На перроне

        На вокзале не горело ни одного фонаря. В кромешной тьме только снег слабо подсвечивал дорогу на перрон. Никаких людей, даже рельсы занесло снегом. Вряд ли, глядя на все это, можно было подумать, что сюда когда-нибудь придет поезд. Черная фигура на перроне могла быть кем угодно — длинный тулуп не оставлял возможности определить, мужчина это или женщина. Лишь поднятый воротник свидетельствовал о том, что на улице был сильный холод. Что делал этот человек? Зачем он сюда пришел? Он переминался с ноги на ногу, поворачивался то в одну сторону, то в другую. Может быть, его привлекала безлюдность, которая была вполне объяснима в такую погоду?
        Прошло 20 минут. Человек не уходил, поезд не приходил, зато пошел снег. С обеих сторон вокзала возвышались холмы, заросшие лесом, но их почти не было видно из-за пелены снегопада. Крупные хлопья падали на тулуп ожидающего. Человек уже не просто переминался с ноги на ногу, а подпрыгивал. Следы, которые он оставил, поднимаясь на перрон, замело. Зато там, где человек стоял, должен был образоваться плотно утоптанный пятачок диаметром в метр.  Слева от него практически мертвое деревянное здание вокзала медленно засыпало снегом. Наверное, к утру сугробы бы поднялись до самых окон.
        Железнодорожное полотно поворачивало за холм. Было невозможно увидеть, идет поезд или нет. А, судя по всему, именно поезда ждал человек, который к этому времени уже ходил из стороны в сторону, подпрыгивал и кажется даже начал что-то напевать. Вдруг послышался стук колес и свет прожектора выхватил из темноты лежащий вдоль рельсов сугроб и угол вокзала. Человек замер. Из-за холма появилась кабина машиниста, а за ней первый вагон электрички, которая замедляла ход. Человек подошел к краю перрона. Мимо него проехали несколько вагонов и, скрипнув тормозами, остановились. Зашипев, открылись двери и человек зашел в третий вагон. Двери помедлили еще несколько секунд, как будто давая возможность человеку выйти обратно и проверить, не забыл ли он чего-нибудь, затем закрылись, и электричка загудела, набирая ход. Красные огоньки последнего вагона постепенно удалялись, пока вовсе не исчезли вместе с гулом мотора и стуком колес по рельсам. Наступила тишина, в которой опять ничего не происходило. Только снегопад перестал, как будто он шел только по расписанию движения пригородных поездов.