит как все дань с отоварки. Общак ещё никто не отменял!
Но Пузырь часть отоварки не приносил и стали его прикнокивать. Самая тяжкая работа на промзоне. А в отряде чем он лучше других? Пусть делает что мужику положено; полы моет, воду таскает…Воду таскать Пузырь не отказывался, а полы мыть не стал. «Это твоя шнырская обязанность полы мыть, ты за это от промзоны освобожден!» Слышал ли кто нибудь от мужика подобную наглость - шнырю перечить? Жуликами поставленному!
 Ну Дуб ему и дал оторваться, чтоб знал на кого буром переть. А блоть еще подначивала: «Хлещи обсоска пока в надзорку не ломанется, будет знать, козел, как свои права качать. Лепи с него жмурика!»
В надзорку (в штаб) Пузырь не ломанулся, хотя избил его Дуб люто. Вышел на работу с бригадой. Только на рабочем месте его не было! Всем же понятно, что раз начали долбить на пол-пути не остановятся! А тут еще сам повод неслабый подкидывает.
Бугор доволен: Вечером опять на звиздюлину раскрутится. Появился Пузырь только к съему. В отряд пришли, бугор тащит его в бытовку; «Иди, «шерсть» тебя на прессконференцию приглашает!» Пузырь говорит: сейчас, мол, только отоварку шнырю отдам.
Ну тут конечно зеваки с обоих секций собрались, ждут представления, торжествуют: Быстро змея выучили, рога обломали! Не таких обламывают. Бык вон какой здоровый и то в поллитровую банку загоняют. «Тушенка говяжья» называется!
Дуба в центре посадили, сами по углам на кроватях. Пузырь переоделся, взял из тумбочки майдан и заходит в блатную секцию. ( Так бы его туда не пустили конечно!) Подошел к Дубу, подает майдан. И только тот балобас взял, Пузырь выхватил из рукава заплющенную электродину и всадил её Дубу прямо в сердце!
Насквозь его проткнул! «Заполучи шнырь отоварку!» Пока блоть успела опомниться, выбежал он из секции и в надзорку: «Судите!»  Правда обошлось это дело иначе! Шпала приехал с больнички и застал Дуба в секции на прежнем месте. Как так?
 Посмотрел Витька на него с ненавистью, сел на свою кровать, стал разбирать баул. Дуб подсел, помялся. «Всё злишся?» - спрашивает. «Не злись, я за своё получил». Шпала уставился на него удивлённо. «Да слышал наверное?» «Слышал. Пузырь?» «Он».
«Только я слышал он тебя на глушняк замочил». «Так и было, я чудом выкорабкался!» «Говорили в сердце он тебя». «В сердце».   … ? «Я же тебе говорю - повезло! Врачи сказали, что как раз фаза сжатия была, и потому он его не проткнул, а задел только. И ещё хорошо, что он пику не вытянул, а не то б хана!
Так с пикой меня на больничку и отвезли. В ближайшую, вольную. Охранник рядом сидел в палате. И ему спасибо! У меня сердце остановилось, так он заметил, сестру вызвал, откачали. Говорят, клиническая смерть была».
И шнырь, расстегнув куртку, показал Витьке перевязанную бинтами грудь. «Теперь вот только таблетки глотаю, легкие ведь тоже задел». «На сколько Пузыря то крутанули?» - спросил Шпала. «Не крутанули его, шесть месяцев ПКТ  дали. Я САМ К ХОЗЯИНУ ХОДИЛ, ПРОСИЛ ЧТОБ НЕ КРУТИЛИ».
Да, повезло Пузырю! А шел ведь на верную раскрутку. И Дубу повезло, хотя этому не следовало бы с того света возвращаться. Дуб видно угадал Витькины мысли, но не обиделся. Он неловко улыбнулся и как то печально заметил: «На твоей пастели сейчас Рассамаха спит, недавно из ПКТ поднялся. Чеснок его в свою семью принял».
Потом подумал и добавил: «А ты ложись на мою кровать, я буду в мужицкой секции спать, мне там лучше. А то здесь не отдохнешь как следует – то чифирят, то в нарды шпилят».
Пузырь за эту мокруху недоделанную год в буре парился. Тубик там заработал! По выходе он рассказал Витьке, что пику замостырить ему ровно две минуты составило! Шарился по промке. Даванул косяка, ливера за ним нет. Нырнул в кильдым к ремонтнику. С хозяином даже не разговаривал! Прямиком к верстаку. Электрод самый большой, шестерку, кажется, из колчана вытащил. Обстукал его кувалдометром, да конец приплюснул. И все дела!