1. Интродукция

Да, если бы. Все дальнейшее повествование, каким бы длинным оно не было, не будет связано не с мухами, не с потолками, психология явно будет преобладать. Про потолок могу сказать прямо сейчас - с него я взял это название. Я придумал его очень давно, наткнувшись на забавную фразу "Ленин и Сталин изучают мух на потолке".  Я решил воплотить эту фразу в каком-нибудь виде в свое, так называемое творчество. Я не помню, о чем хотел написать, что рассказать, что придумать. В то время я выдумал еще четыре рассказа: "Будни наркодиспансера или Катарсис", "Капитал", "Мой маленький карательный отряд", "Памятник". Где-то пошел дальше названия, полностью придумав основу, сюжет, сочинив кучу деталей. Все это в последствии похоронил вместе с собой (не без моей помощи, к сожалению) жесткий диск. А где-то так и остался на "каркасе" - практически голой основе рассказа. Но вышло, как вышло, может, когда-нибудь я соберусь и все допишу. В итоге в своей осознанной поэтической жизни (где-то с 2008 года) я написал всего лишь два рассказа, один из которых опубликовал известный интернет-журнал, чем я горд до сих пор. До 2008 года, будучи наивным юношей (со взором горящим) я написал целую сраную кучу рассказов, но большинство из них были более развитыми сюжетами игр, вроде GTA 2 (ха-ха) или еще каких забавных историй, вроде сюжетов журнала Ералаш (три раза ха-ха).

Итак, о чем же это все? Я бы с радостью ознаменовал "Мух" как "автобиографическая фантасмагория" или какой-нибудь "мемуарный фарс". Да, пожалуй, я так и сделаю - пусть это будет автобиографическая фантасмагория.
Вообще, это первый поток мыслей который я решился записать. И то потому, что я сижу на работе, куда уже третий день никто не совался. Подобные "потоки мыслей" у меня случаются часто, и каждый раз я хочу железно зафиксировать и запротоколировать их. Но не всегда есть возможность записать все на бумаге. Или опять мне тупо будет лень возиться. Одно время я подумывал направлять это русло в диктофон. Но ведь подобное часто может случиться и на улице. Если я буду говорить что-то в диктофон, или еще хуже, кому-то покажется, что я буду говорить сам с собой, это будет последней каплей, я и так делаю достаточно странных вещей в своей жизни. К тому же, да мало какие мысли пришли мне в голову, мало ли о чем я задумался на улице, вдруг это может шокировать кого-то. А я ведь должен произнести все это вслух: все заметки, ремарки и пояснения, чтоб позже не запутаться. А если я буду прятаться в укромных и безлюдных местах, это будет выглядеть еще страннее. Кстати, однажды я все же воспользовался диктофоном, благо был дома. Это была идея рассказа "Памятник": про террористический акт, направленный на общеизвестный памятник одним сумасшедшим чуваком. Но на этом "каркасе" все и кончилось, проклятая мысль испугалась и затаилась. Я еще немного побубнил, пошагал по комнате и остановил запись. На этом все мои идеи с диктофонами кончились.

Кстати, вот такой интересный вопрос - для кого я все это пишу? Будет ли интересна кому-нибудь моя жизнь сейчас? Через пять лет? Через десять? Через сто? К примеру, Чарльз Буковски же вел вполне себе обычную жизнь, у него не было головокружительных приключений, но ты гляди, его интересно читать! Я точно знаю, что мне определенно будет интересно перечитать это бред, как газету десятилетней давности, или пересмотреть как рекламный ролик пятнадцатилетней давности. Несколько раз я думал о подобном парадоксе времени (хотя, сегодня я прочел, что путешествие во времени невозможно, потому что времени попросту нет). Что-то вроде: а будет ли мне интересна эта запись\эта газета\этот объект интересен через 10 лет? Каждый раз я говорю себе что нет, и частенько ошибаюсь. Сейчас самая обычная реклама, сделанная лет десять-пятнадцать назад выглядит как минимум забавной и "креативной" (недолюбливаю это слово). А нынешняя - так вообще тупой и убогой. Смогу ли я так сказать про нее через десять лет? Не знаю. Я мог бы сравнить, но десять лет назад я был слишком юн и вряд ли мог грамотно сформулировать свои мысли по поводу этого.

Все еще не похоже на мух на потолке, верно? А я ведь предупреждал.
Ладно, как бы там не было, начнем. Недавно, в одной социальной сети я написал следующую строчку: "Молодой человек слез со своей подруги, вышел из кустов и вежливо попросил закурить. Этой строчкой я открываю цикл новых рассказов". Вот оно как было, ха-ха, кто же мог подумать.
 
Итак...

...Молодой человек слез со своей подруги, вышел из кустов и вежливо попросил закурить. Ха, вы и вправду поверили, что все так и было? На самом деле молодой человек, судя по всему, был изрядно пьян, так как вещал откуда-то из травы, в пяти метрах от меня. Я же мирно шел по дороге, слушая новый альбом белорусской панк-группы "Канализация". Все что молодой человек мог мне сказать, так это слово "друг" и протяжный и не совсем вежливый звук "э". Так продолжалось минуты две, хотя я даже внятно отвечал фразами типа, "что?" или "что надо?". Он не просил что-то вроде "сюда иди", не подходил сам. Как минимум, со стороны, это все выглядело странно. Наконец, в наш диалог включилась его подруга. Видимо ей надоели наши переброски словами.  Она поднялась откуда-то их района его криков, в лифчике и без штанов и устало, громко и так же протяжно как звук "э" произнесла: "Есть куриииить?". "Нет"- ответил я - "Не курю". Чем, как мне показалось, здорово их обломал. Все втроем мы замолчали. Она ушла обратно в траву, а я пошел дальше в лес. Дело-то происходило за городом, у леса, да и кусты с травой находились между речкой и железной дорогой, где вообще редко кто появляется. Вряд ли они купались или загорали, на дворе стоял вечер первого сентября.

Это было уже третье "первое сентября" когда мне никуда не надо было идти, даже на работе я взял два выходных. Пару раз я собирался сходить в свою сраную бывшую школу вместе со своей сестрой Джейни (на самом деле она никакая мне не сестра, да и зовут ее по-другому, впрочем, неважно, здесь она будет фигурировать именно так.) Но в позапрошлом году я проснулся в пять часов вечера после очередного интернет-марафона, в этом проснулся гораздо раньше, но Джейни была занята, а одному мне так делать уж точно было нечего. К тому же я не знал, какого числа будет вся это "линеечная" бодяга, первое сентября в этом году выпало на воскресенье. Специально узнавать было очевидной глупостью, да и узнавать было не у кого. Последний раз подобная штука была девять лет назад, я учился в другой школе и не помню, как мы все поступили в прошлый раз. Вообще, в данный момент школа не представляет для меня вообще никакой ценности. Единственное, что дало мне это здание это аттестат - фанерку с бумажками, которая пару раз служила мне мухобойкой, а моему товарищу ковриком для мыши. И то, единственному, вы только вдумайтесь - единственному на следующий день после выпускного, торжественно обломав меня перед всей школой. А все потому, что я единственный не сдал идиотские учебники, учитывая то, что проходили единые государственные экзамены и мне было явно не до дурацких столетних книжек, изрисованных членами и фамилиями счастливчиков, у которых эти книжки чалились. Последний человек, к которому я мог зайти туда в гости, была моя двоюродная сестра Вика (тоже не сестра, на самом деле, зато имя настоящее). Она была младше меня на два года. Я знал половину ее класса, они все были хорошие люди. Но все они покинули это место еще год назад, и воистину, для меня оно опустело. Остались лишь какие-то детишки-переростки, которых мы в свое время гоняли по коридорам и всевозможно стебали. Одного из этих сопляков звали Червь, он был диким тормозом и никуда не ходил без своего толстого кореша, его кличку я забыл, тоже что-то из фауны, вроде Барсук или типа того. Нынче Червь мутировал в какого-то в глиста и был ростом с меня, если не выше, что, как странно, не сказалось на его гардеробе, он был в тех же шмотках что и год и два назад. Такая картина мне открылась 14 февраля 2012 года, в мой предпоследний визит в этом месте. Ходить к таким червям и барсукам не было смысла, я их не знал, и знать не хотел. Очередное потерянное поколение. Про нас говорили то же самое.

К тому же в школу засунули видеонаблюдение и количество хохм, которые я мог сгенерировать, буквально сводились к нулю.

Ладно друзья-ученики. А учителя? Кого бы из них я хотел увидеть после выпуска? Сколько бы их было: двое, трое, вообще ни одного? Несколько из них ушли после нашего выпуска (видимо осознав, что дальше дороги нет), но из этих людей я гарантированно никого не хотел видеть. В особенности учительницу литературы, которая была моим классруком с пятого по девятый класс. Она обеспечила мне тройку по литературе в аттестате из-за тупорылых планов Министерства Образования. В то время надо было сдать за год тонну унылых стихов, преимущественно русских писателей. Видимо, таким образом в нас вселяли чувство патриотизма. Мы не разбирали эти стихи на уроках, не делились чувствами и впечатлениями после их прочтения, не разбирали символичности и аллегории. Мы даже не читали их в учебное время, в конце концов. Все, что тебе нужно было сделать - выучить эту сраную кучу стихов, рассказать их после уроков и получить оценку. Некоторые умудрялись за день сдавать по пять штук. На выходе из кабинета большинство из нас тут же забывали эту помойку, чистили память для следующих произведений, что уж говорить про сегодня. Какой был смысл в этом шапито - непонятно.
Никто ничего не запомнил и не вынес из этих приснопамятных планов. Все вопросы - глупые и умные подавлялись истериками в стиле "Министерство придумало, с них и спросите!". Разумеется, я не собирался забивать голову идиотскими бреднями писателей, которых я за писателей-то не считал и получил свое "три", сдав от силы, пять стихов за год. Все что вложили в меня с тех времен - это тотальная ненависть к классической русской литературе. Не ко всей, конечно же, но к подавляющему большинству учебной программы.

Мухи, потолки. От них я ушел так же бесконечно далеко как от шумных курящих кустов. Итак, сейчас мы попробуем связать все это вместе. Все эти кусты, черви, министерства, числа, аттестаты - все это мухи на моем потолке, чью психологию я вынужден познавать и понимать спустя какой-то отрезок времени.

И вот он уже готов - первый гвоздь в крышку чьего-то гроба.