Ты меня опозорил

  Были  времена, когда  девчонки  и  мальчишки учились в  разных  школах. Это  было давно, но в  советской  России.  Это, наверное, влияло  как-то на нас.
   Нам  с  другом было уже по  восемнадцать. Он говорит: «Пойдём вечером  погуляем по Ленинской  и познакомимся с  девчонками».
   Я  говорю:  «А  как?» – «Очень просто».
   Друг  был  шустрее меня.  И мы  пошли.  В  те  времена  улица  Ленина  была  местом  вечерних прогулок  молодёжи. И даже одна сторона – «для взрослых», а  другая – «детская». По-моему, мы шли по «детской».  В  том  же  направлении впереди  нас  идут  две девчонки.
Мой друг говорит: «Девочки, а  вам  не  скучно  без  нас?».  В  ответ: «Хи-хи…».
  Как  умел  мой друг так просто говорить с незнакомыми, – мне это было абсолютно  непонятно.
  Но вот мы  уже идём рядом.  Друг что-то болтает, девчонки то  хихикают, то – чего-то ему  отвечают. Я  иду справа крайним (слева девчонка) и с  замиранием  сердца  молчу.   
   Идём-идём,  и  вот я  замечаю, что  друг  мой  уже впереди  метров  десять «со  своей»,  а мы  вдвоём,  и  я  без  разговорной  поддержки.  Правда  напарница что-то говорит, а  я  односложно  отвечаю – часто  невпопад.
   Радость  знакомства меня  вогнала  в уныние и страх  незнания, что мне  делать.  Не  знаю,  почему  уже  народу  на улице  нет,  и  мы  идём  вдвоём.
   Вдруг  я  слышу,  что  издалека  к нам приближается  трамвай. Сердце  моё  заколотилось, а  в  голове… 
   В  те  времена  в  трамваях  входные двери  были  с  наружными  порожками  и деревянными  стойками слева и  справа. 
   Трамвай  ближе и  ближе… сердце стучит громче и громче. Наконец,  трамвай  почти рядом.  Я  был в то  время  известным спринтером  в городе. Выстрел  стар-тового пистолета  заменил  мне могучий  удар  сердца,  и  я (наверное, с  рекордной скоростью)  рванул  к трамваю.
    Всё – я  на  порожке  и  держусь  за  деревянный  поручень.
   Утром  меня  разбудил  друг. Как он  хохотал!
 – Ну,  ты  меня  опозорил!  Девчонки  ухохатывались,   
 обсуждая  твоё  позорное  бегство.