Сон боевого офицера

    Андрюха уснул на посту. Курсант 1 курса 42 группы 6 роты 3 батальона  пограничного училища уснул, находясь дневальным по учебному корпусу. Была уже глубокая ночь, окутывающая, как снотворным, не устойчивое ко сну курсантское тело.
Там, в батальоне, как в сказке, мирно посапывали в спальных помещениях с лакированными полами на тридцать человек, триста будущих замполитов пограничных застав необъятной территории страны советов.
 В конце коридора учебного корпуса второго этажа у окна тускло горела лампочка, еще больше навевая ступор невидимых снотворных эфиров. Триста шагов в одну сторону и обратно быстро сломали и без того изнасилованный организм. Сначала он пытался еще бороться с этой всепроникающей и манящей аурой. Махал руками, издевательски ходил строевым шагом, пел всякие навязчивые  мотивы. Играл в футбол пробкой. Пытался писать стихи, и нацарапал несколько строк в блокнотике. Рассматривал стенды с фотографиями маршалов, боевыми операциями и лозунгами родной коммунистической партии. Но все это уже было до дыр затерто глазами. Зимний пейзаж по ту сторону окна с кристальными  снежинками, пролетающими, как спутники, мимо лунного света фонаря, только прибавлял монотонности, и как одеяло, заставлял глаза сдаваться под натиском ресниц. Время от времени  визжащий звук пролетающей  электрички напоминал о доме и приглашал поспать. Это был третий не плановый  наряд Андрюхи.  До него был дневальный по роте, и наряд на кухню.  Количества  сна по уставу уже явно не хватало для элементарного восполнения сил. Попытки спать на лекции отчасти заменяли здоровый ночной сон. Все пошло от назначения нового замка. Старого сняли и поставили этого. Реально уже по возрасту мужик, отслуживший в армии, поступил в училище наверно под тридцать. Сытый, хитрый, любящий показаться начальству через успехи вверенной группы, он быстро нашел не любимчиков, которые и стали поставщиками своих персон для нарядов. Заработать заветный вне очереди, можно было легко и без фантазий. Командир взвода, что называется « мне еще пятьдесят, а я уже капитан», не имея академии и перспектив, реализовывался на воспитании нашего брата и доверял замку. Замполит батальона, армян с тоненькими усиками, женскими голосом и походкой, вряд ли мог рассматриваться мамочкой, которой можно  рассказать, не таясь и найти помощь.  Комбат, подполковник, закончивший командное училище, похожий на немецкого офицера из советских фильмов,  всем своим видом показывал жесткого вояку, для которого курсант сырье, из которого он попробует сделать конфетку.    Система была так отлажена, что попав в не любимчики, ты терял возможность регулярно, как все, спать и иметь, итак   редкие, увольнения.  Тебе просто не куда было идти жаловаться. Книги о юнкерах царской поры были насмешкой, нереальностью. Жизнь твоя становилась насыщенная приключениями. Мечта стать офицером погранвойск начинала сомневаться. Цель была сломать я личности. Сделать я частью системы, которой проще управлять. Никому не интересна твоя инициатива. То, что на уровне инстинкта ты получаешь прививку не служить, а ловчить, не интересовало начальство.  Разрешиться это, могло только через облизывание начального звена этой цепочки.  Лизать это мерзкое не хотелось, а значить борьба со сном в качестве дневального становилась частью курсантской экзотики.
Сон был чуткий, почти без отключения сознания. Снился дом, девушка, неминуемый офицерский выпускной. Еще снилось, как Андрюха ведет на расстрел замка. Толи на  расстрел, толи он выводной и конвоирует обидчика. Командир взвода, замполит, комбат тут же. В тумане не понятно они в качестве кого. Автомат в руках придает уверенности и ощущение наступившей справедливости.
Один раз на стрельбище взвод выполнял упражнение застава  в наступлении.  Сказали зарядить рожки трассирующими патронами и простыми. Андрей все трассирующие зарядил в один рожок. Пошли стрелять, двигаясь на мишени. Расстояние от соседа по шеренге только шаг. Страшно, что либо ты, либо тебе могут попасть.  После стрельбы вся шеренга достает гранаты, поднимает руку вверх, выдернув чеку, бросает гранаты как можно дальше, и с криком, прижимая автомат к сердцу, наклонив каску, бежит на взрыв. Рваные осколки гранат, как пурга накрывают курсантские силуэты, которые спасает только сукно родных по поту всесезонных серых шинелей. 
После вся шеренга, вытянувшись в длинную линию, подняв автоматы чуть вверх, на уровне головы, расстреливает уже не по мишени, оставшиеся патроны.
Андрей, нажав на спусковой крючок, отправил нить трассирующих патронов на окраину полигона. За первой светящейся точкой, гулко хлопая,  свистя, устремились остальные. Зачарованный не заканчивающейся огненной цепочкой, он не заметил, как автомат повело чуть вверх и вправо, и ствол остановился у виска соседа курсанта. Осталось на виске алое пятнышко. После он пожалел, что там не стоял замок.
Старшекурсники рассказывали, что по выпуску, особо ненавистных замков и старшин рот, вывешивали из окон за ноги, компенсируя тем сполна.
Расстрел или конвоирование внезапно закончились. Из тумана сна возник дежурный по училищу.  Он тряс за локоть дневального.
      Андрей, не смей спать. Коллега по столу теребил локоть и пытался разбудить задремавшего однокурсника. На столах томилась наполовину съеденная закуска, различного цвета  и градуса алкоголь, и почти триста человек лысых, с животами, счастливых физиономий  его однокурсников. Это был очередной юбилей выпуска его третьего батальона. В центре стола сидел старик в генеральской форме, бывший начальник училища, комбат и замполит курса. Бывший комбат, импозантный мужчина в светло сером костюме, держа стопку водки и микрофон, вспоминая счастливые времена, откровенничал о любви к своим бывшим курсантам и  гордости за  то, что они сделали. Замполит в своем стиле рифмовал. Андрей оглянулся  по залу. Замок в зале не сидел. Наверно очень занят. От этого стало  тепло, приятно, и немного жаль, что время, как полет. Полковник погранвойск счастливый уже не хотел спать.