Путешествия на подножках

ПУТЕШЕСТВИЯ НА ПОДНОЖКАХ
Как-то так вышло, что в детстве я часто ездил в Барнаул по железной дороге, за 120 километров от дома: родственники туда переехали. Добираться  приходилось без билета. Валентин, старший брат, когда закончил учебу в железнодорожном училище и работал слесарем-инструментальщиком, то и к нему я ездил в город Чесноковку. Это еще дальше, от Барнаула – на  другой берег Оби. На поезд садился в Алейске.

Способы попасть в вагон были разные. Один из них  заключался в том, что я шел вдоль вагонов и внимательно всматривался в лица проводников. По каким-то признакам, а скорее сердцем, я определял, кто из них самый человечный.
Даже самый добрый проводник не мог взять меня в вагон. В лучшем случае разрешал  устроиться в нерабочем тамбуре, который специально не закрывал на замок. Когда состав трогался, я вскакивал в тамбур и быстро закрывал за собой дверь. Однажды в спешке так прищемил ногу, что долго не мог избавиться от боли.  Часто в тамбуре уже кто-нибудь прятался.

Если же не удавалось обнаружить доброго дядю, то ехать приходилось на подножках. У вагонов старой конструкции ступеньки были снаружи. Когда двери вагона закрывались и поезд трогался, мы усаживались на ступеньках и ехали. Иногда на одной такой лесенке нас, «зайцев», висело человек по пять-шесть. На остановках спрыгивали и старались не попадаться на глаза милиционерам.

Оставаться на перроне нельзя – заберут как беспризорника. Поэтому приходилось нырять под вагоны и скрываться за грузовыми составами. Там я и ждал, пока пассажирский  поезд тронется. Выскочив из-под вагонов, я цеплялся за подножку,  да так и ехал. На следующей остановке - снова прохаживался  за каким-нибудь составом. 

Только однажды, неожиданно для меня, первым рванул с места не пассажирский, а грузовой состав, за которым я прятался. Это был порожняк. Он быстро набрал скорость. В это же время тронулся и пассажирский поезд. Почему-то у грузовых вагонов не оказалось ни одного перехода, по которому я смог бы перебраться на другую сторону состава. И вагонов в нем было  так много, что конца-края не было видно. Я представил себе, что глядя на ночь остаюсь на незнакомом полустанке, без копейки денег и без документов, и мне стало жутко. Примут за бродягу или вора…
Положение ухудшалось с каждой секундой. Я лихорадочно соображал, что же делать.

Решил, что нужно пробежать под  движущимся составом. Другого выхода не видел.
На соседних пустующих рельсах потренировался. Глядя на бегущие рядом колеса вагонов и пропустив переднюю пару, нагнувшись, я перебегал через свободные пути. Получалось, что успеваю проскочить под вагоном.

 После очередной промчавшейся мимо меня передней пары колес  я бросился под состав. Увернулся от тормозного устройства и различных тяг и вылетел на противоположную сторону. Постукивая на стыке рельсов, мимо моей пятки пробежала задняя пара колес.

А дальше было все как обычно. Я уцепился за ступеньку уходящего  пассажирского поезда и, полный гордости за свой поступок, продолжил путешествие. И лишь много лет спустя, став взрослым, я с содроганием сердца вспоминал этот случай. Да и было от чего. Одному из наших односельчан, Митьке Аладинскому, поездом отрезало обе ноги. И не только ему.

Иногда удавалось просочиться в вагон. Усядешься  около  какого-либо семейства, будто их ребенок, и сидишь с беспечным видом, поглядывая в окно. В вагоне тепло, ветер не дует. Сажа от паровоза в глаза не летит. Надо только вовремя сойти – перегона за два до конечной станции. В это время, как правило, ревизоры начинали проверять билеты. А дальше - ехать на ступеньках или на крыше вагона.

После семилетки я хотел работать пастухом. Скоплю, дескать, денег и поеду поступать куда-нибудь. Других возможностей по материальным соображениям не предвиделось. Но Валентин меня отговорил. Решили, что я буду учиться вместе с ним в Прокопьевском горном техникуме в Кузбассе. А вдвоем – не пропадем! Он к тому времени уже перешел на второй курс этого техникума.

Было это на шестом году после войны. Ездили в Кузбасс тогда через Новосибирск. В очередях за билетами простаивали сутками. В кассу нужно было обязательно предъявить билет из бани. Это для того, чтобы пассажиры перед поездкой обязательно  мылись и  не заносили в вагоны паразитов. В бане всю одежду прожаривали.

Пока Валентин работал слесарем-инструментальщиком, он купил себе хороший костюм, носил галстук, по тем временам выглядел респектабельным молодым человеком. Любил пошутить, поговорить, особенно с женщинами. Поэтому кассирша в бане, завороженная его ослепительной улыбкой, не заставила его идти мыться.  Мне же он велел стоять в сторонке.

Мы купили один билет на двоих. Сначала в вагон вошел Валентин, занял место, а потом  через кого-то передал мне билет.

В купе, в котором мы устроились, ехала очаровательная молодая женщина с ребенком. Это очень вдохновляло Валентина. Он шутил, рассказывал анекдоты, откровенно ухаживал за дамочкой. Он так заболтался, что забыл обо мне и обо всем на свете.

Контролеры пришли, когда мы их совсем не ждали. Огромные мужики с бляхами на груди перекрыли оба выхода из вагона и закрыли туалет. Они методично двигались от купе к купе. Через такой «невод» прорваться было невозможно. И спрятаться было некуда.

Оценив сложившуюся ситуацию, брат, все так же улыбаясь, шепнул мне на ухо: «Я тебя не знаю, ты едешь один». Ему, видимо, не хотелось плохо выглядеть перед соседкой. Да и что он мог сделать? Билеты контролеры пробивали компостером, так что второй раз не покажешь.

Не спеша, с достоинством проследовал я в конец вагона. Стали подходить и другие «зайцы». Нас там толпилось уже человек пять разного возраста. Я мучительно думал над тем, как спастись.

Окно перед туалетом было открыто. Я выглянул. Совсем недалеко виднелись ступени вагона. За окном торчал кронштейн для фонаря. До него можно было достать рукой. Я дотянулся и подергал его. Он показался мне прочным. Тогда я  крепко уцепился сначала левой рукой, потом, подавшись в окно, обеими руками и, вытащив свое худенькое тело через окно, повис на руках. Внизу мелькали шпалы, за спиной – телеграфные столбы. Встречный  ветер пытался оторвать меня от моей небольшой опоры. Поезд мчался на высокой скорости. Нащупав в стороне ступеньки ногой, я очень медленно, с трудом перебрался на них. Радости моей не было предела! Я нашел выход! Не подвел ни себя, ни брата! 

«Зайцев» увели в отделение милиции. А я снова прошмыгнул в вагон и уселся на прежнее место. Проводник был уверен, что я имею билет.
В Новосибирске ждали поезда почти сутки. Чемодан сдали в камеру хранения. Валентин встретил своих однокашников и отправился с ними в город. А меня оставил на вокзале. Я был плохо одет, не вышел ростом. Возможно, что он меня слегка стеснялся.
Через какое-то время передо мной возник милиционер в сопровождении дежурного по вокзалу. Потребовали документы, билет на поезд. Моему рассказу о том, что все это у брата, они не поверили. Забрали меня в дежурную часть при вокзале. Долго выспрашивали о том, кто я и откуда взялся. Потом стали объявлять по радио. А брат все не шел и не шел. Меня уже собирались куда-то отправить. Я сильно волновался. Наконец Валентин появился. Показал документы, и меня отпустили.
 Выйдя из отделения, я хотел рассказать, как я храбро держался. Но от перенесенного напряжения голос мой задрожал. После первых же слов я расплакался, как маленький. Пролившиеся слезы успокоили меня. Я вскоре уснул, лежа на цементном полу, где удалось нам устроиться. Вокзал был битком набит людьми.

На вступительных экзаменах произошла неприятная  история. Задачка по математике попалась ну очень легкая. Решил я ее моментально и с видом победителя сидел, поглядывая по сторонам. И получил двойку. Десять раз мог бы проверить решение, но я был самоуверен. Остальные предметы сдал хорошо.

Вот тут-то мой братец и показал, что он не только не стесняется меня, а готов ради меня на подвиг! Он повел меня, упиравшегося, к директору техникума и с уверенностью доказал, что случай с решением задачи – недоразумение, что я – крепкий ученик и буду хорошо учиться. Директор принял меня «условно», то есть без стипендии. Надежды я оправдал. Только  первый квартал мы жили с братом на одну стипендию. Потом я был зачислен, и всем на удивление быстро вошел в число лучших учащихся курса. А на отчетно-выборном комсомольском собрании меня даже выбрали членом комитета комсомола техникума.

 Полтора года учился я с братом в одном техникуме. А потом нас разлучили. Наш курс отправили учиться в Осинники. Вместо обогащения каменного угля стал я изучать разведочное бурение. А брат по-прежнему осваивал свой шахтный подземный транспорт.