Первый раз в первый класс

 
Я  хорошо  помню,  как   наступило  первое  сентября.  Первый  раз  в  первый   класс... 
Мама   приготовила   форму   с   вечера.   Перед  этим  мы   поехали  за  ней   в  районный  центр,   и   длинные  ряды  с  формой  -  коричневой,  синей –  да  самыми  разными  ранцами   сильно  меня  впечатлили.   Я  проникся   важностью   момента) Вместе   с   формой   мама   подготовила   и   меня  -  были  прочитаны   последние  наставления   о  том,   что   необходимо  во  всём  слушать   учительницу,  учиться,   не  позорить   семью,   не  драться,   приглядывать   за   сестрой  -  ведь   отдали   нас   в   один   класс...  ну, и  так  далее  и  тому  подобное)   
Утром   я   встал   преисполненным   сознания   важности   момента.  Шикарный   букет   из   разноцветных   астр,   пронизанный   ажурными   ветками   аспарагуса,  подчеркивал   торжественность   утра.  Мама   довела   нас   с   братом   до   дома   бабушки,   а   дальше   эстафету   подхватила   бабушка  -  мама  ведь   спешила   на   работу.   Помню,   Серёжка   ворчал,   что   большой   он   уже,   чтобы   учительнице   цветы   дарить  -   мол,   ребята   засмеют.   А   бабушка   отвечала,   что   именно   большие   мальчики   и  должны   дарить   девушкам    букеты,   на  что   Серёга   с  искренним   изумлением  воскликнул:  «Так   разве  это  девушка!...  она  же   старая!»  Рассматривая   фото   из  семейного   архива,   я   наткнулся   на   снимок   ребят   из   класса  брата   вместе   с  их  классным   руководителем.  Изображение   неотчетливое,   но   больше  тридцати   пяти   лет  миловидной  женщине,   изображенной   на   нем,   не  дашь.  В  то  время  она  была  для  нас  старой…
Помню,   как   забилось   сердце,   когда   подошли   к   школьному   двору,   полностью   забитому   детьми   в   праздничной    форме,   родителями,   ведущими   первоклашек   за   руку,   старшеклассниками,   казавшимися   мне   совсем   взрослыми,  да  учителями,   созывающими   свои   классы...   Я   почувствовал   себя   потерянным.  Убежавший   к   своим   Серёга   поверг   в   уныние  -  я   остался   лишь   с   бабушкой.  Оглянулся   по   сторонам  -  и   увидел  тетю   Полю,   держащую   за   руку   Оленьку.  За   большим   букетом   из   гладиолусов   ее  было   не   рассмотреть. 
Тётя   Поля   тоже   увидела   нас,   приглашающе   махнула   рукой.   Мы   подошли.  Оказывается,   здесь   собирались  те,   кто   попал   в  1- В.  Мне   стало   легко   и  спокойно.   Сестра   рассказала,   как   они   с  мамой   с   утра   пришивали   воротнички,   потому   что   она   измазала   вареньем  те,  что   были   пришиты   предварительно.   И  мама   кричала   на   нее,   но  ничего,   не   опоздали   ведь...   Ее   голос   переливался,   звучал   ручейком,   и  я   что-то  отвечал…  не   помню   совершенно,   что)
А   потом   была  линейка,  где   взрослые   утомительно   долго   говорили  умные  слова,  совершенно   не  касающиеся   души;   сменяя   друг  друга ,   мелькали   то   старшеклассницы,   то  учителя,   то   гости,   и  все  казались   мне   одинаково   далекими.  Букет  оттягивал  руку,   а   Оля  шептала,  что   «пальцы   сейчас   разожмутся…  когда  уже   можно   будет   уйти?» .  Я   хотел   забрать   у   нее  букет,   но   она   боялась,   что   мама  будет   кричать.   Тогда   я   сжал   ее   руку,   а  она   расслабила   пальцы.   Больше   я   никого   не  слышал,   хоть   калейдоскоп   из  выступающих   то  и  дело  выбрасывал  новые   картинки. 
Наконец   прозвучал   гимн,   и   все   начали   расходиться,   разбиваясь   на  группки.   Я   очнулся.   Выпустил   руку   Оленьки,   и   мы   подошли   к   тете   Поле,   разговаривающей   с   полной   высокой   женщиной.   У   нее   были   яркие   голубые   глаза,  сверкающие   при  смехе – раньше  я   таких   глаз   не  видел.   Тетя   Поля   притянула   нас   к  себе,   приобняв   за  плечи:  « Ну  вот  они,   неразлейводы...  Приглядите   за   ними,   Марианна   Михаловна,   посадите   рядом,   если   можно.»   Марианна   Михаловна  ответила,  что   мальчиков  сажать   вместе   с  девочками   она   не  будет,   но   что-то   придумает. 
Вскоре   нас   повели   в   класс.  Школа   была   построена  в   виде   буквы   П,   со  школьным   двором   посредине.  Одно   крыло,   подальше   от   улицы,    было   выделено   для   первых   классов.  На   первом   этаже   находились  наши   апартаменты.   Родители   отмечали   красивые  шкафчики,  удобные   парты,   цветы   на   окнах   и   нарядные  шторы,   а   я,     ощущая,   как  немеют   пальцы   у  меня   и   помня,   что   Оленька  испытывает   то  же  самое,  хотел  лишь  одного  -  поскорее  отдать  букеты  учительнице.   Наконец   мы   уселись   за  парты,   и   цветы   легли   на  столешницу.
Марианна   Михаловна   рассказала  подробно   о  приблизительном   распорядке   дня,   предупредила   о  необходимости   выполнять   домашнее   задание,  носить  форму   для   физкультуры   и   бутерброды,   чтобы    устроить  полдник,  а  обед  и  ужин  тем,  кто  остается  в  группе  продленного  дня,  школа   обеспечит.   Родители  согласно   кивали  головами   в   такт  убедительному   говору   учительницы,   а   я   разглядывал   класс.   
Даже   сегодня   помню   этот   светло-желтый   цвет   высоких   стен,   портрет  Шевченко   над    черной   доской,   целую   кипу  плакатов,   повешенных   по  обе   стороны   доски   на   гвозди (  мелькнула   мысль – «А  сколько  их   там?» ),  указку   на   столе...   И  -   цветы.   Везде   цветы – на   партах,  подоконниках,   на  столе   у  учительницы,  в  ведрах   у   доски...  Это  был   поистине   праздник   цветов.   Они   переливались   яркими   красками,   и   класс   казался   веселым   и   родным.   
Затем   родители   ушли,   а   нас   повели   во   двор – знакомить   со  школой.   Перед   этим   прозвучала   коронная   фраза: « Дети,  возьмите  букеты,  мы  отнесем   их   учительнице,   пятьдесят  лет   проработавшей   в   школе,   ее  сегодня   не   было.  СТАРОСТЬ   НАДО   УВАЖАТЬ!»
И  вот  в  этом   школьном   дворе   я  впервые   заглянул  в  ЕЁ   глаза… Но  об  этом  -  позже.