Хвост Барона Мюнхгаузена

Хвост Барона Мюнхгаузена

На самом деле это был хвост цыганского барона! Даже не самого, а его коня!

НА ХИМИИ ЕГО ЗАХОМУТАЮТ ЕЩЕ БЫСТРЕЕ, НЕЖЕЛИ НА СВОБОДЕ. Держала только КСИВА да парик. И вот рыцарь без страха и упрека намылился в ночь идти стричь лошадей. Раздобыл ножницы и полиэтиленовый пакет. Добрался кое-как по темноте. Стал подходить, кони не даются! Сбегал назад, взял сахару кускового и буханку хлеба. Прикормил самого важного, красивого коника, давай его осторожно стричь. Гриву да хвост. Волосья в пакет складывать. На холке локоны, кажись, тоньше,  больше на человеческие похожи. Зато на хвосте длиннее. И так увлекся Витька, что забыл об опасности. Тихо вроде кругом.

Вдруг луч фонаря в лицо. Ослепили Гроздева, ничего не видно. Кто, сколько, куда бежать?! Рванул наугад. Подножка. Драка. Он один, а их трое! Виснут, на руках. Тут по горлу резануло, теплое что то потекло. Не сразу сообразил, это нож приставили. «Стоять!» Руки связали, опять пинками побуцкали. «Ну говори, гад, кто тебя подослал?! Химик вроде. Мы же с химиками хорошо живем, мирно. Мы им все, зачем такая подлянка?»

 

 Цыгане. Их под Сталинградом остановили, а под Прохоровкой добавили неслабо. Че им не жилось в Америке то? Шпалу приняли за киллера, а он  в отместку ихнему барону хвост до жопы обстриг! Яйца видать. Как теперь барон на коне по селу проедет? Это ж позор для цыгана! Местный, сибирский фашист с добродушной рязанской рожей. Правила гостеприимства.

 

Выяснилось – присутствующие - цыгане, а это их кони. Только вот Шпалу волюнтаристски за киллера приняли. Долго не верили, что покуситель не химик, а беглый солдат. И не кем не подослан, а волосы себе на парик стриг. Негодовали.

И кого только в Сибири нету! Невероятное Гроздев узнал намедни: вовсе не русские тут первооткрыватели. И до них жили узкоглазые. Странно, а он думал, что они только в теплых краях водятся, а в Сибирь их и палкой не загонишь. Потом в полку хорошего парня встретил - Зам - фамилия. Груздь ему душу открыл насчет узкопленочных, а Зам тоже оказывается не русский. Как же так, удивляется Шпала, что же он чукчу от славянина по лицу не отличит. Зам же кацап, судя по роже. Ан нет! Зам немец, местный, сибирский. Их целая деревня тут живет. Ну уж дудки, не купится Груздь на такую туфту! Он точно помнит, что немцы до Сибири в войну не доходили. Их под Сталинградом остановили, а потом под Прохоровкой добавили неслабо. И какой же Зам фашист с такой добродушной рязанской рожей. С любимой темой пожрать побольше, да посытнее. С мягким, каким то даже интеллигентным характером. (Откуда в Сибири? Где «Еп твою мать!» вместо «Здрасьте» катит!) И с непонятной тягой добросовестно делать всякую назначенную работу.

 Оказывается именно такие, по словам Зама, немцы и есть: рыжие, любители пожрать, повеселиться и с ****ванутой привычкой выполнять хорошо любую задачу. С Волги их в войну сюда в Сибирь загнали, чтоб своим не помогали. А вообще Гансы на Волге с Екатерининских времен жили. Ну и как же можно 200 лет в России прокантоваться и фашистом остаться? Оказывается реально. Старики в деревне некоторые еще немецкий язык помнят! На татарина напоролся, про чурок ему втирал. Теперь вот цыгане местные, от которых, Шпала где то слышал, индейцы произошли. Че им не жилось в Америке то? Чеченцы, латыши, литовцы, поляки, опять же татары, только Крымские. Сибирским оказывается не родня! У них в батальоне один клоун сознался через пол года службы, что Крымский татарин. Его всей частью вычислить не могли. Попросил, не выдавать, иначе вмиг переведут – нельзя Татарам в Крыму находиться! Судя по сегодняшним событиям – правильное было решение. Мудрое!

Романе, между тем, не унимались: Хоть один цыган когда нибудь беглому не помог, не спрятал, не накормил? (А хир его знает, какие у них там в Америке правила гостеприимства.) Да ты пришел бы попросил, рассказал, мол так и так! Что же ты наделал? Это же нашего барона мерин, а ты ему хвост до жопы обстриг! Яйца видать. Как теперь барон на коне по селу проедет? Это ж позор для цыгана!


Мемуары дезертира файл 3й
Владимир Семакин
КНИГА ВТОРАЯ                МЕМУАРЫ   ДЕЗЕРТИРА                ФАЙЛ 3Й

 

В гостях у индейцев. Подстава. фишку не рубит, понтов не свяжет, мышей не ловит…, Розовая мечта с тайги: зависнуть у телок с мясокомбината в номерах! волчий паспорт. Служба в морских котиках. Оленеводы с подводной лодки. Приключения, красивая жизнь, ворох денежных знаков, толпа неперетраханных баб, романтика, удача… общага химиков полыхает в огне. Чинганчгуки первыми идут под пресс.

 

 

Да с чего мерин еще поддался?! Твое счастье - не лягнул. Звезданул бы, лежал остывал уже, вчера подкованный. Короче, Шпалу до выяснения личности в неизвестность  под конвоем ведут, куда не говорят. Мобуть на расстрел? «Орленок – орленок, взлети в поднебесье…» Подканали к безвестному сараю, руки развязали, показывают: лезь в окно. Шпала впулился. Теплое что то лохматое внизу вокруг. Ему цинкуют с улицы: «Подавай овец сюда.» Витька им тоже шепотом пустился объяснять - разжевывать, мол ни когда подобным делом не занимался, фишку не рубит, понтов не свяжет, мышей не ловит… Технологию трэба изучить. Кроме прочего овцы  крик подымут на всю Сибирь. «Это же овцы, - объясняют ему, - не писяй, за четыре ноги хватай». Гроздев телеграфирует, дескать руки то у него только две. Вот передние ноги в одну грабку, задние в другую. Взял, подал. Действительно овцы – молчат! Штуки две переправил, засов щелкнул, ему кричат: «Вылазь!» Шепотом. Тут свет в сарае вспыхнул, у входа мужик с ружьем стоит.

Как то быстро Шпала очутился по другую сторону маленького окошка. Цыган уже пятки сверкают. Он за ними. Сзади выстрелы. Куда непонятно, но кажется не зацепило. Забежал в темноту влез штопором в стог сена. Сидит. Через пол часа слышит осторожные голоса. «Солдат, где ты, вылазь, свои! Да здесь он должен быть, говорю вам. Я видел как беглый в этот стог нырял.» Зашуршало сено. Колобок (от бабушки ушел, от дедушки свалил!) руку протянул, схватился за тонкое железо. Вилами тычут! «Эй солдат вылазь, мы тебе ничего плохого не сделаем.» Демаскировался. «Ну пошли.» «Куда?» «К нам ночевать.» «Зачем, я лучше в общагу.» «Э- э нет, ты наш гость, беглому помочь святое дело!» «Уже и так обогрели, премного благодарен. А кроме того, вы ведь сами говорили, что я кем то подослан.» «Мы тебя проверяли. С нами воровал, теперь ты наш.» Нет, определенно маленький Севастополь лучше большой Сибири!

Забурились в цыганский дом маленький, бедный. Двое женщин, одна старая, видно бабка чья то, вторая наверное жена. Семеро детей, сейчас же обступивших Витьку и принявшихся шмонать у него по карманам, пазухам. Хозяин представил гостя, объяснил всем по индейски обстоятельства. Причем реплики баб красноречиво свидетельствовали, что гостю они вряд ли обрадовались. Шпале постелили на полу, прикрикнули на цыганчат, которые сейчас же попрятались по углам и зыркали оттуда живыми, полными интереса глазами. Витьке объявили: в доме ничего нет поесть и хотя гость и принято угощать, но принесенный им мамонт будет готов только к утру. Женщины сейчас станут им заниматься (не Шпалой – бараном), так что придется ложиться спать голодным. У них и дети сегодня целый день ничего не ели.

Только теперь Груздь понял, почему воруют цыгане. Как иначе прокормить такую ораву детей? Да тут каждый день по барану и то мало будет. Потому кормят коренных жителей Америки от случая к случаю, а остальное время они целыми днями на подножном корму: где че украдут на рынке, в городе, в магазине. Воровать цыгане вынуждены систематически – «Не скоммуниздишь - не поешь!» - лозунг в красном углу висит. Надо же, классиков чтут! Почти по Ленину: «Кто не работает – тот не ест!» На следующий день его чуть свет разбудили, дали поесть свежей баранины. Расположились с тарелками кто где, стола и стульев в доме не было. Причем юные аборигены Нового света смотрели в миску пришельца голодными глазами - им досталось гораздо меньше. Бараний жир Витька есть не стал. Ребятишки дыбали на оставленный в тарелке шмат взалкавши, но брать не стали. Видно хотели показать чужаку, что такое цыганская гордость.

Ему объяснили: Шпала может кантоваться здесь сколько хочет, никто приблудному худого слова не скажет. А надумает уезжать, дадут письмо к Романам живущим дальше на запад. Там его тоже примут, накормят, укроют. Расспросили подробно про Витькину родину, как в сей глуши працюют люди, есть ли среди них цыгане. Спасибо конечно, но Груздю просто совесть не позволит ихним гостеприимством воспользоваться. Что он может предложить Чинганчгукам взамен? Воровать вровне с жуликоватыми звездёнышами на каждый божий день искатель приключений не умеет. На шее что ли сидеть у этих пацанов?! Приходил седой дородный цыган, респектабельного вида, расспрашивал что да как и куда путь держит…

 Вернулся Шпала через несколько дней - общага химиков полыхает в огне. Стекла на асфальте валяются, двери повыбиты, в комнатах Мамай прошел. Во время он оказывается свинтил! Тут ледовое побоище было, ОМОН вызывали. После раскидали кого куда: одних на возврат в зону, других на раскрутку, третьих просто на очередную командировку. Некоторые выжившие /из ума/ остались, но знакомых (особенно из Севастополя ) тут не было среди них. За несколько дней, что Шпала жил у цыган, разрабатывались разные версии, чем Витьке помочь. Магазин брать - путешественника одеть метатели томагавков не хотели, у себя в Боготоле. Не подымать же в натуре из – за какого то Миклухи Маклая  волну ментовского беспредела. Не воруй где живешь, не живи где воруешь! Первейшая заповедь. Знали: по ним первым ударит. Тут чуть что, индейцы за паровоза под пресс идут. Фараоны справедливо считают: даже если и не их рук дело, цыгане все равно в курсе! И начинают требовать с них информацию: узнай как хочешь, а иначе создадут уют: разгонят, пересажают, детей в детдома отправят… Отберут. Взять какой нибудь магазин можно было лишь по близости. А округа в Сибири 200 верст не расстояние, рядышком считается!