По небу полуночи странник летел. Главы 9-16

                9.
 
        Последний раз он приезжал в Абатск в первой декаде декабря одна тысяча девятьсот восемьдесят пятого года. По линии пропаганды кино у него были три встречи с кинозрителями в кинотеатрах «Темп», «Космос» и «Юбилейный». Города он тогда и не видел, сразу в аэропорту его встретила инструктор обкома партии и привезла на машине в «Космос», передав его на руки местному ответственному за эту самую кинопропаганду. Потом подъехала и Степанида, и у них состоялся очередной надрывный для них обоих разговор. Проведя еще две встречи, он привез Степаниду в гостиницу, где они спорили до утра, после чего она уехала на работу, а он – в аэропорт.

        И вот он снова на Абатских улицах.

        Деревья возле дороги были уродливо обкромсаны. Мурат поморщился. «Зачем это? Что за дизайн? Руки бы пообломать тем, кто так уродует творения природы». Запомнил этот факт, увидев в нём важную примету времени.

        Посмотрел на саму дорогу. Отметил огромное количество автомобилей. В его время даже в Москве не было такого плотного движения и такого количества иномарок. У самого Мурата не было автомобиля, в случае необходимости он брал у двоюродного брата старый «Москвичок».  Ни одного «Москвичонка», но какие роскошные автомобили! Неужели так во всей России?? Непроизвольно отметил, что у многих водителей за лобовым стеклом находились разные предметы. Наиболее повторяющимися были:

        Бант из ленты с оранжево-черными полосками…

        Четки со свисающим крестиком…

        Нитка с двумя крупными игральными кубиками…

        Нитка с символикой инь-янь.

        Он шел по центру города в направлении от главпочтамта до бывшего кинотеатра «Темп». Осторожно стал рассматривать людей, шедших ему навстречу. Некоторые из них держали возле уха небольшие прямоугольные или овальные предметы, и говорили с невидимым собеседником. Мурат заключил, что предметы, скорее всего, являются телефонами. Стал вслушиваться в обрывки фраз:

        - Даша, ни в коем случае не подписывай договор без Макса! Ты не вырулишь, Даша! Поняла?

        - Жанна Григорьевна, я уже бегу, пожалуйста, дождитесь, без меня не начинайте!

        - Сына, за хлебом зайди, а Кирюшу из садика я сама заберу!

        Непонятного было много. Не имея возможности ни с кем посоветоваться, Мурат решил ассоциировать непонятки с прочитанным ранее. Он при жизни много читал, и у него была неплохая библиотека, которую за сутки перед роковым отправлением в Вильнюс он сжег во дворе своего ташкентского дома.

        Поколение пятидесяти- и шестидесятилетних двигалось по улице с безрадостными лицами, в которых читалась усталость, отупение и, как сказал Николай Васильевич Гоголь в своём «Невском проспекте»,  н а д о б а. Почти в каждом лице была эта надоба. И это еще одна примета времени. Это поколение было ровесники Мурата. От чего ж вы так устали, болезные? Вон на каких машинах ездите, телефоны у вас под рукой, жизнь какая замечательная…

        Поколение от тридцати пяти и младше почти ошеломило Мурата своей некрасивостью. Во времена его молодости было больше красивых ребят и девчат. Они были энергичнее и свежее. Эти выглядели заморенными, неестественно тусклыми… Ах да, это же те ребята, которых родили эти, уставшие пятидесятилетние.

        И совсем не понравились Камбарову дошкольники. Почти у всех встреченных были откровенно взрослые лица. А это уже совсем плохая примета времени. Из книг по антропологии он знал, что если хоть один младенец твоего племени начинает рассуждать, как старец, или старец начинает скакать и лепетать, как младенец, то жди крупных неприятностей.

 
               10.

        Для начала нужны были деньги, о чём он тут же послал запрос в пространство. Пространство не замедлило с откликом. Это он понял, когда зашел в первый попавшийся сбербанк, чтоб увидеть дату сегодняшнего дня.
 
        На зеленом табло светились цифры: первое июля две тысячи четырнадцатого года. Значит, его не было четырнадцать лет, если считать со второй степени ухода. А если с первой – то почти тридцать лет. Н-да…

        Вокруг было прохладно, работал кондиционер. Возле касс стояло по два-три  человека, за столиком в середине зала полная пожилая женщина заполняла бумаги, что-то переписывая в них из паспорта. Потом она встала к одному из окошечек, часть исписанных бумаг осталась на столике. Мурат подошел к столику и увидел между бумагами неподписанный конверт в целлофановом кульке. Оглянулся назад, но женщины уже не было. Засунув конверт в карман, он поспешил выйти, но женщина уже садилась на пассажирское сиденье огромной черной иномарки, после чего иномарка резко рванула с места. Тогда Мурат заглянул в конверт и обнаружил пачку денег.
 
        Настроившись на волну женщины, в «газообразном» состоянии он «заглянул» в её квартиру и убедился, что подобные кульки с конвертами беспорядочно лежали в самых разных углах – на холодильнике, на прикроватной тумбочке, на кухонном столе и на микроволновке, в бельевом шкафу – дальше он и смотреть не стал. Потрогал конверт в кармане и отправился в первый попавшийся торговый центр.
 
        В  зале мужской одежды две девушки с бейджами «Стелла» и «Елена» быстро подобрали ему светлые брюки, пару рубашек с коротким рукавом и пару комплектов нижнего белья. Кроме него посетителей в зале не было.

        Окинув себя в зеркале взглядом, он спросил у Стеллы, где найти парикмахерскую. Она сказала, что в цокольном этаже торгового центра работают несколько мастеров. Он поблагодарил и направился с пакетом к эскалатору. Про себя отметил, что особого интереса не вызвал ни у Стеллы, ни у Елены. «Постарел или просто устал. Или всё действительно очень плохо».

        Парикмахерская цокольного этажа называлась просто и непритязательно: «Весна». На вывеске был пририсован цветок, напоминающий одновременно и ромашку, и астру.

        Несколько секунд Мурат постоял возле стеклянных дверей, потом переступил порог.

        В коричневом кресле у зеркала раскачивалась парикмахерша с бейджем «Катя». В соседнем кресле одна из её коллег причесывала другую. Посетителей тоже не было. Та, которую причёсывали, судя по бейджу, звалась Кристиной, её белокурые локоны укладывала Лиза.

        - Здравствуйте, девушки! Мужчину подстрижёте?

        - Конечно, пострижём! – в ответ на его приветствие Катя встала с кресла и жестом пригласила его занять освободившееся место. Кристина и Лиза даже не повернули головы в его сторону.
 
        Мурат искренне огорчился. В тысяча девятьсот восемьдесят пятом году такое женское невнимание было просто немыслимо.

       Пока Катя его стригла («Вас как?»- «На ваш вкус. Я отстал от жизни и не знаю, что сейчас модно». «А вы хотите классику или моду? Я бы порекомендовала вам классику». «Пожалуй, вы правы»), произошло еще одно событие, немыслимое в восемьдесят пятом.

      В кармане голубого халата Кристины зазвонил телефон. Нехотя взяв трубку, Кристина вдруг поменялась в лице.

        - Да, Клара Георгиевна! …Нет, что вы, Клара Георгиевна! … У нас один посетитель, Клара Георгиевна, его сейчас Катя стрижет, а у Лизы клиентка по записи придет через полчаса… Да, Клара Георгиевна, я поняла!

        Катя обернулась к Кристине.

        - Она же в Испании!

        - У неё, наверное, видеокамера на сотовый выведена, - прошептала Лиза.

        - А что случилось? - шепотом поинтересовался у Кати Мурат. И Катя рассказала ему, что Клара Георгиевна – это хозяйка «Весны», уехала на отдых в Испанию. Но, видимо, имеет возможность контролировать их работу, потому что позвонила и спросила, почему Кристина с Лизой бездельничают…

       Дальнейшее обслуживание Мурата было молчаливым и холодным.
 

                11.
 
        Через два часа он вышел из центра уже не отличимый от людей этого времени. Одетый, обутый, подстриженный, с борсеткой и пакетом с вещами первой необходимости. Подошел к гостинице с милым названием «Уют». Администраторшу, судя по бейджу, Юлию,  несколько смутил паспорт времен СССР с ташкентской пропиской, но возросшее обаяние Мурата, подкрепленное купюрой из конверта и коробкой конфет из большого пакета быстро её успокоили.

        Он зашел в номер, принял душ и лёг спать. Телевизор смотреть не стал. Последней мыслью перед сном было соображение о том, что администраторша выглядит ласковой девочкой, решение проблемы насчет «погреться» можно будет, пожалуй, начать и с неё.


               12.

        Но – не получилось. Когда утром он подошел к ней на предмет «показать город», она сдавала смену женщине лет пятидесяти. Мурат краем уха успел услышать, как эта женщина говорила:

      - Юля, доча, только не забудь про патиссоны! Огурцы-то поливаешь, а до патиссонов не доходишь…

        - Ну мам, ну высплюсь и полью всё, ну чё ты в самом деле, - мурлыкала Юля.

        «Ага, значит, мама и дочка», - подумал Мурат.

       Теперь обе смотрели на него. Юля -  с улыбкой, как на старого знакомого. В её руке был пакетик с его коробкой конфет, она явно собиралась потратить на свои милые дамские штучки полученную от него купюру, но мать впилась в лицо Мурата откровенно ошалелым взглядом и на его «доброе утро» выдохнула:

        - Не может быть!

        - Что такое? – улыбнулся Мурат, уже заранее зная её ответ.

        - Вы так похожи на любимого артиста моей молодости Мурата Камбарова, прямо копия!!! И голос один в один!

        - Мурат Камбаров из нашего рода, поэтому я так на него похож, даже именем, - легко ответил ей Мурат, но напряжение момента не прошло, Юля на него стала смотреть подозрительно. Это ничего не изменит, но погреться уже не удастся.

        Лучше греться у знакомых огней.

        И Мурат отправился к Ирине.

   
                13.

        Он предстал перед ней в московском кафе, где она обедала с какой-то молодой женщиной, и она не удивилась и не обрадовалась ему. Её не заинтересовал даже сам факт его появления.
 
        Она коротко сообщила, что её единственный и горячо любимый сын попал в автомобильную катастрофу. Уже около месяца Ирина дневала и ночевала у его постели. Добавила, что замужем и живет в Москве уже около тридцати лет. Из успешной актрисы, оставившей след в классике отечественного кинематографа, она превратилась в успешную, как теперь говорят, бизнес-леди.
 
        Мурат смотрел на любовь всей своей жизни отсутствующим взглядом и понимал, что тут не погреешься.

        Вся их встреча продлилась не более пятнадцати минут.

        Мурат раскланялся и исчез.

 
                14.

        Поочередно побывал он у трёх своих официальных жен – Ольги, Зауреш и Розы. Не рискнув обеспокоить их появлением в волнах видимого мира, всем троим являлся в снах.

        Зауреш и Роза так же, как и Ирина, стали успешными бизнес-леди.
 
        Ольга была поглощена чувством уходящей красоты, приступами одиночества, присущим пожилым женщинам ощущениями нездоровья и ненужности.

       Пришлось признать: в их мире места ему не было.


       15.

       Зауреш родила ему сына, Ольга и Роза - дочерей. Итого, две дочери и сын.

        К ним Камбаров тоже приходил в снах.

        Девочки его хотели много-много денег и чтобы их бойфренды их любили.
 
       Сын хотел ко всему этому еще и папиной популярности. Даже спросил, можно ли об этом сне кому-нибудь рассказать. «Талантливый парень,- отметил Мурат. – Даже во сне соображает, что видит сон и сон не простой». Талантливый-то талантливый, но насчет «погреться» - не сбылось ни с кем из оставшихся в этом мире родных.

        Так, с женщинами и детьми не вышло. Попробуем заглянуть к друзьям.


                16.

        Из одногруппников по первому высшему образованию в живых был только Серёга, но с ним особой дружбы никогда и не было… Вадим и Николай давно ушли… К девчонкам-одногруппницам идти смысла тоже не было, если даже с жёнами диалога не сложилось.

        Он решил навестить своего самого сердечного друга из мира кинематографа, Александра. Их отношения предполагали возможность встречи в реальном мире.

        Но – увы! – и с Сашей беседы не получилось. Выглядел он прекрасно, не хуже самого Мурата, но в глазах его металось горе-горькое.

        Он не удивился, увидев Мурата на скамейке возле своего подъезда, но и не обрадовался. Как-то сразу всё понял. Или кем-то был подготовлен к факту встречи с Камбаровым.

       - Я пустой, - сразу сказал ему. – Три смерти – слишком много для меня.

        - Кто третий? – коротко спросил Мурат. И услышал:

        - Дочь. На острове Бали.

        Помолчали.

        - Первым был Стас. Потом – ты. И вот теперь – единственная дочь… Прости. Я – пустой.

        - Да что за время-то такое у вас! У Ирки – сын при смерти, у тебя – дочь!

        - Да, я в курсе про Иринку. Такие вот дела, брат. Прости. Время сейчас действительно, очень лихое. Может, к Степаниде заглянешь?

         Тут Мурат не то, чтобы удивился, он остолбенел.

        - А ты откуда про неё знаешь?

        - Она вышла на меня. Мы много разговаривали. Я думаю, что помочь тебе сможет только она. Еще раз прости.

        - И ты прости, - вздохнул Мурат.

        Очень, очень не хотелось ему обращаться к Степаниде. Но деваться было некуда. Он умирал.

Продолжение следует. http://proza.ru/2015/01/09/583