Чашка первая: с привкусом насмешки и кошачьей шерстью
Чон Юнхо балансировал на задних ножках стула. Костюм уже давно не стиранный, пропитался потом и запахом дешевого табака. Сам детектив мучился от жуткой головной боли в лице разбитого сердца и жалобно урчащего живота, который тонко намекал, что скоро ссохнется от недостатка, вернее, отсутствия пищи как таковой. Он лениво размышлял, что из этих двоих убьет его быстрее и все больше склонялся на сторону второго.
- Куда ты? – хмуро бросил он, разминая затекшую шею. Девушка с розовыми, как жвачка, волосами, кокетливо поправила костюм и застегнула замок на сумке.
- Я уже ухожу. Все равно работы нет. А сидеть с вами – смертельная и к тому же плохо пахнущая, как впрочем, и оплачиваемая, скука, - детектив Чон поперхнулся дымом.
- Я плачу тебе!
- Ага, одну третью нормальной зарплаты и то не факт, - девушка сочувственно похлопала мужчину по плечу а-ля «Не грусти, старичок» и уже собиралась покинуть тесное помещение, когда он хмуро бросил:
- Куда собралась хоть?
- На фотосессию, - гордо заявила девушка. – Я буду Сейлор Мун, - она мечтательно закатила глаза и недовольно скосила взгляд на похрюкивающего от смеха детектива. – Чего?
- Сейлор Мун? Ты серьезно? Эта такая длинноногая и с огромной грудью? Ты себя в зеркало видела?
- А что вам не нравится? – девушка уже мысленно уничтожала Юнхо, когда он совершенно серьезно и как всегда, забыв подумать, ляпнул:
- Ты же плоскодонка, - и почти получил по голове метко брошенной вазой. Он уже давно усвоил, что эти с виду невинные предметы интерьера были придуманы специально для метания в обидчиков, если под рукой больше ничего не оказывалось, а всякие цветочки – не более чем удачная маскировка. Когда за девушкой с оглушающим стуком захлопнулась дверь, он решительно вынырнул из-под стола и даже крикнул вдогонку: - Осторожней там! И я вычту из твоей зарплаты за вазу! – но ему могла бы ответить разве что тишина.
В прокуренном помещении вмиг стало совсем уж тошно: выгоревшие занавески еще не разу не стирали за последние пять лет и заподозрить их в былой белизне мог бы разве что тот… хотя, нет, никто бы не смог; высокий шкаф был настолько захламлен всевозможными бумажками, что детектив Чон давно перестал пытаться найти там что-то, каждый раз посылая свою помощницу на поиски и каждый раз неизменно слыша в ответ такое же пожелание; пол был плохо заметен и уже посерел от обилия пепла, а на стол приклеилась муха – недавно он опрокинул на него кружку чая, но, как всегда, забыл вытереть. Любой другой уже давно бы бросил эту работу, но только не Чон Юнхо. Вернуться в ряды доблестных полисменов – ниже его достоинства, а работать нормально – слишком утомительно, а потому он подхватил серый плащ и видавшую виды шляпу и отправился в закусочную на углу.
- Эмми, будь добра – пиццу, - он опустился за свой любимый столик и положил подбородок на переплетенные пальцы. Чон Юнхо было тошно. Его расследование в очередной раз зашло в тупик, а очаровательная вдова оказалась настоящей стервой, не желающей платить. Что делать теперь – он не знал, и уже втайне приготовился к возвращению к обычной жизни, лишенной всякой романтики и наживы, продолжая разглядывать унылый урбанистический пейзаж.
Чон Юнхо выбрал именно эту часть Чикаго для своей конторы не просто так. Обшарпанная улица, гордо носившая название Грин-стрит, совершенно не оправдывала его. Ни одного, даже самого чахлого деревца, не было видно в радиусе пары кварталов, разве что вялые комнатные цветы, которые уже успели наглотаться уличной пыли и палящего ультрафиолета. Появление в таком месте детективного агентства вызвало небывалый резонанс, а местные жители быстро уяснили, что в низком помещении им не рады. Детектив Чон не брался за воровство денег мошенниками или соседские ссоры, которые часто перерастали в полномасштабные войны с взаимными ругательствами и небольшим актами вандализма, а потому продолжал влачить свое существование в надежде найти дело своей мечты и, разумеется, раскрыть его быстрее ненавистного Пак Ючона.
- Грр… - в порыве эмоций и лыбящейся физиономии своего ярого противника перед глазами, Юнхо в сердцах порвал салфетку на кусочки и зло глянул на подошедшую официантку, но тут же попытался сгладить неловкость – кто еще будет бесплатно кормить его? Правильно, никто, а потому он грустно взялся за тонкий кусочек теста и дешевый кофе.
- Как дела с твоим расследованием? – Эмми присела рядом и по привычке положила ему в кофе несколько ложек сахара, сноровисто размешивая их, подперев щеку рукой – она считала, что Юнхо не идет такая профессия, потолком ее мечтаний была собственная закусочная и Юнхо в ней в качестве, а впрочем, это совершенно не важно, просто там должен быть Юнхо и неважно в роли кого.
- Никак. Оно зашло в тупик, - мрачно сообщил Чон Юнхо, делая большой глоток кофе. Он провел языком по зубам, пытаясь снять прилипший кусочек зелени, мысленно костеря убитого парфюмера, его жену-стерву и мифическую любовницу тоже.
- … в хороших отношениях с ним. Такая загадочная личность и говорят, что настоящий красавчик. У них еще девиз странный: «Мы продаем мечты, удачу и надежду» или как-то так, - Эмми увлеченно болтала, не придавая никакого значения своим словам и покачивая в воздухе ногой.
- Стоп! – резко закричал Юнхо, со стуком поставив чашку на стол. Эмми замолчала, удивленно глядя на мужчину широко открытыми глазами. – А теперь еще раз, только медленно и четко. И коротко!
- Ну, ладно, - она обижено надула губки, но не произвела на Юнхо никакого впечатления. Он нутром чувствовал, что в произошедшем был какой-то подвох. И та губная помада, которую нашли в доме, принадлежала не к пробной коллекции. - В китайском квартале есть один магазинчик домашних любимцев. Говорят, что твой клиент часто туда захаживал, особенно в последнее время. Хозяи…
- Кто говорит? – Юнхо пристально смотрел на девушку, но казалось, не видел ее.
- Люди говорят, - пискнула она. Таким Юнхо нравился ей больше всего – было что-то притягивающее в хищном прищуре глаз и морщинке между бровями, хотя трехдневная щетина и едкий запах делали картину менее привлекательной.
- Как зовут хозяина магазина?
- Ким Джеджун, кажется, - Юнхо кивнул. Кореец в китайском квартале? – Юнхо… - тихо позвала Эмми.
- Что? – детектив уже мысленно прокручивал в голове возможные версии произошедшего. Китайский квартал – это очень плохо. Туда просто так не сунешься, иначе рискуешь уже не выйти. И этот странный девиз? Кто знает, что продавали на самом деле в том магазине? Могли и слезы мака, и людей могли тоже.
- У тебя петрушка застряла, - детектив Чон непонимающе смотрел на Эмми, а та терпеливо пояснила: - Между зубов застряла петрушка. Убери, - он мрачно кивнул и, не прощаясь, вышел на улицу.
Воздух, наполненный сладковатым запахом бензина, силуэты бродяжек и шприцы под ногами – это был мир детектива Чона. Он находил особую прелесть в вязком послевкусии опасности, которое неизменно оставалось на периферии сознания, куда бы он не шел. Вот и сейчас он был уверен, что должен посетить магазинчик, о котором так беспечно говорила девушка. Кто знает, быть может там будет ответ, а молодая жена его почившего клиента все-таки заплатит? Красивым женщинам многое можно простить, но не такие капризы.
Постепенно, кварталы, похожие на Грин-стрит, оставались за спиной. Город понемногу оживал, начали появляться черные жуки машин, возмущенно сигналящие в километровых пробках. Появились модницы, выходящие из салонов красоты и спешащие купить ненужную кофточку на сезонной распродаже. Здесь жили люди среднего достатка, но именно здесь чаще всего происходили интереснейшие убийства – как парадоксально быстро нежно любящие друг друга десятки лет супруги, превращаются в хладнокровных убийц, задетые какой-то мелочью. Чон Юнхо чувствовал себя здесь не так защищено, потому что уже не раз встречал порядочных семьянинов, предпочитающих молоденькую дочь пожилой жене, блестящих карьеристов, сидящих на стимуляторах и офисных леди, подрабатывающих шлюхами всех сортов. Это двойственность сбивала с толку, нет, Чон Юнхо определенно не любил середин – кто знает, что действительно там обитает?
А вот атмосфера китайского квартала была, как глоток воздуха утопающему человеку, который отлично держится на воде. Желудок мгновенно свело от запаха жареной курицы с дикой смесью приправ. Этих кур выращивали в рекордные сроки, ощипывали и почти живыми подавали на стол. Детектив пониже натянул шляпу, проходя мимо длинного ряда аквариумов с рыбами, которые бы вопили от ужаса, если бы только могли – скоро их освежуют и бросят на сковородку или приготовят отличные роллы. Ему навстречу, виляя бедрами, направилась немолодая женщина, закутанная в синюю шаль.
- Девочку ищешь? Могу помочь, - промурлыкала она, обдавая Юнхо запахом сигарет.
- Нет, сестренка. Не сейчас. Я вечерком зайду, - сотни шлюх попали за решетку после последней зачистки. Ненавистный Ючон пытался очистить родной город от «всякой мрази» и защитить подрастающее поколение от аморального поведения, которое прививало современное понятие культуры. Поэтому девочкам быстро пришлось делать липовые удостоверения массажисток, а хозяевам борделей включать в спектр своих услуг расслабляющие массажи или сауны. Разумеется, общественность возликовала, а мужчины уже тогда с грустью подсчитывали будущие убытки.
- Буду ждать, - кивнула она, а Юнхо мысленно отметил массажный салон, в котором она скрылась. Почему бы и не расслабиться чуть позже? Эмми ему нравилась, но спать с ней он не мог, хотя уже и рассматривал ее в этом русле. Пока ему достаточно и бесплатной еды, а она слишком правильна, чтобы также молча давать ему в постели.
«Зоомагазин» - гласила вывеска на тяжелой двери, ведущей в полуподвальное помещение. Чон Юнхо довольно оскалился. Он и раньше замечал это заведение, но взаимная нелюбовь между ним и всем ползающим, летающим, безмозглым сделала свое дело – к зоомагазинам он не подходил ни на шаг.
Тяжелая дверь на удивление легко поддалась, а сладковатый запах тут же окутал мужчину приторной вуалью. Он чихнул и, вздохнув напоследок уличной свежести, нырнул в помещение, где смутно угадывались силуэты ступенек. «Притон» - мелькнуло у Юнхо в голове, пока он спускался вниз и боролся с все возрастающим желанием начать чихать. Впереди показался дверной проем, из которого доносились хриплые крики птиц и царапанье когтей об стальные прутья клеток. Окружающая атмосфера порядком действовала на нервы. Мужчина переступил порог, оказавшись в просторном помещении, которое расходилось в стороны, как круги на воде, но относительно пустым оставался лишь небольшой пятачок в самом центре. Там стояло два дивана и низкий столик с резными ножками. От курильницы поднимался запах благовоний, а из кокетливо поднятого носика чайника шел пар.
- Чего желаете? – голос, казалось, доносился одновременно со всех сторон. Чон Юнхо напряг зрение и почувствовал себя полным дураком, особенно когда резко обернулся и столкнулся с иронично улыбающимся молодым человеком, почти положившим ладонь на его плечо.
- Я не за животными пришел, - буркнул Чон, брезгливо осматривая острые ногти, накрашенные черным, и фиолетовое кимоно с серебряной вязью рисунка. Будто почувствовав его настроение, звери занервничали. В темноте зажглись алые угольки и детективу показалось, что он слышит шепот.
- Тогда зачем вы здесь? – вернул его на землю голос парня. – Что вам нужно, если не мои животные? – он направился к диванчику, жестом пригласив гостя сесть.
- Я частный детектив, Чон Юнхо. Я расследую смерть мистера Стендфорда. Вам что-то говорит это имя? – детектив попытался принять как можно более независимый вид, опустившись на мягкую обивку дивана, но все равно продолжал чувствовать смутную тревогу.
- Да, я знал его, - легко согласился хозяин магазина. – Чая? – спросил он, резко вскидывая голову. Юнхо сглотнул – кто из них преступник?
- Нет, спасибо, - похоже, подобный ответ расстроил продавца, он покачал головой и осторожно налил себе в небольшую чашку почти прозрачного напитка. – Господин Ким, мистер Стендфорд часто заходил к вам?
- Да, в последнее время, - немного подумав, ответил кореец. – И не называйте меня так. Господин – как смешно звучит. Называйте меня просто – Джун, - он улыбнулся, с наслаждением делая глоток чая. Юнхо чувствовал себя неотесанным простофилей на фоне излишне, по его мнению, манерного Джуна, чьи движения были плавными, а сама поза, казалось, выражала сплошную насмешку.
- Хм, Джун, что именно вы продавали мистеру Стендфорду?
- Да много чего. Вы знаете, он обожал кошек. Я специально для него привозил совершенно экзотические экземпляры, - Джун поставил на стол чашку и быстро встал. – Правда его супруга не разделяла этого увлечения. Бедняжка, - его голос пропитался едкой иронией, когда он заговорил о жене погибшего.
- Что вы продали ему в последний раз? - Джун пошел куда-то вглубь помещения, игнорируя немного обиженный взгляд детектива. Вернулся он с каким-то листом бумаги и положил его на стол.
- Он купил у меня кошечку-нэко. Он был так рад. Хотя, о чем это я? Вот контракт, который мы заключили. Можете ознакомиться. Я ничего не скрываю, - Джун вновь сел, доставая из расписной коробочки пирожное. – Будете? – спросил он, а Юнхо внезапно захотелось надеть на голову продавцу пирожное и щедро полить его чаем – пока все выглядело вполне законно, а устраивать обыск вне его юрисдикции. Они оба это понимали, поэтому один мило улыбаясь пил чай, а второй медленно закипал, чувствуя, что денег ему не видать.
- Обязуюсь кормить свежим молоком и водой… не показывать окружающим… постоянно заботиться… что за бред?!
- Это был весьма ценный вид и мне стоило больших сил, чтобы достать его, - Джун обижено поджал губы.
- А уже после того, как вы его достали, счастливый клиент скончался? Интересно, почему?
- Откуда мне знать, детектив Чон? Я скромный продавец и не более, - он вновь ухмыльнулся. – А вы не желаете что-нибудь купить? Если нет, то не могу вас больше задерживать, - Юнхо сверкнул глазами – так нагло ему уже давно не указывали на дверь.
- Вы правы. Больше мне здесь нечего делать. Удачного дня, - с этими словами детектив встал и уже направился к выходу, как из полумрака ему вдогонку прозвучал голос:
- Не злите кошку, иначе в ней проснется бакэнэко.
Чашка вторая: с привкусом иллюзии и острым желанием напиться уже после
Сегодня Чон Юнхо завтракал не у Эмми, а в относительно новой и настолько же относительно чистой забегаловке, где к чаю добавляли бесплатные крекеры, а к омлету шел бесплатный соус. Настроение стремительно ползло к минусу, а солнце вальяжно перевалилось через крышу и замерло не в силах сдвинуться с места. Пожилой пианист спал на своем инструменте, заливая клавиатуру слюной, а полная официантка флегматично жевала жвачку, запивая ее водой. Юнхо быстро ел безвкусную пищу, с грустью понимая, что теорема, выведенная уже не раз, сегодня окончательно получила статус аксиомы, а он сумел поставить новый рекорд по скорости бега по пересеченной местности в одних трусах. Но нельзя сказать, что он слишком уж гордился сегодняшними свершениями.
Вчерашний день до сих пор болезненно отзывался муками ущемленного самомнения, вечер, подаривший надежду на небольшой флирт и последующую интрижку, перерос в ночь сплошного надувательства, увенчав утро купанием в холодной речной воде и испорченной парой ботинок и минус одним костюмом. А сейчас горе-детектив и такой же горе-ловелас жевал пересоленный омлет, зло скрепя зубами, когда на них попадали кусочки скорлупы, закусывая сырными крекерами и размышляя, что следует сделать сегодня.
Нужно больше информации, а в идеале самому взглянуть на место преступления, но это невозможно сразу по трем причинам. Жуткая аллергия на кошек была не слишком вдохновляющей на благородные свершения, а вот аллергия на таблетки от аллергии уже даже несмешной шуткой собственного организма, а потому Юнхо старался не глотать вообще никаких таблеток и держаться подальше от всего, покрытого шерстью, уважая разве что рыбок и птицу, приготовленную в духовке. Вторым препятствием стал патруль, который охранял место смерти от слишком назойливых журналистов и крайне впечатлительных домохозяек с длинными языками, но если с людьми договориться в принципе было возможно, то с Пак Ючоном уже было нельзя, даже если очень постараться. А потому такой вариант отпадал сразу. «Что делать?» - возникал резонный вопрос, но ответа пока не было.
Чон Юнхо задумчиво постучал пальцем по ключице, но быстро одернул себя, пытаясь понять, успел ли оставить на коже красные пятна, – эта привычка уже стала частью его натуры, а вот расплывшейся в улыбке Ючон, ласково промурлыкавший: «Кто это тебя пытался задушить, Чон? Кому цветы подарить и благодарственную грамоту?» - сумел убедить его отказаться от машинального жеста, заставив в очередной раз раздраженно лезть в карман за сигаретой, а затем уже зло скрипеть зубами – одна пачка промокла, а вторая выпала, пока он бежал. И как этому наглому выскочке удается, даже не присутствуя рядом, все равно портить настроение?
Юнхо раздосадовано рявкнул на подошедшую официантку, чтобы она убралась прочь и зло обвел взглядом полупустое помещение. Пожилой негр с седыми бакенбардами из завсегдатаев мирно посапывал в обнимку с бутылкой, какой-то толстяк в офисном костюме напоминал обычного рабочего муравья, не желающего приползать домой после очередного загула, молоденькая студентка с пухлой папкой и огромными очками на тонкой переносице. Ничего примечательного и способного отвлечь.
Так и не придя к определенному выводу, он решил вернуться к себе в контору и немного успокоить нервы чем-нибудь ненавязчивым: стравить между собой пару соседей, например. А почему бы и нет?
- Кто такие бакэнэко? – с порога спросил он у своей помощницы, чья реакция заставила его испугано попяться назад, разумеется, не для того, чтобы сбежать, а чтобы на помощь позвать… потом… может быть. Да, чего на свете не бывает?
- Садитесь, - Мирадо ради такого дела сама принесла ему стул, подвинула ближе пепельницу, щедро дала свои сигареты и даже чайник поставила. Юнхо с некоторой настороженностью сел на предложенное место, чувствуя себя неуютно в собственной конторе.
- К чему все это? – она шикнула на него и с маниакальным блеском в глазах начала:
- Бакэнэко – злые духи. Японцы верили, что если кормить кошку на одном и том же месте тринадцать лет подряд – она превратится в страшного монстра, который станет размером с дом и сможет сожрать всех людей, живущих там. Впрочем, иногда бакэнэко становились и простые кошки, которых обидели люди или даже женщины, желающие отомстить. Говорят, что бакэнэко владеют силой огня и…
- Все это бред, - убежденно заявил Чон Юнхо, а раздосадованная девушка, желавшая просветить недошефа действительно важной информацией, забрала из его жаждущих рук свою порцию никотина и на противность вылила в окно воду из только что закипевшего чайника. Детектив про себя отметил, что никому не повезло проходить под их окнами в этот момент, а потому воспринял эту демонстрацию философски, закинув ноги на стол и зажав уши руками. Мирадо достала пилочку с выражением болезненного удовлетворения на лице начала полировать ноги, прекрасно зная, насколько сильно детектив ненавидит этот звук.
Чон Юнхо привык анализировать любую информацию, которая попадала ему в руки, вот и сейчас он пытался сложить воедино все факты, которые оказались в его руках. Джон Стендфорд, мужчина пятидесяти лет был найден в собственном доме мертвым. Причина смерти – не установлена. Первая подозреваемая – его молодая жена, Акеми Шварц. Немка японского происхождения, которая по ее словам уже больше пяти месяцев не жила с мужем. На месте предполагаемого убийства была найдена губная помада, на столе стояло два бокала и откупоренная бутылка вина.
Все кошки, которые жили в его доме, куда-то сбежали (И слава Богу!). Также были найдены отпечатки еще одного человека, предположительно женщины, но личность установить не удалось. Соседи в один голос твердили, что не видели никаких особ женского пола и, что старый развратник совсем сошел с ума, покупая очередной хвостатой любимице то кольцо, то одежду, которая разумеется не могла подойти какому-то комку шерсти. И вот, всплывает зоомагазин в китайском квартале, который регулярно посещал погибший, а наглый продавец совершенно спокойно признается, что продал парфюмеру кошку. И вновь всплывает кошка. Кошка… кошка… злой дух. Что этот Джун имел ввиду? Если все-таки принять кошку за женщину, которая была любовницей Стендфорда, а туманно брошенное «бакэнэко» за почти прямой намек на ее месть, то головоломка складывается, но кем была та красотка? Юнхо видел Акеми Шварц, женщина-трофей, приятная безделушка, которую иногда можно доставать с полки, чтобы немного позабавиться, сложно представить, как должна была выглядеть незнакомка, чтобы окрутить его. И при чем тут любитель черного лака? А что он виновен, Юнхо хотел непременно доказать, хотя бы чтобы злорадно посмеяться, ну, и справедливость восстановить конечно тоже не помешает. Да, именно в таком порядке.
- Я ухожу, - сообщил Чон Юнхо, а Мирадо меланхолично кивнула, не доставая наушников из ушей. Никто ему не рад. Юнхо тяжело вздохнул и решительно захлопнул дверь конторы. Его ждал сложный разговор, и он был намерен вытрясти всю правду из смазливого выскочки. С такими мыслями детектив стремительно шел по знакомым с детства улицам, кивая по пути знакомым и старательно обходя всех полицейских, которые почему-то обращали на него максимум своего внимания. Пак Ючон даже здесь умудрялся портить ему жизнь и за что, спрашивается. Но об этом позже.
Юнхо заскочил по пути в табачную лавку и честно попытался найти кошелек или вообще какую-нибудь мелочь, но деньги упорно не желали находиться, а курить хотелось нестерпимо. Девушка за прилавком мрачно наблюдала за потугами мужчины, со скрытой насмешкой впитывая за его смущением напополам со злостью. Такие карикатурные персонажи могли ненадолго разбавить ее скуку, пропахшую сигаретами и спичками. Здесь не до романтики. Так и не найдя ни копейки, Юнхо был вынужден сдаться, что не способствовало хорошему настроению, а потому к Джуну в магазинчик он зашел порядком взвинченным.
- Добрый день. Это опять вы? – парень картинно удивился и тут же расплылся в приторной улыбке. – Приняли душ? Похвально, - издевка была настолько прямолинейной, что Юнхо на секунду показалось, что перед ним не лощеный кореец, а бывший шеф в деловом костюме, но он быстро взял себя в руки, тоже оскаливаясь в доброжелательной улыбке. Насмешливый взгляд Джуна явно говорил, насколько детектив преуспел в своем начинании, а Юнхо плюхнулся напротив него, не дожидаясь приглашения.
- А почему это вы мне чай не предлагаете? – спросил детектив Чон, пытаясь завязать какое-то подобие беседы, все-таки иногда он тоже вспоминал о вежливости, редко правда, но вспоминал.
- Это – белый императорский чай, - сказал продавец с назидательной интонацией.
- И что?
- Что «что»? – передразнил его Джун, а Юнхо только фыркнул в ответ: не все же интересуются сортами чай, вот сам мужчина, например, рассматривал его исключительно в плоскости пакетиков и то очень редко. – Белый чай очень дорогой и его слишком сложно достать, чтобы тратить его на вас, - ровно сообщил Джун и осторожно налил в чашку немного прозрачной жидкости. – Что вам нужно? Мне казалось, что мы вчера все выяснили.
- Я хотел, чтобы вы мне рассказали правду, - Юнхо сам не знал, что заставило его выбрать именно эту формулировку. Он тщетно пытался найти признаки былого раздражения или злости, но их не было.
- Правду? – молочный пар поднимался вверх отчего-то кольцами, мягко обволакивая худую фигуру в бардовой ткани кимоно. Джун склонил голову, внимательно глядя на детектива, будто решая, следует ли вообще начинать этот разговор. – Ладно, я расскажу вам, - Юнхо довольно кивнул и приготовился слушать. – Три с половиной месяца назад ко мне пришел мистер Стендфорд. Он был очень подавлен и даже раздосадован поведением своей молодой жены. Акеми-сан очень экспрессивная женщина, а мистер Стендфорд не мог до конца удовлетворить ее запросов...
- Мистер Стендфорд, вас давно не было, - Джун плавно вышел навстречу пожилому, немного неряшливо одетому мужчине.
- Джун, ты как всегда ничуть не изменился, - печально заметил парфюмер, покачав головой. – Сколько лет прошло… - он немного сгорбился, цепким взглядом осматривая помещение. Кореец улыбнулся в ответ, но ничего не сказал. Мужчина поправил пиджак и немного нервно протер очки платком.
- Вы за кормом?
- Нет, Джун. Сегодня я хочу купить новую кошечку. У тебя есть что-нибудь интересное для меня? – голос мужчины пропитался горечью, а Джун буквально расцвел, хищно улыбаясь.
- А разве ваша прелестная супруга не была против ваших любимиц?
- Моя прелестная жена сегодня покинула мое скромное общество, - сообщил Стендфорд, водружая очки обратно на нос и прогуливаясь туда-сюда по помещению.
- Мистер Стендфорд, - Джун приобнял мужчину за талию, поглаживая его руку кончиками пальцев. Парфюмер непонимающе посмотрел на него, сглатывая и бегающим взглядом осматривая высокие прутья клеток. – У меня есть кое-что для вас. Весьма редкий экземпляр, который попал ко мне в руки совершенно случайно, - продолжал мурлыкать он, увлекая за собой Стендфорда, ни на секунду не прекращая нашептывать ему что-то на ухо. Неприметная дверь, скрытая тяжелой портьерой, поддалась легко. Малиновые клубы дыма стелились по полу, оплетая ноги идущих вперед людей.
- Куда мы идем? – не выдержал парфюмер, принюхиваясь к сладковатому аромату и зябко передергивая плечами. Ступеньки уходили резко вниз, а воздух стал суше. Шагов почти не было слышно, будто все звуки разом утонули в розоватом мареве.
- Прошу, - Джун открыл еще одну дверь, пропуская мужчину вперед.
- Кто это? – он подслеповато моргал, идя вперед. Впереди смутно угадывался чей-то силуэт в мягком сверкании свечей. – Это… - его голос вдруг сорвался, когда он узнал… нет, этого не может быть. Впереди на высоком кресле сидела молодая девушка, укутанная в синюю мантию. Она странно улыбалась, сверкая желтыми глазами из полумрака. Первое очарование иллюзии сменилось опустошением – девушка была не той, кого он хотел бы вернуть больше всего, не той, которую не смогла заменить не красавица Акеми, не прежняя жена, не целая вереница увлечений. – Что это, Джун? Я просил кошку, а не девушку.
- А это и есть кошка. Она – нэко. Присмотритесь внимательней, - кореец присел рядом с ней на колени, обнажая бледную кожу ноги с плавным изгибом икры и тонкой щиколоткой.
- Хвост? – Стендфорд быстро протер очки и вновь подслеповато заморгал, глядя на кончик хвоста, который кокетливо обвивался вокруг тонкой ножки. Джун кивнул, ласково потрепав девушку на ухом, которое оказалось вполне кошачьим, а она выгнулась и низко замурлыкала, доверчиво льня к ласкающим рукам.
- Это кошка. Она нуждается в вас, она не сможет жить сама без вашей помощи и заботы. Посмотрите на нее, она так ласкова и доверчива. Вы только посмотрите, она зависит от вас, - все говорил Джун, а парфюмер уже все решил.
- Джун, продай ее мне. Эту дев… хм, кошку. Как ты сказал? Нэко, да?
- Да, но нам придется заключить контракт. Внимательно прочтите перед тем, как подписать. Магазин не несет ответственности, если вы нарушите хотя бы один из пунктов соглашения.
- Вы предлагаете мне поверить в это? – Юнхо скривился.
- Я ничего вам не предлагаю. Я просто рассказал правду, как вы и просили,
- Джун легко поклонился, кладя руку на сердце.
- Я вам не верю! – Юнхо тяжело дышал и чувствовал себя как никогда обманутым.
- Если вы не верите, то и полиция не поверит, - заметил Джун, наливая себе еще одну чашку чая. – Вы не хотите пить?
- Вы все-таки решили налить мне чаю?
- Нет, но вода у меня есть. Вам нужно успокоится. Вы слишком нервный.
Юнхо закрыл лицо руками. Кто из них псих? В том, что Стендфорду была нужна особая помощь было понятно давно, но перепутать кошку с женщиной? Джун выглядел слишком спокойным и расслабленным, чтобы заподозрить его во лжи, но кошка, вы серьезно? Впору уже задуматься о собственном рассудке.
- Но что дальше случилось? – смирился Юнхо с абсурдностью ситуации.
- Я не знаю. Я отдал ее мистеру Стендфорду и больше не видел, - Джун ласково потрепал за ухом какую-то тварь, к которой бравый детектив не согласился бы даже подойти.
- Тогда почему он умер?
- Смею полагать, что он все-таки нарушил один из пунктов контракта, - туманно ответил Джун, а Юнхо молча подобрал свою шляпу и пошел к выходу. Китайский квартал в первую секунду оглушил его и дезориентировал. Юнхо беззвучно засмеялся, вытирая выступившие на глазах слезы и нервно оглянулся на магазинчик с неприметной вывеской. Рассказанное Джуном казалось еще нереальней, стоило только выйти в мир живых людей, прочь от зыбкого полумрака, сглаживающего углы, прочь от ироничных улыбок, от хриплого клекота. «Нужно напиться» - принял Юнхо единственно правильно решение, но его желанию было не суждено сбыться.
- Алло, Юнхо! – высокий девичий голос отозвался пульсирующей болью в висках. – У нас клиент.
Чашка третья: с привкусом дешевой краски и забытым чувством
- Давайте еще раз. Ваш брат вышел из квартиры в 09:24 утра и назад не вернулся? – Юнхо надавил на виски, устало прикрывая глаза.
- Да. Рику позвонила тетка. У нее осеннее обострение синдрома тревожности, - детективу уже надоел этот разговор. Женщина на высоких шпильках, похожих на ледоколы, никак не желала рассказать все самостоятельно, а задавать наводящие вопросы было утомительно, конечно, если не знаешь, о чем задавать.
- Не могли бы вы рассказать о событиях того утра в деталях, - почти умоляюще попросил мужчина, украдкой грозясь кулаком Мирадо, корчащей рожи за спиной у их клиентки.
- Да, конечно. Как я уже говорила, Рик недавно проиграл крупную сумму и был должен некоторым высокопоставленным людям, - женщина комкала платочек в руках, то складывая его идеально ровно, то вновь расправляя его на коленях. Выражение задумчивой озабоченности не сходило с ее лица. – Он приехал ко мне в ночь на 29 сентября и попросил немного пожить у меня. В последнее время у меня было много работы, а потому я не могла уделять ему слишком много времени. Утром он готовил нам завтрак, затем я уезжала в офис и возвращалась в двенадцатом часу. Что он делал, пока меня не было – я не знаю, а он не распространялся о своих делах, только говорил, что вскоре все будет хорошо.
- Итак, что ваш брат делал конкретно в утро исчезновения? – Юнхо придирчивым взглядом осмотрел идеально наточенные карандаши и выбрал один, не слишком острый, чтобы было комфортно писать, но и не слишком тупой, чтобы буквы выходили стройные и четкие.
- Он проснулся как обычно и пошел готовить завтрак.
- Вы говорили, что обычно выходили из дому около восьми часов утра, но что заставило вас задержаться в то утро? – Юнхо делал короткие пометки, испытывающе заглядывая в глаза женщине, которая, однако, не менялась в лице.
- Да… - она немного нахмурилась, - в тот день я как раз должна была выступать на конференции с докладом, над которым работала. Конференция была назначена на вторую половину дня, а потому я была дома и вносила последние коррективы.
- Хорошо. Итак, Рик готовил завтрак, а вы были заняты своими делами…
- Когда он уже заканчивал с блинчиками, ему позвонила наша тетя, она живет на семнадцатом этаже, а мы на двадцать первом. Она попросила прийти к ней... И он пошел. Но ни дома, ни у тети он так и не появился, - она замолчала, а Юнхо постучал пальцами по столу.
- Это все? – наконец не выдержал он бесполезной паузы.
- Да. Я четко помню, что когда он вышел из дому, я посмотрела на часы. Было 09:24. Я пошла в полицию, но они не проявили должного энтузиазма. Сказали, что скорее всего он сам вернется домой. Но подумайте сами – куда мог пойти человек в тапочках и домашней одежде, без денег, сотового и ключей?
- Вы не рассматривали вариант, что его нашли те, кому он задолжал?
- Рассматривала. Они сами его ищут. В том числе и у меня искали, - женщина заметно помрачнела, глубокая вертикальная складочка залегла между бровей.
- Ваш брат пользовался лифтом?
- Нет, он ходил по ступенькам. Считал, что это полезнее для здоровья, - Мирадо тихонько поставила на стол чай, не в пакетиках, с удивлением и какой-то обидой подумал детектив, но вновь сосредоточил внимание на женщине, сидящей напротив. Про таких говорили: разбила стеклянный потолок, имея ввиду, что она умудрилась заработать небывалые деньги и социальное положение для молодой незамужней женщины.
- Спасибо за содействие. У вас есть более свежие фото? – Юнхо вновь мельком посмотрел на фото мужчины, лежащие поверх пухлого конверта.
- Нет, боюсь что нет. Но он не слишком изменился за прошедшие пять лет, - женщина продолжала складывать платок, не притрагиваясь к чаю. Не слишком дорогому, скорее даже дешевому, но зато детектив имел полное право пить его, сколько он захочет и всякие крашеные корейцы ему не указ.
- Вы не могли бы провести меня в ваш дом и показать, где конкретно находилась квартира, в которую направлялся Рик?
– Да, конечно. Можно прямо сейчас, - чуть подумав, заверила Юнхо женщина, а он сразу согласился. Нужно отрабатывать свой гонорар.
Как и предполагалось, сестра пропавшего жила в престижном районе, где у каждого дерева был забор, а стоянка была идеально выметена. Улыбчивая старушка-консьерж в темно-синей форменной одежде кивнула женщине, провожая Юнхо липким взглядом. «Нужно ее задобрить» - сразу решил детектив, быстро идя вслед за женщиной.
- Вот, здесь и живет наша тетя, - она махнула рукой в сторону квартиры номер 358, как только двери лифта с мелодичным звоном открылись. Юнхо вышел на просторную лестничную клетку, а вот женщина не спешила выходить.
- Вы не пройдете со мной? – наконец, спросил Юнхо, придерживая двери лифта правой рукой.
- Я не вижу в этом никакого смысла, - она больно ущипнула детектива за мешающую дальнейшей поездке руку и сверкнула на прощание усталой улыбкой. Юнхо некоторое время рассматривал свое нечеткое отражение в обшитых панелями и отполированных до блеска стенах, потирая пострадавшую конечность, но почему-то не мог злиться. Было нечто особенное в этой женщине, а прощальная улыбка, казалось, имела какой-то особый смысл. Но вот какой? Юнхо все никак не мог отделаться от тягостного предчувствия, что не так все просто с блистательной леди, как она пытается показать, но пока он должен попытаться найти ее брата, а не размышлять о странных улыбках, благо, за последние пару прогулок до китайского квартала и обратно он успел досыта наесться этой загадочностью и уже решил для себя, что ноги его не будет на пороге зоомагазина.
Юнхо поднялся на двадцать первый этаж, когда цокот шпилек его заказчицы совсем не стих, хотя гулкое эхо все еще блуждало по пустым коридорам. Быстрый спуск вниз до предполагаемого места исчезновения и обратно. Вновь вниз, но теперь уже медленно и вдумчиво. Юнхо попытался представить себе, что он – Рик Голден, молодой мужчина тридцати лет, занимающийся спекуляциями ценных бумаг и только что приготовившим ароматнейшие блинчики с черникой для себя и предполагаемой сестры.
Запах блинчиков оказался на удивление реалистичным, рот мгновенно наполнился слюной, Юнхо даже повел носом на воображаемый аромат, а вот представить себя в роли такого человека у него никак не выходило. Прогулявшись еще раз вверх-вниз, детективу пришлось признать, что все улики, даже если они и были, уже давно исчезли и обратно вряд ли появятся. Пора перекусить, на сегодня детектив Чон уже успел сделать на удивление много: и заказчицу выслушал, и место исчезновения осмотрел, пора завязывать и расслабиться, наконец.
Придя домой Юнхо бросил в угол сумку, накинул на вешалку плащ и пронаблюдал за его падением на пол, но поднимать не стал, разумеется, исключительно рациональности ради – он уже помят и вряд ли станет ровнее. Коробка с крупнолистовым чаем, обнаружившаяся на месте хлеба, огорчила Юнхо даже больше, чем отключенный за неуплату счетов свет. Он по привычке заглянул в пустой холодильник, хотя отлично помнил, что там не было еды уже добрых пару месяцев. С тяжелым вздохом Юнхо открыл бутылку пива, которое никак не способствовало согреванию продрогшего на улице тела. Уже давно пора было найти и осенние ботинки и теплый шарф, но Юнхо все никак не мог выкроить время для простых на первый взгляд операций.
Укутавшись в теплое одеяло, и устроившись поудобней на продавленном диване, Юнхо приготовился к бесконечному концерту, который начинался, как только солнце сядет.
Сосед-меломан, которого Юнхо в глаза не видел, вел, по всей видимости, исключительно ночной способ жизни, наплевав на то, что у остальных людей все в относительном порядке с биоритмами, и менять этот факт они не намерены. Громкое гитарное соло взрывает тишину, к которой настороженно прислушивался детектив, а неоновая вывеска соседнего клуба превращает его квартиру в некоторое подобие танцпола. Сигарета вновь тлеет в пальцах, а пиво исчезает на глазах – Юнхо привык «расслабляться» именно в такой обстановке.
В то утро Юнхо проснулся с полной уверенностью в том, что ему просто необходимо вернуться на лестницу, которой пользовался мужчина, которого еще предстояло отыскать. Чутье, как он это называл, упорно кричало об этой необходимости, а голова на удивление совсем не болела, хотя и спал он от силы пару часов. Уже чистя зубы в ванной, Юнхо лениво размышлял о том, что нужно будет отдать хотя бы часть долгов за коммунальные услуги – близится зима, а прожить зиму без горячей воды и хотя бы немного теплых батарей проблематично, как ни крути.
Коробка конфет консьержу в холле, милая улыбка уборщице, которую не сказать, что проняло и вот, детектив Чон уже вновь разгуливает вверх-вниз по лестнице, замечая уже почти привычные царапины на панелях, которые не так уж просто заметить и обнаруживает большой аквариум в углу «слепого» коридора. Вскоре оказалось, что были еще те энтузиасты, которые пользовались лестницей, предпочитая ее чистой и просторной кабинке лифта. Пока Юнхо познакомился с тремя из них, некоторых видел только мельком, другие оказывались менее занятыми и не считали обременяющим небольшой разговор – сплетничать, пусть даже и не о себе, любили многие.
Неделя хождения по лестнице – болящие под вечер ноги, Мирадо, крутящая пальцем у виска, стоит ей только увидеть своего босса, Эмми, обиженная на Юнхо за то, что он давно не заходил – а результатов ноль. Но детектив не терял надежды, упорно продолжая бродить туда-сюда по лестнице, точно сосчитав, сколько займет спуск вниз быстрым шагом, а сколько медленным, прикинул, сколько кошек могут поместиться, выстроившись в шеренгу в коридоре, заканчивающимся аквариумом с рыбками, и обнаружил еще кучу совершенно бесполезных мелочей, и сделал десяток-
другой предположений.
- Почему Ван Гог отрезал себе ухо? – каждый раз спрашивал пожилой мужчина с двадцатого этажа, куря сигарету и прижимая к груди карликовую собачку.
- Определить ребенка в садик – такая морока, - жаловалась молодая мамочка двух мальчишек-близнецов, поправляя прическу и оставляя после себя шлейф цветочных духов.
- Не мешайте! – каждый раз кричала старушка, проворно взбегая вверх по лестнице и распихивая людей, которых ей посчастливилось заметить, локтями. Но никто из них не видел Рика Голдена, занимающегося спекуляцией ценных бумаг и живущего с сестрой на двадцать первом этаже. Когда Юнхо уже был готов отчаяться, он услышал легкие шаги на лестнице. Вскоре на площадке появилась невысокая девчушка со светлыми волосами. Она жевала жвачку и сосредоточено надувала розовый пузырь, который с оглушительном хлопком лопнул, оставшись сладкой пленочкой на ее губах.
- А я вас уже видела, дядя, - сказал ребенок, подходя ближе к осунувшемуся мужчине. – Что вы тут потеряли? – она любопытно повела носом, будто пыталась учуять запах чего-то интересного.
- Потерял? – с тенью удивления переспросил Юнхо, с благодарностью принимая протянутую детской ладошкой конфету.
- Ой! – девочка зажала рот руками, испугано глядя на детектива.
- Что случилось?
- У вас есть дети, дядя? – спросила девочка.
- Нет, пока нет. А что?
- Мне мама говорила, что нельзя разговаривать со взрослыми дядями, особенно, если у них нет детей. Она говорила, что тут развелось много извращенцев всяких, - Юнхо широко распахнутыми глазами смотрел на девочку, явно гордую собой за то, что знает такое длинное слово. – Дядя, а кто такие извращенцы?
- Эм… - протянул Чон, не зная, как ответить ребенку. – Знаешь, твоя мама права. Извращенцы – плохие люди и маленьким девочкам с ними нельзя говорить. Но я не такой, - поспешил заверить ребенка Юнхо.
- Хорошо, тогда я буду с вами дружить, - она, подражая Юнхо, начала перекатываться с пятки на носок, меланхолично покусывая губу. – Так что вы ищите?
- Ну… - детектив неопределенно повел руками, будто пытался описать что-то, но не зная как. Впоследствии, он решил честно сказать: - Я не знаю. Оно может быть чем угодно, но если на него посмотришь, сразу понимаешь, что это оно. И никак по другому.
- А мужчина в платье – это не оно? – детектив уже собирался сказать девочке, что мужчина в платье – это и есть извращенец, но девочка продолжила, потуже завязывая съехавшую с косички резинку. – Он был такой необычный… как вы. Ну, как это сказать? – она нахмурилась, комкая в руках лацканы пиджака. – Он из другой страны приехал… необычный такой! – радостно изрекла девочка, застегивая многострадальный пиджак на все пуговицы.
- А у того мужчины был лак на ногтях?
- Да, был. Как у мамы! – гордо сказала девочка, а затем достала мобильник. Часики показывали 18:48. – Дяденька, мне нужно идти. Мама будет волноваться! – она с улыбкой махнула Юнхо рукой, а он пообещал себе, что обязательно принесет ей что-нибудь сладкое в следующий раз. А вот красивый мужчина «не из нашей страны» кого-то слишком напоминал.
- Неужели… ох! – детектив обреченно закрыл лицо руками – поход в китайский квартал обернется очередной сказкой максимум, но сказки не нужны его клиентам, им нужны факты. С такими мыслями Юнхо отправился на родную Грин-стрит, которая показалась ему еще грязнее, чем обычно после посещения более престижных кварталов, зато в конторе было светло, тепло и был собеседник, не ахти какой, но был.
- Ты не часто заходишь в последнее время, - недовольно бросила Эмми, увидев на пороге промокшего детектива – дождь пошел не вовремя, а настоящие разгильдяи не носят зонтов на всякий случай.
- Прости. Забегался совсем. Это тебе, - он аккуратно вытащил из внутреннего кармана плаща нежный бутон розы, честно украденный на ближайшей клумбе. Эмми всплеснула руками и радостно улыбнулась, приглашая его за любимый столик. Когда она скрылась на кухне, Юнхо позволил себе усталую улыбку: Эмми всегда была и останется милой простушкой, а вот хорошо это или плохо – он не знал, просто понимал, что это очень важно, иметь такого человека, который всегда может поддержать и не потребует ничего взамен. Когда на столике появилась горячая лапша с курицей, Юнхо был готов расцеловать девушку, а чашка кофе сделала его настроение еще лучше.
- Ты знаешь, я слышала, что Джун любит сладости, - эта вполне невинная фраза, сказанная совершенно обыденным тоном, заставила Юнхо закашляться.
- Ты это к чему? – наконец, выдавил он, вытирая губы салфеткой.
- Ну… - Эмми всегда накручивала прядь волос на палец, если ей было неловко, - Просто пару недель назад ты заявился ко мне домой ночью в мокром костюме и порванных ботинках и все винил сволочь Джуна, за то, что он пудрит тебе мозги. Вот я и подумала, что… ох, Юнхо, пойми: не нужно выбивать дверь, если в нее можно постучаться, - она сжала его ладонь в своих руках и улыбнулась. Ну, как на нее сердиться, если она просто хотела помочь? А вот о своем ночном визите к Эмми, Юнхо ничего не помнил, но искренне верил, что вел себя не совсем по- свински.
Утро добрым не бывает – очередная аксиома, не приемлющая доказательств и стоящая особняком от всех остальных аксиом Чон Юнхо, так как именно с ней он чаще всего сталкивался в своей жизни. Вот и сегодня, стоя в очереди напротив пекарни, среди разношерстой толпы, и честно пытаясь не наорать вон на ту тучную дамочку в бардовом платье, и не дать в ухо пожилому скрипачу, терзающему свой инструмент в паре метром от них, Юнхо в сотый раз спрашивал себя, чего ради он идет на такие жертвы? Умастить наглого корейца? Вряд ли. Тогда зачем ему все это? Юнхо не мог найти оправдание своим поступкам, да и не хотел, если честно. Сегодня он хотел купить какую-нибудь дорогую французскую выпечку и попытаться разговорить Джуна на правду, которую можно будет скормить другим, не опасаясь, что тебя сдадут в психушку или не воспримут всерьез.
- Сент Оноре… - Джун обошелся без привычного: «Что вам нужно? Мы уже все обсудили» - довольно отметил Юнхо. – Как вы узнали, что я обожаю этот пирог? Постойте? Неужели вы ходили к мадам? Но, ведь чтобы попасть к ней, нужно все утро стоять в очереди и… Спасибо вам! – Джун жестом указал на диван и, не сводя глаз с пирога, уселся рядом. – Простите за мою бестактность, просто здесь очень сложно найти действительно качественную выпечку, а я жуткий сладкоежка. Итак, вы же не просто так решили зайти ко мне на чай, детектив Чон? – Джун переплел пальцы и опустил на них острый подбородок, внимательно вглядываясь в глаза Юнхо.
- На самом деле я хотел извиниться за мое поведение во время нашей последней встречи, - как можно искренней сказал Юнхо, но столкнулся с вмиг помрачневшим взглядом.
– На столе стоит две чашки. В одной зеленый чай, во второй голубой чай, - Джун намеренно растягивал гласные, чем ужасно раздражал детектива. - Выберите одну из них, пожалуйста, - выражение глаз Джуна изменилось, появился хищный прищур и огонек недовольства.
- Вы все-таки решили потратиться на меня? – попытался сгладить неловкость Юнхо, но столкнулся с безапелляционным:
- Выбирайте, детектив Чон.
Юнхо кивнул, а к губам хозяина примерзла холодная улыбка. Детектив внимательно осмотрел предложенные чашки. Первая была основательной, с широким дном и на вид очень тяжелой. Матовое стекло черного цвета, причудливая вязь иероглифов перечеркивала выпуклую стенку. Плотная крышечка не пропускала даже струйки пара, не говоря уже о том, чтобы рассмотреть цвет жидкости, которую она скрывала. Вторая кружка была высокой и изящной. Плавный изгиб ручки с кокетливой завитушкой, тончайший белый фарфор и россыпь лепестков печально поникшей сакуры. И тоже крышечка. Юнхо поднял глаза на Джуна, занявшего выжидательную позицию и вновь вернулся к кружкам. Его не покидало чувство, что это – некий экзамен, который он обязан пройти, а иначе двери этого магазинчика захлопнутся для него навсегда. Но в чем подвох? Зеленый чай, голубой… какая разница?
Воздух, казалось, стал гуще. Почему-то стало трудно дышать. Волны паники начали затапливать сознание, а сладковатый полумрак показался пугающей бездной, на дне которой стояли две чашки. Дрожащей рукой Юнхо выбрал первую и поднял глаза на Джуна.
- Я не сомневался в вас, детектив Чон, - все также холодно сказал кореец, поднимая крышечку – в чашке оказался голубой чай.
- Что все это значит?
- Это я у вас хотел спросить. Детектив, зачем вы пришли ко мне сегодня? – Юнхо явственно почувствовал, что дальше ломать комедию нет никакого смысла.
- Я пришел к вам из-за исчезновения Рика Голдена. Вы ведь не будете отрицать, что были с ним знакомы? – «лучшая защита – это нападение» - жаль, что эта теорема все еще не получила статус аксиомы.
- Прекрасно. Тогда забирайте свой пирог и уходите прочь, - Джун выпрямился и скрестил руки на груди. Юнхо непонимающе смотрел на Джуна. – Вы не понимаете…! – казалось, молодой мужчина разрывается между двумя желаниями: начать кричать на недалекого собеседника или же начать истерично смеяться. – В чем разница, между предложенными вам кружками? В первой – обман чистой воды, во второй правда. Вы пришли ко мне в дом и хотели обвинить в том, чего я не совершал. Вы злоупотребили моим гостеприимством уже не в первый раз.
- При чем тут чай? – не выдержал Юнхо абсурдности ситуации. Можно подумать, это после встречи с ним люди склеивают ласты и получают пожизненный отпуск.
- Голубой чай ранее считался вторым по цене после белого. Ключевое слово: «считался», а потом оказалось, что голубого чая никогда не было, а дорогое послевкусие в глазах у англичан было ничем иным, как дешевой краской у предприимчивых китайцев. Вы выбрали первую кружку и вы решили соврать мне в лицо. Я был с вами откровенен каждый раз, когда вы задавали вопрос…
- Вы рассказали мне отличную сказку, но жизнь – это не сказка. После встречи с вами люди гибнут! – перебил его Юнхо.
- Как вы смеете?! – сорвался на крик Джун, смахивая на пол и чашки, и дорогой пирог.
Некоторое время они оба пораженно смотрели на осколки некогда редких сервизов. Юнхо удивленно смотрел на Джуна, впервые вышедшего за рамки светской любезности, а сам Джун быстро вернул себе самообладание: казалось, что вся кровь отлила от его лица, губы были похожи на неровный надрез скальпелем, а глаза почти почернели от гнева.
- Я продаю надежды, мечты и желания, а не смерть. Я не виноват, что люди настолько эгоистичны и алчны, что не могут услышать моих формальных просьб. Вы меня поняли, детектив Чон? Мне показалось, что вы не из их числа. Мне импонировала ваша прямолинейность, но я ошибался, - Юнхо впервые за много лет почувствовал себя виноватым. Это уже забытое чувство всколыхнуло в груди то, что оседало там на протяжение многих лет. Хотелось сказать, что Джун не ошибся на его счет, хотелось убедить раздраженного корейца, что он был не прав, но осколки чашки тускло блестели на полу, а пятна голубого чая остались на ковре. – Я не желаю видеть вас в своем магазине, детектив. Приятного дня, - почти выплюнул Джун, выдавливая из себя светскую улыбку, а Юнхо ничего не оставалось, кроме как убраться восвояси. На задворках сознания проскрипела мысль: «А ведь он все знал с самого начала». – Скоро вы найдете Рика Голдена, - негромко сказал напоследок Джун, а за детективом захлопнулась дверь. Но навсегда ли?
Чашка четвертая: с привкусом одностороннего разочарования и нотками страха
Главный офис издательства Chicago News занимал небольшое здание на отшибе одного из почти приличных кварталов и славился тем, что придерживался двух принципов: информация – лучшая валюта, и профессиональная этика их не касается, а потому они вели свои дела осторожно, стараясь не лезть в разборки по настоящему опасных людей, выступая лишь посредником и продавая факты за умеренную и не очень плату. Сегодняшние утро принесло неплохую выручку, поэтому Джунсу кривил губы в улыбке и лениво курил сигареты, размышляя, не свалить ли домой пораньше.
Он успел сдать двух барыг агенту ОБН, продать одного бизнесмена, прячущегося от кредиторов и раскинуть свои щупальца еще на пару кварталов, надеясь первым найти нечто по-настоящему ценное, настолько ценное, что его можно будет продать кому-нибудь, могущему заплатить реальные деньги. А в том, что сейчас самое время найти что-нибудь, Джунсу ничуть не сомневался: в последние время крысы из слоев победнее начали нервничать и странно зашевелились во все стороны от китайского квартала, который по прежнему хранил молчание и холодный нейтралитет, но в китайский квартал Джунсу старался не лезть – китайская мафия до сих пор отрезала уши слишком назойливым чужакам, а собственные уши Джунсу вполне себе нравились и расставаться с ними раньше срока он не собирался. Пока ничего занятного не происходило, но он умел ждать: крысы прекрасно чуют перемены, а значит и Джунсу чует.
- Добро пожаловать! Чем могу помочь? – он привычным жестом поправил волосы, вставая из-за своего стола и пытаясь понять, от кого прилетели первые птички в лице двух небритых мужчин бандитской внешности. Судя по всему – мелкие сошки.
- Нам нужна информация, - вперед вышел грузный мужчина, говорящий с заметным мексиканским акцентом.
- Какого рода информация вам требуется? – Джунсу растянул губы в улыбке.
- Наш хозяин ищет Ким Джеджуна. Знаешь такого? – грубо бросил мужчина, а Джунсу живо изобразил свою заинтересованность.
- Да, знаю. Но что нужно цепным песикам Макса от безобидного хозяина зоомагазина в неприметном китайском квартале? – он игриво изогнул бровь. Вот оно! Уже скоро, совсем скоро… но пока нужно избавиться от этих клоунов. Джунсу раздраженно скривился, но нужно ждать.
- Заткнись, узкоглазый и отвечай, где этот Джун? – мужчина зло сощурился, уже протягивая руку к пистолету, а Джунсу только радостно оскалился, десяток-другой полуавтоматов, снятых с предохранителя – лучший звук, который он слышал, особенно, если все эти полуавтоматы принадлежат твоим людям. В мгновенно наступившей тишине нежеланные визитеры резко побледнели, а Джунсу показалось, что он слышал, как падают на пол капли пота со лба главного песика, но сейчас не время расслабляться, хотя, всегда есть время для злорадства.
- Смею заметить, что грубить незнакомым людям – это элементарно невежливо, не правда ли, ребята? – он картинно оглянулся на своих коллег, поигрывающих оружием, и услышал в ответ одобрительный гул. Отлично. – Итак, что нужно Максу от Ким Джеджуна?
- Что ты будешь делать с этой информацией? – мужчину била крупная дрожь. Непонятно, чего он боялся больше: реакции своего хозяина или ломающего комедию Джунсу.
- Продам ее, конечно, - живо отозвался хозяин редакции. – К делу. Я не знаю, где прячется Ким Джеджун. Мои птички не могут его найти, начиная с сегодняшнего утра. Он исчез, но зачем он Максу? – Джунсу отчаянно блефовал, но куш того стоил.
- Он хотел заказать одну вещь. Весьма нужную ему вещь, - аккуратно подбирая слова, сказал мужчина и достал из кармана носовой платок.
- Какую именно вещь? – вкрадчиво уточнил Джунсу, почти мурча от удовольствия. Мысленно он уже прикидывал, сколько будет стоить продажа Ким Джеджуна, главное – правильно выбрать покупателя.
- Я не знаю, - обреченно сказал мужчина, а Джунсу упал на стул, прикрыв глаза ладонью. Не везет.
- Вы в этом уверены? – почти прошептал он, сделав знак рукой. Молодая девушка чуть заметно кивнула и вышла в соседние помещение, приготовившись к длительной прогулке, а в это же самое время двое псов, ругаясь сквозь зубы, уходили прочь из негостеприимной редакции и проклинали чертового узкоглазого.
- Шеф… у нас есть новости, - Джунсу повернулся к своему помощнику, тощему парню из поколения хиппи, принимая из его рук лист с косо написанной парой строк.
- Что значит, исчез? – почти прорычал он, в сердцах разрывая бесполезную бумажку. – Я же сказал, что вы должны следить за этим кварталом, как за своей зарплатой, которой к стати не будет в этом месяце, если вы не найдете мне этого корейца. Ясно? – его работники рассматривали пол, не желая спорить со своим боссом, который вполне мог действительно кинуть их в этом месяце и плевать он хотел на их кредиты, счета и личную жизнь, да и на них в принципе тоже. Прямо сейчас его волновал Ким Джеджун, а все остальное может подождать. – Я не слышу: ясно?
- Да, шеф! – слажено ответили работники, все были в курсе негласного правила: принесший минимальную пользу работник лишается премии, а тот, кто первый справится с задачей получит проценты от гонорара самого Джунсу, а потому каждый уже мысленно просчитывал, кто сможет найти для них этого человека и сколько это будет стоить.
- За работу! – Ким Джунсу потянулся на своем месте, а все работники почти синхронно сняли трубки с рычагов – нужно найти корейца, чего бы это не стоило, но поиск принес совсем не то, что ожидалось.
- Шеф, у нас проблемы, - побледневший помощник поставил на стол Джунсу чашку с кофе и сливки, но тот не обратил на это никакого внимания.
- Что случилось? – краем глаза он отметил, что слишком хорошо выдрессировал своих работников: они превосходно играли роль вежливой заинтересованности в своих разговорах, но уже наострили уши, ожидая реакции босса.
- Двух наших птичек убрали. Кэт и Джин не вернулись. Тела уже нашли. Явных признаков смерти нет, но скорее всего смерть наступила мгновенно. При них не оказалось никаких данных, сотовые забрал убийца, - Джунсу слишком сильно сжал в руках карандаш. Он с жалобным треском переломился напополам.
- Шеф, у меня труп: мужчина тридцать пять лет, разрыв барабанных перепонок, - внезапно закричал мужчина в потертом костюме. – Бизнесмен.
- Труп. Школьница, шестнадцать лет, разрыв сердца, - подхватила тощая, как щепка женщина, ровная, как циркуль.
- Труп. Женщина, сорок восемь лет, самовозгорание, - отчитался новенький, кладя трубку на рычаг.
- Труп. Мужчина, шестьдесят лет, шеф полиции, самоубийство…
- Труп. Девочка, пять лет, разорвал какой-то зверь…
- Труп. Мужчина, тридцать лет, обморожение внутренностей…
Подобные фразы послышались со всех сторон, Джунсу сжал виски руками: слишком много трупов для одного утра. Но почему вдруг именно сегодня? Связано ли это с исчезновением Ким Джеджуна? Прямой связи не было на первый взгляд, хотя Джунсу привык не верить в совпадения. Ну, а пока его сотрудники будто сговорившись, пытались назвать самую экстравагантную смерть, полицейский участок разрывал себя изнутри – каждый хотел и каждый боялся занять кресло шефа, Ким Джеджун мило улыбался, попивая чай и прекрасно зная, когда все закончится, но еще не зная чем.
Спустя 2 часа
Действовать нужно было быстро – Юнхо понимал это, как никогда. Во-первых, ему нужна была информация, но что делать, даже если она у него появится – детектив не знал, только чувствовал, что вскоре что-то произойдет, что-то очень масштабное и с которым практически невозможно бороться. Нужно было установить слежку за корейцем, сам он, конечно, не мог следить, а вот Мирадо уже давно умоляла дать ей какое-нибудь задание. Пусть попробует свои силы, Юнхо от всей души надеялся, что у нее хватит ума не лезть в самое пекло, а просто наблюдать со стороны. «Вскоре вы его найдете» - эхом звучал голос хозяина магазинчика в его голове и вновь загадка: имел ли он ввиду, что скоро обнаружится труп Рика Голдена или же еще есть шанс на успех? Детектив пытался составить план действий, но мысли путались и наползали одна на другую, то и дело перед глазами появлялось обиженное лицо Ючона, с будто приклеенной светской улыбкой. Разговор с Джуном оставил неприятный осадок, от которого никак не получалось избавиться. Зазвонил сотовый.
- Что, ****ь, происходит? – заорал Джунсу, стоило только Юнхо поднести трубку к уху.
- О чем ты? – осторожно спросил детектив, пытаясь переорать взбешенного друга.
- Двоих моих убрали! Телефоны срывают! Всем нужна информация, а копы, суки, молчат опять! И что мне делать?! Что?! Весь город сошел с ума! Я на бабки попал! – Юнхо обернулся на здание зоомагазина, прячущиеся в тени тату-салона и сауны и словил себя на глупой ассоциации – темнеющий дверной проем показался ему донельзя виноватым и в тоже время несколько укоризненным.
- Что конкретно случилось? – уже спокойно спросил Юнхо, нервно оборачивая в сторону магазина и быстро зашагал в сторону Грин-стрит.
- Что случилось… что случилось… Трупы случились. Буквально два часа назад началось: мне почти все наши начали звонить, рассказывая о мертвецах, которые внезапно решили принять участие в хит-параде самых нелепых смертей, - у Джунсу вырвался нервный смешок, но он быстро взял себя в руки.
- А Рика Голдена там не было? – на том конце линии послышалось шевеление и приглушенная ругань.
- Да, был, - наконец, сообщил Джунсу. – Умер вполне себе обычно, даже как-то скучновато.
- Как именно он умер? – четко спросил Юнхо, с замиранием ожидая ответа.
- Явных причин смерти нет, - теперь Юнхо почему-то смог отчетливо представить себя на месте Рика Голдена, скрывающегося у сестры от людей, которым задолжал крупную суму, готовящего вкуснейшие блинчики с черникой на завтрак и поверившего в сладкую ложь хозяина неприметного зоомагазинчика в китайском квартале. – Ты мне нужен.
- Зачем?
- Я еще точно не знаю, но ты должен приехать, - сказал Джунсу, - скажи, что я сдох! – внезапно повысил голос он, - пусть порадуются твари!.. Хм, прости, издержки профессии, так тебя ждать? – Юнхо мысленно прикинул, на что подписывается, соглашаясь сейчас прийти к старому другу, но любопытство и азарт перевесили все минусы.
- Да. Скоро буду, только в контору заскочу по дор… - Джунсу, как всегда не дослушав, бросил трубку, - …оге. И тебе хорошего дня, - сказал он в пустоту, в последний раз оглянувшись на здание магазинчика.
- Мирадо, ты сейчас в конторе? – Юнхо с надеждой ждал ответа все-еще дующейся на него помощницы.
- Да, а вы где? Опять в каком-нибудь злачном месте деньги просаживаете? – лениво спросила девушка, рассматривая свое отражение в пыльном зеркале – она никак не могла решить, идет ли ей фиолетовый цвет.
- Спустись к Эмми и жди меня там, поняла? – Юнхо быстро шел вперед, натянув пониже шляпу и подняв воротник, но от холодных порывов ветра это мало спасало.
- Зачем? – недовольно огрызнулась Мирадо, окончательно решив, что фиолетовый – не ее цвет.
- Так нужно. Спустись, - резко оборвал ее Юнхо. Тревога никак не желала исчезнуть, ему казалось, что его внутренности сжимаются в слизкий ком и вновь расслабляются – нервы уже ни к черту.
- Ладно, как скажите, - будто почувствовав его состояние, согласилась Мирадо и послушно пошла вниз. Эмми скучала у стойки, решая сканворды и опустошая запасы дешевого кофе, пока хозяин не видит. – Привет! – весело прощебетала Мирадо, заходя в помещение.
- Да, привет, - Эмми сонно потянулась и расцвела улыбкой, увидев как Мирадо входит в теплое помещение прочь от буйства природы на улице.
- Я тут тебе одну вещь принесла, - протянула девушка, доставая из сумки очередное следствие своего увлечение Востоком.
- Что это? – удивленно подняла брови Эмми, выходя ей навстречу. Она обняла девушка и ласково щелкнула ее по носу. – Ты покрасилась… - заметила она, но Мирадо проигнорировала ее слова, распутывая мудреные узлы на пакете.
- Это – ловец снов, - с гордостью сказала девушка, пока Эмми удивленно рассматривала паутину из темно-синих нитей, натянутых на круг из ивовой ветви, с которого свисали несколько перьев. – Он защитит тебя от кошмаров и злых духов, но хорошие сновидения смогут пройти сквозь эти отверстия, видишь? – Мирадо протянула Эмми подарок и с довольным видом слушала восклицания и благодарности.
- Всем привет! – открыв пинком дверь, крикнул детектив Чон, принеся с собой запах грозы и грязь, облепившую слишком легкие для такой погоды туфли. – Я смертельно замерз, - сказал детектив, плюхаясь на ближайший стул и закатывая глаза. – У меня есть для вас работа. Сможете помочь?
Спустя три часа
- Этого не может быть! – заламывая руки, Юнхо мерил шагами небольшой кабинет, а Джунсу чистил ногти лезвием ножа, которое очень хотели воткнуть в него самого.
- Я говорю тебе – Джуна не было в китайском квартале, - в сотый раз повторил журналист, с показным спокойствие посылая помощника за кофе и игнорируя его красноречивый взгляд: все, кто остался в здании редакции были заняты поиском информации о мифических тварях, которые могли убить людей в столь извращенной форме. Сложно было сказать, поверили они в рассказ Юнхо или нет, но отнеслись они к заданию с толикой юмора и страстным желанием получить премию. Процессом руководила Эмми, сразу задобрившая весь коллектив дармовыми пончиками и горячим кофе, правда далеко не всем хватало выдержки бесстрастно поглощать пищу, читая, как милые с виду твари разрываю, испепеляют, доводят до сумасшествия и дальше по списку вполне адекватных людей.
- Но я говорил с ним в самом магазине, - продолжал настаивать на своем Юнхо, забирая из рук Джунсу, втихаря открытую бутылку виски. Тот меланхолично махнул рукой, наблюдая за тем, как бедный детектив откашливается после слишком щедрого глотка.
- Эй, куда ты? – вскочил на ноги Джунсу, но Юнхо уже натягивал плащ с выражением убийственного спокойствия на лице.
- Ищи его, а я тоже буду искать, - махнув рукой напоследок, он сказал: - Проследи, чтобы Эмми не выходила из редакции, ладно? И отслеживай, что скажут в новостях – я не думаю, что наши доблестные силовые структуры позволят утечку информации, - Джунсу кивнул и поставил поближе к себе телефон, готовясь сделать очередной звонок.
Детектив Чон был зол на всех и в первую очередь на себя самого, на свою самонадеянность. Голова пульсировала болью, а пальцы мелко подрагивали, даже зажатые в кулак. В происходящие было слишком сложно поверить, но и не признать всего этого было нельзя. Какую цель преследовал Джун, когда делал все это? И почему именно сейчас? Столько крови, столько жертв, многие из которых были совершенно бессмысленными с точки зрения Юнхо, и что в итоге? Получил ли Джун желаемое и где он сам сейчас? Как можно найти человека, который не хочет быть найденным и имеет власть над собственными желаниями?
Раз за разом мужчина прогонял в голове события сегодняшнего утра. Вспышка ярости, по-другому он это не мог назвать, чем именно она была вызвана? «Мы продаем мечты, желания и надежды. Я же не виноват, что люди настолько алчны и эгоистичны» - чего-то не хватало в этой фразе. Каждый человек в той или иной степени стремиться к определенному недосягаемому порогу, перейдя который, он сможет стать счастливым или же испытать лишь жгучее разочарование и испепеляющую жажду поиска, чтобы получить лишь пустоту. Каждый верит, что последнее с ним, конечно, не случится, а потому продолжают бессмысленную погоню, а Джун предлагал им вытянуть счастливый билет – получить все и сразу, не затрачивая никаких усилий и нервов… слишком много счастья в этой цепочки мыслей и слишком его мало в словах Джуна. Вот только сам Джун не подходит на роль ярого идеалиста. Он слишком умен для этого.
Юнхо не понимал, он вообще много не понимал, как уже сумел убедиться за время общения с корейцем. С корейцем, являющимся хозяином магазина в китайском квартале большого американского города и обожающим китайскую наглость, японский фарфор и французскую выпечку. Забавно, если бы не было настолько печально. Юнхо шел медленно, взвешивая каждый свой шаг. Джунсу поддержал его без лишних споров, Эмми согласилась помочь, оставалась только одна проблема – Мирадо. Он попросил ее пронаблюдать за Джуном, но когда уже собирался отменить приказ – ее сотовый не отвечал. Где она сейчас – было под вопросом, хотя и существовала большая вероятность того, что она элементарно из чувства противоречия ушла домой и теперь смотрит глупую комедию и учится двигать предметы силой мысли, но оставался риск, что она все же отправилась в китайский квартал раньше времени и теперь находилась в опасности. Нужно было прийти в этот зоомагазин – только там он мог получить ответы, хотя Джунсу и повторил не один десяток раз, что кореец уже успел покинуть пределы этого района. Других вариантов пока все равно не было, а потому Юнхо продолжал идти вперед, цепким взглядом отмечая новые детали. Его не покидало ощущение, что теперь он смотрит на мир немного под другим углом, хотя, всегда оставалась вероятность, что это мир решил взглянуть в глаза детективу с другого ракурса.
- Есть тут кто-нибудь? – спросил Юнхо, открывая дверь, с которой облупилась краска, хотя он отчетливо помнил, что еще сегодня утром она выглядела, как новенькая. Вывеска исчезла, как исчез и сладковатый запах благовоний, и сизый дымок, который всегда кольцами устилал ступеньки и пол. Детектив глубоко вдохнул и постарался задержать дыхание – в тишине полуподвального помещения его сердцебиение слышалось слишком отчетливо, но Юнхо никак не мог успокоится.
Спуск вниз занял боль времени, чем обычно. Вокруг было на удивление светло: клетки исчезли, исчезла мебель и запах животных, помещение выглядело холодным и нежилым, будто здесь никогда не ступала нога человека. Юнхо будто взглянул на бывший магазин немного под другим углом, а именно на этой параллели обнажилась истинная сущность этого места – пустота и холод.
- Черт! Черт…черт…черт… - Юнхо в сердцах ударил кулаком по стене, тут же прижимая к себе поврежденную конечность со сбитыми костяшками, но именно этого он и хотел в конечном итоге. – Что это? – он склонил голову набок, подходя ближе к казалось бы цельной каменной кладке. Быстро провел руками по кирпичам, на пальцах остались следы от свежего цемента. Юнхо нахмурился, тяжело дыша. Он медленно отошел на несколько шагов назад, не прекращая улыбаться, а затем с громким криком бросился плечом на стену, пытаясь сдвинуть с места кирпичи, которые здесь появились явно совсем недавно. Раз за разом он врезался телом в казалось бы неприступное препятствие, закусив от напряжения губу и сжимая дрожащие руки в кулаки.
Наконец, стена поддалась, а Юнхо упал на ступеньки, которые оказались за заложенным проемом. Прижимая колени к груди и глухо стоня, он пытался понять, все ли кости целы, осторожно двигая то рукой, то ногой и чувствуя во рту металлический привкус и что-то липкое на лбу. Нужно было встать. Хватаясь ногтями за грубую кладку, он привалился к стене, осматривая резкий спуск вниз. Стоит ли идти? Наверное, стоит. Первые аккуратный шаг дался тяжело, зато Юнхо сумел обнаружить выключатель. Яркий свет обрадовал детектива, но не обрадовал его глаза, которые обожгло резкой болью. Медленно и сильно сгорбившись, детектив продвигался вперед, боясь оступиться и покатиться вниз.
Ступеньки вели в еще одно помещение, в центре которого стояла… чашка: темная, основательная, с широким дном. Юнхо засмеялся, неожиданно для себя самого. Смех прорывался сквозь выступившие на глаза слезы, а ноги отказались держать изнуренное тело. Чашка не спешила исчезать, а очередное издевательство со стороны корейца было почти привычным и как раз а его стиле. Юнхо сполз на пол, вытирая струящиеся по щекам слезы и с удивлением отмечая щетину на впалых щеках. Он попытался представить себе, что он – Чон Юнхо, частный детектив с Грин-стрит, у которого за душой ни гроша, зато куча неоплаченных счетов, но образ прошлого не сложился с реальностью и вызвал новый приступ смеха. Телефонный звон гулким эхом разнесся по помещению и осыпался на голову мужчине в грязной одежде.
- Да, - ответил он, мельком прочитав на экране: «Мирадо».
- Здравствуйте, детектив Чон. Я вижу, вы уже нашли мой подарок?
- Ах ты тварь!... – осознавая свою беспомощность взвыл Юнхо, прижимая трубку к уху. – Где Мирадо? Где?!
- Вы слишком нервный, детектив. Вам следует беречь свои нервы, - в свойственной себе манере Джун игриво растягивал гласные и издевательски улыбался, - А Мирадо здесь. Она со мной, правда ведь, девочка моя? Чего молчишь, Юнхо? Неприятно? – он говорил медленно, давая Юнхо прочувствовать каждое слово. – Подпиши вот тут, Мирадо. Только внимательно прочитай условия договора.
- Нет! Мирадо, НЕТ! – надрывался Юнхо, срывая голос.
- И нечего так кричать, детектив. Ты хочешь меня найти, а я хочу сыграть. Постарайся добраться до меня, тогда и поговорим. И вы кажется не слишком внимательно слушали меня – я же сказал, что не желаю видеть вас на пороге своего магаз… - Юнхо бросил телефон на пол и наступил на него ногой. Экран треснул, а голос Джуна исчез, но Юнхо было этого мало, он раз за разом наступал на ни в чем неповинной аппарат, матерясь сквозь зубы.
- Я найду тебя, тварь. И мы выпьем чая, - прошипел он, поднимаясь наверх. Нужно зайти домой и вмазать уроду-меломану. Он как раз должен был начать концерт.
Чашка пятая: с привкусом еще непонятого желания и искаженными вероятностями
Домой Юнхо шел, как в тумане. Казалось, что мозг превратился в не слишком свежий фарш, состоящий из обрывков каких-то разговоров, давно забытых интонаций и черно-белых лент образов, заполнивших измученное сознание.
Воробьи видят мир в розовом цвете, боятся всего синего и почему-то ярких вспышек любого оттенка.
Выброс адреналина был слишком силен – взрывной волной он продолжал отдаваться в пульсирующей болью голове, в дрожащих руках и судорожно сжатых зубах – закричишь и больше не сможешь остановиться, так думал Юнхо.
Голубь – единственная птица, которая ест своих соплеменников. Голубь мира – как же.
Мирадо в его воображении важно поправила очки на тонкой переносице и совершенно серьезно заметила: «Судя по тестам, механизмами защиты вашего сознания являются отчуждение и интеллектуализация всего потенциально негативного».
Джун сделал еще один глоток чая и вторил ей, отчего-то голосом Ючона: «Загляните в свое бессознательное и постарайтесь не сойти с ума, когда сделаете это».
Вечером того дня Юнхо приползает домой и понимает, что окончательно зашел в тупик. Хотя, собственные выводы, которые он умудрился сделать, находились на грани густого, концентрированного бреда, который употреблять в общении можно только дозировано. Мирадо в чем-то была права: действительно, Юнхо часто игнорирует сам факт чего-нибудь негативного или неприемлемого для рамок его сознания, замещая мысли об этом на нечто интеллектуальное и требующее глубоких размышлений о чем угодно, кроме сути личной проблемы. Можно годами копаться в чужом грязном белье, но так ни разу не увидеть своего карманного монстра, ласково выращенного и причесанного, но от этого не менее желающего тебя сожрать. Вот и сейчас, детектив испытывал смешанные чувства: с одной стороны его неимоверно раздражали взгляды спешащих по делам людей, но в тоже самое время он не мог не скорбеть о судьбе бедных бройлеров, которых убивают тысячами каждый день. И так во всем, внутри шла беспрерывная и кровопролитная борьба желания спрятаться в своей раковине, просто выйти из игры, и чувство вины, которое буквально сдавливало его горло удавкой, давая делать лишь крохотные глотки воздуха, не слишком щедро, не так ли?
Мысли обрываются внезапно – остается только одно желание: зайти в гости к соседу-меломану и разбить ему нос об его собственную стереосистему. Юнхо настолько ярко видит, как лицо вполне себе абстрактного человека превращается в фарш, встретившись с квинтэссенцией пластмассы, металла и степени отмороженности этого урода, что громкие биты музыки начинают звучать в его голове задолго до того, как он подходит к своему дому. Глаза лихорадочно горят, а кулаки уже чешутся. Мирадо, Джунсу, Эмми, Джун - все они стали на мгновение одним человеком, четыре личности, запертые в одном куске мяса, они будто вселились в соседа-меломана, живущего исключительно в воображении самого детектива, но каждый раз выбивая зубы этой проекции на реальность, Юнхо трахает этот чертов мир, эту чертову реальность, которая в последнее время все чаще выходит за рамки. Это была религия Юнхо, его Святое Писание – та правда, которую все остальные предпочитают не видеть. Джун может быть горд собой – он сумел вывести Юнхо из себя, отделавшись двумя разбитыми кружками и испорченным пирогом.
- Выходи, гад! – кричит Юнхо трезвоня в дверь, из-за которой отчетливо слышится безголосая фуга. – Ну же, давай! – голос хриплый, но Юнхо не слышит себя, он становится частью подвижной мелодии, которая наполняет его до краев, заставляя отупевшие после последнего разговора чувства буквально закипать, ощущая, что он стоит на пороге какого-то открытия, настолько важного, но в тоже самое время могущего быть совершенно бессмысленным, что желание сделать нечто отчаянное становится основой его сущности. Когда Юнхо уже всерьез обдумывает, что пора прекратить тратить время на пустую вежливость и просто выломать дверь, ему внезапно уступают.
- Чего надо? – кричит ему в лицо мужчина, выдыхая ментоловый дым.
Ментол.
Костюм с иголочки.
Холод.
Арест.
Пустые попытки поговорить.
Цепочка ассоциаций удивительно четко выстраивается в голове детектива, а желание разбить нос своему соседу превращается в очередной фарс. Пак Ючон узнает его первым, он первым замахивается и первым наносит удар. Зрение на секунду раздваивается, и вот, уже два Ючона гневно смотрят на распластавшегося на грязном полу детектива, и сразу две очаровательные незнакомки утягивают бывшего босса обратно в квартиру, захлопнув за собой дверь.
Юнхо остается лежать на полу, рассматривая потолок. Из груди вышел весь воздух, а сознание, казалось, раздвоилось вместе со зрением. Тело отчаянно умоляло еще одну затяжку живительного кислорода, а мозг отказывался отдавать приказ о синхронном сокращении мышц. Юнхо четко слышит свой пульс и считает: раз, два, три… на двенадцатом он сбивается и пытается начать опять. В какой-то момент он теряет связь с реальностью, мягко кружащейся вокруг него яркими неоновыми вспышками расстроенного танго, или это фокстрот? Юнхо не может вспомнить, он пытается вцепиться зубами в хотя бы краюшек беспокоящей его детали, но ответ упорно не желает находится.
Пак Ючон становится частью его собственного нереального мира. Согласитесь, какова вероятность того, что первый претендент на место шефа полиции живет с ним по соседству и выносит мозг всем своим соседям в алфавитном порядке? Вероятность минимальная, если разобраться, то сейчас любая вероятность получила право исказить не понравившуюся ей деталь «нормального» мира.
Грозный Ючон не был чем-то из ряда вон выходящим, если забыть о том, что даже бессознательно он продолжал портить кровь Юнхо, хотя последнее – вполне в его стиле, а вот его девушка была достойна приза «За самый очаровательный хвост и милые ушки», за когти приз давать не будем. Рыжеволосая красавица с лисьими ушами на макушке и шикарным хвостом, который так и просится, чтобы его пустили на воротник. Юнхо пялился в потолок и выводил очередную аксиому, не давая ей на этот раз срока на проверку. Сейчас он должен был сделать выбор, или же выбор уже был сделан за долго до этого? Когда же Юнхо успел принять решение, которое стало определяющим фактором его существования? И делает ли он выбор сейчас на самом деле или пытается следовать тому далекому и почти забытому поворотному моменту?
Юнхо всегда анализировал любую информацию, которая оказывалась в его руках. Сейчас в его руках была целая жизнь и полная обойма в пистолете. Пак Ючон на одной части весов и перспектива выжить сегодня на другой. Однажды он уже сделал выбор не в пользу первого и жестоко поплатился за свое решение, но что потянет за собой сегодняшнее промедление?
Ючон всегда был слишком правильным, слишком одержимым желанием сделать все идеально и никак по-другому. Собственная репутация, с которой он не сумел смыть слой грязи даже за десяток лет жизни добропорядочного гражданина, всегда была его слабостью и всегда становилась силой. Когда собственный отец перешел на сторону террористической группировки, оставив дом, жену, сына, карьеру, Ючон принял решение, которое определило его жизнь и дошел в нем до конца, лично проводив отца до камеры пожизненного заключения. В тот день Юнхо был рядом и видел больше, чем Ючон хотел бы показать, но нельзя сказать, что он был счастлив, осознавая это. Пак Ючон стал отдаленным подобием закрытой экосистемы, которая становится идеальной, только устранив все мешающие ее идеализации погрешности. В случае же Ючона система не образовала замкнутый круг, который помог бы ему найти новую цель и продолжить свой путь: арест отца не смыл позор, карьера полицейского не получила альтернативы в других отраслях, а потому Ючон начал процесс саморазрушения уже в тот момент, когда в последний раз взглянул в лицо «предателя».
Что сделал Юнхо и сделал ли он это правильно? Эти два вопроса не имеют права стоять в одном предложении. Юнхо поверил в идеалы, поверил в красивую утопию и начал помогать не тем людям. Ючон принял это и посадил за решетку всех, кроме самого Юнхо, заменив некое подобие дружбы на беспрерывные ссоры, когда один сначала хотя бы пытался вести диалог, а второй окончательно закрылся.
- Ючон… сука, - прорычал Юнхо, пробегая языком по ряду вроде бы целых зубов. Даже сейчас, когда их взаимоотношения казалось закончились, Ючон все равно умудрился поставить подножку своему подчиненному. Детектив уже давно принял решение и теперь лишь пытался оформить его в конкретные действия. Переступив тогда порог зоомагазина, он всего лишь продолжил начатый когда-то путь мечтателя, который верил в справедливость, но видел ее искаженное лицо. Двойственность происходящего всегда была рядом, она всегда бдила, но сейчас, лежа на холодном полу, пришло полное осознание: он не может просто так выйти из игры, если ты бросил вызов, то должен дойти до конца, принесет тебе это пользу или нет.
Вновь звонок в дверь. Вновь маты. Вновь… но теперь он готов. Он отомстит Джуну за каждую покореженную судьбу и несовершенное преступление, он сделает этот мир чище. Ючон, попавшийся под руку, не успевает увернуться и отправляется в длительный нокаут, а аккуратная дырочка в голове у живущей у него твари стала отличным прологом для чего-нибудь большего. Но это большее будет потом, а пока Юнхо перетаскивает Ючона на кровать, закрывает дверь и падает рядом, брезгливо переступив через труп – все дело в точке зрения. У каждого своя правда.
***
- Миса… - Ючон прижался поближе к лежащему рядом телу и потерся об него, ненавязчиво намекая на утренний стояк. – Детка… - «детка» завозился, приоткрывая сначала один глаз и натыкаясь на заспанного мужчину, уже лезущего целоваться, а затем наклонился к самому уху любвеобильного Ючона.
- Прости, зая, я не в форме! – рявкнул он на ухо стремительно просыпающемуся мужчине.
- ****ь! – Ючон круглыми глазами смотрел на скромно разместившегося в его постели детектива. – *****! –повторил он, заглядывая под одеяло, которым они были накрыты и облегченно выдыхает - одеты оба. Медленно Ючон меняется в лице. Редко когда удавалось застать уникальное зрелище: всегда собранный и рассудительный, Ючон не позволял себе вольностей ни в чем, а теперь он покраснел почему-то пятнами, открыл рот, будто собирался что-нибудь сказать, затем заметил, что Юнхо залез на чистую постель грязными ботинками и не смог сразу подобрать слов, чтобы как можно полнее выразить всю гамму чувств по этому поводу. Когда Ючон вновь делает глубокий вдох, Юнхо понимает – люди не меняются, сейчас начнется.
- ****ь, - философски замечает Юнхо, хлопая по карманам: сигарет ни в одном не оказывается, а Ючон даже здесь умудряется, хотя и не намерено на этот раз, подставить ему подножку – курить он бросил еще семь лет назад, скоро такими темпами и сам Юнхо умудрится бросить.
- Что я здесь делаю? – Ючон удивленным взглядом обвел комнату, отмечая свои аккуратно сложенные вещи, новенькую стереосистему, сотовый, валяющийся на полу и… женские туфли-лодочки. На белом ковре четко выделялись короткие волосинки насыщенного рыжего цвета. Некоторое время Ючон рассматривает причудливую паутинку, которую образовывают волосинки, а затем опять смотрит на Юнхо. – Кто это успел первее меня тебе по морде дать? – привычно бросает он.
- Ты и дал. Вчера, помнишь? – детектив встал с постели и брезгливо бросил на пол порванный в двух местах плащ, на котором отпечатался маршрут его вчерашних похождений: каменная крошка и паутина из китайского квартала, масляные пятна и жвачка – следствие первой встречи с Ючоном, рыжеватая шерсть. Он покачал головой, сочувственно жалея самого себя.
- Я ничего не помню, - опять начинает Ючон. – Какой сегодня день? А месяц? – он падает на кровать, сжав голову руками. – Я же пару часов назад максимум был в китайском квартале… - плаксивым тоном размышляет он.
- Ты был у Джуна? – Юнхо присел на колени перед бывшим боссом.
- Джун? – Ючон на секунду поднял голову, заглядывая в глаза Юнхо, но затем вновь уставился в пол. – Да. Я пришел с ордером на обыск, а он пригласил меня на чай… и Миса. Да, там была девушка, Миса. Где она? – он поежился, осматриваясь по сторонам, будто надеясь найти ответ на свой вопрос в совершенно незнакомом ему сейчас помещении.
- Где она? – эхом отозвался Юнхо, вскакивая на ноги и начиная рыскать по квартире. Ючон меланхолично поднимает ноги, когда детектив собирается заглянуть под кровать, он спокойно наблюдает за суетой Юнхо, ругающегося сквозь зубы и уже по третьему кругу обходящего крохотную квартиру. То и дело мужчина поворачивается к туфелькам-лодочкам, которые обязана была носить элегантная и нежная женщина, но туфли по размеру подошли бы скорее ребенку. – Она исчезла… исчезла… - Юнхо сел на кровать рядом с Ючоном и тоже уставился на туфли-лодочки. Он отчетливо помнил, как вчера всадил две пули той твари в лоб, и как она шмякнулась на пол он тоже помнил и искренне верил, что гулять с двумя кусками свинца в голове не слишком удобно, но вероятность в очередной раз стала действительностью. Правда не слишком счастливой действительностью, но кто сейчас помнит о здравом смысле? – Собирайся. Я зайду за тобой через полчаса, - Ючон ничего не ответил, только кивнул, сказав:
- Это я убил шефа полиции, и я представил это, как самоубийство, - Юнхо сжал его плечо рукой и покинул не гостеприимную квартиру.
Зайдя к себе домой, он первым делом направился к шкафу, спрятавшемуся в углу спальни. Мирадо в его воображении цокнула языком и презрительно скривилась: «Засранец – это диагноз», но Юнхо почти с нежностью услышал смешливые нотки в этой фразе. Он переступал через завалы вещей, выкинул в окно заплесневелую пиццу, уронил стопку книг, больно прибив палец, но до шкафа добрался. Благо – здесь все было аккуратно разложено, настолько аккуратно, что на некоторых вещах уже отчетливо проявился слой пыли. Юнхо давно не заглядывал сюда, довольствуясь парой костюмов, которые хранил на работе. Прихватив с собой новый свитер и более практичные джинсы, он отправился в ванную.
- Все хорошо. Ты совершенно нормален, - сказала Мирадо, высовываясь из-за его правого плеча, и строя рожицы в зеркале. Юнхо некоторое время смотрел на нее, не решаясь оглянуться – он отдавал себе отчет в том, что Мирадо рядом нет и не быть может, но если уж духи и мистические твари могут убивать людей, то почему он не может позволить себе говорить с глюком?
- Да, я совершенно адекватен, - пустая бравада. Это понимал он, это понимала она и Джун это тоже, очевидно, прекрасно понимал. Зеркало быстро запотело от пара, поднимающегося над горячей ванной, а Юнхо залез в обжигающую воду – не факт, что в ближайшие дни ему удастся искупаться и, не говоря уже о каком-либо комфорте. Та деталь, которая не давала ему спать, противным червячком ворочаясь где-то в глубине души, показала свое лицо – десятки сотен тварей, сделав свое дело, исчезли, а вот куда они исчезли – не знает никто, разве что, кроме Джуна, хотя… это лишь вероятность. Вскоре все они выйдут на улицы ничего не подозревающего города, а что случится дальше? Ради чего все это затевалось? Горячая ванная, так обрадовавшая детектива в первую минуту, теперь вызывала лишь раздражение, воздух показался слишком холодным, зеркало не желало нормально вытираться, а тупой бритвой никак не удавалось сбрить щетину.
- Вы слишком нервны, детектив, - хорошенькая мордашка Мирадо в обрамлении бирюзовых волос на мгновение исказилась, став лицом Джуна, а Юнхо зло рыкнул, отворачиваясь от наваждения. Нет, общение с глюками отменяется – они совершенно не умеют вести себя с собственными хозяевами. А вот Ючон, отчего-то забывший последние пару месяцев своей жизни (вот обрадуется, что себе не изменил и склочности характера даже тогда не оставил), вполне мог пригодиться. Убийство шефа полиции было неожиданным, но как нельзя кстати, и Джун явно это знал, но почему он решил сделать это руками Ючона? Сейчас его мотивы не важны, а вот перспектива занятия пустого кресла пусть даже и бывшим другом могла действительно помочь и значительно ускорить процесс, если не помогая, то хотя бы не мешая поискам.
Юнхо из детектива превращается в журналиста: он с маниакальной упертостью опрашивает потенциальных выживших из списка клиентов магазинчика. Они делятся на две группы: первые купили нормального домашнего любимца и дальше счастливо жили с пушистым комком шерсти, чешуйчатым водоплавающим или флегматично настроенной ящерицей, остальные стали завсегдатаями психушек и домов для людей с ограниченными возможностями, где эти милые идиоты пересаживали цветочки грядками и удобряли их свежим мясом, сушили волосы феном, сидя под душем и питались исключительно солнечной энергией. Некоторые уходили в религию с головой или оставляли все свои сбережения в карманах владельцев сект.
Были и те, кому повезло больше: некоторые забывали все, как Ючон, некоторые состаривались или впадали в комму. И каждому такому случаю нужно было объяснение.
Юнхо в глубине души был доволен тем, что, Ючон умудрился все забыть, ведь если бы он помнил месяцы любви к тому существу, то его отношение к самому детективу вряд ли бы стало теплее, ну, а пока оно не сдвинулось с отметки «холодная вежливость», они оба старались меньше находиться наедине, чтобы лишний раз не доводить друг друга до точки кипения.
- Она была не виновата! – Эмми едва ли не единственная защищала тех, кого Джун продавал людям. – Она была кицуне и она была влюблена. Если бы она не полюбила, она бы никогда не стала жить с Ючоном! – она осунулась и давно нормально не отдыхала с такой же маниакальностью, как Юнхо искал след, она вязала ловцы снов и другие обереги, буквально обвешивая ими редакцию. Остальные старались с ней не спорить – нервы каждого были на пределе.
- Да, возможно она и любила, но она медленно свела бы с ума Ючона! – не менее пылко отвечал Джунсу, который получил самый большой ущерб и моральный, и материальный. Второе в большей степени. – А потом бы убила!
- Но возможно она сама не рада такому дару… - всплескивает руками Эмми, и говорит медленно, внушительно заглядывая в глаза агрессору.
- Трижды ХА! – Джунсу отворачивается в сторону. – Где мои сигареты?! – его помощник втягивает голову в плечи, вылетая прочь из комнаты, а журналист находит живительную дозу никотина в кармане.
- Вообще-то я здесь и сам могу за себя ответить, - невозмутимо замечает сам Ючон, но своим мнением пока не делится, предпочитая молчать, чем постоянно выводит из себя Юнхо. Выходил замкнутый круг, в котором детектив то становился собой, то превращался в криминалиста, патологоанатома или психолога, менялась только степень усталости и толщина блокнота, в котором он делал заметки. Под вечер он приходил в редакцию, поднимался наверх и закрывался в кабинете Джунсу с бутылкой чего-нибудь алкоголесодержащего. Ноги горели огнем, ныли протянутые суставы, а голова пухла от обилия бесполезной информации. Кореец исчез, растворился, а волны убийств пошли на убыль, будто бы ничего и не было. Но ведь было же? Мирадо регулярно с важным видом ходила туда-сюда по комнате, иногда начинала ругаться, становясь совсем крохой и колотя его маленькими ручками, чьих прикосновений Юнхо не чувствовал. В такие моменты пил он больше обычного и думал тоже больше.
Теперь по утрам детектив пил исключительно чай и отнюдь не дешевую бурду в пакетиках. Чашка, за которой он вернулся в китайский квартал, теперь всегда стояла на столе, молчаливым памятником его самонадеянности и вечным напоминанием: знай своего врага, восхищайся своим врагом, не теряй бдительности. И Юнхо старался не терять, в сотый раз исследовав очередное самоубийство, хладнокровную расправу, смерть по бытовой причине и пытается найти во всем доказательство, что обладатель тонкой ладони с острыми когтями приложил сюда руку.
Звонок сотового настиг детектива, когда он уже собирался выйти из здания редакции, отправляясь в очередной рейд и мучительно думая, что скоро придется позвонить родителям Мирадо и сообщить об исчезновении дочери.
- Мистер Чон? – усталые интонации ленивой заинтересованности были знакомы мужчине. – Я сестра Рика Голдена, вы помните? Того Рика, которого вы должны были найти, – Юнхо отчетливо представил себе женщину в модной шляпке и туфлях на шпильке, ровно складывающую тонкий платочек на острых коленях, которая ела блинчики, приготовленные погибшим в то роковое утро. Мысленно Юнхо уже успел составить список жертв тех обстоятельств, в которые их поставил Джун, и Рик был там отнюдь не на последнем месте.
- Да, конечно, - поспешнее, чем то требовалось ответил он. – Чем могу быть полезен? – редко когда ему звонили клиенты, дела которых он провалил, а смерть Рика была полным и неопровержимым провалом.
- Я знала, где мой брат. И я желала ему смерти, - сухо сообщила женщина. – Вы ведь знакомы с Джуном, правда ведь? – она шелестяще рассмеялась. – Конечно, знакомы. Он знает, что я собиралась вам позвонить, и он готовился. Его твари повсюду ходят за мной, а другие их не видят… А ну вон! – внезапно истерично вскрикнула она.
- Успокойтесь. Вы сейчас дома? Я приеду к вам… - Юнхо уже спешил к входу в метро, пытаясь выудить из кармана бумажник.
- Нет, не приедете. Я знаю, где он сейчас. Он обещал мне… обещал… но не сделал, - подозрительно высоким голосом лепетала женщина. – Он прячется «У Джимми». Там есть комнаты наверху.
- У Джимми? Это там, где проходят шоу трансвеститов? – Юнхо со всех сил сжимал в руках трубку, дрожа от нетерпения и бешено вращая глазами.
- Да, - в трубке послышались короткие гудки, а Мирадо пропела: «А мы идем к Джимми», на этот раз не показываясь Юнхо на глаза.
***
У Джимми больше никогда не будут собираться трансвеститы, даже самые обаятельные и красивые. Джимми вообще больше нет, есть пустое помещение, где недавно произошла поножовщина, которая, разумеется, просто не бросилась в глаза, на фоне более значительных событий. Опечатанная дверь с ободранной красной, закрытые фанерой стекла – вот, что осталось от Джимми, обычное дело для дешевой забегаловки на отшибе. Поправка: было бы обычным, если сестренка Рика не оказалась на самом деле сумасшедшей. Загадочность ее улыбки тогда, в их последнюю встречу перестала быть тайной – она потеряла свое очарование. Что может быть банальней женщины, которая готова пойти на убийство родственника, который был ей позором и обузой, мешающей дальше строить свою идеальную жизнь? Правильно, ничего.
Юнхо огляделся по сторонам и осторожно снял одну из фанер, мягко запрыгивая в помещение. На полу валялись куски дерева, видимо бывшие стулья, битое стекло хрустело, а густой запах выпивки пропитал небольшую комнату. На полу были мелом очерчены контуры трех тел, Юнхо брезгливо достал из кармана платок и прижал его к носу, но дышать легче не стало. Нужно было подняться на второй этаж, где Джун должен был снимать комнату. Детектив не был дураком – он отлично понимал, что вновь находится на шаг позади и что Джуна уже и след простыл, но нужно увидеть все своими глазами, хотя в свете последних событий уже невольно начинаешь сомневаться в том, что видишь сам. Он проходит вперед, наступив на голову одному из «лежащих» людей, и скрывается в тени лестницы, спрятавшейся в гримерке «девочек». Здесь все было почти в порядке, будто все люди просто ушли куда-то на пару минут, но обязательно вернуться, только подожди немного. На туалетных столиках лежали гребни, была раскидана косметика, блестки, фрагменты костюмов. В углу спряталась канистра с водой, которая уже успела пожелтеть. Лестница была почти новой и совсем не скрипела.
На втором этаже начинался длинный коридор, впереди чернели восемь дверных проемов. Короткая трель простенькой мелодии звонка. Юнхо проходит вперед, пытаясь понять, откуда идет звук. Первая дверь – пусто. Мелодия все играет, вторая дверь – чайник и вереница чашек на столе. Третья – разобранная кровать и стол, заваленный бумагами. Четвертая. Джун замирает. На полу нарисована белой краской гексаграмма. Мирадо везде рисовала этот символ. Шестиконечные звезды украшали целые тетради, четкими линиями покрывая чистые листы. Иногда она задумчиво чертила знак защиты на салфетках в кафе, вышивала ее на одежде и на сумках. Мирадо, но мелодия играла не из этой комнаты.
Пятая. Идеальный порядок, на кровати ни единой складки, на столе ни пылинки. Телефон лежит на подоконнике, вибрируя, и с каждой секундой подвигаясь все ближе к открытой пасти окна. Юнхо быстро заходит в комнату и, немного помедлив, отвечает на звонок.
- Доброго времени суток вам, детектив Чон, - почти мурча от удовольствия пропел Джун. - Вы так долго шли ко мне, что я решил вам помочь, - плаксивые нотки сменились предвкушением и плохо скрываемым возбуждением.
- Так помогайте, - нагло потребовал Юнхо, глядя на алый закат, красными лентами перечеркивающий небо.
- Приходите ко мне в гости. Чай почти готов. Я сообщением скину координаты. И пожалуйста, давайте пообщаемся наедине, - Джун положил рубку, а Юнхо остался стоять в смятении. Двойственность всегда раздражает. Непонимание заводит в тупик и заставляет злиться, а СМСка все-таки пришла. Каковой была вероятность, что Джун сам объявится? Она была минимальной, даже если предположить, что он действительно хотел сыграть, что бы это не значило. Но вероятность решила стать нормой, ворвавшись в реальность.
***
- Вы как раз вовремя. И как вам удается всегда приходить к чаю? – Джун тонко улыбнулся, а Юнхо изобразил пародию на мышечное движение, которое принято считать улыбкой. Джун стал владельцем неприметной табачной лавочки, в которой Юнхо сам покупал сигареты.
- Я не виноват, что у вас чаепитие круглые сутки! – Чон Юнхо зло стиснул зубы и как всегда без спроса уселся напротив корейца. – И что вы хотите мне сказать?
- Я? Хочу? – Джун удивленно вскидывает голову, будто они старые друзья, решившие выпить по чашечке чая, а Юнхо, как всегда совершенно не подумав, решил обсудить какую-то проблему, совершенно не вписывающуюся в милую картину почти семейных посиделок. – Это вы искали меня. Говорите, - он, почти нежно придерживая крышечку заварника, налил им по чашечке густого черного чая, который, казалось, отливал синевой. Юнхо некоторое время наблюдал за безмятежным мужчиной, сосредоточено добавляющим кипятка в чашки. – Сахар? – детектив медленно кивает. Что, собственно говоря, мешает ему сейчас просто скрутить Джуна? Совесть? Не смешите. Тогда что?
«Давай убьем его?» - радостно предлагает Мирадо в его сознании, грея руки об откуда-то взявшуюся третью чашку. - «От него слишком много проблем…» - ее волосы заплетены в африканские косички, а на пальцах блестят массивные кольца. Опять сменила стиль? Юнхо некоторое время вглядывается в лицо девушки. Постепенно ее веселость передается и ему – почему бы и нет? Убить Джуна – это уже не кажется настолько дикой идеей и вопрос стоит даже не в том, что после придется объясниться. Чем дольше Юнхо наблюдал за корейцем, отошедшим к стеклянному шкафу за длинной трубкой, тем больше он убеждался в том, что в этом нет ничего предрассудительного. В конце концов, возможно тогда это глобальное помешательство закончится?
- Ты совершенно нормальный, - говорит Мирадо, ставя точку в длинной цепочке мыслей.
- Я нормальный, - тихо повторяет за ней Юнхо, подходя к Джуну сзади. Несложный захват и кореец уже шипит от боли, не пытаясь, однако, вырваться. Детектив наматывает на кулак темные пряди, почти любовно поглаживая нежную кожу головы, а затем резко дергает на себя.
- Зачем же так грубо? – спрашивает Джун, отчего-то улыбаясь, Юнхо тоже улыбается (а почему бы и нет?), сворачивая наглому корейцу шею и осторожно укладывая тело на пол.
А в тоже самое время люди по всему городу удивленно останавливаются, наблюдая за огромными куклами, шагающими по улицам, за девушками с лисьими ушками, за птицами с человеческими лицами, появившимися вместе с первыми нотками полумрака, в котором к привычной неоновой реальности добавился тусклый блеск глаз далеко не людей.
Чашка шестая: с привкусом навязчивых маний и скорой развязкой
Все люди воспринимают изменения в своей жизни по-разному. Ючон флегматично жевал безвкусную лапшу, доставшуюся ему совершенно бесплатно – официантка в ужасе сбежала от женщины с поразительно длинными волосами и зашитым грубой нитью ртом. Джунсу с выражением глубокого удовлетворения на лице наносил удар за ударом по заходящемуся в предсмертной агонии телефону. Каждый раз, когда полированная поверхность увесистой биты опускалась на жалкий покореженный кусок металла, его помощник вжимал голову в плечи, со стороны наблюдая за боссом, но не решаясь обратить на себя внимание. Эмми тихо мурлыкала песенку себе под нос, вышивая на своей кофте гексаграмму, впивающуюся в светлый хлопок черными капроновыми нитками.
Город лихорадило, а хозяева аптек вытянули свой счастливый билет – каждый нерв потерянного и продолжающего не верить клиента оседал в их увесистых карманах.
В отличие от всех остальных проявлений удивления калейдоскопом сменяющегося на лицах, удивление Шим Чанмина было подобно небольшому, но от этого не менее безопасному пожару, когда единственным желанием остается деструкция, а на возрождение уже элементарно не хватает времени, хотя нельзя сказать, что его так уж сильно волновал этот факт. В определенный момент Макс терял над собой контроль, позволяя мягким лапкам безумия почти играючи накрыть его глаза и кокетливо поманить его пальчиком в сторону кровавого сумасшествия. Вот и сейчас, он словно зачарованный смотрел на город, где алым заревом расцветают пожары, заменяя собой неоновый свет рекламы, а крики восторга сменяются криками ужаса. На его лице появляется хищное выражение – он и не подозревал, что Джун мог устроить подобное. Он крутит в руках тонкое лезвие ножа, который всегда носит с собой – разумеется, только для того, чтобы резать яблоки. Движения становятся все быстрее и лихорадочней, ноздри раздуваются, будто он пытается взять след, а руки немного дрожат от пьянящего адреналина с металлическим послевкусием.
- Да! – внезапно кричит он, резким движением метая нож в сторону управляющего отелем. Мужчина хватается за сердце и открывает рот, так и не выдавив из себя ни слова. Он следит взглядом за вибрирующей, будто от нетерпения, рукоятью ножа, чье лезвие прочно застряло в деревянной поверхности двери, в паре миллиметров от его головы. – Баланс сбит, - почти извиняясь говорит Чанмин, легко вынимая любимую игрушку из двери и отодвигая в сторону мужчину, который тут же мешком сваливается на пол. Он насвистывает популярным мотивчик, заходя в стеклянную пасть лифта, про себя грозя пальчиком Джуну – как он мог начать веселье без него? Ай-ай-ай, Джун – плохой мальчик, зачем он сначала сбежал, а затем начал такое представление, не прислав Мину билет в первый ряд? Джуна нужно наказать. Конечно, нужно, но Чанмин пока не решил как. Он выходит из здания отеля почти танцуя и брезгливо вытаскивает из салона ближайшего автомобиля потного и смертельно побледневшего человека в костюме госслужащего и, оставив его в прострации наблюдать за только ему видимой картиной, поехал к дяде. Нужно обрадовать старика. Он всегда так забавно злится, увидев племянника в дверях своего кабинета.
– Дяденька… - издевательски протянул он, включая радио. Голос диктора немного дрожал, а сообщения были какими-то сбивчивыми, будто лента новостей изменялась каждую секунду.
Его приезд прямо в главное здание офиса никого не заинтересовал: охрана пропустила без лишних слов, а секретарша только мрачно посмотрела на Чанмина поверх очков в массивной оправе и вновь вернулась к своим бумагам. Макс не был обидчивым человеком и злопамятным он тоже не был, но такого вопиющего равнодушия к своей личности он перенести не мог, а потому открыл дверь ногой и с радостной улыбкой оторвал любимого родственника от работы.
- Зачем явился? - не поднимая головы, бросил он.
- Дяденька, мне что нельзя зайти к тебе в гости только из чистой и незамутненной любви? Извини, но исключительно из платонической любви, конечно, – Чанмин легким жестом скинул со стола бумаги и уселся на освободившийся пятачок пространства.
- Чанмин, ты гребанный отморозок, - внимательно вглядываясь в глаза племянника, доходчиво произнес мужчина, выделяя каждое слово, а Макс только довольно оскалился – он сумел оторвать дядю от работы и теперь все его раздражение сконцентрировано на нем и только на нем. – Перестань ломать комедию! – он стукнул по столу рукой, когда Чанмин очень реалистично надул губы, всем своим видом показывая вселенское горе и обделенность. – Зачем явился? Опять натворил что-нибудь? Сам что, убирать не научился? – мужчина почти плевался ядом, не желая иметь ничего общего со своим племенником.
- Дядя, дядя, вы похоже не слишком высокого мнения о моих способностях, - Макс покачал головой, с удовольствием отмечая, что мужчина уже успел покраснеть от злобы… хотя, они оба знают, что дядя элементарно боится своего родственника, предпочитая держать его на коротком поводке, но лично не пересекаться – слишком много грязи. Чанмин не чувствовал меры и убивал просто так, удовольствия ради, а это было неудобно, хотя, именно из-за этого бесспорного таланта Чанмин и был пока жив сам.
- Чанмин, у меня много работы. Поскучай где-нибудь в другом месте, - пошел на попятную мужчина.
- Нет, дядя. Я сам очень занят и решил заехать к тебе и сообщить, что собираюсь взять под контроль человека, устроившего всю ту прелесть, которая теперь происходит на улицах, - пропел Чанмин, а мужчина нахмурился, не до конца веря, что ветреный племянник на самом деле решил подумать головой, а не только эмоциями.
- И как ты намерен это сделать? – наконец, спросил он, откидываясь на спинку массивного кресла.
- Ну, есть много способов, - Чанмин грациозно повернулся к стоящему у двери охраннику и поманил его пальцем. Тот помедлил, не зная, следует ли слушаться человека, который смеет говорить с его боссом в такой манере, но увидев вялый кивок последнего, все же приблизился к замершему Чанмину, не сводя с него взгляда, полного неприязни – что-то было не так в милом с виду молодом мужчине. – Дядя, вы ведь знаете, как я люблю развлекаться? – мужчина не успел ничего сказать, а в глазах Макса уже зажегся знакомый огонек. Слитным движением он оттолкнулся от стола, на котором сидел почти расслабленно и вцепился в горло охраннику, сдавливая мощную шею руками. – Я все еще служу вам только из-за того, что на такой работе можно душить-душить-душить… пусть даже и ваших врагов, - он опрокинул охранника на пол и уселся сверху, не убирая рук с горла заходящегося в хрипе мужчины, извивающегося всем телом и пытающегося оторвать от себя обезумевшего от бешеной энергии Чанмина. Чувство поразительной радости заставляло его почти смеяться, когда жизнь буквально уходила с каждой не вдохнутой порцией воздуха из молодого, сильного, тела, распластанного под ним.
- Что ты натворил? – взревел дядя, когда Чанмин спокойно встал и смахнул с пиджака не существующие пылинки.
- Ничего особенного, - бросил Мин, мрачно глядя на дядю, который вжался в собственное кресло, так и не донеся руку до кнопки вызова охраны. – Не делайте глупостей, дяденька, - он сел на стул, закинув ногу на ногу и доставая сигарету из кармана. – Будете? – спохватился он, неожиданно для самого себя вспомнив о манерах, но мужчина только покачал головой – пора убирать Чанмина, он становится проблемой. – Вы знаете, мне нравится убивать людей, - мужчина немного истерично рассмеялся в ответ на такой пролог, - но я вполне адекватен и способен к разговору. С Джуном я намерен просто говорить, и вы не должны вмешиваться в это. Вы слышите? Вы НЕ должны вмешиваться, иначе я приду к вам и выпущу вам кишки, дяденька, - сказал он это вполне обыденным и очень спокойным тоном, будто разговор шел о погоде или о стройных ножках новой соседки. – Дядя?..
- А? Да-да, я не буду вмешиваться. Мне от этого нет никакого проку – анархия нам на руку. Но зачем тебе это? – он вновь пришел в себя, почувствовав себя уверенно и раскованно среди окружающей роскоши и предпочитая не смотреть на холодный труп, пустым взглядом сверлящего потолок.
- Дядя, вы знаете, я люблю убивать тех людей, которые полностью уверены в своей безопасности, - Чанмин склонил голову набок, ловя каждое движение мужчины. - Они искренне не верят, что могут умереть сегодня, вполне возможно уже через мгновение. Что прямо за их спиной оказался безжалостный маньяк, который снесет им голову, не думая ни секунды, а человек до самого конца не будет верить, просто не сможет поверить. Мне нравится убивать таких, как вы, дядя. Вы меня понимаете? Вы ведь умный человек – вы должны понимать. Ничего личного, просто мне противны те, кто настолько уверен в себе. Нельзя быть полностью уверенным в себе тем более, - Чанмин говорил в пустоту, глядя куда-то сквозь сидящего напротив мужчину. Он говорил медленно, будто читал написанный уже давно текст, надоевший ему самому смертельно, но от веры в который зависела вся его жизнь.
- О чем ты говоришь, черт возьми?! – не выдержал мужчина холодной вежливости манекена, в который внезапно превратился импульсивный племянник. – Ты псих. Тебе нужно лечиться!
- Все мы уже давно сошли с ума. Что плохого в том, что я принял это? - он в последний раз взглянул на растерянного дядю и вышел за дверь.
***
Юнхо впервые выронил из пальцев сигарету, нечаянно взглянув в окно и столкнувшись лицом к лицу с женщиной, чья шея была длиной с фонарный столб и извивалась словно змея, находясь в холодном нейтралитете с телом, и увесистой головой в модной шляпке прошлого века.
- Где тебя носит?! – в только ему свойственной манере заорал Джунсу, стоило только Юнхо взять сотовый в руки. – Забей на своего долбанного корейца, чтоб он сдох, и выйди на улицу! И не смей возражать – подними свою толстую задницу и вали в редакцию! - плевался словами журналист, не давая Юнхо даже шанса, чтобы вставить слово. – Все, жду! – не сбавляя повышенного тона, Джунсу бросил трубку, а Юнхо повернулся к телу Джуна, вполне здоровому и полному сил (если не учитывать растрепанных волос, конечно). Джун странно смеялся и смотрел на детектива немного безумно – желание заполучить то, чего он так хотел и что принадлежало ему по праву, затапливало его с головой, позволяя его второй, гораздо более эгоистичной, если не сказать больше - жестокой, сущности прорваться сквозь милую оболочку скромного владельца зоомагазина.
- Живой... – выдыхает детектив, пока Джун поднимается на ноги и ложится уже на диван.
- Живой! – возмущенно топает ножкой Мирадо, обижено отворачиваясь.
- Живой, - соглашается Джун почти сразу. – Но у вас было такое выражение лица… так уж и быть, можете убить меня снова, - а детектив тихо сползает на пол, закрывая ладонями лицо – так не бывает. Так просто не бывает. – Юнхо-Юнхо, - Джун расслабленно зевнул, довольным взглядом окидывая детектива.
- И что это было? – Юнхо растерянно огляделся по сторонам в поисках милашки Мирадо, но она куда-то спряталась, бросила своего детектива и ушла, не сказав ни слова. Юнхо обиженно поджал губы, предпочитая отогнать подальше мысли о том, что обижаться на собственные глюки как минимум ненормально.
- Убийство было, - доверительно промурлыкал Джун, а Юнхо натягивает пальто, стараясь не смотреть в сторону довольного корейца, раскуривающего длинную вишневую трубку.
- И что теперь? – спросил Юнхо, замерев с шарфом в руках. Джун прыснул, но соизволил ответить:
- А ничего не будет. Ты пойдешь бороться со вселенским злом. Безрезультатно бороться, но все же… - Джун выпустил струйку сладковатого дыма, а Юнхо закашлялся, разгоняя приторное облачко рукой.
- А ты что будешь делать? – детектив сел рядом с Джуном без особого энтузиазма ожидая его реакции. Вереница вероятностей затягивалась на его шее удавкой, а окружающая действительность окончательно взбунтовалась, просто исключив детектива из своего течения. А как можно повлиять на что-либо, если ты не можешь даже увидеть его? Правильно, никак. Но делать что-нибудь нужно.
- А я буду ждать, - услужливо сообщил кореец.
- Ты не можешь остановить все это? – Юнхо неопределенно махнул рукой в сторону окна, где небо внезапно перечеркнули серые дымки пылающих зданий, а хлопья сизого пепла выпали на светлые улицы. Седой снег.
- Я – нет. А вот ты можешь, - Джун встал с дивана, и зазвонил в колокольчик, лежащий на столе. На звон появился молодой парень в светлом юката и начал помогать Джуну одеваться, умудрившись не бросить на детектива ни одного взгляда. А сам Джун больше не обращал на Юнхо никакого внимания, сосредоточившись на новом кимоно, которое парень достал из хрустящей бумаги с размашисто написанными парой иероглифов. Быстро одевшись, детектив вышел из комнаты и спустился вниз. Девушка-продавец кивнула ему на прощание, а Юнхо повыше поднял ворот пальто – ему показалось, что она знает, что произошло там, в комнате наверху, и теперь смеется над нерасторопным мужчиной, в очередной раз оставшимся ни с чем.
В одном Джунсу прав – нужно забить на корейца и начать работать. Джун все равно останется при своем мнении, и, даже притащив его и Юнхо в редакцию, они не продвинутся ни на йоту в своем стремлении прекратить все то, что вылезло на улицы города, а это совсем не комильфо.
Стрелять по этим тварям бесполезно, тогда как их можно убить? И можно ли вообще? Если нет, то остается только глухая оборона, но если вспомнить все те ужасы, которые японцы на пару с китайцами считают легендами, и если принять их на веру хотя бы на половину, то доблестные правоохранительные органы оказывались в глубокой жопе. Когда Юнхо переступает порог ставшей уже родной редакции, то первым делом спотыкается о человека, лежащего прямо на проходе.
- Он умер? – осведомилась женщина с короткой стрижкой и стопкой книг в руках. Юнхо наклонился над ним, пытаясь нащупать пульс – мужчина был жив и, похоже, просто находился в отключке.
- Нет. Он жив, - изрек детектив, а женщина тут же потеряла к нему интерес. – Эй, а с ним, что делать? – женщина посмотрела на него, как на идиота и с оттенком недовольства в голосе сказала:
- Оставьте его там, - после чего развернулась и пошла дальше по коридору. Юнхо последовал за ней, осторожно переступив через тело и даже почти решился убрать его с порога, чтобы бедного мужчину не затоптали, но крики, доносившиеся из офиса привлекли его внимание, точнее отсутствие криков Джунсу привлекло – раньше он никому не позволял кричать в своей редакции, исключения составляли лишь совсем уже своеобразные случаи, но чтобы и он сам молчал – нонсенс.
- Это наша японская нечисть, а значит, разбираться с ними будем мы! – кричал сухопарый, уже не молодой, мужчина в белых одеждах.
- Бог един и только НАША молитва может помочь заблудшим душам выйти из тьмы… - гундел старичок в темной рясе, прячась за спину своей спутницы.
- Да, старик, Бог един, поэтому мы должны принять на себя бремя спасения, - мудро заметил мужчина восточной внешности, перебирая крупные бусины четок.
- Я вижу… вижу!.. Он идет!.. – заламывала руки женщина в пестрых одеждах и с таким количеством блестяшек на шее, что Юнхо сразу захотелось попросить кого-нибудь выключить свет. Пока все эти святейшие люди готовились перегрызть друг другу глотки, бледнолицый малый вдохновенно чертил какой-то знак на полу, бормоча что-то про “старых маразматиков”, не понимающих “новой веры” и явно собирался вызвать какую-то сущность. Посреди всего этого дурдома сидел Джунсу, почему-то в позе лотоса и с наушниками в ушах.
- И давно они так? – спросил Юнхо у подпиравшей щеку Эмми. Она сидела на стуле и держала в руках чашку уже остывшего чая. Она удивленно моргнула и посмотрела на опасно накренившуюся посудину, которую, видимо, просто забыла донести до рта.
- Чай? – Эмми быстро поставила чашку на стол и вновь повернулась к Юнхо. – Ты что-то спрашивал?
- Да. Долго они уже так? – повторил вопрос Юнхо.
- Да. Уже минут сорок. Все никак не договорятся, кто из них должен принять на себя бремя спасения и лавры героя. О, смотри! – она махнула рукой в сторону уже подбоченившегося азиата и сурово глядящую на него защитницу старичка. – Сейчас драка будет! – заговорщицки прошептала девушка, а затем расстроено зажала уши руками – драка так и не началась, а взаимные упреки пошли по второму кругу.
- А Джунсу что делает? – вновь спросил Юнхо, не на шутку переживая за моральное здоровье друга, как-то подозрительно улыбающегося чему-то своему.
- Он скурил какой-то косяк, запил его парой бутылок не помню чего, потом, чтобы уже наверняка, съел пару успокоительных таблеток (мне ни одной не дал, сука!) и ушел в нирвану. Просил не беспокоить, - добавила Эмми, а Юнхо уже отчаялся найти хотя бы одного адекватного человека в этом месте. Покинув истерящее общество, он вновь вышел на улицу. Сегодня фонари горели как-то неправильно, освещая город отрывками и в произвольном порядке. Было неуютно стоять посреди пустынной улицы, где впереди ждала зыбкая темнота, а позади уже начавшая сходить с ума редакция. Зазвонил сотовый.
- Юнхо, ты где сейчас? – спокойно осведомился Ючон на этот раз даже без оскорблений.
- Возле редакции стою, - ответил мужчина.
- Отлично. Стой там. Сейчас подъеду, - он бросил трубку, а Мирадо внезапно вернулась с охапкой пушистых хризантем и села на лавочку, стоящую под единственным работающим фонарем. Она приглашающе похлопала рядом с собой, но когда Юнхо собирался отказаться, прижала палец к губам. Детектив замолчал, быстро садясь рядом с ней и с бесконечной нежностью глядя на хрупкую фигурку. Где она сейчас? Что с ней? Он не знал. И боялся узнать – если информации нет, то нельзя и предположить ничего, в том числе и самого худшего. Мирадо сидела рядом, пугающая в своей реальности. Она ласково перебирала пальчиками нежные лепестки, а затем выпрямилась, прислушиваясь к чему-то. Над городом разнесся первый стон колокола. Юнхо показалось, что он слышит неясную песню молитвы и звон монеток, падающих в колодцы синтоистских храмов. Мирадо в последний раз улыбнулась и растворилась в воздухе. Из-за поворота выехала машина. Резко взвизгнули тормоза. Задняя дверца открылась – из салона высунулся Ючон.
- Будешь? – он протянул Юнхо пластиковый стаканчик с чаем, но детектив покачал головой. – Я тебе такое расскажу! – довольно оскалился Ючон, освобождая место Юнхо. Всего на мгновение детективу показалось, что теплый салон автомобиля стал таинственным помещением зоомагазина в китайском квартале, а непривычно улыбающийся Ючон - Джуном, с легкостью предлагающим продать или купить душу и не центом дешевле. Но Юнхо привычно отогнал навязчивый образ и зябко передернул плечами – он всеми силами хотел бы забыть события последних пары часов… хотя, разве хотел бы? Он в последний раз обернулся и увидел, что всего один печально поникший цветок хризантемы остался лежать на лавочке. Свет фонаря моргнул и совсем погас.
Чашка седьмая: за новый мир и короля Испании!
*Сразу уточним:
Ками - божество
Эненра - дух, живущий в дыме
Кураоками - верховный бог дождя
Хасихиме - дух женщины, преданной мужем
Кирин - одно из верховных божеств. Отец всех зверей и волшебных существ. Выполнит любое желание господина, не смотря на все условия и запреты реальности.
Сразу приношу извинения перед всеми почитателями японской мифологии. Некоторое было изменено в мою угоду.*
Сатоси Ину – двадцатипятилетний хикикомори с впечатляющим стажем и обширным опытом, потуже запахнул кофту и подозрительно покосился на почти под завязку забитый рюкзак. Он окинул задумчивым взглядом темное помещение с печально поникшим экраном компьютера. Без его мерцающего свечения в комнате стало совсем уныло и как-то пусто. Пластиковые стаканчики так и не превратились в башню, зато вполне могли стать последним днем Помпеи. Кофта, впопыхах скинутая под стол, чтобы не мешалась и согревала ноги одновременно, теперь больше напоминала монстра, притаившегося в ожидании кровавой жертвы. Гора грязной посуды надоела ему самому, но помыть посуду все никак не доходили руки. Сатоси был уже готов и теперь гипнотизировал взглядом дверь. Он бы предпочел, чтобы в него сейчас ударила молния, чтобы на него свалился потолок вместе с рулонами отсыревших обоев, чтобы под ним развернулась бездна, но этого не происходило, и необходимость впервые за последние семь лет покинуть комнату становилась до ужаса реальной. Сатоси вспотел, как мышь, руки и ноги совсем перестали слушаться, он то поднимал глаза на рюкзак, то вновь поворачивался к двери.
- Сейчас или никогда, - прошептал он на грани слышимости слова популярного тренинга для тех, кто хочет преодолеть собственные страхи и решительно направился к ненавистному дверному проему, но вновь остановился в нерешительности, пытаясь припомнить, все ли вещи он собрал: газовый баллончик, чтобы отбиваться от хулиганов; три пары носков, на случай, если он- таки промочит ноги; баночка клея, чтобы в нужный момент понюхать и успокоится; трехлистный клевер на удачу; любимая фигурка Айки да и много чего другого. – Нет, пойду завтра. Точно пойду! – сказал он с вызовом самому себе.
- Пойдешь, а как же! – ответили ему откуда-то сзади. Сатоси медленно обернулся: у старого зонта с поломанными спицами выросла длинная нога, настолько безобразная и к тому же дурно пахнущая, что Сатоси машинально отступил назад. Но и на этом наглый зонт не остановился - он отрастил себе еще и налившейся кровью глаз, бешено вращающийся во все стороны, будто пытаясь найти что-то. «Не чехол ли?» - удивленно подумал Сатоси, еще не до конца осознав, что перед ним не кадр любимого аниме, а вполне реальный зонт, обзаведшийся ногой и мерзким глазом. Зонт вертелся на одном месте волчком, а затем остановился, глядя прямо на Сатоси. Неприметный с виду, старый и потрепанный, зонт прищурился и сделал пробный прыжок в сторону побледневшего парня.
- Не подходи! – подозрительно высоким голосом пропищал Сатоси, нащупывая металлическую ручку и пытаясь вспомнить, в какую сторону следует ее повернуть, чтобы не терять времени даром.
- Иди ко мне, дорогой, - прохрипел зонт, а Сатоси выскочил в коридор, сам не поняв как, и трясущимися руками закрыл за собой дверь. Он прислонился спиной к стене, вытирая вспотевшие руки об джинсы, которые были ему коротковаты.
- Нет!!! – донесся крик из соседней квартиры. Сатоси прислушался, пытаясь понять, что успело произойти у всегда эмоциональной соседки. Как он полагал, это была женщина лет тридцати с немногим и, скорее всего, довольно экспрессивная и не лишенная задорной искры молодости. Она то била посуду, то рыдала, стуча кулаками в стены, то смеялась до икоты, то громко стонала, мастурбируя долгими ночами, а Сатоси дрочил вместе с ней, представляя ее каждый раз немного по-иному. И вот сейчас эта женщина громко кричала, и это было больше похоже на крик настоящего ужаса, а не очередной оттенок бесконечной комедии, в которую превращалась каждая ее эмоция. – Не подходи! – продолжала надрываться тридцатипятилетняя Мицуду Кон, преуспевающая офисная леди и вполне независимая женщина со всего одной проблемой: она периодически превращалась в Кэнди, любящую мужиков, героин и долгие телефонные разговоры со своими клиентами. И нельзя сказать, что Мицуду это вовсе не напрягало, скорее наоборот.
В этот вечер Мицуду собрала в огромный чемодан все вещи ****и Кэнди, разбила телефон, где механический голос автоответчика записал все излияния этой неблагодарной дряни, и уже собиралась вызвать такси, чтобы выкинуть все это барахло на свалку, навсегда перевернув эту страницу своей жизни, а то и переписав ее заново. В тот вечер ей было совсем не до японских кукол, взбесившихся животных, мстительных духов и прочих радостей. Она просто хотела убить Кэнди раз и навсегда.
«Я имею такое же право на жизнь, как и ты!» - продолжал звучать в голове Мицуду собственный голос, но с какими-то пошловатыми нотками. Она каждый раз брезгливо морщилась, широким жестом выкидывая с туалетного столика то, что лежало на половине Кэнди. Довольно оглядев мгновенно опустевший столик, она упала на кровать и блаженно зевнула. К ней на живот запрыгнула полосатая кошка с поразительно умными глазами, даже цветом напоминающими ее собственные.
- Не сейчас, - Мицуду спихнула кошку на пол и продолжила сборы.
«Не смей выбрасывать мои вещи, иначе я выброшу твои в следующий раз!» - вновь раздался в ее голове голос Кэнди, но тогда Мицуду была полностью уверена, что следующего раза уже не будет. Она просто готовилась к новой жизни, в которой будет новая квартира, новая работа, новая Мицуду, но теперь уже не Кон. Она мурлыкала себе под нос глупую детскую песенку:
- Если ты счастлив и знаешь об этом – хлопай в ладоши… - каковым было ее удивление, когда в ответ на ее слова кто-то захлопал в ладоши.
- Я хлопаю, видишь? – знакомые пошловатые интонации и слова с придыханием. Мицуду обернулась, обнаружив саму себя, только отчего-то голую и непозволительно счастливую.
- Ты!.. – прошипела Мицуду, хмуро глядя на Кэнди, решительно достающую из чемодана небрежно скомканное платье.
- Я. А ты ужасно выглядишь, - заметила Кэнди. Она прошлась по комнате, виляя бедрами и буквально светясь от осознания собственного достоинства. Мицуду сначала опешила – ей еще не приходилось с глазу на глаз видеться с Кэнди, но постепенно в ее душе поднималась удушливая волна гнева. – Сучка! – взвизгнула та, наступив на остатки того, что раньше было телефоном, а у Мицуду начал дергаться глаз. «Еще и на успокоительные придется тратиться» - зло подумала она, наблюдая за истерикой манерной Кэнди и понимая свое над ней превосходство. – И как я теперь буду звонить?! – она сама казалась Мицуду такой фальшивой, ее голос таким высоким, а поведение настолько раздражающим, что женщина мгновенно вспомнила, какой из ножей был лучше всего наточен. Она ласково улыбнулась и, продолжая напевать, отправилась на кухню. – Ты чего? – удивленно спросила Кэнди, следуя за ней.
- Ничего, - ответила Мицуду, вынимая из ящика стола любимую игрушку. – Кэнди-Кэнди, - она покачала головой, странно улыбаясь, - ты меня так достала, Кэнди… Исчезни, а? – с надеждой попросила женщина, растягивая губы в немного сумасшедшей гримасе.
Кэнди была бы дурой, если бы не поняла сразу, что собралась сделать с ней ее второе я. Или первое? Но разве в этом проблема? Нет. Просто в одном теле не может быть заперты одновременно и такая холодная стерва, как Мицуду, и такая милая, и лишенная предрассудков девушка, как Кэнди. А потому должна остаться лишь одна. Это понимали обе и обе готовились к борьбе за свою сторону солнца.
- Нет!!! – ощетинилась Кэнди, потерянно осматриваясь по сторонам. Как же так? Почему у Мицуду всегда такой беспорядок, но беспорядок бесполезный? Лучше бы раскидывала топоры да пистолеты, а не лаки и брасматики. – Не подходи! – вновь закричала Кэнди. На каждый шаг, который Мицуду делала к ней, она отступала назад на два шага, но расстояние увы не увеличивалось. «Нужно бежать!» - решила Кэнди и метнулась к двери, перецепившись через одиноко торчащий провод. – Черт… - пробормотала она, рассматривая мгновенно напухшую ногу и видя над собой грозную тень Мицуду, бормочущую что-то сквозь зубы.
- Вот тебе, дорогая, - выплюнула последнее слово Мицуду, впервые за всю свою жизнь сознательно желая убить кого-либо и делая это без всяких зазрений совести. Кэнди закрыла лицо руками и закричала, но Мицуду уже было все равно. У нее будет новая жизнь, новая квартира, новая работа и новая Мицуду, теперь уже не Кон, а Кэнди в этой блестящей перспективе быть не должно. Да, вперед. К новой жизни! Мицуду выронила нож и переступила через странно булькающую Кэнди, направляясь к двери.
Сатоси вжался в стену, когда из соседней квартиры вышла, пошатываясь, молодая женщина в окровавленной одежде. Она улыбалась немного безумно и повторяла раз за разом:
- Новая жизнь, новая квартира, новая работа, новая Мицуду…новая жизнь… - хлопая в ладоши. Сатоси подождал пока она скроется на лестнице, а затем тяжело привалился к подоконнику, мельком заметив старуху с младенцем. Она стояла на балконе с плачущим малышом в одной руке и самодельным факелом в другой.
- Это новый Бог! Падайте ниц пред ним! – небольшая группа людей действительно упала ниц, рыдая от счастья и взывая к высшим силам. – На его ягодице родимое пятно, которое было у самого Иисуса! – надрывалась она, тряся ребенком в опасной близости от края и набирая как можно больше воздуха в легкие, чтобы выкрикнуть новую несуразицу.
- Пусть он полетит! – предложил мужчина в пиджаке, застегнутом на спине и серых панталонах. – Бог должен уметь летать!
- Да, мы хотим, чтобы он полетел! – подхватила девушка в толстом пальто и резиновых шлепках, таких маленьких, что пятка касалась земли, а пальцы торчали наружу. Старуха склонилась над младенцем, что-то зашептав, поминутно указывая на галдящую толпу.
- Пусть летит, - изрекла она, роняя ребенка вниз, а Сатоси крепко зажмурился, чтобы не видеть этого. Он медленно сполз на пол и обхватил колени руками. Лучше бы он остался в своей квартире, чтобы вести радиопередачи через сломанную аппаратуру.
***
- И что здесь происходит? – спокойно спросил Юнхо, нерешительно останавливаясь на пороге участка и не решаясь переступить грань, разделяющую относительно сухой асфальт и болото, в которое превратился некогда идеально чистый офис. Ючон довольно заулыбался и смело пошел к своему рабочему месту, мужественно переступая через намокшие документы с расплывшимися буквами еще полчаса назад важных отчетов, через безжалостно поломанные стулья, через сидящих в прострации сотрудников. – И? – вновь подал голос детектив, стараясь не поднимать брызг, чтобы не обляпаться еще больше.
- Сейчас все будет, - торжественно пообещал Ючон, открывая дверь своего кабинета и позволяя Юнхо первым войти внутрь. Мужчина еще раз настороженно взглянул на Ючона и вошел в затянутое легкой дымкой помещение. Он осторожно вдохнул, предчувствуя подвох, но ощущая лишь сладковатый запах благовоний. «Как у Джуна» - мелькнула в сознании неприятная ассоциация.
- "Сто шагов", - прошелестело из полумрака. – Очень редкий аромат, не находите? – Юнхо напряг зрение, пытаясь понять, откуда идет звук и помимо воли все больше расслаблялся, поддавшись зыбкому очарованию мимолетного аромата, проникающего, казалось, в сердце и заполняя его светлыми клубами неопределенности.
- Эненра, хватит играть! – строго произнес другой голос, вмиг разрушая иллюзию момента. Юнхо вздрогнул и заморгал – было такое ощущение, будто с его глаз грубо сорвали прохладную вуаль, оказавшуюся на деле мертвецки-холодными ладонями молодого парня, одетого по моде эпохи Эдо. Он расстроено сощурился, отходя на пару шагов назад и беря со стола длинную трубку, похожую на ту, которую Джун любовно обхватывал губами, когда за Юнхо почти закрылась дверь.
- Эненра? – детектив задумчиво прикусил губу, пытаясь понять, где он видел странного молодого человека. – Легкая дымовая ткань, если дословно? – Юнхо усмехнулся и подошел ближе к нему, с любопытством прикасаясь к старинному шелку кимоно, вполне ожидаемо наблюдая за тем, как рука погружается в материальное на первый взгляд тело.
- Вы полностью правы, но, увы-увы, сердцем вы не чисты, - Эненра лениво выпустил дым сквозь зубы, растворяясь в нем на мгновения и собираясь воедино уже сидя на любимом кресле Ючона.
- Ками? Ты серьезно? – Юнхо повернулся за разъяснениями к Ючону, втихаря шуршащему шоколадкой.
- Да, вполне, - невозмутимо ответил он, отламывая первый кусочек. Шоколадная крошка упала на пол, тут же растворяясь в мутной воде, даже здесь, покрывающей паркет.
- И кто все это устроил? – Юнхо широким жестом обвел офис.
- Он! – Эненра обличающее ткнул пальцем в жилистого старика, задумчиво глядящего в окно. - Кураоками-сан, отчего вы молчите? – старик обернулся на живой, но какой-то бесцветный голос парня. Мудрые глаза, почти утопающие в вековых морщинах цепким взглядом окинули помещение. Шевельнулись поблекшие губы, но голос, казалось, появился из пустоты и разнесся вокруг шумом дождя, весело стучащего по крышам, паркам, аллеям.
- Я не виноват, что Джун устроил это представление. Нельзя так беспечно нарушать баланс. Где это видано, чтобы Ребенок Дождя играл музыку, под которую должен плясать старец? – изрек он, вновь отворачиваясь к окну.
- Просто признайте, что вам завидно, что я могу делать, что захочу, а вы стоите тут с видом оскорбленного достоинства! – мальчик лет десяти легко впорхнул в кабинет, окутанный мягким светом бумажного фонарика, слишком громоздкого для тонких рук. Его одежда была грязной и порванной в некоторых местах, а кожа была совсем прозрачной. – Не мне и не вам молятся люди в храмах. Не мы стоим, купаясь в лучах славы на алтарях, усыпанных дарами. Так чего скучать? – с этими словами мальчик уселся прямо в лужу, а Эненра только закатил глаза, вновь набивая трубку табаком.
- Вы не против? – спросил он, указывая на конфискованную у Ючона шкатулку. – Я давно не пробовал клубничный.
- Да, не стесняйтесь, - поспешно ответил Ючон, с тоской провожая взглядом отличный кубинский табак, им же конфискованный у какого-то нелегала. Какая ирония! И Эненра прекрасно знал об этом обстоятельстве, и пользовался этим знанием совсем беззастенчиво.
- Это все? – задал волнующий его вопрос Юнхо, а Ючон лишь пожал плечами.
- Тут еще где-то Умэ-но-Удзумэ бегает. Мы ее в клубе выловили за беспорядки и выпитое подчистую все спиртное. Еще Дзерогумо…она оплела своей паутиной здание администрации и никак не хотела возвращать нашего нового шефа… Да, много их тут! – наконец, сказал Ючон, устав вспоминать или же просто из природной вредности. Юнхо кивнул, почти не слушая его.
- Что значит – Джун виноват? – спросил он. Мальчик заливисто рассмеялся, от наплыва эмоций заколотив по воде ладонями. Предусмотрительный Ючон отошел в сторону, Эненра сделал глубокую затяжку и вновь забылся, теряя очертания, и форму вместе с мозгами, а старец обернулся на мгновение только затем, чтобы окинуть собравшихся суровым взглядом.
- Кто здесь вспоминал Джуна? – в комнату величественно вошла высокая женщина. Одна половина ее лица была прекрасна и улыбчива, другая же была сокрыта под волосами. Она улыбнулась и быстро подошла к Эненре, выдернув из облака дыма, в которое он успел превратиться, трубку.
- Я вспоминал, - подал голос Юнхо.
- Ты? – женщина засмеялась скорее презрительно и щелкнула по носу зазевавшегося духа. – Джун подарил мне это, - она убрала с лица волосы, обнажив покрытую ожогами и шрамами кожу, из которой сочился гной. Ючон с интересом подошел поближе, но предусмотрительно не попросил потрогать, а детектив только поморщился.
- И что? – спросил Юнхо, досадуя на бесполезность проведенного времени.
- А ничего. Сейчас Джун найдет владельца, начнет новую эпоху, получит жизни всех тех, кому сегодня не повезет и все дальше пойдет своим чередом, - ответила женщина.
- Джун – не человек? – задал глупейший вопрос по мнению всех присутствующих Юнхо.
- Джун – человек? Человек?! Вы только послушайте этого глупца – назвать Джуна человеком, - развеселилась женщина, прикрывая шрамы и рассматривая свое выпуклое отражение в металлической поверхности чашки. – Он…
- Хасихиме, не забывайся, - мягко упрекнул ее Эненра, незаметно забирая трубку и воруя кусочек шоколадки у Ючона.
- Почему бы не рассказать? Вреда от этого не будет, - усмехнулась женщина, начиная рассказ.
***
Шим Чанмин был в отличном расположении духа. Он выдавил глаз обезумившему воришке (всего один, он все-таки джентльмен), отбил девушку у игриво настроенной полупьяной компании, потом насилу сбежал от этой самой милашки – как оказалось, она умела отращивать когти, да и на зубы грех жаловаться. Украл самый прелестный портсигар ручной работы и выпил бутылочку Шато Лаур, правда только половину, затем прибежал покусанный хозяин заведения, и пришлось что-то с ним решать.
Теперь же он шел к табачной лавке, насвистывая и предвкушая. Веселый кивок девушке за прилавком, ее мрачный взгляд, а затем она роняет голову на грудь, как марионетка, которую бросил кукловод. «Это так похоже на Джуна!» - обрадовано решил Чанмин. Скрипучая лестница наверх. Нечетное количество ступеней и вот, желаемая дверь. Макс заходит без стука, а Джун уже ждет.
- Добрый вечер, - обворожительно улыбнулся Чанмин, и сел, дождавшись благосклонного кивка Джуна. – Ты уже решил? – жадно спросил Макс, а кореец позволил себе ироничную полуулыбку – Чанмин всегда был милым и до ужаса эгоистичным ребенком.
- Да, я решил. Чаю? – осведомился Джун, строя из себя радушного хозяина. Он плавно встал, чтобы закрыть окно и задернуть занавески – запах гари вреден для здоровья, а густое концентрированное безумие можно пить большими глотками и так, не видя его собственными глазами. Джун решил, но ведь Максу совсем необязательно знать что именно.
***
Нет, он точно псих. Юнхо теперь был полностью уверен в этом, но от осознания этого не было ни плохо, ни тошно, просто никак. И не просто псих, а псих с начисто осутствующим чувствовом самосохранения. Если Хасихиме рассказала правд, то он только что попытался убить существо непонятной породы (гринписовцы рыдают – такой ценный экземпляр), точнее понятной… в общих чертах и до определенной степени.
Кирин.
Джун.
****ец.
Мысли бродили по замкнутому кругу, хотя умом Юнхо и понимал, что переживать нужно было совсем не об этом. Были проблемы поважнее. Например то, что Джун, будучи эгоистичной и несколько помешанной личностью, сам выбирал дату начала новой эпохи, предлагая одному человеку из толпы заключить контракт века, а затем выполнял его желание, но со всего одним условием – и для каждого своим. Правда, пока никто не сумел исполнить условия, или хотя бы назвать правильное желание.
Перед глазами вновь появился Джун с заварником в руках. Он придерживает крышечку и аккуратно, чтобы не пролить ни единой капли, наливает ровно половину полупрозрачной чашки, чьи тонкие стенки запотевают почти мгновенно. Картинка меняется стремительно: и вот уже Джун сидит на лавочке под единственным работающим фонарем с охапкой белых хризантем. На улице холодно – каждый вздох дает жизнь облачку пара, но Юнхо кажется, что он видит белоснежных птиц, взлетающих и растворяющихся в жестоком воздухе, который уже давно отравлен.
Он не замечает окровавленной женщины, хлопающей в ладоши и пытающейся схватить его за руку. Просто отталкивает ее в сторону и продолжает стремительно шагать вперед. Мирадо идет за ним уже давно. Она одета в белое пальто с меховой опушкой и высокие сапожки из мягкой кожи. Волосы стали пепельными и слились с туманом, который поселился в сознании Юнхо.
Александр Великий – мертв. Карл – мертв. Наполеон – мертв. Гитлер – мертв. Мертвы все и все несчастны, тогда куда же идет детектив, зачем он идет в пасть к врагу?
- А мы идем на север, сажать хризантемы и поливать их чаем, - громко кричит Мирадо, размахивая флагом, на котором нарисованы чашка и пирожное, дерущиеся на шпагах.
Юнхо переступает через разбившегося младенца, помогает найти выбитый глаз мелкому волосатому воришке, разгоняет голубей и горланит безумные песни под стать этой ночи, а Джун изливает мед лживых слов и увлекает Макса все дальше от реальности, оставляя лишь его суть, и забирая все остальное.
Юнхо входит в табачную лавку и кивает девушке, чьи руки держатся на шарнирах, один глаз не открывается, а металлические скобы держат рот в вечной улыбке. Так ей идет намного больше. Он идет быстро.
Кирин.
Джун.
Желание.
Мир кажется ему немного красноватым и совсем размывшимся. "Сто шагов" вновь наполняют комнату ароматом. Тринадцать элементов – последний секрет. Скрипучая лестница. Скрипят только четные. Дверь открыта настежь.
- Дорогу королю Испании! - кричит Мирадо, размахивая флагом и осыпая его путь лепестками хризантем, и орошая горячим чаем.
- Джун, - выдыхает Юнхо, замечая задумчивого корейца, у чьих ног сидит Чанмин, готовый на любой подвиг. Он готов отдать всю кровь этого мира, но ни капли своей.
- Я уже сделал выбор, - сообщает Джун, а Юнхо смертельно бледнеет, не зная, что сказать. Проигрыш? Смутная тревога? Нет, сегодня день красноватого марева и размытых границ, когда любая вероятность становится действительностью, а Юнхо начинает понимать себя. Какова была вероятность, что он застанет Макса рядом с Джуном? Минимальна. А какова была вероятность, что в его магазине останется всего один патрон, а приклонившийся Чанмин так удачно замрет? Пора изменить эту реальность.
- Дорогу королю Испании и Кубы!
Юнхо улыбается так, как не улыбался никогда. Он полностью счастлив и не чувствует веса пистолета в своей руке. Они – одно целое. Он и его безумие, его милый карманный монстр, который ластится к рукам так преданно, и так привычно. Джун легко кивает головой, а Юнхо понимает – пора испытать себя. Пожертвовать другим ради себя, отдать чужую жизнь вместо своей. Сломать стереотип, отбросить сомнения вместе со слабостью.
Белые хризантемы.
Сто шагов.
Чай.
Выстрел.
- Браво! – хлопает в ладоши Мирадо, Джун отбрасывает в сторону мешающее тело и склоняется перед новым господином.
- Мой лорд, - выдыхает он, а Юнхо стоит на вершине, на том пике, когда вокруг только бездна и глаза, светящиеся далеко не человеческой силой.
- Какой четырнадцатый элемент? – неожиданно для себя спрашивает Юнхо.
- Смерть, - отстранено отвечает Джун, вставая на ноги. – Чаю?
- Пожалуй.
В ту ночь вокруг горят костры рамок и здравого смысла. В ту ночь люди идут вперед к самому краю со счастливыми улыбками на лицах. Мирадо играет со своим любимцем, сидя в своей пустой квартирке. Эмми бросает шитье и выдергивает бороду надоевшему ей священнику, Джунсу учится летать теперь уже не во снах, Ючон предлагает Эненре ананасовый табак, а тот соглашается с лукавой улыбкой. А Юнхо готов построить новый мир на чужих предрассудках и стереотипах, украсив алтарь белыми хризантемами, и окропив горячим чаем.
Семь чашек чая
© Copyright: Ада Соловьева, 2015
Свидетельство о публикации №215010801685
Свидетельство о публикации №215010801685
Рецензии