Обреченный на поиски смысла Глава вторая

День второй. Поезд.

 Утром сковывало руки. Я проснулся от того, что Соня укутывала меня одеялом.  От нее приятно пахло какими-то духами, в этом я не разбираюсь. Скажу честно, я никогда не был окружен вниманием, я был немного смущен, но еще больше был безумно рад. Слишком много “был”, не находите? Теперь же стоило заменить все “был” на “быть” Новые знакомства, новые места, новая жизнь – это заставляло меня найти силы, чтобы быть по-настоящему другим человеком. Но каким человеком я стану – большая загадка даже для меня самого. На часах было 8:53. Утром всегда холодно. Я не люблю холода, но только не сегодня. Сегодня мне хотелось взглянуть на этот мир другими глазами, увидеть то, что никогда не видел. Я хотел впустить в жизнь новые эмоции, новые впечатления. Хотел забыть старые и ненужные воспоминания, чтобы начать все по-новому. Забыть все сразу не получилось. Не получилось оставить мысли о том, что обратно я никогда не вернусь. Не получилось забыть родные места. Но это нужно было сделать любой ценой. Слишком много боли, слишком много пятен. Тем не менее, нужно было оставить абсолютно все мысли и встать с койки. Легкий морозец заставлял делать все в два раза быстрее, это не могло не радовать. Хотя, мне некуда было спешить, до пункта назначения оставался еще один день. Я редко ездил в поездах. В основном поездки в другие города были из-за проблем со здоровьем. Я не люблю жаловаться, но еще больше не люблю болеть. А кто любит, правда? Прошло, наверное, минут  пятнадцать с того момента, как мы с Соней приступили пить горячий чай. Откровенно говоря, с ней мне нравилось общаться, нравилось слушать ее до боли знакомые мне истории. Порой мне казалось, что нас связывает тонкая нить, переходящая с каждый днем в сети паутин. Да, у нас были общие интересы. Она тоже была фотографом, но занималась этим профессионально. Когда человек делает что-то от души, то это и есть в каком-то роде профессионализм. Соня показала мне свои фотографии, сделанные накануне отъезда. Честно скажу, фотографии были пронизаны вдохновением и смыслом. Каждая фотография – своя малая история, даже загадка. Она умела показать то, что обычно мы не замечаем. Казалось, наша беседа могла идти вечно. Нам обоим нравилось делиться частичкой своей души, но сказать про свою болезнь я не мог. Я не мог нагрузить на человека свои проблемы, я не хотел, чтобы она всю жизнь переживала за меня, если не забудет меня сразу же, как я выйду с поезда. Думаю, она будет помнить меня. По крайней мере, мне этого хотелось. На какое-то время я ушел в себя, наблюдая, как снег интенсивно покрывает деревья. Я молчал, но мое молчание говорило само за себя. Зима только начиналась, но уже в сердце таилась белая меланхолия. Казалось, еще немного выпадет снега и она проснется. Этого мне не хотелось больше всего. Я знаю, что будет от этого только хуже, и не только мне, а всем. Большую часть пути мы с Соней говорили. Мы могли говорить обо всем, и даже на такие темы, где оба были, мягко говоря, не сильны. Иногда вместе молчали, лишь изредка переглядываясь. Так быстро я никогда не привыкал к человеку, мне было так спокойно находиться с Соней в одном купе, пить чай и смотреть в окно, где лишь изредка мелькали дороги. В последние дни для меня все происходило очень быстро, но только не поезда. На какое-то время мне казалось, что мы так и будем всю жизнь ехать в этом поезде, в этом купе. Но где-то там, в глубине души знал, что долго такого счастья я не испытаю, оставалось совсем немного и нас разделят сотни километров. Людей терять всегда больно, даже если знаком с ними всего день. И с таким двойным чувством я продолжал ехать к своей новой жизни. Я успел сотни раз пожалеть, что принял столь резко такое серьезное решение. Да, я был немного растерян. А может быть и много, но сути это не играло. До прибытия оставался всего час с небольшим. Мне не хотелось покидать этот вагон, покидать Соню. Я быстро привыкал к людям, которые мне нравятся, и это постоянно добивало меня. Добивало в те моменты, когда приходилось распрощаться с этим  человеком. Мы сидели на одной койке. По моему телу прошла дрожь, когда Соня взяла меня за руки. Не знаю, что влекло меня тогда, но я ей сказал, что болен – болен лейкемией. Она молчала. Но ее глаза говорили все сами. У нее текли слезы, просто слезы, без каких либо звуков. Слегка приобняв Соню, я сказал ей на ушко, что все будет хорошо. Иногда стоит подарить человеку надежду, чтобы изменить в корне все. Видимо, только не в этот раз. Казалось, слез стало только больше. Я не мог смотреть на нее в таком состоянии, мне было тяжело, поэтому я на время вышел в тамбур. Там стоял мужчина, он был крупного телосложения, высокий. Скажу честно, мне стало немного не по себе. Но еще страшнее стало, когда он заговорил со мной. Но спросил он лишь о том, как меня зовут и куда я еду. Я поинтересовался тем же самым. И в итоге я узнал, что передо мной стоял слегка подвыпивший отставной майор Петр, держащий направление к своему дому, к семье. Я никогда не курил, но сейчас во мне проснулось желание покурить. Петр был весьма добр в этом плане и “угостил” меня сигаретой. Дым проникал в меня и постепенно убивал. Но мне стало спокойно и, попрощавшись с Петром, пошел обратно в купе. Там сидела Соня, но слез на ее лице уже не было, на душе стало еще спокойнее. Она произнесла своим нежным голосом: “Держи, это тебе. Не забывай меня, пожалуйста. Я тебе на обратной стороне записала адрес. Будет возможность – приезжай, пиши. Не забывай” Тем самым я получил письмо, завернутое в платок. Поезд сбавлял ход. Я молча смотрел в глаза Соне. У нее снова пробило слезу. И тут я понял, что пора уходить. Пора идти на поиски себя – новой жизни. Поцеловав Соню в щечку, я сказал: ”Мы еще обязательно увидимся” И направился к выходу. На улице было слегка морозно. Еще пять минут я стоял и смотрел в окно, где сидела Соня. Окно было покрыто коркой льда, но я смог заметить ее силуэт. И вот поезд тронулся. А это значило, что я снова один.