Глава третья. Тайное, ставшее явным

  Глава третья. Тайное, ставшее явным

   Утром зарядил дождик. Тёплый, летний. Зена немного опоздала — долго не могла вспомнить, куда дела зонтик. Так и не вспомнила, отправилась без него. Подъезжая к агентству, по припаркованным машинам поняла — Саша и Щит уже на месте. Немного удивилась, если начальница периодически приходила вовремя, Андрей всегда на полчаса, но опаздывал. 
В кабинет торопиться не стала, сначала включила компьютер и залезла в почту. Обнаружила письмо с уже засвеченным адресом, открыла его. Ничего нового, всё тот же текст, только фото откровеннее. Машинально вставила в ухо наушник, и замерла от услышанного. «Ничего себе, поворот», — подумала Зена, напрочь позабыв, что не удалила письмо.

   Им предстояло найти Романа Александровича Комарова. Не просто однофамильца Саши, а её старшего брата по отцу. Брата, о котором никто не знал. Много лет назад Сашин отец отказался взять сына от первого брака в новую семью. Мальчик был отправлен в детдом. Зена прекрасно понимала — для Саши это удар. Она так гордилась отцом, считая его идеалом, а отношения родителей лучшим, что может случиться между мужчиной и женщиной. После недолгого молчания послышались сдавленные Сашины рыдания. Зена двинулась к кабинету, но услышанные слова Щита вновь заставили замереть на месте.
— Сашенька, не надо. Девочка моя, любимая моя, не плачь.
— Вот оно как, — прошептала Зена и решительно направилась к двери, вынув из уха наушник.
   Нужно вмешаться, пока Саша, охваченная горем, не заметила этого признания.
Саша плакала, уткнувшись в грудь Андрея, он нежно обнимал её, успокаивающе гладил по волосам, как маленькую девочку.
Зена налила в стакан минералки, достала из ящика стола таблетки.
— Саша, выпей, — приказала строго, хотя сердце сжималось от сочувствия. Но нельзя жалеть, иначе плач не прекратить.
— Ты слышала? — Саша, всхлипнув, повернула к подруге зарёванное лицо. Она выглядела настолько юной, растерянной и беззащитной, что Зене пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы самой не разрыдаться. Она заставила Сашу выпить лекарство и, незаметно оттерев от неё Щита, усадила на диванчик и накрыла пледом, извлечённым из шкафа.
— Саша, — сказала она, — я понимаю, тебе трудно. Но нам нужно хорошенько подумать, случайно ли такое совпадение. А если это происки конкурентов твоего отца. Нашли компромат и ударили по больному?
— Мы не будем об этом сообщать клиенту. Наш заказ — сам Роман. Передадим только адрес детского дома, куда его отправили. Пусть готовит свои ценные указания, а я тем временем наведу справки о нём самом. Совпадение крайне подозрительное. Хотя, может у тётки или бабки с дедом совесть проснулась? Проверим, — Щит вышел в приёмную.
   Зена посидела с Сашей, потом уговорила её прилечь. Помимо валерьянки она дала и таблетку снотворного. Подождала, пока подруга уснёт и на цыпочках, стараясь не цокать каблуками, вышла из кабинета.

***

   Андрей сидел перед монитором компьютера, сжимая и разжимая кулаки. Он намеревался искать информацию о клиенте, а тут такое. Злость медленно, но верно заполняла каждую клеточку тела, требуя выхода, в висках звучало в ритм пульса: «Убить, убить, убить». Он не заметил, как подошла Зена. Она быстро схватила мышку и парой щелчков удалила письмо.
— Зачем? — Щит поднял на секретаря налившиеся кровью глаза.
— Ты что, добить её хочешь: сначала отец, потом это? — резко спросила Зена. — Забудь, что видел, — и добавила, выделяя каждое слово: — Если… ты… её… любишь… молчи.
Щит положил кулаки на стол. Он сидел, не шевелясь, лишь желваки ходили на ставшем суровым лице.
— Андрюша, — Зена присела на край стола и положила руку на плечо Щита. — Он перебесится и останется с Сашей. Хотел бы уйти, не было бы писем от этой шантажистки. Я уже вычислила район. Фотку она сама предоставила. Найду стерву и припугну.
— Козёл, такая жена, а он… — выдавил из себя Щит.
— Козёл, — согласилась Зена. — Но Сашке с ним хорошо, не морщись, это так.
— Давно письма приходят?
— Три месяца.
— Убил бы гада! — процедил Щит.
— Не шути так, — Зена встала и смотрела на Андрея сверху вниз, как строгая учительница на ученика.
— Я не шучу, — последовал спокойный ответ. Настолько спокойный, что Зене стало тревожно. «Он же воевал», — пришла пугающая мысль. Нужно было срочно переводить разговор в другое русло. Спасением прозвенел сотовый телефон Андрея.
— Да, Вовка, — ответил Щит. Немного помолчал, пытаясь вникнуть в быструю речь сына. — Конечно, отпустим, раз вся команда едет. Вов, что за вопли, ухо звенит. Да понял уже, что ты рад. Маме звонил? А, сказала: «Пусть отец решает». Когда выезд? Нормально, успеем тебя собрать.
Нажав отбой, Андрей пояснил Зене:
— Вовкина команда выезжает на сборы в оздоровительный лагерь в соседнюю область. Там пройдёт чемпионат по футболу.
— Хорошая новость, — сказала Зена. Андрей иногда брал Вовку на работу, в агентстве любили непоседливого мальчишку. — У тебя просто замечательный сынишка, чудесный. Таким шустрикам  обязательно нужен отец, — она многозначительно посмотрела на Щита. Помолчала и добавила: — Андрей, давай договоримся: ты молчишь о том, что увидел, я молчу о том, что услышала. Лады?
Андрей мрачно кивнул и  яростно защёлкал мышкой, входя в поисковик.
— Мышь-то чем виновата? Не мучай животное, — пошутила Зена, стараясь немного приободрить Андрея. Тот улыбнулся. Правда, улыбка вышла кривоватой. 

***

   Объект, вызвавший ненависть у Андрея, тоже сидел у монитора, только не компьютерного, а ноутбука. И в его голове крутилось: «Убить, убить, убить».
Голос Юльки, раздавшийся со стороны ванны: «Мишенька, пару минуток и я иду», заставил мужчину вздрогнуть. За три года жизни с Сашей он так привык к обращению «Михась», что в домашней обстановке позиционировал себя только с этим вариантом имени. Мысли тревожили, побуждая что-то предпринять.
«Дернул чёрт завести любовницу. По статусу, видите ли, положено. Из-за этого идиотского статуса жизнь семейная под угрозой. Додумалась же Юлька в агентство посылать письма с фотографиями. Хорошо, жёнушка безалаберная и всё свалила на секретаршу, кстати, нужно с той поговорить, задобрить. В агентстве Сашку любят, вот и не сказали про письма. Если вдруг узнает, её уболтаю, простит. А вот тесть… До сих пор нет-нет — волком взглянет. Чем не угодил? Могли бы жить с Сашулей в областном центре, нет, переехали поближе к её обожаемому папочке! Ладно, дядя помог бизнес наладить…»

   Мысли прервало появление Юльки в умопомрачительном пеньюаре. «Хороша, зараза», — подумал Михась, но вспомнил о находке и, нахмурив брови, кивнул на ноутбук:
— Это что?
Юлька моментально сообразила, что именно увидел любовник, она кинулась к нему, обхватила руками и стала покрывать поцелуями, в перерывах вставляя:
— Любовь моя… прости… хочу, чтоб только мой, мой… всё сделаю… ребёнка тебе рожу…
Михась отстранил Юльку, но она, извившись ужом, плюхнулась к нему на колени:
— Мишенька, только не бросай, пусть любовницей, пусть… никаких писем больше, — она всхлипнула для убедительности, не забывая ласкать любовника жадными руками.
— Точно не будет писем? — Михась почувствовал прилив возбуждения.
— Клянусь! — радостно воскликнула Юлька, почувствовавшая, что гроза миновала.

***

   Где-то читала, что наркоз похож на смерть. Возможно, но только не в конце операции, когда начинаешь просыпаться. Ещё не можешь шевелиться, а уже, словно сквозь вату, слышишь голоса и начинаешь чувствовать. Охватывает паника, хочется крикнуть: «Эй, я уже здесь, мне больно». А потом доносится весёлый голос хирурга, рассказывающего анекдот, и приходит успокоение: значит, всё в порядке. Было бы плохо, не травил бы байки… Перед выпиской хирург сказал, что я мужественная женщина — занятное сочетание слов — и пожелал терпения в дальнейшем лечении. В его глазах я прочла сочувствие. Неужели химиотерапия хуже операции?


Продолжение: http://www.proza.ru/2015/01/07/2119