Лучший друг

Я был его лучшим другом и, что неудивительно для его возраста, единственным.
Крис всегда был заводилой и заядлым холостяком. Ох, один только бог знает, сколько всего мы успели за те веселые года нашей яркой молодости, и сколько бы еще безрассудств было бы на нашем счету, не женись Крис в своих тридцать семь лет.
Нет, не то чтобы я был против этого. Лиз прекрасная девушка и рядом с ней он начал меняться в куда лучшую сторону.
Теперь, если Крис и выпивал, то ограничивался – старался, по крайней мере, - парой бокалов виски или же кружкой пива. И это не идет ни в какое сравнение с тем, что было до того. Сколько раз я таскал напившегося до беспамятства друга на своем горбу, не счесть.
Крис правда изменился. Нашел себя постоянную работу, за год буквально взлетел по карьерной лестнице. Спустя еще год они с Лиз переехали в дом, стоявший прямо напротив моего, а через месяц он сделал ей предложение.
Как же это было неожиданно для меня! Конечно, я понимал, что когда-нибудь это случится, но все же Крис был для меня парнем, которого я последним видел с кольцом на безымянном пальце.
Лиз согласилась. Да я и не думаю, что она могла бы поступить иначе.
До сих пор в ушах стоит его веселый смех и просто до ужаса счастливый голос. А вот что было дальше…
Сколько бутиков с костюмами мы обошли, даже вспоминать страшно. Я уверен, Лиз не волновалась из-за свадебного платья, сколько он - из-за костюма. Несколько десятков пиджаков, столько же брюк и, самое трудное, галстуки.
Крис был хуже девочки-выпускницы, но я был его другом, и выбора у меня не было. Итог был довольно неплох – темно-фиолетовый пиджак, брюки светлее на полутон, белоснежная рубашка и черная бабочка. Позже был черед Криса мучиться и носиться со мной.
А потом, собственно, само венчание. Крис сжимал хрупкую ладошку Лиз в своей ладони и уверенно (такая уверенность была в его глазах лишь дважды) сказал «да».
И спустя год у новоиспеченной парочки появился малыш. Очаровательный кареглазый мальчик по имени Алекс. Если бы кто-нибудь мне сказал лет двадцать назад, что Крис будет прекрасным семьянином, я бы поднял его на смех.
Но он был, видит господь, он был.
Только, черт знает, может, за прежние грехи, а может и просто так, да только Крису не суждено было сыграть эту роль до конца. И я действительно не знаю, за что.
К счастью, семейная жизнь на забрала моего друга и мы по-прежнему вечером встречались у бара и пропускали пару стаканчиков; если же были удачные обстоятельства, ездили на рыбалку и Крис все не мог дождаться, когда Алекс станет членом нашей небольшой, но очень веселой и дружной команды.  И я, честно признаться, не мог дождаться тоже.
Алекс рос замечательным смышленым мальчишкой, Лиз хорошела изо дня в день и Крис, казалось, влюблялся в нее заново каждым утром. И жить бы нам, как в добрых детских книжках, долго и счастливо, да вот только жизнь – далеко не сказка, и, к сожалению, Крис изведал это на собственной шкуре.
Прошло четыре года, и Крис будто бы перегорел, потух. Домой возвращался он все позже, пропадал неизвестно где, на работе появлялся нечасто и снова взялся за бутылку.
Я думал, ему нужно время, небольшой передых от всего. В конце концов, после двадцати с лишним лет холостяцкой жизни осесть не так-то просто. Я оказался совершенно неправ. Мне кажется, тот вечер, когда я это понял, мне уже не забыть.
Около половины десятого в дверь кто-то стучит с особым усердием. Я поднимаюсь с дивана, гадая, кого же занесла ко мне нелегкая в такое время.  Открываю и вижу на пороге Криса, прислонившегося к косяку, так как на своих двоих он устоять уже не в силах. В руке у него почти пустая бутылка виски, и, наверняка, уже не первая.
 Он поднимает на меня глаза, застланные пеленой алкоголя, и я  понимаю, что настолько сильно он не напивался уже давно.
- Боже…
- Пошли его чертям собачьим, - заплетающимся языком говорит Крис и перешагивает порог, тут же теряет равновесие и врезается плечом в стену. 
Я пытаюсь ему помочь встать на ноги, но он лишь бьет по моей руке наотмашь и злобно глядит куда-то сквозь:
- Пошли в задницу этого святого ублюдка, мать его дери!
Крис делает еще один шаг и падает. Бутылка с виски разбивается, мелкими осколками разлетаясь по прихожей. Я подхватываю его под руки и резко тяну вверх, пока он не успел пораниться об один из них.
С грехом пополам взваливаю его тяжелую тушу себе на спину и волочу к дивану, как в старые добрые времена. Но если тогда я и сам был немного навеселе, то сейчас меня всего пробирала дрожь.
Усаживаю Криса на диван, сам сажусь перед ним на корточки и крепко держу обе его руки, чтобы не вырвался.
 Неуверенно зову:
- Крис?
Он смотрит на меня раскрасневшимися глазами, и я замечаю на его щеках влажные дорожки. Я в полном недоумении.
- Я ведь был правильным, - голос у Криса хриплый и дрожит, - я же почти не пил, я не гулял, не изменял, я любил Лиз! Я любил Алекса!
Он кричит и делает резкий рывок руками, но я крепко его держу, и он только тяжело и отрывисто выдыхает.
- Что случилось, Крис? – спрашиваю тихо, смотря ему прямо в глаза.
Он поднимает голову, хмурится и почти кричит:
 - У меня гребанный диагноз, Майк! Чертов диагноз с пометкой «не излечим»! Понимаешь?!
Все мысли до того роившиеся в голове подобно пчелам внезапно пропадают, оставляя место только одной  «что?». Я хочу переспросить Криса, уточнить детали, может, он просто неправильно что-то понял, но голос куда-то пропал, а в горле появился комок.
Он выдирает руки, которые я уже не держу, и закрывает лицо. Я слышу, как он тихо-тихо воет, словно подбитый зверь, не желающий признать свое поражение, и покачивается из стороны в сторону. Я знаю, что должен его утешить, что-то сказать, как-то подбодрить, но не могу.
Я поднимаюсь на негнущиеся ноги и кладу руку ему на плечо. Чуть сжимаю ладонь, показывая, что я здесь, что я рядом.
Спустя пару минут он перестает всхлипывать и бессильно роняет голову на грудь, заснувши. Действуя  на автомате, я аккуратно его укладываю, снимаю обувь, накрываю пледом и гашу свет в гостиной.
Внутри словно что-то сломалось и, кажется, без права на починку. Я достаю наполовину пустую бутылку из-под неизвестно чего и делаю несколько глотков прямо с горлышка.
Почему-то совершенно ничего не чувствую.
Я все еще не могу осознать услышанное. Ну не может такого быть! Пытаюсь придумать, что делать дальше. Можно, кончено, разбудить Криса и разузнать все детали, или хотя бы номер больницы, где ему выдвинули такой диагноз. Но будить его сейчас было не самой лучшей идеей. Можно было позвонить Лиз, но наверняка она сама еще не в курсе случившегося. Завтра…
Завтра нужно будет объехать все больницы в округе, чтобы они подтвердили или же опровергли – а это, я уверен, куда более вероятно, - этот дерьмовый диагноз.
Я делаю еще пару глотков, и выхожу на лестничную клетку: покурить и успокоиться. Руки жутко дрожат, и подкурить выходит с третьей попытки. Спустя четыре сигареты возвращаюсь в дом и почти сразу же отключаюсь.

Просыпаюсь засветло, на часах половина седьмого утра. Потягиваюсь,  в голове постепенно всплывают события вчерашнего вечера.
Пытаясь сильно не трясти головой, поднимаюсь с кровати и иду в гостиную, где вчера оставил Криса. Но, зайдя в комнату, никого не обнаруживаю.
- Крис! – громко зову я, надеясь, что он бродит по квартире или же пьет на кухне чай.
Ответом мне служит тишина, и я тяжело вздыхаю. Провожу ладонью по лицу, стараясь взять себя в руки и не разозлиться.
Набираю номер Криса  и слушаю долгие гудки около пары минут. И так десять раз подряд. С трудом удерживаюсь, чтобы не метнуть телефон в стенку.
- Ну какого хрена, чувак? – спрашиваю я у пустоты и иду на кухню, чтобы  выпить кофе и обдумать план действии.
Звонить Лиз было глупо: во-первых, было еще слишком рано, во-вторых, сообщить ей такую новость должен Крис, а не я.
Если здраво рассудить, то Крис сейчас сможет быть только в двух местах: в нашем баре и на работе.
Допив чашку кофе, переодевшись и на ходу доставая сигарету, выхожу из дома.
 В первом, то есть в баре «У Мэтью»,  я его не обнаруживаю. Сам Мэтью говорит, что Крис надрался до чертиков вчера и больше не появлялся. Поблагодарив его, отправляюсь к другу на работу, но и там терплю неудачу: секретарь Криса, милая девушка лет двадцати пяти, говорит, что последние несколько дней мистер Хайди появляется на рабочем месте после обеда и, не проведя здесь больше двадцати минут, уходит. Добавляет, что он всегда очень злой и раздраженный.
- Наверное, с женой поругались, - делится она со мной своими догадками.
 - Наверное, - улыбаюсь я ей и ухожу.
При других обстоятельствах я бы обязательно попросил у нее телефончик, но сейчас мысли мои были далеко от девушек, пусть и с третьим размером.
Продолжая названивать Крису на мобильник, все же намереваюсь направиться к нему домой, но в самый последний момент передумываю. Так или иначе, Крис не сможет долго от меня скрываться. И, тем более, тревожить Лиз, не имея на то реальных оснований, будет глупо.
 Я сажусь в свою старенькую тойту и опираюсь лбом о руль.
- Ну какого хрена, Крис? – снова спрашиваю я и снова остаюсь без ответа.
Большую часть дня провожу на работе, стараясь хоть как-то отвлечься от всех этих назойливых мыслей. Я все ждал, когда Крис позвонит мне – после стольких-то пропущенных, -  но телефон предательский молчал.
После работы я все же решил заглянуть к Лиз, не упоминая о Крисе, просто чтобы узнать, как она.
 И не зря. Когда она открыла дверь, я даже сперва не узнал ее.
Растрепанные волосы, красные и опухшие от слез глаза, дрожащие губы  и сиплый голос. От прежней счастливой и влюбленной Лиз будто бы и следа не осталось.
Когда я вошел, на миг в ее глазах загорелась надежда, но, заметив, что я один, Лиз еще раз всхлипнула и глухо заплакала.
- Ты чего? Что случилось?
Я шагнул в прихожую и обнял ее, успокаивающе поглаживая по спине.
Несколько минут она молчала, уткнувшись мне в плечо.
- Он, - сквозь всхлипы и рыдания разобрал я, - не ночевал дома и до сих пор не вернулся, я уже и не знаю, что думать…
- Ты звонила ему? – Я отстраняю ее за плечи и слегка встряхиваю, пытаясь привести в чувство, но она все равно не слышит меня.
- Он.., - она замолчала и глаза ее округлились, как если бы она чего-то сильно испугалась, - он нашел другую!
- Боже, Лиз, нет, нет! – излишне уверенно возразил я, и она вдруг нахмурилась, взглянув на меня исподлобья.
- Ты что-то знаешь?
- Нет, я тоже ничего не слышал о нем последние два дня, - возразил я, взял ее под локоть и провел в гостиную.
Усадил на диван, где она, прижав ладонь ко рту, старалась перестать плакать. Я прошел на кухню, отыскал чашки, заварил крепкого чаю,  принес ей и поставили на кофейный столик.
Он тут же сжала чашку в руках и отпила несколько глотков. Потом, придя наконец в себя, она заговорила:
- Я это еще давно заметила. Он приходил позже, мало разговаривал со мной, даже ел меньше. На работе у него появились какие-то проблемы, - голос ее задрожал, но она быстро взяла себя в руки, - зато с Алексом играет постоянно: в прятки, в салки, даже на футбол хочет его сводить.
Она снова замолчала, но я и не торопил ее. Сейчас мне важно было услышать все, что хоть как-то касалось состояния Криса.
- Понимаешь, он еще маленький совсем, и я вижу, что Крис любит его всей душой. Это я, я виновата…
- Нет, Лиз, что ты такое говоришь? – Я коснулся ее плеча, чтобы приободрить, - он и тебя любит не меньше Алекса.
Она покачала головой, грустно улыбнувшись:
- В последний раз, когда он вернулся домой  с работы, он без единого слова завалился спать и причем не в нашей спальне, а прямо  в гостиной, на диване.
Я только хотел возразить, но Лиз оказалась быстрей:
- И он был абсолютно трезв.
Я нахмурился, размышляя, действительно ил все так серьезно, как мне показалось в первый раз. И чем глубже я в это вникал, тем все больше понимал, что да, все даже слишком серьезно.
- Крис ведь не может уйти, - он поставила чашку на столик и повернулась ко мне, - он же Алекса не может бросить?
И столько надежды было в ее глазах, что мне ничего не оставалось кроме как взять ее за руку и легонько сжать.
- Конечно нет, Лиз, конечно нет, - и я был абсолютно уверен в своих словах.
Мы просидели в молчании около пяти минут, потом Лиз вдруг посмотрела на часы и вскочила.
- Господи, мне же Алекса из садика давно забрать пора!
Лиз метнулась в гостиную, я услышал, как зазвенели ключи от автомобиля. Я поспешил за ней в прихожую.
- Прости, что так выгоняю тебя, - она нервно усмехнулась, открывая дверь, - сначала тут, видишь ли, истерику закатила, а еще и…
- Не волнуйся, - перебил я ее,  - все в порядке.
Она отворила дверь и вышла.
- Если что-то узнаешь о Крисе, позвони мне, ладно?
- Обещаю, - кивнул я ей.
Я приводил ее взглядом до машины, и пошел в сторону своей, размышляя о Крисе. Нет, ну не укладывалось  моей голове, что он действительно... болен. Даже думать об этом кажется глупым.
Может, они правда нашел другую и не стал говорить, чтобы Лиз об этом никак не узнала? Да ну, бред какой-то. У нас с Крисом никогда секретов друг от друга не было, я всегда мог его понять, как и он меня. Тогда что?
Я  пожал плечами, отвечая сам себе, и завел машину. Снова попробовал позвонить ему, но ответа так и не дождался. Бросив телефон на переднее сиденье, я направился к дому.
Знаете, как говорят: «Надейся на лучшее, готовься к худшему»? Знаете, наверное. Вот я и надеялся  на лучшее, а готовился к худшему. А что если это правда, и болезнь Криса не излечима? Что дальше-то? Крис лег бы в больницу, чтобы до конца своих дней быть привязанным к койке и пить таблетки и другую лечебную дрянь? Не смешите меня. Даже когда он сломал руку в пятнадцать на футболе, я его чуть ли не пинками в травмпункт привел. И не то чтобы он боялся, просто принцип у него был такой «сам все смогу». И сейчас, я думаю, ни черта не изменилось.
Я припарковался на свободном месте, все еще продолжая думать о Крисе.
И почему то совершенно не удивился, обнаружив его у своей двери, снова надравшегося до бессознательного состояния.

Так продолжалось около двух недель. Я разрывался на два фронта, если не на все три: пытался сделать по максимуму на работе, чтобы отпроситься чуть пораньше, заезжал к Лиз, уверяя ее в том, что Крис не нашел другую, что он ее по-прежнему любит, успокаивал ее и потом возвращался домой, где ждал своего новоиспеченного сожителя.
Кончено, за эти две недели мы объездили почти все клиники города, и везде нас ждало одно и то же. Врачи сочувственно качали головами, выводили в карточке «Опухоль Панкоста»* и на вопрос  «А сколькое еще?..» отвечали, что пару месяцев, если лечь под капельницы, принять соответствующие меры и много еще чего. Крис сплевывал себе под ноги, игнорируя все правила приличия, и, даже недослушивая врачей, разворачивался и уходил.
Я забирал карточку, извинялся и мы шли в следующую клинику. Если бы у меня только была, возможность проделывать все это без Криса… Кто бы по несколько раз на дню согласился слушать про то, что болен? Даже от  одной мысли жуть берет. А мы ходили, и ничего с этим нельзя было поделать.
***
Почти каждый, да что там, каждый вечер, он приходил напившимся. Конечно, я пытался его остановить, говорил с ним о том, что это ужасно глупо, что пора завязывать этим, но он меня не слушал, только кричал и уходил на всю ночь неизвестно куда. А иногда и на весь день.

Оставить это просто так я не мог, и потому решил идти окольными путями.
Взяв на работе отгул на один день, я решил проследить за Крисом, как бы низко это ни было. Проснувшись пораньше, я лежал в своей комнате, дожидаясь, когда он проснется.
Когда же наконец захлопнулась входная дверь, я вскочил, предварительно переодевшись, и поспешил за Крисом. К счастью, он решил идти пешком, облегчив мне задачу.
Первым делом он направился в больницу, где мы были последний раз. Я искренне не понимал зачем, но решил разобраться с этим позже. Примерно с час он провел там. Все это время  я ждал его на автобусной остановке, прикрывая лицо газетой. Господи, как в каком-нибудь дерьмовом фильме о шпионах, усмехался я про себя и старался не пропустить его, внимательно вглядываясь в прохожих поверх газеты.
Потом Крис направился на работу на метро, что было совершенно ему не свойственно.  Там он провел довольно много времени, не меньше четырех часов точно. Поэтому мне пришлось скоротать время в кафешке неподалеку.
Вышел он оттуда не в лучшем расположении духа. Я уже думал, что он пойдет в бар, но Крис повернул в совершенно другую сторону, в сторону своего дома. Честно  говоря, я на это надеялся, но готовился все же к худшему.
Я проводил Криса до его дома, и решил идти к  себе, потому, что там он уже и сам мог хорошо справиться.
Я до сих не знаю, правильно ли я поступил или нет.
Около пяти зазвонил мой телефон, чему  я немного удивился. На дисплее высветился номер Криса и я сразу же ответил.
- Да?
Готовься к худшему, надейся на лучшее.
За несколько мгновений в моей голове промелькнуло столько вариантов, что я уже собрался позвать снова, но Крис опередил меня.
- Майк, - раздался его до ужаса счастливый голос с придыханием, - ты даже не представляешь, как Алекс играет в футбол! Такой маленький, а такой удар сильный, он мне даже чуть не забил, прикинь?
Я вдруг рассмеялся, буквально упав в кресло. По телу прошла дрожь, на лице расплылась улыбка, и я выдохнул, словно у меня гора с плеч свалилась.
- Черт, я так рад, мужик. Ты только там это, смотри, не убей малыша-то, ему еще расти и расти.
- Конечно, - Крис рассмеялся мне в ответ, - о, он бежит в мою сторону, подожди секундочку.
- Папа, папа, – услышал я отдаленный детский голос, - папа!

Крис снова рассмеялся, и видимо поднял малыша на руки, так как его смех раздался уже ближе.
- Я потом тебе перезвоню, хорошо?
- Конечно, друг, развлекайся и не волнуйся о старине Майке,  - я усмехнулся и нажал на отбой.
А может, все не так уж и плохо?
***
Часов двенадцать, не дожидаясь Криса – наверняка он останется у себя, - я без зазрений совести собирался отправиться спать. 
Не успел  я потушить свет, как раздался громкий и назойливый стук в дверь. Я тут же подскочил и поспешил открывать.
В голове крутилось только одно «нет, нет, нет, только не это, пожалуйста». Но худшие надежды оправдались.
Крис на этот раз был непросто пьян - он был зол. Просто до чертиков.
Только я открыл дверь, как он шагнул внутрь, и с силой припечатал меня к стене. От неожиданности я даже среагировать не успел.
Он пошатнулся, но успел упереться рукою в стену и не упасть.  Злобно посмотрел на меня из-под сведенных бровей и пошел внутрь квартиры.
Я поспешил за ним.
Он уже зашел в гостиную, и стоял, тяжело дыша, будто чего-то ждал. Я осторожно подошел сзади, и позвал его:
- Что случилось, Крис?
Я обошел его  и встал, чуть приподняв руки, чтобы быть наготове, в случае чего. Крис поднял глаза на меня, но словно смотрел куда-то сквозь. Мне никогда еще не было так страшно. Словно стоишь перед зверем, который вот-вот кинется на тебя.
И он кинулся.
- Это, черт бы вас всех побрал, несправедливо! – громко крикнул он, и наотмашь ударил по торшеру, стоящему на тумбочке.
Раздался звон разбитой лампочки, сработавший как спусковой крючок.  Абажур покатился по полу, ножка, издавая неприятные дребезжащие звуки, скрылась под диваном.
Крис резко шагнул вперед, взял меня за ворот футболки почти приподнял над полом.
- Почему именно я?! Что я сделал этому святому ублюдку?! Почему он не дал мне пожить, как и всем другим?! – он хорошенько меня тряхнул, и я уже открыл рот, чтобы ответить хоть что-то, как Крис отпустил меня.
 Я едва устоял на ногах.
Крис мерил быстрыми и резкими шагами комнату, схватившись за голову. Он дошел до стола, на котором были мои рабочие бумаги, и, почти с рыком, скинул все одной рукой. Книги встретились с полом с громким глухим звуком, стакан, стоявший на краю, разлетелся вдребезги.
Крис стоял, тяжело дыша.
-  Я ведь только-только жить начал! Специально для нас дом купил, на работу приличную устроился, ну чем же я хуже других, скажи мне, Майк, чем?!
- Ничем, - уверенно ответил я, но даже сам своего голоса не расслышал, а Крис и подавно.
Он вдруг остановился, и снова посмотрел на меня. Я сглотнул.
- А что будет с Лиз? – казалось, он вообще меня не замечает, - что, черт подери, будет с Лиз?! Какой-то ублюдок будет лапать мою жену, мою любимую Лиз?! Будет ложиться с ней в нашу кровать, жить с  ней в нашем доме, растить нашего ребенка?! Нет!
Он развернулся и ударил кулаком в стену. По несчастливой случайности, там была фотография в стеклянной рамке. Послышался звук разбивающегося стекла. Фотография накренилась, на пол посыпались осколки. С костяшек Криса закапала кровь.
- Тише, Крис, успокойся, - уже громче сказал я, но и это не помогло.
Он снова начал ходить от стены до стены, абсолютно ничего  не замечая.
- А Алекс? Мой маленький Алекс?  Он будет называть «папой» неизвестно кого и любить его? Лиз будет плести ему сказки, что этот черт знает кто его дражайший отец, живехонький, невредимый?! А он будет верить ей, конечно, он же еще совсем малыш. Ну а я? Кем тогда буду я?! Пустым местом, блеклым лицом на одной-единственной фотографии?! Кем буду я, Майк?!
Он замолчал и обессилено опустился на колени. Словно ему выстрелили в спину, и он уже не мог стоять. Где-то внутри, на подсознательном уровне, я понимал это. Я понимал, что Крис уже мертв.
Он закрыл лицо руками, и снова, почти не слышно, прошептал:
- Кем буду я, Майк?
Я присел на пол рядом с ним.
- Ты всегда будешь его отцом, Крис. Ты всегда будешь тем человеком, которого он будет с трепетом держать в сердце. И Лиз всегда, слышишь, - я приобнял его за плечо, понимая, что все, что я могу сейчас, это просто быть рядом, - слышишь, она всегда будет любить тебя одного. Даже если когда-нибудь в ее доме появится мужчина, знаешь, кого она будет видеть в нем? О ком она будет думать каждый гребанный раз, когда он будет звонить в дверь, вернувшись с работы? О тебе, друг, понимаешь? Только о тебе.
Он поднял голову. На раскрасневшемся от ярости и слез лице, с щетиной на впалых щеках, появилось то выражение, которое редко можно встретить у холостяков за тридцать пять. Он переживал. Он боялся. И боялся не за себя.
- Я не хочу так. Я не хочу, чтобы ей или Алексу было больно. Я ведь люблю их.
Он нахмурился, словно ребенок, которому объясняли арифметику, а он пытался разобраться в этом болоте цифр и знаков.
- Но ей будет больно, Крис. Даже если ты все подстроишь, будто просто сбежишь от нее, ей будет больно. Если Алекс маленький, и он сможет это пережить, может, если повезет, даже забудет, но Лиз уже нет. Ты ведь и сам это понимаешь.
Он молчал, уткнувшись лбом в колени. Моя рука все еще лежала на его плече. Что можно сказать человеку, который стоит на пороге смерти? У которого жизнь только-только началась, и тут же оборвалась? Вы знаете?
Вот и я нет. Поэтому, я просто старался показать, что чтобы не случилось, я всегда буду рядом и поддержу. Иногда это бывает самым важным.
- Тогда, - голос его звучал приглушенно, и без единой эмоции, - что же мне сделать? Если я должен буду оставить Лиз и Алекса? Что я могу сделать для них… и для себя?
- Будь сними. Наполни эти последние дни для них и для себя радостью, будто все нормально, понимаешь? Сходите в кино, поиграй  с Алексом, потом сплавь его соседке и уединись с Лиз в спальне. Просто будь собой. Таким, каким бы ты хотел быть.  О’кей?
Крис пострел на меня, чуть приподняв голову. В глазах у него помимо смертельной усталости и тоски, вдруг промелькнула искра. Надежда, если хотите.
Уголки его губ слабо дернулись. Но и этого было достаточно. Он потянулся ко мне, крепко обхватил за шею. Я постучал его по спине, чувствуя, как его пальцы с силой стискивают мою футболку.
Буря улеглась, и я выдохнул. По лицу предательски потекли слезы, и я закрыл рукой рот, чувствуя, что могу сорваться в любую секунду.
Когда твой лучший и, что не удивительно для твоего возраста, единственный друг доживает свои последние дни, это, черт побери, ужасно. Ужасно и дико.
Следующие недели Крис и правда делал то, что я ему посоветовал. Он играл в семью и отлично справлялся со своей ролью. Я старался ему не мешать, к тому же, у меня на работе накопилось достаточно своих проблем.
Изредка, возвращаясь домой, я видел, как Крис играл с Алексом на заднем дворе своего дома. Как-то раз, он посадил Ала к себе на плечи и, весело смеясь, катал его по двору, словно наездника. Мальчишка смеялся, вцепившись отцу в волосы, и подгонял его свои детским голоском «но, лошадка, но!».
 Я не удержался и посигналил им, сбавляя скорость и опуская окно. Крис помахал мне, счастливо улыбаясь. Алекс тоже махнул, но чуть смущенно, тут же стараясь спрятаться за папиной головой. Я высунулся из окна, и крикнул так, чтобы Крис мог меня услышать:
- Как дела, друг?
Это был стандартный вопрос, который каждый человек задает раз по пять на дню. Но не для нас с Крисом. На миг улыбка сошла с его лица, и в глазах появилась та отрешенность, что была парой недель ранее. В это единственное мгновение маска сошла с его лица: стали видны впалые щеки, неестественно выделившиеся скулы, футболка буквально висела нем, на лице с правой стороны показался нездоровый румянец. Я сглотнул: неприятно засосало под ложечкой.
Крис стоял, будто не зная, что ответить. Но тут Алекс чуть подался вперед, кладя свои детские ладошки ему на щеки, и потянул их в сторону, так, что Крис улыбнулся против своей воли.
- Все в порядке, Майк, - он кивнул мне, и погладил Ала по рукам, - Правда.
Я лишь еще раз коротко посигналил. Не успел я отъехать на пять метров, как снова услышал смех счастливый смех Алекса и тоже улыбнулся.
И все бы хорошо, но штиль не может длиться так долго.  То неприятное, ноющее чувство в районе солнечного сплетения съедало меня с каждым днем. И если со мной было такое, мне страшно представить, что было с Крисом.
Знаете, если чего-то очень долго ждешь, каждый день прокручивая в голове, это всегда случается неожиданно. И ты чувствуешь себя потерянным даже больше, чем если бы вообще об этом не задумывался.
Дня через два, около семи вечера раздался стук в дверь. Я с опаской встал из кресла.  Готовься к худшему, надейся на лучшее.
На пороге стоял Крис. В абсолютно трезвом состоянии. Я отошел, пропустив его внутрь и искренне недоумевая.
Он стянул с себя ветровку, повесив ее на крючок. Снял кроссовки, аккуратно поставив их в уголок, к двери. Все его движения были слишком отлаженными, словно механическими. А лицо, с непроницаемым выражением, было будто из глины.  Я окликнул его:
- Крис?
- Да, Майк? – голос у него не дрожал совершенно.
Он был спокойным, отрешенным. Металлическим. Он смотрел на меня, и в глазах у него была тоска и просто… пустота. Я невольно поежился.
- Что-то случилось?
 Он прошел в гостиную и сел на диван. Похлопал по свободному месту рядом с собой. Я тоже сел.
- Я больше не вернусь к Лиз.
Он разглядывал собственные руки, то с тыльной стороны, то ладони. Сердце сжалось, пропустив удар.
- Крис, но ведь все только началось. Алекс с тобой такой счастливый, да и она будто светится. Ты и сам лучше выглядишь. Крис…
- Ты не понял, Майк, - перебил он меня. Он поднял голову и слегка улыбнулся. Но это не было похоже на обычную улыбку, так улыбаются, когда теряют абсолютно все, разом. – Я и к тебе больше не вернусь.
Я встретился с ним взглядом. Вы когда-нибудь сидели с человеком, от которого осталось буквально одна лишь тень? Я сглотнул, не зная что сказать.
Крис хлопнул себя по коленкам и поднялся. Я тоже встал. Ноги почему-то не слушались, в голове гулял ветер. Крис протянул мне руку, и я просто смотрел на нее, не в силах что-либо сделать.
Я вдруг вспомнил тот день, когда Крис стоял передо мной точно так же, с протянутой рукой. Ему тогда было  восемь, я же - младше на год. Я удирал от дворовых мальчишек, что вечно меня шпыняли. Крис тогда дал им отпор, заступившись за меня. А я, семилетний и еще ничего непонимающий, почему-то ясно понял, что с этим парнем я буду до самого конца. И так оно, черт подери, и случилось. Но я ведь не знал- никто не знал, - что конец будет таким.
Я не сдержался, и, проигнорировав руку Криса, буквально упал на него. Я сжал пальцами края его кофты, уткнувшись носом куда-то в плечо. Я ощущал, как по моему лицу катятся слезы, и я чувствовал, как дрожат плечи Криса. Это был тот один из нескольких случаев, когда Крис позволял себе слабость.
Я понимал, что это мои последние минуты с лучшим и единственным настолько близким человеком, и не хотел его отпускать. Я не знаю, сколько мы так стояли. Но, наконец, взяв себя в руку, я ослабил хватку и отступил на шаг. Быстро утер лицо ладонью и взглянул на Криса.
- Черт подери, мне так жаль. – голос у меня предательски дрогнул, - мне так жаль, Крис.
- Мне, тоже, Майки, - он положил руку мне на плечо и легонько сжал, - мне тоже.
Он достал из кармана свой телефон и протянул мне.
- Возьми.
- Зачем?
- Я все думал о том, что я говорил про Алекса и том, что ты говорил про Лиз. Я уверен, я действительно уверен, что она… не приведет в дом никого. И знаешь, мне очень, очень жаль, что Ал остается без отца, и я не хочу, чтобы он знал.., думал, что у него его нет.
Я протянул руку и взял телефон.
- Боже, неужели ты хочешь?..
- Если он когда-нибудь вспомнит обо мне,  я хочу, чтобы у него был отец. Стань им за меня, Майк. Покажи, что  я был хорошим, - он замолчал, пытаясь справиться с эмоциями, - что я любил его и буду любить. Ты сможешь, Майк? Сыграешь ту роль, что я не успел?
Я смотрел на телефон, все еще не в силах понять и уложить все в голове. Но я ответил.
- Конечно, Крис, конечно.
Я убрал телефон в карман.
- И что ты собрался делать?
- Я уеду куда-нибудь и.., - он чуть приподнял край кофты, и я увидел пистолет. Небольшую черную рукоять, сам же ствол был спрятан в джинсах.
- Иисус чертов Христос, Крис, что ты…
Я замолчал, понимая, что отговаривать его уже бесполезно. Да и зачем, что ему еще делать-то оставалось?
- Я перевел всю зарплату на банковский счет Лиз, с процентами, и всю свою заначку. На обучение Алексу хватить должно, да и Лиз сама неплохо зарабатывает, так что...
Я понял, что он пытается оправдать самого себя, хотя в этом не было ничего постыдного.
- Ты все правильно сделал, друг, - я положил руки ему на плечи, - это единственный правильный выбор.
Он кивнул, словно только и ждал этих слов.  Я выпустил его, и он, едва волоча ноги, направился в прихожую. Так же, механически, натянул ветровку  и обулся. И я снова увидел ту страшную картину, когда на месте твоего близкого человека оказывается живой мертвец.
Он приоткрыл дверь, но не шагнул, застыв в нерешительности. Он обернулся:
- Ты ведь седлаешь это, Майк? – в его глазах на миг показался страх, что вернул его в ряды живых, но, стоило мне кивнуть, тут же исчез. – Береги себя, ладно? Ты уже не тот семилетний мальчик, и сам со всем справишься, правда?
Он вдруг усмехнулся, и я тоже коротко рассмеялся:
- Ты для меня, как и я для тебя, всегда будешь тем мелким щеглом, верно, друг?
- Верно.
Я снова крепко его обнял, и махнул рукой, когда он уже вышел. Словно мы прощались на день или на несколько часов. Словно я не знал, что будет с моим лучшим другом завтрашним вечером. Это был последний раз, когда я видел Криса.

Спустя месяц, в течение которого я проводил с Лиз каждый день, стараясь ее утешить, и пытался не попадаться на глаза Алексу, что у меня получалось, я переехал в небольшой домик на окраину  города. Не было и минуты, чтобы я не корил себя за тот день, когда закрыл дверь за Крисом. Ни  одного чертового дня я не провел без мыслей о том, что мог бы все изменить. Но где-то глубоко внутри я знал, что не смог бы. И это убивало меня.
Долгих двенадцать лет телефон молчал. Я переставлял симку из одного телефона в другой каждые два года, заряжал его и почти не выпускал из рук.
И в один из тех долгих вечеров, который я скрашивал книгами или просмотром фильмов – только они стали моим спасением от мыслей, съедающих заживо, - я услышал негромкую трель звонка. Я по привычке достал свой телефон, но он молчал. Я почувствовал, как сжалось сердце, точно так же, как в тот день.
Я встал, отложив книгу в сторону. Подошел к комоду, на котором вибрировал и звонил телефон.  Я протянул к нему дрожащую от волнения руку, и взглянул. На дисплее высветилось «Сына». Я глубоко вдохнул и выдохнул. Сердце бешено билось в груди. И нажал на кнопку с зеленой трубкой.
На том конце провода, спустя пару секунд, раздался юношеский голос, в котором едва что осталось от того восторженного и детского, что мне довелось услышать.
- Папа? – голос Алекса был полон напряжения, боязни и надежды.

Я досчитал до трех, и, собравшись с силами, ответил.
- Привет, сынок. - Кончики пальцев покалывало, а внутри меня всего трясло. Я снова глубоко вдохнул и выдохнул. -  Ты все так же любишь играть в футбол?
Я стану для него тем, кем ты хотел, Крис.
Я обещаю.