Плохой президент Добро пожаловать в Нью-Йорк

Тенденция животной аллегории власти, ярко продемонстрированной еще Пазолини («Сало или 120 дней Содома» 1975) не теряет актуальности, и подхватывает её американский режиссер Абель Феррара («Зависимость» 1994, «Похороны» 1996, «Плохой лейтенант» 1992) в новом фильме «Добро пожаловать в Нью-Йорк».  Глава Валютного фонда  Девирэ  (Жерар Депардье) намеревается баллотироваться в президенты, но, кажется, он не взволнован предстоящей выборной гонкой. В Нью-Йорке, подальше от жены и работы, его ждут элитные проститутки, алкоголь, наркотики и все радости буржуазной эрзац роскоши. Но рафинированная жизнь, где «все на блюдечке» не может вызывать зависть. Как не может и принести удовольствие и насыщение герою. Секс-вечеринка в дорогом отеле – вовсе не «рай», до которого дорвался Девирэ. Это привычный лайф-стайл, в котором есть бессчетное количество профессиональных девушек по вызову, но нет места простому французскому гражданину с его правами, заботами и требованиями.
Отличительная черта героя Депардье – монументальность. Но не та возвышенная монументальность великих борцов за гражданские права и истинных политиков, а физическая, обусловленная размерами тела и кошелька. Даже начальные кадры с величественными Рошамбо и Линкольном сменяются изображением денежного станка, занимающего полноправное место на ряду с теми, кому подвластна судьба народа. Тело, для которого мало одной пары наручников, нависает грузом над бессильными людьми. Рев неудовлетворенного вепря, рвущегося к власти не ради защиты, а ради угнетения, неизменно сопровождает любой животный акт Девирэ, будь то прием пищи, секс  или  даже разговор о сексе. Девирэ во время семейной встрече в ресторане любопытствует о  качестве сексуальной жизни своей дочери и в этом любопытстве прочитываются инцестуальные ноты. Для такого человека не может быть ничего запретного и недозволенного.
Депардье удивительно схож со своим персонажем. Факт несколько неприятный, но что должно было произойти в жизни актера между «Двадцатым веком» Бертолуччи и «Добро пожаловать в Нью-Йорк» Ферарры? Что ему позволило так лихо принять на себя амплуа, пожалуй, самого низменного персонажа современной жизни – лживого и бесполезного политика. В самом начале фильма Депардье рассказывает журналистам, что ненавидит политиков и все, что с ними связано, и может играть персонажей, которые вызывают у зрителей ненависть,  только смеясь над ними. Говорит он это после принятия российского гражданства, дружеских посиделок с Кадыровым и веры в истинную демократию царя Путина. Биография актера идет в разрез с его словами. Также как слова и действия политиков. Неприятный осадок, смешанный с обидой, накладывается на восприятие картины сразу же. Депардье и Девирэ сливаются в единый образ, и дифференцировать актера от героя становится сложно.
Показательна психология поведения Девирэ: он отказывается от содеянного, повторяя как мантру, словно пытаясь убедить себя, а не жену Симону в собственной невиновности, «Я не совершал того, что мне приписывают». Очень тонкая формулировка достойная привычных словесных манипуляций стоящих наверху. Девирэ не признает своей вины, потому что её искренне не чувствует. «Я её не насиловал, я всего лишь подрочил ей в рот». Он действительно искренне не осознает, что совершил преступное действие. Преступное с позиции не только правовых норм, а общечеловеческих, потому что совершенное против воли человека. Он может позволить себе любую дорогостоящую работницу секс-услуг, но он платит не за удовольствие. Чувствуя власть во всём и над всем, Девирэ подчиняет себе физически любого попавшего в радиус его видения.   В диалоге с женой Девирэ пытается представить свою гиперсексуальность как проблему и болезнь, чьей жертвой он является. Но его «болезнь» есть форма самоутверждения человека, который исполняет навязанные ему амбиции. Ни о каком сочувствии в его случае не может быть разговора. Власть в самом прямом смысле насилует и унижает народ, нуждаясь в постоянном подтверждении своей силы. Неудивительно, что прокат во Франции, славящейся своими левоцентристскими взглядами, запрещен.
 Справедливость,  по мнению политика, торжествует в тот момент, когда ему удается выскочить сухим из воды. Демонстранты, бросающие в Девирэ свои гневные  речи, женщины в униформе горничных, стоящие с плакатами – все они показаны мельком, невзначай, как бэкграунд. Не случайно акцент в истории смещён с борьбы бессильной жертвы и могущественного насильника. Это не противостояние народа и власти. Это торжество ничтожных  бояр. Горничная появляется только в нескольких сценах. Первый раз зритель её видит в коридоре отеля. Бесшумной тенью она скользит из номера в номер и  лишь выполняет свою работу. Чего бы хотелось пожелать и главному герою. Но первый и последний раз, когда политик показан за работой, не раскрывает Девирэ как совестливого борца за народ и его права. Даже когда он общается с коллегами, рабочий кабинет полон секретарш с «расширенными опциями». Но он и не стесняется своей распущенности - поведения недопустимого для общественного деятеля. Всё, что имеет Девирэ, а имеет он благодаря своей жене, воспринимается как само собой разумеющееся. В ходе судебного процесса адвокат настаивает на применении к своему клиенту тех же условий и норм, как и к любому другому члену общества. Но Девирэ никогда не будет стоять рядом с горничной, с тем же судьей или с конвоирами, что ведут его в наручниках. За него платят миллион в качестве залога и Девирэ на свободе. Никто не будет разбираться, виновен на самом деле подсудимый или нет. «Горничную дискредитируют» - успокаивает адвокат Симону. На этом история заканчивается и начинается новый круговорот девушек вызванных по телефону, дорогих ужинов и терпкого французского вина. А трагедию сломанной жизни переживает только Симона. Своей сломанной жизни, а не униженной простолюдинки. 
Светлана Марлен.