Зима

 Сижу на самом дне зимней ночной тьмы. Надо мной бубнят телевизоры и кто-то спустил в унитазе воду. Еще выше  – обледенелые антенны, и медленный ветерок настойчиво тащит  за собой ленивые облака.  А еще выше –  открылась бездна, звезд полна.  Звездам числа нет, бездне – дна. Спутник, наверное, замер где-нибудь  над океаном, и видны ему светящиеся чаши городов и темные провалы тайги. И холодно, холодно окрест и в высоту и вокруг..  И посвистывает,  и метет, и волочатся рваные облака бессмысленно и бесконечно.
 
 Где то мутные морские воды  тяжело и гулко обрушиваются на  берег , вздымая песок со дна – бдышь!шшьььь.., брызги взлетают фонтаном и сильно пахнет мокрыми камнями и йодом .  Чайки пронзительно вопят, высматривая оглушенную , выброшенную на берег рыбу.

 Где-то  человек  идет в пустыне,  ноги  его увязают в песке и  видны впереди пунктиром следы, где, почти невесомый, пробежал перед ним скорпион. И сухие ветки перекати-поля хрустнут и неожиданно уколят кожу над сандалией. 

Где-то покорно и безропотно растет пальма, на все согласная – обдирайте нещадно плоды и ветви, палите солнцем, не поливайте, заметайте пылью,  только дайте жить.  И безвинно убиенный  удав смотрит мутным глазом на своих мучителей из огромной стеклянной банки со спиртовой настойкой – а чтоб вы ей подавились. Это не я – гад, а вы. Потому что думаете, что рисовая водка, настоянная  на моем трупе, помогает  продлевать  вам  жизнь и улучшает потенцию. Эх, не только на Руси ведерными мерами пьют.. 

Где-то распустился чудесный цветок «голубой коготь тигра», тяжелыми гроздьями свешиваясь чуть не до земли, слышны древние как мир, мантры; их тягуче и стройно поют бритые наголо монахи в серых одеждах, сидящие рядком на полу молельного храма буддийского монастыря.  После молитвы братию  ждет скромная трапеза – рис, овощи, заправка из острого перца (он очищает кровь), немного манго и травяной чай. Беспрерывно ударяет под молитву колокол, отпуская сущие и будущие грехи мирянам, и вплетается в  общий  хор, вздыхая,  мелодичная и  бесконечно прекрасная  музыка ветра, позвякивая и постукивая полыми трубками – ааах…, циннннььььь…..

А где- то, должно быть, в деревне на краю леса  звонко скрипит под валенком снежок, постреливают смоляные дровишки в печи, заварился крепкий сладкий чай в эмалированной кружке, и редкая собака вдруг забрешет в безбрежности мира, чтобы убедиться, что она еще жива и еще здесь. И я здесь. Сижу и слушаю тиканье настенных часов. Ни смысла нет в этом никакого, ни пользы, однако, и тишина вокруг, и одиночество, и мурлыканье кота,  и посвистывание ветра за стеной воспринимается как бесценный дар. Как же хорошо, Господи. Какая разная зима в этом мире