Воздушный недуг

Глава 13
Воздушный недуг

Не прошло и дня, как Стэн вернулся в деревню. И, хотя он больше не мог сказать, что целиком и полностью доверяет матери и сестре, он старался вести себя с ними также, как прежде, на самом деле из всех обитателей дома доверяя одному лишь своему лисёнку Вергу.
Спустя год по прошествии описанных выше событий беда всё-таки добралась и до дома нашего героя.
Сестру Рэни настигла редкая болезнь — воздушный недуг. Первые симптомы заметила мать: девушка очень много времени проводила на свежем воздухе, не уходя далеко от дома, мало ела, но выпивала очень много жидкости, а цвет глаз (радужной оболочки) стал неестественно ярким. Мало кто обратил бы внимания на незначительные изменения в поведении. Но в роду матери Стэна многие болели воздушным недугом, и в каждом случае болезнь заканчивалась летальным исходом.
После того самого откровенного разговора с сыном мать боялась скрывать что-либо от детей. Поэтому высказала свои предположения почти сразу, не говоря лишь, к чему может привести данная болезнь. Но по глазам Рэни видно было, что девушка о многом догадалась сама.
Необычной особенностью этой болезни было то, что больной постепенно становился легче своего обычного веса, хотя выглядел также, как прежде (разве что цвет кожи сильно бледнел, а волосы постепенно выцветали, но глаза, наоборот, становились только ярче). В конце концов у больного не остаётся сил двигаться, говорить и даже поднимать веки. Говорят, прежде чем душа выходит из человека, тело его на сантиметр поднимается над кроватью.
Очень много времени Стэн проводил с Рэни. Также, как прежде, они целыми днями гуляли по тенистым рощам, по полянам и пляжам. Смеялись, играли, плескались водой, будто снова стали детьми. И Стэн с удивлением замечал, что в лице сестры не было страха смерти, не было мучительного беспокойства и желания избежать неминуемого. И это грело Стэну душу и вселяло надежду на выздоровление Рэни.
Чаще всего они приходили на цветочную полянку, где в мёрзлый месяц цвели светлые вестники. В тёплое время года здесь были алые, жёлтые, фиолетовые, бирюзовые цветы, но совсем не было белых. Зато несколько раз в год по всей полянке рассыпались ярко-красные сладкие ягоды, которые можно было собирать гроздями и отправлять себе в рот. Сюда очень часто слетались кружевные бабочки — насекомые бледно-розового цвета с большими, в пол-ладони, хрупкими крыльями. Рэни вытягивала руку, а они цеплялись тонкими лапками за её пальцы, а Стэн тем временем сдерживал в руках своего лисёнка, чтобы тот не бросился на бабочку. Верг безумно любил гоняться за насекомыми.
Прямо с поляны видна была бледно-голубая длинная полоска на горизонте, лишь отдалённо напоминавшая море. И стеной возвышался пугающий, грозный Мерцающий Лес.
 — Ты когда-нибудь думал, что находится там? — Рэни кивнула в сторону Леса. — За нашей «границей»?
 — Конечно, думал... Мне кажется, все порой об этом думают.
 — Все думают, что там люди очень странные и необычные. Что они, быть может, ходят на головах. Или что все они, как наши дикари — безумные и жестокие. Будто они поедают незваных гостей на обед. Ведь не зря же такой страшный лес отделяет нас от них?.. А что, если всё с точностью до наоборот? — Рэни лукаво улыбнулась. — Что если кто-то намеренно отделяет нас от другой части страны? Чтобы у нас в сердцах всегда жил страх перед этой... так называемой Западной Дланью? И перед Мерцающим Лесом в том числе?
Стэн удивлённо пожал плечами.
 — Ты странно говоришь... Но, честно, я сам иногда об этом задумываюсь. Только все эти предположения какие-то... необычные.
 — Но в них-то уж проще поверить, чем в байки, которыми нас пугают старики, согласись? К тому же у нас тут появляются иногда и люди с Западной Длани. Вон те золотые воители или как их там...
 — По-мне, они — самые жестокие существа во вселенной, — Стэн вспомнил, как его знакомого  забрали золотые рыцари и помрачнел. — Они чудовищней, чем тьмушки.
 — А что, если они просто не могут по-другому? Исполняют свой долг, свою работу?
 — Ну так не надо искать такую работу, где тебе придёться убивать или калечить невинных людей! — возмутился Стэн, не желая соглашаться с сестрой.
 — Жизнь к любому может вынудить. Нельзя осуждать людей, у которых мы не знаем всей истории.
Несколько минут брат с сестрой сидели молча. Стэн впервые за время болезни, не считая момента, когда мать высказала свои предположения по поводу воздушного недуга, заметил на лице Рэни тень. Некоторое время он не мог понять, чем именно вызвало это помрачнение.
 — Ты ждёшь... его? — Стэн поразился, как он сразу не смог об этом догадаться.
 — Я не виделась с Друблсом уже пару месяцев. Он сказал, что ему придётся отъехать в город подальше, что у него очень важные дела... И что у него в доме были найдены письмена, которые ему кто-то, наверное, подкинул... Теперь ему приходится скрываться, чтобы золотые воины не нашли.
 — Но я... я ведь могу поискать его! Он ведь, наверное, даже не знает, что ты заболела. Так он, конечно же, сразу бы приехал!
 — Нет, не стоит... Я не хочу, чтобы он страдал. И лучше будет, если ты останешься со мной, — тень спала с лица Рэни, и девушка, улыбнувшись, взяла брата за руку.
 — А знаешь что! — Стэн просветлел от осенившей его мысли. — Пойдём сегодня на Скалистый Пляж! Заодно соберём эльфийских слёз. Как в тот раз, помнишь?
 — Но в тот раз мы чуть было не опоздали до закрытия ворот, и маму до смерти напугали, — Рэни рассмеялась.
 — А в этот раз мы останемся прямо там на ночь! Посмотрим на морских коньков. Дикари ведь не бояться воды, мы будем в безопасности. Нужно только зайти домой и предупредить маму, чтобы не наступать на прошлые грабли.
Скалистый Пляж ничуть не изменился. Под конец своего пути Рэни совсем выдохлась (из-за болезни она уставала очень быстро), и Стэн донёс её на руках. Спустя несколько недель воздушного недуга девушка стала лёгкой, как ребёнок, и младший брат мог поднять её без труда.
Вечерело. По тихой морской глади проходила редкая рябь. Разглядывая скалы, стерегущие пляж, Стэн больше не испытывал прежнего страха. Только смутное опасение снова наткнуться на свою тьмушку.
 — Скоро, уже скоро, — прошептал он, заходя в море по колено. Под водой стали появляться тусклые огоньки.
Рэни встала с ним рядом, держась за плечо брата и восхищённо рассматривая морское дно. Не прошло и десяти минут, как всё море, почти до самого горизонта, покрылось голубоватым блеском.
 — Может быть и Блик там, среди них, — Стэн опустил руку в воду и дотронулся пальцами до одного из морских коньков. — Может быть, когда лёд оттаял, его принесло течением прямо сюда. И он ожил, как только попал в морскую воду. Ведь он не так прост, как мы думали! Это точно.
Они сидели на самом берегу Пурпурного моря; так, что пальцы ног касались прохладной морской воды. Рэни положила голову на плечо брату. Оба молчали.
Стэн заговорил первым.
 — Знаешь что... Я раньше был уверен, что папа не просто уплыл и потонул из-за шторма, а доплыл до плавучего эльфийского города, про который говорят в разных сказочках люди в деревне.
 — Но ведь в этих сказочках эльфы отнюдь не добрые существа. Они чуть ли не поработили нашу страну и с тех пор, наложив на нас заклятье, держат всех в страхе.
 — А ты веришь? Ну, то что эльфы нас поработили? Или вообще кто-нибудь поработил?
 — Может быть. Кто знает. Забавно, если нас действительно поработили, а мы даже не знаем, кто именно, — усмехнулась Рэни.
 — Я верил, что среди этих кровождных существ найдутся и те, которые помилуют нашего отца и окажут ему тёплый приём. Зачем называть «эльфийскими слезами» самые прекрасные камни на нашем полуострове? Разве не глупо? И вообще, по описаниям эти морские эльфы очень даже приятные, красивые существа. Говорят, у них на спине растут крылья. Как у бабочек, только очень большие.
 — С такими крыльями жутко неудобно, наверное, — засмеялась Рэни. — Им приходится спать всё время на боку. И если кто-нибудь упадёт в обморок и не сможет вовремя перевернуться на бок, поломает все свои бедные крылышки!
 — Они, наверное, давно придумали что-нибудь. Или крылья у них складываются не так, как у обычных бабочек, — предположил Стэн.
 — А я... я тоже верю! — внезапно заявила Рэни. — Я верю, что отец уплыл в море! Может быть, и не в этом море, а в каком-нибудь другом, очень далёком... но сейчас он точно приплыл туда, где ему живётся лучше, чем всем нам.
На пляже было необычно тихо. Пару раз Стэну чудилось, что от воды исходят тонкие, как нити паутины, звуки, издаваемые морскими коньками.
На востоке забрезжил рассвет.

Она не могла больше подняться. Изредка, раз в день, девушка с трудом открывала глаза и пыталась улыбнуться, чтобы приободрить родных. Но нечасто ей это удавалось. В её глубоком, чистом взгляде Стэн мог прочитать слова: «Успокойтесь! Со мной всё хорошо. Страх меня покинул, и я могу спокойно уплыть в море, туда, где мне будет лучше, чем здесь». И Стэн изо всех сил старался исполнить её безмолвную просьбу, но каждый раз, как взгляд его падал на кровать сестры, ком застревал в горле.
Кожа Рэни стала совсем бледной. А на лице она сделалась почти полупрозрачной — можно было разглядеть тонкие, как нити, кровеносные сосуды.
Мать целыми днями сидела у кровати дочери, не отходя от неё ни на минуту. Стэн старался поддерживать домашнее хозяйство, как мог. Но скоро всё пришло в упадок.
Ночью все втроём спали в одной комнате. Иногда Стэн просыпался и видел, как мать тоже не спит, в упор смотрит на Рэни и следит за каждым малейшим движением. Губы её шевелились, и время от времени мальчик различал в её тихом бормотании слова «Белый Воин». Стэн старался приободрить мать, повторяя ей, что Рэни сейчас больше всего хочется, чтобы её близкие меньше страдали, что она уходит с миром, и единственное, что страшит её перед уходом — это боль близких. Мать покорно качала головой, но каждый раз упорно отказывалась отходить от кровати дочери.
Одним тёплым вечером, когда все окна в доме были нараспашку, и любые насекомые беспрепятственно влетали в чужое жилище, состояние Рэни резко ухудшилось. За весь день она не подала ни одного признака жизни — даже веки её ни разу не дрогнули. Пульс был очень слабым и редким.
Хотя дело шло к ночи, в окно вдруг влетела дневная бабочка, одна из тех бледно-розовых, что обитали на цветочной поляне. Бабочка около минуты порхала вокруг Рэни, а потом, как ни в чём ни бывало, приземлилась на пальцы девушки. Стэну показалось, будто уголки губ девушки слегка дрогнули.
 — Нет, — резко воскликнула мать. Стэн с удивлением заметил, как глаза у неё загорелись, а голос вдруг наполнился уверенностью, — Нет, я не позволю её забрать!
 — Мама, о чём ты? Она уходит сама, её не забирает никто!
 — Ты не прав, ты не прав! — Стэн понятия не имел, откуда у матери появилось столько силы. Она схватила сына за шкирку и отбросила в противоположный конец комнаты. — Ты!Спрячься под столом, накройся скатертью. И не вылезай, слышишь? Не вылезай, что бы ни случилось! Я тебя заклинаю!
Стэн обомлел от страха. Он чувствовал, что должен её остановить. Сейчас произойдёт что-то ужасное и необратимое.
 — Мама, не надо! Она не хотела бы этого! Белый Воин тоже не хотел бы!— ещё раз попытался Стэн, но глаза его встретились с горящим взглядом матери, и он замолк.
Женщина глубоко вздохнула и вся выпрямилась, как тонкая струна. Затем она быстро-быстро что-то зашептала. Но то, как она произносила слова, совсем не походило на то, как она молила Белого Воина о помощи вечерами сидя у кровати Рэни. Теперь Стэн едва ли мог различить хоть слово из её речи. «Она заговорила со своим... демоном! — пришло ему в голову. — Но ведь она сама говорила, что нельзя этого делать!»
Около двадцати минут мать сидела в одном положении и шептала что-то себе под нос, а выражение её лица постоянно менялась. Она, в самом деле, будто разговаривала с кем-то. Под конец она начала говорить во весь голос, то и дело переходя на крик.
 — Ты сможешь это? Нет, я знаю, ты можешь! Ты, исчадие чёрной магии, тебе всё под силу, лжец! — руки матери тряслись, а глаза беспорядочно бегали из стороны в сторону, как у безумной. — Ты только что сказал, что сможешь! Зачем?.. Что тебе нужно? Да... Я всё отдам. Ну конечно, только избавь её от недуга! Ты... нет, слишком много... Этого я не смогу тебе дать. Он сам властен над своей судьбой, и ты не имеешь над ним власти! Ты можешь взять только меня. Нет, он останется! Ты лжец, лжец!
Вдруг дверь в доме с грохотом распахнулась. В комнате появились золотые рыцари. Самый главных из них гордо шагнул вперёд и возгласил, назвав имя матери Стэна:
 — Вы арестованы за нарушение закона Глориата, совершённого вами ночью этого дня при запрещённом контакте с мракотенью! Вы в праве выбрать себе наказание: смертная казнь или пожизненное заключение в отдельной тюремной камере.
Лицо матери осунулось, руки её безжизненно опустились. Она последний раз поцеловала дочь и поднялась на ноги. Стэн всё это время сидел под столом, скрывшись за скатертью, не в силах двинуть рукой или ногой от ужаса.
 — Я выбираю смертную казнь! — твёрдым голосом объявила мать.
 — Есть ли у вас в доме родные или близкие? Согласно приказу следует поместить их под замок в общие тюремные камеры.
 — Моя дочь больна воздушным недугом. Она не доживёт до рассвета, — на последнем слове голос матери дрогнул.
 — Замечательно, — Стэну показалось, будто золотой рыцарь злорадно улыбнулся. — Тогда ваш дом и все пристройки будут сожжёны на рассвете, согласно обычаю, чтобы на его месте другой, более достойный житель смог устроить себе жилище.
Когда огромные рыцари взяли мать под руки и начали уводить её из дома, Стэн смог прочитать по её губам «Прости», а в глазах — бесконечную боль.
Юноша долго ещё сидел под столом, не способный двинуться. Когда он обрёл дар речи, первым, что он произнёс, стало «Убийцы!». Стэн сжал кулаки так сильно, что ногти впились в кожу. Слёзы водопадом потекли по щекам.
 — Зачем, зачем смертная казнь! — он бил себя кулаками в лоб, будто пытаясь пробудиться от ужасного видения. — Зачем себя убила! Зачем?..
Взгляд его внезапно упал на кровать сестры.
Стэн кинулся к ней. Он был уверен, что она всё слышит, хотя и не может подать знак.
 — Она всего лишь хотела тебе помочь! — сквозь слёзы говорил он. — Она не хотела губить себя, она думала, что сможет тебя избавить... Наверное, на её месте я выбрал бы то же самое. Зачем всю жизнь гнить в темнице, если можно сразу отправиться туда, где тебе будет лучше? И теперь вы все будете там — и мама с папой, и ты, Рэни... — Стэн не мог остановить рыдания, сжимая тонкую руку сестры. — Не покидай меня, сестрица...
Он наклонился и поцеловал Рэни в лоб, чувствуя, как тело девушки медленно приподнимается с кровати. Лицо её осталось спокойным, каким было на протяжении всей болезни. Стэну казалось, что на лице в самый последний момент появилась очень слабая, призрачная улыбка, как в тот момент, когда на пальцы Рэни приземлилась бабочка.
 — Прощай! — Стэн бросил на сестру последний взгляд и вырвался на улицу.
Он бежал вперёд, не чувствуя ног, с одной лишь целью — скрыться, не быть найденным и оказаться как можно дальше от дома и от всего, что здесь произошло. Медленно, но верно, он начинал забывать, сначала на короткие промежутки времени, а потом на более длительные, кто он такой, и что только что случилось. Только страх и гнев всегда были рядом с ним, как и его верная «тень», не отстававшая от него ни на шаг. Как ни старался Стэн бежать быстрее, чёрное существо всегда за ним поспевало.