Соловецкий крест

    Что произошло? Что случилось со мной за эти три дня  на Соловках? Иногда мимолетное воспоминание  говорит: «Да ничего особенного. Просто прикоснулся к еще одной святой и печальной странице итстории Отечества».  А иногда…

    И все чаще и чаще, все настойчивей и настойчивей Соловки заставляют меня усомниться, что я вообще жил и продолжаю жить, и что я христианин, которому полагается и жить по-христиански, всегда помня Того, кто дал мне, всем нам, жизнь, Кто оставил нам такие простые для восприятия, но, как оказывается, такие непростые для нас, затырканных суетливой повседневностью, Заповеди.
   
    Соловки. С детских пор я слышал это слово. Я понимал, что это какое-то место, где живут плохие люди, потому как в разговорах взрослых  я часто слышал: «Раскулачен и сослан на Соловки». Или: «На Соловках ему место». Или: «Сгинул на Соловках. Будто бы врагом народа оказался».  И так далее.

    Я и все мои сверстники долго не знали, где эти самые Соловки находятся, что из себя представляют. В школе даже по географии мы их не проходили. И только любопытный ученик мог разглядеть на карте Соловецкие острова в Белом море. Я их нашел на географической карте СССР, кода учился, кажется, в шестом классе. И, кажется, именно тогда запало в мою душу, казалось, неисполнимое желание увидеть это жуткое место. Уже много позже я мало-помалу узнавал историю столь удивительно прекрасного и в то же время столь трагического места. Оказывается, люди здесь бывали тысячелетия тому назад. А много позже, когда на Руси незыблемо укрепилось православное христианство, там стали селиться первые монахи-подвижники. И поставили они монастырь -крепость, которую ни шведы, ни англичане не могли одолеть.

    Напротив нашей сельской школы-семилетки метрах в пятидесяти стоял замечательной архитектуры уже разрушающийся храм, который закрыли в 1940 году. Батюшку с семьей куда-то выслали, а в их доме устроили постоялый двор для транзитных подвод и обозов.
    Моя учеба в школе пришлась на первые послевоенные годы. У вдов-солдаток еще слезы на глазах не просохли, а в некоторые семьи еще приходили после скитаний по госпиталям солдаты-инвалиды. Тут бы самое время и помолиться в храме о сложивших свои головы за Родину воинов и за здоровье оставшихся в живых. Нет. Церковь стояла пустой и соблазняла растущих в  безбожии юных пионеров пальнуть из рогаток по незащищенным стеклам и похваляться своей меткостью. Или нацарапать железякой на белой стене свое имя, а то и что похуже. И что характерно – мальчишеские безобразия никто не останавливал, не пресекал. В том числе и учителя. Никто. Разве что случайно проходившая  мимо пожилая женщина пристыдит негромко, так над ней громко посмеются. Учителя, возможно, и возмущались в себе, да выйти и пресечь забавы малолетолк побаивались: как бы по доносу кого-нибудь из коллег не навлечь на себя гнев чиновников от народного образования. И только Бога никто не боялся.

    Но вот прошли богоборческие ленинско-сталинские времена. И что? Хрущевская «оттепель», пожалуй, даже усугубила положение. Во всяком случае, для возрождения духовности не было сделано ровным счетом ничего. Именно в эти годы мне довелось служить в советской армии. Да, тогда в армии была относительно крепкая дисциплина. Но эта дисциплина никак не была связана со страхом перед Богом совершить грех при исполнении служебного долга. У верующего же солдата дисциплина держалась на совести, стержнем которой были Евангельские заповеди. Впрочем, не так то и много было верующих. А уж если у кого старшина увидит крестик на груди – неминуем разбор на комсомольском собрании (читай – ротном собрании). Замордуют парня так, что он даже письмо матери напишет: и зачем, мол, я тебя послушал, покрестился, смеются, мол, надо мной. И вернется ли потом этот парень к вере? Вопрос. А ведь мать благословляла его этим крестиком на честную службу и на благополучное возвращение домой.

    Да что говорить о ком-то! Давно ли я, будучи коммунистом и должностным лицом, уверял свою верующую мать, что Бога нет. И пришел я, многогрешный, в храм не в молодые годы, а на седьмом десятке лет. Господи, прости изувеченную мою душу.

    Кто знает, когда бы удалось нам с женой моей сподобиться посетить эти загадочные для меня острова, если бы не замечательные молодые женщины Инна Айрих и Ирина Якунина, организаторы-энтузиасты, «авторы» многих полезных    для души и для глаз (особенно для души)  поездок по святым и историческим местам России. И не только России. Не перестаю удивляться их позитивной энергии.

    И вот мы, группа из десяти человек, до Карельского городка Кеми на поезде, а от Кеми  по Белому морю на теплоходе, держим путь к Большому Соловецкому острову. Море спокойно, стая чаек сопровождает теплоход, устраивая целое шоу, ловко хватая клювами подбрасываемые пассажирами куски хлеба или колбасы. Примерно через два часа показались очертания острова с белым силуэтом монастыря. И этот силуэт нам предвещал нечто грандиозное. Защелкали фото- и видеокамеры. Пассажирам стало не до чаек. Все всматривались в приближающуюся святыню. Ожидание чуда, кажется, оправдывалось.  Но это было первое чудо – зрительное.
    Сойдя на берег, нас без проволочек  доставили в уютные коттеджики с номерами, отлично покормили. Теперь можно и за духовную пищу приниматься. И пища эта то комом в горле застревала, то переворачивала душу, то возмущала разум, не сразу воспринимавший виденное и слышанное. А как, например, можно спокойно воспринять то, что в 20-е и 30-е годы прошлого столетия здесь было расстреляно, умерло от болезней, каторжных работ, издевательств охраны более 40 тысяч человек. И в большинстве своем – невиновных. А всего через Соловки прошло более 80-ти тысяч заключенных. Тут были взрослые и днти, мужчины и жнщины, русские и представители других народов России и не только России, политические и уголовники, православные христиане,  священники и иерархи Русской Православной Церкви, ученые и вовсе неграмотные, дворяне и аристократы высших сословий, недовольные советской властью рабочие и раскулаченные крестьяне, военные самых разных чинов и званий. Называлась эта ссыльная тюрьма – Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН). А позже и вовсе – Соловецкая тюрьма  особого назначения – СТОН. Это слово, пожалуй, в большей степени  отвечало сути здесь происходящего. Говорят, принцип устройства СТОНа потом переняла  и усовершенствовала нацистская Германия…
   
    65-я параллель в месте пересечения Соловецкого архипелага, насчитывающем более ста больших и малых островов, находится в 165 километрах от Полярного круга. Общая площадь островов около  300 квадратных километров. Самый большой остров – Большой Соловецкий – 218 квадратных километров. Далее – Анзер, Большая и Малая  Муксалма, Большой и Малый Заяцкие.
   
    История Соловков берет свое начало из глубины веков, примерно с пятого тысячелетия до нашей эры, когда стали здесь появляться древние обитатели Поморья – протосаамы. Здесь они ловили рыбу, промышляли морского зверя, здесь же хоронили своих соплеменников, складывая над ними валунные курганы, а рядом  выкладывали из мелких камней загадочные культовые лабиринты.

    Но вот в начале ХV века на Соловках появляются первые иноки, преподобные Савватий, Герман и Зосима, и языческий край стал преображаться в Православный. Причем, уже вскоре трудами этих святых Соловки стали средоточием Православия на русском севере.
    С тех пор история Соловков стала историей Соловецкого монашества.
    В XVI веке монастырь превратился в духовный, хозяйственный и военный центр Поморья. А к концу века над Белым морем возвышались несколько каменных храмов, завершено строительство каменной стены-крепости.
    Сказать, что сооружения на Соловках каменные, значит, ничего не сказать. Огромные многотонные природные валуны (наследие ледникого периода) уложены в основания стен, а по мере их возведения валуны уменьшаются. Ширина стен в отдельных местах достигает семи метров.  Высота одиннадцати метров. Длина монастырской стены по периметру. – 1200 метров. Это чудо зодчества и строительного мастерства, а также методы подвоза и укладки таких огромных и в таком количестве валунов полностью не раскрыто до сих пор. А ведь валунных строений на островах немало, причем в самых труднодоступных местах. И сооружения на Соловках впечатдяют не менее, чем Египетские пирамиды.
    В 1854 году монастырь подвергся атаке двух английский кораблей, но стены без особого урона выдержали многочасовой обстрел из корабельных пушек. Англичане ушли восвояси. Монастырь еще более прославился. На острова потянулись паломники. Даже члены императорской семьи считали важной для себя духовной обязанностью посетить Соловецкий монастырь.   

    На Вологодчине, на живописном берегу реки Сухоны  по Божьему промыслу в 1137 году возник  посад Соль Тотемская, ныне уютный, дорогой моему сердцу, городок Тотьма. Многие десятилетия и даже столетия славен он был солеварением, а пуще – купцами-меценатами, которые снаряжали экспедиции и отправляли их за тысячи верст, к морю Охотскому и к самому Тихому океану для промысла морского зверя: котиков, черных лис и бобров. Многие купцы с того промысла большие доходы имели и щедро жертвовали на строительство храмов в Охотске, Иркутске и, конечно, в самой Тотьме. 
    А еще Тотьма хранима многими святыми, на ее земле просиявшими. Конечно, особо почитаемый здесь - преподобный Феодосий Тотемский (Суморин), по Божьему промыслу устроитель и первоначальник Спасо-Суморина монастыря. И, может быть, не все знают, что и преподобный Герман, рано подвизавшийся в монашестве, искавший молитвенного уединения и ставший одним из первых монахов на Соловках - уроженец Тотьмы. Преподобные Герман и Савватий обусловили возникновение Соловецкой обители, а преподобный Зосима начал ее устройство и стал первым настоятелем Соловецкого монастыря, ставшего теперь одной из главных святынь православной России. Известен такой факт. Однажды пресвитеру Григорию, служившему в Тотьме, во сне явился преподобный Герман и повелел написать образ его вместе с Савватием и Зосимой. Григорий исполнил повеление. Икона стала чудотворной и многие, с верой подходившие к ней, получали исцеление.
    Из многих небесных молитвенников о Тотьме широко известны Вассиан Тиксненский, блаженные Максим и Андрей Тотемские. 
     Вот и прошли, как один час, три неповторимых и незабываемых дня на Соловецких островах. Смею говорить от лица всей группы, ибо я видел выражения лиц и негромкие разговоры о впечатлениях. Мы все почувствовали и прочувствовали Соловецкий крест, который Божественно распростерт над этой суровой, с избытком политой потом и кровью землей в холодном море.

    Один из наших экскурсоводов, неравнодушно рассказывавший историю Соловков, сказал: «Вся земля здесь святая. В любом месте можно творить молитву и она дойдет до Бога».. Но приходилось слышать и другое. Водитель микроавтобуса, отвозившего нас на пристань, ворчливо выговаривал:
   - Патриарх с губернатором архангельским да еще и с министром культуры прилетели.. А зачем?
    - Зачем? – спросил я.
    - Объекты опять какие-то будут монастырю передавать. Говорят, даже пекарню отдадут.
    - Ну, а если пекарню передадут, то поселок без хлеба останется?
    - Да нет, хлеб монахи пекут получше, чем в нашей пекарне. Многие у них покупают. Да и дешевле у них.
    - Так в чем дело?
    - А в том, что доход опять монастырю пойдет.
    - Но если на этот доход он построит храм, например, или гостиницу для паломников, или благотворительность умножит, - кому от этого будет плохо?
    - Плохо не будет, но как-то…

    Или вот еще один пример духовной поврежденности. На острове Анзер, на Голгофо-Распятской горе, Божественным чудом выросла крестообразная береза. Именно на этой горе и близлежащих местах было расстреляно и умерло мученической смертью несколько тысяч политических лагерников в двадцатых и начале тридцатых годов прошлого столетия. На захоронениях большевики не ставили крестов и даже каких бы то ни было обозначений. Убраны были и те покаянные и поклонные кресты, которые стояли десятки лет. И, видимо, по промыслу Божию и выросла на самой вершине горы крестообразная береза. Но куда денешься от сомневающихся и скептиков? Причем, очень дотошных в поисках  деталей, якобы указывающих на обратное истине.
    По приезде из Соловков, я поделился впечатлениями  с двумя знакомыми женщинами. Рассказал и о березе. На что одна из них сказала:
    - Мой сын  тоже недавно был на Соловках и говорил про эту березу. Он говорит, что сучья сами собой так вырасти вряд ли могли. Ему показалось, что их кто-то гнул.
    И стоит ли такого человека убеждать в обратном? Мне жаль и эту женщину, и особенно ее сына, непонятно зачем посещающего святые места.

    И вот еще что приходит на ум. При всей нашей нынешней неустроенности жизни, мы, бывая в святых местах, сожалеем, а то и праведно возмущаемся былыми лихими  временами, жестокостью, безверием власти. Слава Богу, нынче этого нет и, даст Бог, не будет. Об этом неустанно молится братия Соловецкой обители и островных скитов. И разве мы, кому, якобы, некогда  лоб перекрестить, не должны быть ей благодарными? «Ах, монастырю переходит то и это». А в XVIII веке монастырь имел огромные вотчины, и крестьяне Поморья были довольны принадлежностью  монастырю, ибо были сыты, одеты и обуты,      а дети их учились в приходских школах. Монастырь имел целый флот и торговал с Англией и Скандинавскими странами. А за счет доходов обустраивал обитель, которая сыграла выдающуюся роль в укреплении Российской державы.

     Ну, а то, что мы теперь имеем возможность беспрепятственно посетить Соловецкие острова, молитвенно прикоснуться к святыням и хотя бы немножко очиститься душой – разве это не чудо?

2012 г.