Грядёт рассвет

                "Я хочу"


– Я хочу умереть...
Леон вздрагивает, прижимается спиной к шероховатому стволу сосны и отрывает взгляд от гипноза осенних созвездий. Смотря на лежащую в ногах Еву, артиллерист содрогается всем нутром. Белизна её кожи сродни лунному свету, и глаза смотрят в небосвод с пустынным поприщем утерянной безмятежности.
Она не двигается, лишь монотонно перебирает пальцами сорванный стебель засохшей полевой ромашки.
– Не говори ерунды. – сжимает барахтающиеся пальцы в кулак, вынимая лечебный цветок из холодной ладони.
–  Я хочу... – уже не так грустно, но грозди слёз капают на разбитые самодельные доспехи.
Ева дёргается, но не отводит прозрачный взгляд. Звёзды плывут в миражах туманной гущи, и где-то за горными склонами прорывается первый розовый луч. Грядёт рассвет.


                "Жена"

Улица дышит запахом свежего хлеба, россыпью инея на окнах, звуками церковных хоров и фасадов зданий, в колею которых замкнулся белоснежный заснеженный город.
Сегодня её день рождения, и она ставит подаренный букет в вазу с ключевой водой. Платье кремовое, длинное и пышное, но худоба младого тела пробивается сквозь сурьму ткани, чаруя взором и ароматом мёда, молока, нежности...
– Мне ещё никто никогда не дарил цветы. – улыбается, и симфония сливается с ликом на душе дворянина. – Спасибо!
– Не за что. – Сергей Гаврилович вдыхает нектар бутонов ещё раз и, разворачиваясь, уходит.
Светлана улыбается и останавливает позолоченный граммофон, смотря удаляющемуся адъютанту вслед.
Она станет его женой до того, как опадут с сухощавого стебля последние бордовые лепестки. Небо дышит холодом. Перед весной последний раз сипит хрустальный снег.


                "Красиво"


– Красиво...
Тамара лежит под покровом кистей черёмухи и нежится, ощущая на лице мягкое солнечное свечение и тепло, ласкающее бледную кожу. Юстин любовно гладит её по руке, целует пальцы, шепчет на ухо и заводит одним лишь призрачным дыханием.
– Красиво... – Тома улыбается, наслаждаясь и касаясь губами спелых ягод.
– Красиво. - вторит мужчина, думая совершенно о другом.


                "Варвара"


Пётр не помнит, когда в последний раз видел такое чистое сентябрьское небо.
Мысли отчаянно путаются, мешая меж собой даты, события, минуты и дни, в которые он остаётся один. Воронцов часто забывает, что делал или чем должен заняться завтра, как зовут его новых родственников, политических товарищей, братьев по увлечению...
Но наблюдая, как тонет луна в лимбе своего свечения, мужчина повторяет про себя краткое, но нетленное "Варвара", что никак не может покинуть его жизнь.