Таёжное эхо продолжение3

      Таёжное эхо.
    
    Страда! Страда на селе, это не день, неделя, месяц, а всё лето, с зари до темноты. Начиная с первого вздоха оттаявшей земли. Пашня, сев, уже наступает на пятки сенокос. Всё село в делах, даже малышня в тайге на сборах. Всё идёт впрок : щавель, черемша, липовый цвет, первая ягода. Ягоду сушили, мочили, заливали мёдом в корчагах. Ребята постарше на реке, с донками или перемётами. Бабы на огородах спешат, что воткнёшь, то и возьмёшь. И в такой круговерти, сердечко Любаши то ёкало, то обмирало при виде Саввы. То на поле за сохой, то во взмокшей рубахе на сенокосе, то с перемётом на реке. Казалось глаза сами ищут его повсюду. Не было покоя и во сне. Лукавая улыбка, спрятанная в круглой бородке, взгляд серых с прищуром глаз, сильные руки, всё манило и тревожило юное сердечко Любы. В ожидании второго покоса, небольшой передых. Мужики с молодыми парнями спешат на сплав, недели на две. Любаша, под вечер зашла в церковь, надеясь, что там никого не будет. Шёл разговор, что Савва-золотые руки, возвёл там дивный иконостас, очень хотелось посмотреть. Савва, что-то строгал у дальней стены, и Люба смутившись, хотела убежать, но он окликнул её.
   -Что Любушка, нравится ли работа? Люба оглядела резную стену.
   -Да разве это дерево? Это же кружева, что у нашей Лушеньки выходят!
   -Спасибо милая, вот так награда, ещё никто так не оценивал. Погоди вот, выйдешь замуж я тебе такой дом поставлю, что терем, княгиней жить будешь. После этих слов сердце девушки сжалось в малую горошинку, и защипало глаза, вот-вот брызнули бы слёзы, но она отвернулась и стремглав выскочила из церкви.     Савва-Савелий, по прозвищу-золотые руки, вдовствовал третий год, после кончины Пелагеи. Она умерла после того, как бык зашиб ей грудь. Начала чахнуть, потом кашлять кровью и угасла. Погодки-сыновья Егор и Яков входили в пору. Савва не допускал даже мысли о новой хозяйке, да и не было в селе подходящей.
    Люба сторонилась парней, а тут начали приставать с ухаживаниями, кто калачиком одарит, кто вёдра поднесёт. Вот беда, два брата сошлись в претензии на её любовь. И парни-то хороши, что статью, что лицом пригожи, только вот похожи-то на него...
    -Не уступлю тебе Любашу,- хорохорился Яков.
     -Я старше, осенью буду отца просить заслать к ней сватов, -отвечал Егор.
     -Всё одно она моя будет, увозом украду, а не отдам,-сцепились братья.
    -Смотри-ка Савва, как твои петухи из-за девки разошлись, остепени, как-бы беды не было,- остерёг Архип.    
    Зазолотилась осень, последние погожие деньки, началась грибная пора, и пора сватовства.  Всё чаще беспокоила Любу мысль о замужестве.
    -А ну, как посватает кто?
 Погружённая в свои думы, блуждая по лесу, Люба не заметила, как зашла дальше обычного. Набрела на плотные заросли кустарника, хотела обойти, но конца ему не было. Тогда она, оставив корзинку на тропе, полезла в чащу. Кустарник опоясывал  круглую поляну, с зелёной травой.
   -Странно, везде трава пожухла, а здесь зелёная, да такая мягкая, словно бархат.  Люба присела на траву, поглаживая её рукой. Вдруг. до её слуха донеслось далёкое пение, непонятно откуда. Она прислонила ухо к земле и точно внезапный сон смежил её глаза... 
    Люба открыла глаза, над ней склонилось любимое лицо с лукавой улыбкой, лицо Саввы. Он потирал ей виски и приговаривал,
   -Эко, девонька куда ты забрела, место здесь опасное, заповедное. Неужто   
   бабка не сказывала, сколь людей здесь сгинуло? Болото здесь зыбучее. Хорошо я твою корзинку на тропе заметил. да вынес тебя.
    -Саввушка,-Люба прильнула к его груди,
    -не могу более таиться, люблю тебя, с самого детства люблю! Белый свет не мил без тебя. Ни чьей женой мне не быть, в Течу брошусь, а за другого не пойду.
   -Ах девонька, девонька, стар я для тебя, мои сыны тебе в пору, что люди-то скажут?
    -Не с людьми жить, а коли не ты, так и жизнь мне не нужна...
    -Кабы знала ты, что я давно тебя приметил, птица моя сизокрылая, глазки твои яхонтовые, да разве мог я помыслить, что твоё сердечко ответит на мою любовь?
    -Савва впился страстным поцелуем в губы Любы.
    -Возьми меня, любый мой, хоть сейчас коли хочешь. Савва отпрянул. Потом снова привлёк девушку к себе.
    -Ох Любонька, что же ты со мной делаешь? Не гоже так-то, по людски надо...
    Назад возвращались рядышком, рука об руку. Савва, то нёс Любу на руках, то зацеловывал до головокружения, что у той ноги подкашивались.  Вот уже село. Что такое, там какой-то переполох. Навстречу бежит одна из баб,
   -Саввушка, беда, беда-то какая! Ведь Яков Егора вилами запорол! Савва остолбенел от такой вести.
   -Божечки.и.и, не жить мне теперь на белом свете. Прощай любый мой! - закричала Люба и бросилась бежать назад в тайгу. Пока Савва опомнился, её сарафан скрылся за деревьями. Он бросился во след. Бежал, бежал, то видел издали её мелькающую косынку, то терял из виду. Вот снова оказался у зарослей кустарника. Вот на ветке её косынка. Хотел было лезть сквозь кустарник на поляну, как из земли вырвался слепящий столб света, а его отбросило сильной волной, аж на несколько саженей. Очнулся. Светового столба уже не было, но услышал, или ему просто почудилось далёкое пение. Продрался на поляну, она была пуста. -Люба.а.а.! Закричал он в отчаянии, но только таёжное эхо, многократно отразившись от стволов, вернуло ему его зов, -Люба.а.а.       
   
   -