Чёрт с косичками

 Приключения  Тани  Кукушкиной.  Рассказ  седьмой.

  Зима  пришла  неожиданно.  Морозы ударили  вдруг,  никого  не  предупредив  об  этом.  Разнеженная  затянувшейся  осенью  земля  застыла  колеями   да  следами  тысяч  человеческих  ног.  Это  выглядело    очень   некрасиво,  и  зима,  испугавшись  содеянного,  быстренько   присыпала  всё  пушистым  слоем  первого  снега.  Сразу  на  душе  у  Таньки  стало  легче,  и  крепчавшие  морозы  да  ледяной  ветер  уже  не  казались  такими  суровыми.

   Вообще-то  Танька  очень  любила  зиму.  С  её  приходом  у  девочки  появлялось  столько  разных  интересных  дел,  что  для  их  выполнения  часто  не  хватало  целого  дня.  И  одним  из  самых  любимых  дел  было  катанье  на  коньках.  Только  вот  в  эту  зиму  с  коньками  ей  не  повезло.   «Дутыши»  достались  Витьке,  а  у  испытанных  Танькиных  «снегуркОв»  отвалились  задники.  Витька  великодушно  предложил  ей  разделить  свою  пару,  но  разве  на  одном,   в  хоккей  поиграешь!  Вот  и  приходилось  Таньке  всё  время  стоять  в  воротах,  хотя  её  призванием,  конечно  же,  было  нападение.

    Шурей  со  Славкой  неслись  на  ворота,  перекидывая  друг  другу  шайбу,  сделанную  из  каблука  старого  сапога.
   — Лови,  Танюха! — заорал  Славка  и  с  двух  метров  со  всей  силой  ударил  по  шайбе,  направляя  её  в  ворота. 
      Каким-то  шестым  чувством  Танька  поняла,  что  шайба  пойдёт  низом   и  растянулась  на  льду,  прикрывая  телом  свой  рубеж.
   Чёрная  крутящаяся  шайба  влетела  Таньке  прямо  в  лицо.  Покорчившись  немного  и  поскулив  от  боли,  Танька  села  на  лёд  и  начала  прикладывать  ледяные  крошки  к  разбитым  губам.  Витька  и  другие  игроки   столпились  рядом.
  — Ты  прости  меня,  Танька! — канючил   виновато   Славка.   — Надо  было  лицо  клюшкой  закрывать.
  — Маску  надо  делать! — сказал  кто-то  из  знатоков. — А  то  так  и  зубы  и  глаза  можно  повыбивать.
  Немного  отошедшая  Танька  вдруг  растянула  в  улыбке  распухшие  губы  и  сказала,  чуть  шепелявя:
  —  Значит,  мне  повезло,  что  зубы  спереди  ещё  не  выросли!  Нечего  выбивать  было.
 И  все  облегчённо  засмеялись.

    В  хоккей  играли  допоздна,  оглашая   заснеженные  берега  речки    Тишанки,  на  которой      тщательно  чистили  и  оберегали  зимний  каток,  азартными  весёлыми  криками.
  Вечером,  нагулявшись  за  день,  дети  быстро  заснули.
  Начала  дремать  и  Танька,  завернувшись,  как  в  кокон,  в  своё  любимое  тёплое  одеяло.

  Но  вдруг  её  острый  слух  уловил  звук  машины,  подъехавшей  к  воротам  дома,  затем  хлопок  дверцы  и  негромкий  стук  в  окно.
  Оказалось,  вернулся  папа  с  учительских  курсов,  из  области.  Бабушка  с  мамой  сразу  засуетились,  собирая  ужин.  Поплыл  запах  чего-то  вкусного.
 — Котлеты  разогревают, — подумала  Танька  и  прислушалась  к  голосам  взрослых.
  Приезд  отца  откуда-нибудь  для  девочки  всегда  был  радостным  событием,  обещавшим  интересные  или  вкусные  подарки.  И  на  этот  раз  она  вся  напряглась  в  ожидании,  когда  папа  начнёт  распаковывать  чемодан.
    Сон  улетучился,    Танька  потихоньку  подкралась  к  двери  и  стала  смотреть  через  дырку  в  филёнке.  Дырка  эта  раньше  была  сучком,  который  Танька  давно  ещё  выдавила  отвёрткой,  кода  они  с  Витькой  играли  в  шпионов.

  Девочка  увидела,  как  после  каких-то  свёртков  папа  вытащил  из  недр  чемодана  коробку  и  сказал:
 — А  это  новогодний  подарок  для  Тани.  Наверно  измучилась  без  коньков.
   Мама  открыла  коробку  и  вытащила  из  неё  волшебно  сверкающие  новенькие  «снегурки»
  Не  сумев  сдержаться,  Танька  с диким  криком    «ура-а-а!»  бросилась  к  папе  на  шею.
  Мама,  с  перепугу  едва  не  упала  со  стула,  а  бабушка  всплеснула  руками  и  обречённо  произнесла:
— Опять  подсматривала!  Ну  что  за  дитё!  Чёрт  с  косичками!

               **********                **********

   На  следующий  день  коньки были  крепко  привязаны  ремешками  из  кислины*  к  валенкам  и  ждали  торжественного  опробования.  Решено  было  временно  отменить  хоккейный  матч  между  сборными  командами  Кукушкиных  и  Трудниковых и  устроить  соревнования  по  скоростному  бегу  на  коньках,  чтобы  Танькины  «снегуркИ»  прошли  боевое  крещение.

  Все  собрались  вовремя,  только  Славка  опоздал,  но  почему-то  нисколько  не  чувствовал  себя  виноватым.
  Он  достал  из  кармана  куртки  спичечный  коробок  и,  подбрасывая  его  на  ладони,  интригующе  изрёк:
  —У  меня  тут  идейка  одна  появилась.  Мы  пузыри  поджигать  будем!
  Танька  даже  пошатнулась  на  своих  снегуркАх  от  такого  известия.
  —  Пузыри?  Какие?
  Славка  перестал  играть  с  коробком,  магически  притягивавшим  внимание  всей  компании,  и  тоном  всезнающего  человека  пояснил:
  —  Подо   льдом  иногда  появляются  такие  пузыри  с  горючим  газом.  Ну,  то  есть  пустота  без  воды.  Если  пробить  дырку  в  пузыре  и  быстро  поджечь,  то  газ  будет  выходить  и  гореть,  как  примус!  Мне  так  старший  брат  рассказывал.
  Таинственные  пузыри  заинтересовали  всех.  И  тут  уж  было  не  до  скоростного  бега  на  коньках!
   —  Айда,   на  речку  пузыри  искать! — недолго  думая  скомандовала  Танька,  и  детвора  гурьбой  заскользила  по  накатанной  дороге  в  сторону  Тишанки.

  Пузырей  подо  льдом  оказалось  на  самом  деле  много.  Особенно  на  мелководье,  у    берега,  около  торчащих  стеблей  камыша  или  чакана**.    Но  занятие  по  извлечению  из  них  горючего  газа  не  оправдало  надежд — то  газ  быстро  выходил  наружу,  то  спички  долго  не  зажигались.  А  тут  ещё  подул  холодный  восточный  ветер,  который  быстро  поднял  и  понёс  длинными  языками  через  лёд  колючую  снежную  позёмку. Мороз  крепчал  и  потихоньку  разогнал  любителей  приключений  по  домам.

  Наконец  и  Танька  с  Карасём  решили  идти  есть  бабушкин  новогодний  пирог.  Но  тут,  на  выходе,  недалеко  от  Киндевой  ямы,  девочка  заметила  просто  громадный  пузырь,  похожий  очертаниями  на  толстого  двугорбого  верблюда.
  Витька  тоже  его  увидел  и  резко  затормозил,  обдав  наклонившуюся  к  пузырю  Таньку  облачком  ледяной  пыли.
 — Вот  это  да-а-а! — восхищённо  пртянул  Карась,— хороший  получится  факелок! 
  Он  достал  из  кармана  тулупчика  спички,  предусмотрительно  оставленные  ему  Славкой,  и  начал  собирать  сухие  камышовые  метёлки.
  — Давай,  Танька,  пробивай  коньком  пузырь,  а  я  подожгу.

  Танька  так  и  сделала.  Осторожно  подъехав  к  краю  пузыря,  она  тюкнула  острым  кончиком  конька  по  льду.
  Лёд  странно  зазвенел,  потом  вдруг  взорвался  множеством  белых  осколков  и разом  ухнул  вниз,  увлекая  за  собой  оторопевшую  Таньку.
  Тёмная  ледяная  вода  выплеснулась  наружу  и,  облизав  края  провала,  ушла  обратно.  Лёд  ещё  раз  угрожающе  захрустел  и  выстрелил  в  разные  стороны  от  пузыря  извилистыми  зловещими  трещинами.  Витька  лишь  успел  отскочить  в  сторону.

        Провалившись  в  воду  почти  по  грудь,  Танька    схватилась  за  стебли  камыша  и,    нащупав  коньками  дно,  теперь  пыталась  подтянуться  и  вылезти  наружу.  Она  ещё  не  чувствовала  холода,  но  медленно  намокавшая  одежда   делала  её  попытки  тщетными.
 — Палку,  палку  найди! — крикнула  она  братишке.  Витька    сам   догадался  об  этом  и  уже  тащил  от  берега  сухую  ракитовую  ветку.
  Протянув  Таньке  один  конец,  Карась,  упираясь  коньками  о  лёд,  начал  тянуть  ветку  за  другой.
  Медленно,  сантиметр  за  сантиметром,  незадачливая  экспериментаторша  начала  вылезать  из  полыньи.  Наконец,  оказавшись  на  достаточном  расстоянии  от  неё,  Танька  отпустила ветку,  перевернулась на  спину и,  широко  раскинув  руки,    крикнула  в  низкое  вечернее  декабрьское  небо:
  — Ура-а!  Я  спаслась!

  Витька  подъехал  к  сестре,  лежавшей  на  льду,  сел  рядом  и  засмеялся:
   — Да-а!  Хорший  факелок  у  нас    получился,  Танька!  Ты  как  там,  здорово  намокла?  Знаешь,  как  я  испугался.  Хватит  валяться,  вставай!  Нам  ещё  до  дома идти.
  Танька  попыталась  пошевелиться  и  не  смогла.  Намокшая  одежда,  варежки,  валенки  крепко  прикипела  ко  льду,  пока  Танька  «отдыхала».
   — Витька,  я  не  могу  встать,  я  примёрзла!
  Витька  попытался  отодрать  ото  льда  примёрзшее  пальто,   но  не  смог.  Пальто  начало  рваться.
   — Что  же  делать,  Танька?  Я  не  могу,  я  побегу,  позову  кого-нибудь.
  Дрожащая,  распятая  на  льду  Танька,  остановила  брата:
   — Погоди!  Я  же  всё-таки  не  насквозь  промокла.  Ты  расстегни  мне  пуговицы.  Я  вылезу  из  этого  проклятого  пальто,  и  мы  вместе  побежим.
   — Босиком?   По  снегу?
 — Ну  не  тут  же  замерзать!  Ничего,  Карась,  пробьёмся!  На  мне  носки  тёплые,  шерстяные.
  Так  и  сделали.  Спустя  несколько  минут,  Танька  уже  неслась  домой,  оставив  далеко  позади  ковылявшего  на  дутышах   брата.  А  что  было  дома,  лучше  не  рассказывать.

  Поздно  вечером,  когда  папа  управился  с  делами,  они  с  Витькой,  взяв  топор  и  фонарик,  сходили  к  Киндевой  яме  и  вырубили  Танькины  пальто  и  валенки  со  снегурками  изо  льда.  Вернулись  как  раз  вовремя.  Успели  накрыть  стол  и  встретить  Новый  год.

Кислина*— сыромятная  кожа.
Чакан** —  широколистное водное  тростниковое  растение  с  сочным  белым  съедобным  прикорневым  стеблем.