Статуи оживают в полночь

Чарльз любил, когда Джонатан  рассказывал ему страшные истории перед сном. Каждый вечер мама целовала их в лоб, выключала свет и желала им спокойной ночи. Мальчики улыбались ей в ответ и залезали под одеяло. Но как только под дверью исчезала тоненькая полоска света, идущего из  коридора, Джонатан приподнимался на кровати и шепотом, боясь, что мама может услышать, звал младшего брата.
- Ча-а-арльз, хочешь, расскажу страшную историю?
Чарльз не видел, как на лице Джо расползалась предвкушающая улыбка.
- Хочу, - так же шепотом отвечал он, и слезал с кровати.
Их кровати отделяло всего пару метров, но в кромешной тьме они казались зияющей бездной. Два больших шага-прыжка, и Чарльз оказывался в кровати брата.
- Давай быстрее, - Джонатан накрывался одеялом с головой, и приподнимал край.
Под подушкой у него всегда был припрятан небольшой фонарик. Он тут же его включал, приставляя к подбородку так, что теперь его лицо больше напоминало маску из магазина страшных приколов.
- Какая история будет сегодня? – спросил Чарльз, поджимая под себя ноги, и с искренним интересом смотрел на брата.
- Про статуи. Она же нравится тебе?
Чарльз усердно закивал и, против воли, съежился, вжимая голову в плечи. Это была одна из самых страшных, и, следовательно, любимых историй Джонатана.
Хоть он и имел довольно хорошее воображение для мальчика десяти лет, зачастую страшилки повторялись. Но маленький Чарльз был не против, вслушиваясь в каждое слово брата, произнесенное зловещим шепотом.
- Ты же ничего не расскажешь маме?
Чарльз снова кивнул.
- Хорошо, - улыбнулся Джо и начал рассказ.
- Ты же знаешь, что такое статуи, да, Чарльз? Ты даже видел одну, она стоит на следующей улице. Так вот, когда-то там жила одна девушка по имени Кэти Уинс. Она часто возвращалась домой за полночь с работы и всегда проходила там. Знаешь, что за статуя там стояла раньше? Она была совсем обычной: простой мужчина с портфелем в руках. Он стоял там довольно много времени - металл местами был ржавым, но глаза у него всегда блестели, словно кто-то их каждый день натирал.
Чарльз почувствовал, как по спине прошел с холодок, но виду не подал. Джонатан перевел дух, и, глубоко вдохнув, продолжил:
- А еще на его медных ботинках всегда была свежая земля, но никто этого почти не замечал. Только когда нашли Кэти Уинс растерзанной, словно на нее напал дикий зверь.
- Растерзанной? – испуганно прошептал Чарльз, пододвигаясь ближе к брату. – Как это случилось?
- Да, растерзанной. Я ведь уже говорил, что она возвращалась домой очень поздно. И вот, в один из таких вчеров, когда на улицах уже почти не осталось машин, она шла к себе в квартиру. Во многих окнах освещения не было,  так что свет исходил только от фонарей. Кэти стучала каблуками по асфальту, опустив голову, и даже не заметила какое-то движение позади себя.
Джонатан выдержал паузу, взглянув на брата. В глазах у того испуг смешался с удивлением, и он, безусловно, хотел узнать, что будет дальше, но ему было ужасно страшно. Джо любил это выражение и снова не смог сдержать улыбку.
- Но когда она обернулась, было уже поздно. Статуя - мужчина с портфелем - уже была всего в паре шагов от нее. Его голова была склонена на бок и там, где должны быть глаза, отражался свет фонарей. Кэти застыла, не в силах сделать хоть что-нибудь.
Джонатан перешел на совсем тихий шепот, наклонившись к Чарльзу так близко, как только можно было, и смотрел ему прямо в глаза. Чарльз сглотнул. Пальцы рук и ног у него похолодели, и волосы на затылке зашевелились.
- Крик застрял у нее в горле, когда она увидела, как губы статуи растянулись в свирепом оскале и показались рады острых металлических зубов. Она не заметила движения, но вдруг почувствовала, как шею словно огнем обожгло. Она коснулась рукой, а когда отняла ее, увидела, что вся ладонь в крови. Наконец, она закричала, нет, даже завизжала, как визжат поросята на бойне и побежала. Она слышала тяжелые шаги у себя за спиной и кричала, кричала, но никто не приходил ей на помощь. Она ощутила, как ее схватили за куртку и резко дернули назад. Она упала назад и увидела, как статуя нависла над ней. Вместо глаз были лишь огромные черные дыры, а на месте рта – несколько рядов острых, как бритва, клыков. Она визжала, вырывалась,  ее руки бились о холодный металл, но она ничего не чувствовала.
Чарльз вдруг понял, что не может нормально дышать. Грудь словно сдавило, и воздух отказывался проникать  в легкие. Он попытался вдохнуть, и ему это удалось. Руки у него дрожали, а на лбу выступили капельки пота.
- Статуя наклонилась над ней, клыки оказались всего в нескольких дюймах от ее уха. Но тут раздались выстрелы: в ее сторону бежал парень лет двадцати пяти с охотничьим ружьем наперевес. Но успеть было почти невозможно.  Челюсти статуи сомкнулись у нее на лице, и кровь брызнула во все стороны. Кэти перестала кричать и биться. Статуя же будто растворилась в воздухе. Парень подбежал к ней и присел на колени. Он хотел вызвать скорую, но Кэти потянула к нему окровавленную руку и начала что-то говорить:  разорванные губы двигались, но не было слышно ни звука. Парень наклонился ближе, и прошло несколько мучительных секунд, прежде чем Кэти все же смогла сказать.
- Сказать что? – не выдержал Чарльз и схватил Джо за руку мертвой хваткой.
- Статуи оживают в полночь. Вот, что она сказала. Статуи оживают в  полночь, Чарльз, помни это.
После этой ночи Чарльз еще очень долго не мог спать нормально. Он просыпался от жутких кошмаров, в которых на его горле смыкаются медные руки и острые клыки разрывают его, а кровь хлыщет во все стороны, и он кричит так громко, как только может, но никто его не слышит, и только темнота, только темнота вокруг…
Но Чарльз вырос, и детские кошмары остались в его старой комнате. Он поступил в университет в соседний город, и переехал туда, когда ему исполнилось семнадцать.
Чарльз был вполне взрослым, обзавелся неплохой компанией, со всеми вытекающими отсюда последствиями вроде хождения по клубам, всякого рода вечеринок и вписок.
В один из таких вечеров Чарльз возвращался домой, заткнув уши наушниками и тихонько подпевая. Он был в нескольких кварталах от дома, когда его взгляд случайно упал на статую мужчины, сидящего на скамейке и держащего в руках книгу. Чарльз остановился, чувствуя, как  по спине и рукам пробежали мурашки. Страшная история десятилетней давности всплыла в памяти в самых мельчайших подробностях. Чарльз поежился, но тут же фыркнул.
- Сказки это все, - пробормотал он, внимательным взглядом изучая статую.
Он достал телефон, нажал на кнопку разблокировки и посмотрел время. Без двух минут двенадцать. Ему стало не по себе, в горле образовался комок, грудь сдавило, прямо как тогда, под одеялом.
Чарльз  снял наушники и засунул руки в карманы. Начал про себя считать секунды.
Раз, два, три, четыре…
Он сбился на восемьдесят седьмой, представив, как статуя мужчины встает, аккуратно кладет книгу около себя и направляется в его сторону.
Он тряхнул головой и проложил считать. Сердце билось все чаще, пальцы на руках начало покалывать, и все, что ему хотелось сделать, это бежать без оглядки назад, да куда угодно, только бы подальше от этого места.
- Иногда кошмары остаются просто кошмарами, - повторил он слова матери и немного успокоился.
Сделал глубокий вдох и снова посмотрел время. Двенадцать ноль три.
Он спокойно выдохнул и улыбнулся.
- Статуи не оживают в полночь, Джонатан, - усмехнулся он.
Чарльз выбрал песню повеселее, включил на полную и, вставив наушники в уши, отправился домой.
За громкой музыкой он не расслышал, как голова статуи с легким скрипом повернулась в его сторону, и  металлические губы растянулись в зловещем оскале, обнажая ряд острых, как бритва, клыков.