Витя и Митя - не бомжи

   -  С приездом, хозяева!
У калитки, с той стороны, стояли Витя и Митя. Опершись на дверцу, они улыбались, ожидая восторженного приветствия.
    - О-о! Витя, Митя, привет! - Я перестал сгребать прошлогоднюю листву, коей  нагреб уже два вороха. - Проходите сюда.
    Они не спеша подошли, все так же широко и радостно улыбаясь. Но руки не подавали. Я знаком с ними третье лето и кое-что знаю об их манере себя вести. Знаю, например, почему они никогда не подают мне первыми руку. Потому, чтобы   не дай бог, не уравнять меня с собой. Витя и Митя – бомжи, алкаши, отбросы даже деревенского общества. Хотя в деревне Матвейшино, где мне удалось приобрести приличный дом с подворьем (с сестрой мы приезжаем сюда уже третье лето),  почти все мужики пьют почем зря. И даже некоторые бабенки изрядно балуются винцом. Но Витя и Митя пошли дальше других и стали профессиональными бомжами и алкашами. Это значит, что у них нет жилья, они нигде  не работают, перебиваясь иногда случайной халтурой в своей и ближайших деревнях, а деньги никуда больше не употребляют, кроме как на водку. Причем, как истинные алкаши, они пьют не много. Одна поллитровка самой дешевой водки им хватает на весь день, а то и на другой остается. Главное – процесс.
     Спят они в старой, уже ничейной бане, на отшибе  от всех домов. И деревенские хозяйки спокойны – если баня вдруг ненароком  загорится, то их домам пожар не грозит, даже если ветер в сторону деревни.. Далеко.
     -  Ну, привет, аборигены. – Я протягиваю им руку, и они жмут ее обеими своими руками.  В знак благодарности за равное к ним отношение.
     -  Приехали? – спрашивает Витя. Он старше Мити на год и как бы старший тут по званию.
     -  Да вот, вчера вечером.
     -  А мы видели, как вы подъезжали, - вступает в разговор Митя. – Как машина? Не подвела?
     - Колесо под Ярославлем проколол, а так все нормально..
     Подошла сестра, наводившая порядок в избе.
      - Здравствуйте, ребята. Как вы тут? Какова зима была?
      - Зима была снежной, да и морозы до сорока доходили. А чаще – небольшие морозы со снегом, - рассказывает Витя.
      - А мы за вашим домом присматривали. Уж ежели бы хто, дак мы бы..., - говорит посерьезневший Митя.
      - Да, смотрим, смотрим, не сомневайтесь, - подтверждает Витя, тоже убрав улыбку.
      - Спасибо, спасибо, ребята, - благодарит сестра. Я ей делаю соответствующий знак, а Вите и Мите говорю:
      - Ну, за встречу, пожалуй, и выпить не грех. А, ребята?
      - Дак это, конешно, ежели.., - сказал Митя.
      - Можно, – утвердил Витя.
     Перед скамейкой под рябиной ставим небольшой стол и дополнительную скамейку. На столе сестра разложила колбасу, сыр, ветчину, соленые огурцы.
     -  Давайте-ка  я вас угощу свойской, на калганчике, - говорит она и ставит чуть рыжеватый от содержимого графинчик и стопки. Я  разливаю на правах хозяина.
    - Ну дак, это… со свиданьицем, - говорит Витя.
    -  С приездом, значит, - дополняет Митя.
    Все выпили.
     -  Вот этта  хороша штука, - одобрил Митя самогонку.
     -  Это, конешно, вещь, - дополнил Витя. – А скоко в ней градусов, ежели не секрет?
     -  Сорок пять, - не держит сестра секрета.
     -  Класс! – восторгается Витя.
     -  Супер! – дополняет Митя.
     -  Ну ладно, - говорит сестра, - вы посидите, а мне надо до вечера избу прибрать.
     И уходит, а я наливаю еще по стопке.
     -  Чтобы, значит, лето было хорошим и приятным, - говорит Витя.
     - Грибным и ягодным, - добавляет Митя.
     Выпиваем. Витя и Митя берут по огурчику, не спеша хрустят.
     -  Вы закусывайте, - потчую я.
     - Не, мы сыты, - говорит первым Митя.
     -  Да, мы. это, ничево, то ись сыты, - подтвердил Витя и неласково посмотрел на Митю, мол, поперед батьки высунулся. – Дак это, Васильич (они меня с первого же знакомства стали звать только по отчеству). Дак ежели чево нужно, ну там поколоть, покосить или чево потяжелей, дак мы всегда пожалуста.
      -  Да, мы всегда, - подтверждает Митя.
      -  Ладно, спасибо, - говорю я. – Мостки вот думаю перебрать, гнить начали. Надо будет на пилораме материал погрузить, а здесь разгрузить. Позову. Еще по стопке?
     -  Ну, по последней, ежели, - говорит Витя.
     -  Да, по последней, - соглашается Митя.    
     Выпив и взяв по ломтику сыра, они встали.
     -  Ну дак, Васильич, ежели что – сам знаешь, на Витю и Митю рассчитывай. Пойдем Митька, людям устраиваться надо.
     Они не торопясь и аккуратно, не дай бог качнуться, дошли до калитки, не спеша открыли ее, не спеша за собой закрыли, обернулись в мою сторону. Витя, подняв руку со сжатым кулаком, провозгласил:
     -  Васильич!
     То же повторил и Митя. Тут они обняли друг друга и, подобрав шаг в ногу, во весь голос запели: - Под крылом самолета о чем-то поет зеленое море тайги-и.
     Немного о их внешнем виде и возрасте. Как я узнал много позже от деревенских, Вите было тридцать семь лет, Мите на год меньше. Ростом они почти вровень, но Витя, как и полагается старшему, был на кепку выше. Как ни странно, на их лицах не было той неприятной одутловатости, которая характерна для законченных бомжей – алкоголиков. И еще странно то, что я никогда не видел их не бритыми. А вот руки чистотой не блистали: черные вкрапления в прожилках кистей въелись глубоко и прочно. Лицами тоже были похожи как родные братья. Только у Вити лицо в скулах  чуть шире. Глаза у Вити  были круглей и выпуклей, а у Мити  несколько вдавлены, нос у Вити шире и приплюснутый, у Мити с горбинкой. Выходит, вовсе не похожи, а кажется – как две капли воды. Странно.. Наверно, это свойство людей, долго живущих во всем одинаковой жизнью.. И одежда у них была разная, но похожая. У Вити бейсболка черная с крышеобразным козырьком, у Мити синяя с козырьком, задранным кверху. Куртка у Вити облезло-серая с обтрепанными рукавами и грубо зашитой сзади прорехой. У Мити – зеленая с капюшоном. Вот джинсы у обоих были одинаковые – синие и вытертые. На ногах у Вити старые кроссовки, у Мити – старые стоптанные полуботинки. А так, для категории людей без определенного места жительства,  ребята ничего. Я видывал и непригляднее.
     Дачное лето началось и побежало во всю прыть. Соловьи, кукушки, малиновки, трясогузки, клесты, кряквы, лягушки устраивали такие концерты, особенно на утренней зорьке, что куда тебе какая-нибудь филармония. Каждый день слушай бесплатно волшебную, завораживающую, вдохновляющую освободиться от  ничтожно-рутинной бытовухи и наслаждаться звуками небесной, Богом управляемой симфонии, которая доступна пониманию даже самому тугому до восприятия музыкальных звуков человеку. Только не поленись, встань пораньше. А на реке? Что за чудо - оказаться в погожее весенне-летнее утро на речке. Здесь ко всей какофонии звуков вплетаются еще поминутные всплески играющей рыбы. А сама река с ее художественным отражением лучей восходящего солнца, мириадами мерцающих серебряных звездочек, вместе с заросшими лесом или отлогими песчаными берегами – нерукотворно-божественная декорация к этой симфонии.  Идите, поезжайте на природу! И что вам, русские люди, дались эти анталии, эти искусственные, пусть и неплохо скомпанованные, но не дающие человеку духовно-душевного равновесия чужие туристские комплексы-общежития..Одно лишь услаждение плоти. А, впрочем, каждому свое. Наконец и русский человек сам определяет, что ему лучше. И хорошо!
      Скоро мне понадобилась помощь: надо было убрать старые и настелить новые мостки, выложить каменные дорожки. Нужно было привезти с частной пилорамы доски-пятидесятки, навозить из карьера песка, а с речного берега камня. Можно было позвонить племяннику, который живет в Тотьме, на выходные он бы приехал помочь. Я так и собирался сделать.                А тут у калитки как из-под земли Витя и Митя улыбаются. Не заходят, пока не позову.
     - Васильичу! – поднял в приветствии руку Витя.
     - А, ребята, заходите.
     - А мы с Митей думаем – дай проведаем Васильича. Как он там…
     - А вы вовремя. Помощь нужна. Вы как, не против?
     - Васильич, ты только скажи чево делать, а уж мы, это, постараемся.
     - Вот и добро. Завтра к десяти часам будьте на пилораме. Я выписал два куба пятидесятки шестиметровой. С машиной договорился. Там погрузим, здесь разгрузим. Ну а потом песку и камня надо навозить. Это уже придется на тележке. Вот. Если фронт работ вас не пугает…
     - Э, Васильич, нас и не таким фронтом пугали, а мы победителями выходили… Ну, конешно, интерес был,  -  многозначительно  намекнул Витя.
     - Ваша цена?
     - Дак это… Ты уж сам. Скоко  положишь. Нет, ты уж сам, - виновато поправлял свой промах Витя.
     - Да, ты уж сам, Васильич. А мы по полной программе, в лучшем виде, - подтвердил Митя.
     - Ладно, значит, до завтра. Не забудьте, в десять на пилораме.
     - Будь уверен, Васильич. Токо, это, как бы сказать…
     - Аванс?
     - Во, он самый, ежели…
     - Хорошо, но если…
     - Не-не-не, Васильич. Будем как штык и как стеклышки в твоем окне.
     Я им дал 150 рублей и они, подняв руку со сжатым кулаком и торжественно произнеся «Васильич», поспешили в сельмаг.
     Честно говоря, я не был уверен в их пунктуальности и где-то даже жалел, что пошел на поводу и выдал им аванс, но был пристыжен, когда на другой день, подходя к пилораме, даже раньше условленного времени увидел Витю и Митю, отбирающих из штабеля подходящие доски. Работа с мостками и каменными дорожками пошла ходом. Сестра их кормила обедом, а по окончании рабочего дня был ужин с умеренной выпивкой. В три дня все было закончено. Я им дал окончательный расчет и несколько дней в деревне их никто не видел. В своей бане они пили и спали.
    Как-то мне случилась надобность сходить в сельсовет. Из кабинета председателя я услышал возбужденные голоса, показавшиеся мне знакомыми.
    - Кто это на председателя так наседает? – спросил я у секретаря.
    - А, Витька со Славкой. Ну, Витя и Митя.
    - То есть как? Разве Митю не Митей звать?
    - Славка,  Вячеслав, значит, ево настоящее имя. А Митей зовут, чтобы складно было – Витя-Митя. А он  и на самом деле что тебе тот Митя. Ничево самостоятельно не сделает. У Вити в полном подчинении. Витьке этому блажь взбрела побомжевать. Он и Митю, то есть Славку,  заманил. Придуриваются уж года четыре.
    - Как – придуриваются?
    - А так. Никакие они не бомжи. У Витьки квартира в Тотьме, жена, сын. Никто ево не выгонял из дому-то. Он хотел развестись, да жена развод не дала. Плачет, зовет ево, а он… У Славки дом в Камчуге. Семьи, правда, у ево нет, дак дом-то сестра как дачу держит. Из Вологды на лето приезжает.
     - А чево они председателю-то доказывают?
     - Из района пришло требование баню, где они живут, сломать. Видно, кто-то из тотемских место это присмотрел, строить коттедж, должно, будут. Вот они и доказывают, мол, нам-то куда деваться? Да и ладно бы сделали с этой баней и с ими. И нам бы поспокойней было. Вот пьяниц в каждой деревне не по одному человеку наберется, а в нашей еще и бомжи. Стыдоба.
     «Да-а, - подумал я, – надо будет позвать Витю и Митю, повыведать причину их бегства  от узаконенной жизни» 
     Лето перевалило на вторую половину. Солнечная и жаркая погода чередовалась с дождливой и прохладной. В огороде «все так и перло», была хорошая рыбалка, наступала  ягодная и грибная пора. Первой в наших северо-западных краях поспевает  замечательная болотная ягода морошка. Но если хочешь насладиться ею, а также янтарным. медово-блахоухающим морошковым вареньем, - не зевай, спеши на болото, ибо эта ягода готова побаловать вас лишь пару недель. Опоздал – не обессудь.
     Следом, в густом хвойном и мшистом лесу зреет черника. Все знают, что черника полезна для зрения, но она еще мощнейший антиоксидант. Черника более  демократична и ждет вас  с десятого (плюс-минус два – три дня)  и до самой середины августа. В Вологодских селениях ее собирают не только для себя, но и сдают заготовителям. И чтобы собрать ведро черники – ох как надо потрудиться. Заготовители-предприниматели дадут (отвалят, как говорят сборщики) триста рублей и дуй снова в лес, гни до ломоты спину.
     За черникой поспевает брусника. Вот эту ягоду собирать любо-дорого. Растет она на вырубках, на сухих местах, особенно вокруг пней. Растет гроздьями. Сядешь на корточки и  собирай в свое удовольствие.
    За брусникой идет клюква. Тоже ягода «промысловая». А ведь и грибов надо заготовить. В общем,  если сбор ягод и грибов не цель подзаработать, то это  увлекательные и полезные для здоровья походы в лес. А еще про лесную малину забыл сказать. Лесные малинники тянутся иногда  на километры и очень даже просто встретиться в них и с хозяином тайги. Но в это время он  до того пуглив, что, пожалуй, и от зайца даст деру. Старшая сестра моя, однажды так вот собирает малину, тишь, благодать.  Воздух!  И вдруг, слышит не вдалеке  потрескивание: кто-то еще пришел за малиной. Оборачивается, а это мишка на задних лапах. А передними подтягивает в рот ветки с ягодами. Сестра совершенно не испугалась и говорит: «О, мишка, привет». Мишка от неожиданности на мгновение опешил, а потом как даст на всех четырех наутек. На месте только кучка жидковатого помета осталась. Называется это медвежьей болезнью. Но не приведи бог встретить этого мишку поздней осенью и зимой – живым не уйти.
     В деревне был открыт  пункт приема черники. Витя и Митя с утра  до вечера пропадали в лесу. Вечером два ведра несли на сдачу. Получали за них шестьсот рублей. И так каждый день, пока им это не осточертело. Тут-то они и появились снова у меня. Я тоже только что пришел из леса, тоже ходил за черникой.
     - Васильич, а мы к тебе с гостинцем, - и ставят ведро черники.
     - Ребята, да куда столько. Я вон тоже принес.
     - Это от нас.
     - Ладно, спасибо.
     - На рыбалку ходишь?
     - Да, сегодня на зорьке хорошая поклевка была. Сейчас пожарим рыбки, закусим.
     - А мы ведь и бутылек прихватили. – И Витя вытащил из Митиного внутреннего кармана куртки бутылку «путинки». – Мы, Васильич, нынче богатые. Денег – куры не клюют.
     - Куда потратите? На это дело?
     - Обижаешь, Васильич. – Витя и Митя были уже слегка навеселе. – Охотку, конечно, снесем, это да, но чтобы в загул – не! Мы с Митей решили так: по две тыщи – своим, остатки на себя. Прибарахлиться, пожалуй, надо.
     - Это правильно. – Согласился я. Между тем рыба уже жарилась, и скоро стол под рябиной был накрыт. Мы не спеша выпивали и говорили. Я аккуратно вывел разговор на их прошлую жизнь, и Витя поведал мне следующее.
     - Э-э, Васильич, какая была жизнь при  советской-то власти!
     - Хорошая?
     - Ну!  Мы ведь с Митей, то ись, со Славкой… Ево ведь, Васильич, не Митей звать, а Славкой.
     - Да, Васильич, меня Славкой звавть. А Митя  - это так, прозвище, значит.
     - Знаю.
     - Да? – удивился Витя. – Ну дак вот. Мы со Славкой вот этим работали на Камчуге в лесопункте. Я на трелевочном тракторе, он на лесовозе.. Помнишь, Васильич, конец восьмидесятых и девяностые? Ох, с каким интересом мы наблюдали за коммунистами и демократами! Кто за коммунистов, кто за демократов. Вот ты за ково тогда был?
     - Больше за демократов…
     - Во, и я за демократов. И Славка-Митька тоже. Мы с ним уже тогда корешились. Ну вот, следим-наблюдаем, спорим с мужиками до хрипоты – чья возьмет. Сначала Ельцин Горбачева свалил, ну, мы об этом не жалели. Потом с Зюгановым схлестнулся. Ельцин или Зюганов?  Я за Ельцина. Тесть мой, Брагин, за Зюганова. Я на ево, он на меня. За грудки схватились. Баба моя, жена то ись, не знает чью сторону взять. Взяла нейтралитет. То орет на нас, то плачет. Победил Ельцин. Я тестю «Что!? Чья взяла!?» Тесть плюнул в мою сторону и больше у нас не появлялся. Зинка, жена-то, съездит иной раз к  отцу-матери, не далеко от Тотьмы оне живут, а я – боже упаси.
     - Ну, стали ждать от президента Ельцина чево-то такова… Дождались, дураки.. Леспромхоз наш  выкупили какие-то бандиты из Москвы. Лесопункт, само-собой., тоже выкупил какой-то барыга. Лес стали пилить где попало и как попало, то ись где легче и дешевле взять. Черные понаехали, воруют наш лес почем зря. Наш барыга этот собрал нас и говорит: мне, мол, нужен один тракторист-трелевочник, один пильщик и один лесовоз. «Как платить будешь?» - спрашиваем. «Не обижу», - отвечает. Ну, я и клюнул. Славка тоже, по моей рекомендации. Загнал он нас на новый участок. Лес – я те дам! Лесопункт до ево еще лет пять бы добирался. Ну и начали рушить. Я говорю: «Так нельзя». А он: «Тебя кто спрашивает, как надо?» Я скриплю зубами и дергаю за рычаги. Первый месяц, правда, заплатил, да так, что все наши претензии мелочными показались. Мы вошли в раж. Выбираем только ухватистые строевые елки да сосны. Березу, осину, если мешает, под трактор. И раньше-то у нас по сравнению с финнами не было порядка, а тут черт знает что. Но, разгоряченные, ждем зарплату за второй месяц. А ее нет и нет. Как так? – спрашиваем.  «Так я же вам заплатил за два месяца» Ладно, работаем третий месяц, но желанья поубавилось. После третьева месяца барыга и говорит: «Денег нет, заказчик подвел, не расплатился» Мы ему: «Когда заплатишь, тогда и работать начнем». Он других нанял и на  новый участок бросил.. С ними потом он так же поступил. Стали мы со Славкой думать, что делать дальше. Надумали ехать в Москву. Туда многие стали ездить. Поехали, нанялись в стройбригаду к какому-то частнику. Две недели  работать, две недели дома. Рабочий день – двенадцать часов. После двух недель хозяин на дорогу выдал по две тысячи вместо двенадцати. Остальные, мол, потом, в следующий раз. В следующий раз – то же самое. Поняли мы, что так и дальше будет и вернулись домой. А дома жена наседает, тесть заявился, издевается: «Получил дерьмократию? Живи теперь как хош. Я тебя кормить не буду. Гони ево, Зинка». Ну,  я тут вскипел. Тестю хотел в рыло дать, да Зинка на мне повисла, отвела от греха. Послал я их всех  подальше и сам ринулся куда глаза глядят. Пришел на автобусную станцию. Думаю, куда бы уехать. Вспомнил вот про Славку. Дай, думаю, проведаю. Приехал, а он какой-то убитый.  Мать у ево еще жива была. Сестра из Вологды приехала, ругают, лодырем обзывают, а какой он лодырь. Пошли мы с ним в магазин, взяли бутылку, сидим на задворках, пьем и  думаем, что дальше делать, как жить. Очень захотелось своих проучить, вообще дома не появляться. А у меня  в этой деревне двоюродная сестра  живет. Решили у нее на время приткнуться. Приехали, а у нее у самой трое соплюнов,  да и мужик поддает. Сестра и  указала нам на баню. Живем день, другой, поглянулось. Пошли в колхоз на поденную работу наниматься. А он тоже прихватизирован. Поработали механизаторами за гроши и плюнули. Ну, деревня большая. Одному то сделаем, другому другое. Я мастак по электрике, Славка плотничает хорошо. Стали тут жить - не тужить. Вот уж пятый год бомжуем.
     Витя помолчал, потом вдруг весело заорал:
     - Под крылом самолета о чем-то поет зеленое море тайги-и…
     Тут и Митя, то есть Славка, встрепенулся и подхватил:
     - Летчик над тайгою точный путь найдет…
     Внезапно прервав песню, Витя спросил
     - Как думаешь, Васильич, Путин сможет хоть что-то сделать?
     - Ну, что-то он уже сделал.
     Витю такой ответ не удовлетворил и он, стукнув ладонью по столу, провозгласил:
     - А я тебе так скажу, Васильич. Нич-чево он не сделает. Эти хреновы олигархи ему ходу не дают…- И толкнул хмельно поникшего Митю: - Пошли Митя, пора и честь знать.
     Митя встрепенулся, затянул:  «Под крылом самолета…»
     - Все, прилетели, теперь пешком до бани.
     Уже у калитки Витя  спросил:
     - Сломают баню, как думаешь?
     - Имеют право, -  не стал я обнадеживать.
     - А как же мы?
     - По домам, вы же не бомжи.
     - Не, бомжи, бомжи, - вяло не согласился Витя.
 
    Выйдя за калитку, он обнял Митю и они затянули свою фирменную: «Под крылом самолета…»

    Скоро баню сломали. Витя вернулся в семью, Митя, то есть Славка, - в свой дом в Камчуге. Позже я узнал, что он женился, работает шофером от сельсовета. Витя с помощью тестя, с которым помирился,  купил не новый «Фольксваген» и работает таксистом в частной  автофирме.
    Может быть, постепенно и придет у нас все в норму? А?

2012 г.