Девушка на высоких платформах цвета горчицы. ч. 1

Сделав еле заметный глоток, Элизабет все также спокойно смотрела чуть в сторону, правее от меня на край стола, задумчиво прислушиваясь к ощущениям, но возможно, этот взгляд отражал, что-то совершенно далекое от этого места, от супа, от меня, и даже, возможно, от этого дня. Я этого не знал.
Внезапно её взгляд вздрогнул, скользнул к моему с веселой легкой укоризной, и вслед за уголками губ взметнулась улыбка искренности:
• Ты смущаешь меня!
• Черт. Прости. Не мог оторваться от прекрасной картинки.
• Картинки?! - улыбка еще шире, -  проявила лучики под глазами, ямочки вокруг рта.
• Ты просто ешь суп, как-бы это сказать... Великолепно! (вот черт!) Нет, грациозно!
• Отлично, - растерянность, - Не-а, я грандиозно ем! -  передразнивает, держит меня взглядом ожидания следующей подачи и, не дождавшись, - Не нужно... - чуть растянув «у», - Я просто ем суп. И всё.
• Да, конечно. Но ты ешь по-королевски. Ты  - королева поедателей супов.
• Круто! Королева поедателей, - словно прислушалась к шевельнувшемуся разочарованию, но тут же засмеялась смехом маленького принца, - Королева?! Не говори глупостей. Меня это смущает, правда.
Нам принесли теплый куриный салат, светлое пиво и бехеровку.
Я поднес огонь к сигарете Элизабет и мы перешли к вкуснейшим в мире затяжкам.
Как вкусно мы тогда курили!

Кисти Элизабет, как объекты моего нескромного любования, замерли с вилкой и ножом в воздухе, и она сказала, как-бы виновато, с ожиданием прощения за необратимую дерзость:
• Прости, правда. Я не должна была так говорить.
• Ты о чем? - простецки обнажил я свою радость её словам извинения, - Мы можем говорить о чём угодно. Мы можем говорить друг другу ВСЁ.
• Правда? Да, мне приятно, правда, мне было приятно. Но, - лицо для крупного плана, блестящие глаза, - я не привыкла к такому вниманию. Я же пацан!
• Вау!
• Я же свой парень!
• Черт. Ты серьезно? У меня проблемы?
• У тебя? Нет. Пока, - смеется, - но я всегда надеваю стальные яйца. Ну, когда надо.
• Мощное начало!
• А как иначе? - держит меня взглядом, и, подтвердив движением вилки и ножа, - Как?
• Ты — девочка, Эля. Д-е-в-о-ч-к-а...
• Сейчас, да. Но это не всегда. Сейчас с тобой я чувствую себя собой. Но я еще не привыкла. Так где-то, наверное.
• Привыкай, - прозвучало благодушно, но, как мне показалось, шуточный оттенок девушкой был замечен.
• Спас-и-и-бо, - обезоруживающе ответила Элизабет, - но ты не понимаешь, меня всю жизнь, с детства окружали одни мальчишки. У меня целый район дружбанов, и все они — как ни странно — парни. Хулиганы и бойцы. А в универе?! С этими хитрожопыми вообще всегда надо с собой носить пару стальных яиц.
• Круто. Откровено говоря, ты прикалываешься?
• Нет! А как по-другому мальчиков держать мертвой хваткой? Только, если свои есть!
• Эля, это ужасно! - и тут я рассмеялся, это было смешно. По-настоящему смешно для меня.
• Не смейся! С ними не просто надо наравне бухать, а лучше и больше. Так и в работе. Кто?! Они?! Сделают что-то лучше меня?! Да ни за что. Я умру, но сделаю лучше. Намного лучше! И круче. Понимаешь?
• Ой, кажется, да!
• Правда. Я всё делаю лучше мальчишек. Ну, и могу всех перепить, если надо, и еще по домам развести.
• Да уж, что сказать. Впечатлила.
• Кроме одного...
• Вот видишь, победа в этом соревновании, в конечном исходе, невозможна, всегда будет кто-то лучше...
• Да есть такое, но Макс, реально круче всех!
• Максим? Грегор, что-ли? Здоровенный такой чувак?
• Он не чувак, - рассиялась Эля, - он мой самый-пре-самый дружочек! Вот он, да — лучший! А ты его запомнил? Прикольно...
• Не запомнишь его.
• Да ладно.
• Да он всю ночь на меня наезжал.
• Ха! Он не наезжал. Он просто меня спасал от двух ужасных пьяных чужих дядек!
• Да ладно. Мы были прекрасны.
• Это тебе так кажется. Ну, ты еще ничего, а твой Юра! Я так хотела его треснуть. Макс силой утащил меня от него, чтоб чего не вышло.
• Ну конечно. Вы старые пердуны — в атстой. Мы — молодые — равно — прогресс. У нас мозги качественней и быстрее работают.
• Ты все запомнил, ты же пьяный был.
• Ничего личного, мужчина, просто это физиология. Я запомнил.
• Не обращай внимание. Слышишь? Он классный. И бесконечно добрый. Он меня просто спасал.
• Волшебно.
• Когда мне плохо, я не к Насте бегу, а она моя единственная подруга, я бегу сразу к Грегору. У него есть в общаге потайная комната, пять квадратных метров, с одним крохотным окном, диваном и двумя табуретами!
• Интригующее начало.
• Да ладно! - какая улыбка! - Это священное место.
• Я понял. И, в потайной комнате...
• Вот, да! Когда мне херово, я приезжаю к Максу, а он для меня универсальная жилетка, и я рассказываю ему всё, всё, всё. Всё выплакиваю.
• А ты плакса?
• Еще какая! Хотя, с ним долго плакать не получается. Он меня стебет так прикольно. Очень ржачно. И всё реально проходит. Ну, и мы, конечно, с ним наваливаемся в хлам. Как обычно. Ну, я в хлам. А он меня, точнее, мою тушку, доставляет домой родителям.
• Родителям?! Смешно.
• Почему? Это правильно. Они благодарны Максимилиану, что я дома. А где же?
• Максимилиану?
• Полное имя -  Максимилиан Грегор.
• О, блин.
• А то!
• И что родители?
• А что родители? Они -  художники.
• То есть, нормально?
• Давид, я ходить научилась на их студенческих пьянках.
• А говорить?
• Да ты смеешься! А откуда ты это знаешь? Мое первое слово было «вино»!
• Я думал, «наливай».
• Ну, если серьезно, мое первое слово было «дай».
• Это правильно. Не шутка?
• Нет, это правда и только правда.
• Ну, так что родители, они нормально, когда ты в хлам?
• Ну, типа, да! Утром папа варит мне кофе. Все ведут себя тихо. Эличка дома, ничего не подожгла. Она от Макса. Всё нормуль. Завтрак начинается с кофе и сигареты. Обожала зимние утра. Еще темно, только-только начинает светать, а ты сидишь такая вся пьяная, прорёваная, сигарета, кофе, снег за окном синий...
• Ты синий...
• Ну, да, и я синий, а на кухне тепло. Тихо. Холодильник тарахтит. Срач на плите и в раковине. Ты дома.
Соображаю, что у меня подняты брови и не опускаются.
• Что, не ожидал такой картинки?
• Я, правда, никаких ожиданий...
• А с Грегором всегда ржачно. Очень. И Максимище бесконечно добрый. И он меня всегда спасает.
• Максимище. Прости, он твой...
• ?
• Бывший… Парень?
• Ну, что ты! - брови домиком, рот-глаза: «ну как ты мог подумать такое, глупенький», - Парень и я? Это невозможно! Хотя, ты прав! Да! Он мой парень — а я его! - хохочет лучиками счастья вокруг глаз, - Он - мой, а я — его. И он, нет, он не бывший, и надеюсь никогда не станет бывшим. Я бы с ума сошла. Задохнулась бы. Он — Друг, с большой буквы. Понимаешь?
• Ну, это да...
• Знаешь, Макс, он как младший брат.  Жилетка. И одновременно — младший брат. Но большой, большой! - смеется. Мне хорошо слышать её смех. Я хочу его слышать. Всегда.
• Я наверное ничего уже про дружбу не знаю.
• Грустно.
• Да ничего. Настоящих людей, вообще, очень мало.
• Да, мало, это точно. А вот Макса, он настоящий. Я знаю это, он реально всегда большой и такой - добрый.
• Как в сказке.
• Да. Как в сказке. Стой, ты опять надо мной стебёшься! В какой сказке?
• Ну, не знаю, в немецкой какой-то.
• Почему в немецкой?
• Ну, у них, просто, в сказках великанов больше, чем у других.
• Но они там все злые и одноглазые.
• Ну, не скажи... Это у греков.
• У греков... А еще Макс ужасный терпила. Меня вытерпеть практически невозможно. Я еще та штучка.
• Да?
• Так что ты еще подумай. Я умею не только..
• Мурлыкать...
• Мурлыкать?! - хохочет, - Я еще так ору. А Макса мне всё прощает. Я тоже - терпила. Мы оба. Но я в другом.
• В каком смысле?
• Ну, сейчас это неважно. Можно? Я еще о Грегоре хочу. Тебе интересно?

Затягиваюсь, смотрю на Элизабет. Я ее вижу в третий раз. Нет, вижу - во второй! Первый раз я видел в темноте Пейзажки только лодыжку. И услышал её голос. Не могу взглядом оторваться от неё, чтобы прекратить смотреть на неё — не могу! Ловлю себя на том, что вижу — вот, её лицо, оно составлено вроде из разных фрагментов, вроде эллинские глаза от кого-то, нос, губы тоже из разных всемирных историй, острые скулы, уши, шея, - всё из разных историй, но всё вместе  — девочка гениально красива! Она наполнена какой-то неуловимой любовью, плещется в ней каждым своим движением, жестом, поворотом, замиранием, каждым мгновением внимания и смехом, и смешком, каждой гримасой, - все отточено, лучезарно, чувственно. Она ужасно чувственна. Берегись, старый вонючий панк.
• Конечно! Ты же о себе рассказываешь, мне о тебе всё интересно. А он болгарин?
• Болгарин? Нет. Не знаю. Кажется, что-то типа югослава, Словения, Черногория? Я не знаю!
• Ну, неважно. Короче, горец.
• Ну, типа того. Но ты, главное, дели всё на десять. Ладно? Не страшно?
• Нет. На десять? Ну, нет, на десять не страшно. Все ОК.
• Хорошо. Так вот. С Грегором, понимаешь, с ним в самом ужасном, херовом клубе спокойно, безопасно и смешно до усцыкачки.
• Волшебно.
• Да! Ты не понимаешь! В самом ублюдочном клубе с ним так ржачно напиваться! И всегда безопасно! И хоть до утра. Ну, не смотри на меня так, - улыбка: «а ты сам не такой?».
• Говорит в сторону: “Она любит выпить, этим надо воспользоваться!”
• А, ну да. Моя мама обожает этот фильм. Да и я тоже. Правда, я телевизор ненавижу. Он, -  трагичным голосом, - забирает моих близких.
• Ну, то да, зомбоящик. Я уже года три в него не смотрю. Всё больше в бутылку. Весело и до утра. Это я понимаю.
• Ну, не-ет. Вы с Юрой ни фига не весело напились тогда.
• Да ладно, а что грустного? Мне показалось, все было очень мило.
• А он всегда такой мерзкий?
• Юра?! Да он душка! Его все обожают.
• Ну, не знаю...
• Бывает, конечно. Ну, разве что, он иногда падает — и тут уже всё. Хотя нет, падает он только дома.
• Он такие мерзкие вещи говорил!
• Мерзкие?! Уверен, он думал, что это мило, на самом деле. Слушай, я вот подумал, а ваш Грегор, все-таки, в тебя тайно-или-не-тайно, но...
• Тайно-не-тайно, тут другое. - смеется, - ОК. Ладно. Ты прав. Только, не знаю, зачем тебе это рассказывать? Тебе это может быть неприятно.
• Да, нет. Валяй. Я тебе тоже что-нибудь такое потом расскажу.
• Ну, ладно, смотри. Короче. Была попытка катастрофы. Как-то Максимище поломался все-таки. Мы с ним потом полгода не виделись. А потом как-то сели у него в комнате после защиты, удрали от всех, сели, надрались, и я ему всё рассказала, что лучше нам остаться друзьями, если мы не хотим потерять друг друга. Мы будем настоящими друзьями. И никогда не потеряем друг друга.
• Очень мощные доводы. Откровенно, я не верю в дружбу между мужчиной и женщиной, в которой нет секса. Если честно, я так думаю. Нет, я уверен!
• У него есть девушка! Нет, ты все-таки... Ты, правда, так считаешь?
• Не знаю, у меня нет такого опыта. Ну, может есть, но это годы, тонны бухла, сотни безумных, бессмысленных, по финалу, ночей пьянок, чужие дети, чужие заботы. Нет, нет. И я не верю не только в возможность, я знаю прочность такой дружбы. Ноль. У него есть девушка? Сейчас.
• Да! - улыбается, - Девушка у него очаровательная! Ася! Она ушла тогда чуть раньше, перед тем, как вы завалились на нашу лавочку.
• Это наша лавочка, мы просто отошли проводить на такси друзей Юры, которые из Севастополя.
• А, этот тот морячок, который сцал и упал с холма?!
• Ну, вот видишь! И где вы были, если мы были на этой лавочке, когда он упал?
• Это наша лавочка всегда была, уже три года! И мы просто отошли пописять, а вы в этот момент с морячком пришли, потом его потеряли быстро, выловили и уселись на нашу скамейку! Это Никита, сцыкун, вас испугался. Мы его оставили охранять лавку...
• Так, я начинаю путаться. Всё, тихонечко. Значит, её зовут Ася...
• Да, это я её Грегору наколдовала. У него всё с ней прекрасно. Она домашняя, - мечта! - немецкая дисциплина. В полночь - сон, в шесть тридцать - подъем. Уроки, домашние задания. Никаких гулянок и пьянок.
• Она школьница?!
• Нет, почему? Третий курс, или четвертый, не помню. Но никаких пьянок. Макса её обожает.
Взгляд Эльзы, продолжая извлекать живое тепло её дружбы с Грегором, установился чуть левее моего плеча на дали, и тут, внезапно залучился вспыхнувшим восторгом: «с-а-б-а-а-к-а-а!» -  с детской нежностью протянула Элизабет.
Я резко оглянулся — на Ветрова от Комминтерна семенила, закругляя перекресток, коричневая взрослая такса. Привязанный поводком к таксе, мерной поступью сдерживал упорную стремительность собаки наголо стриженый мужчина в оранжевых штанах, черной толстовке и - я улыбнулся им, - белых пляжных сандалиях.
• Любишь собак...
• Такс! Я их обожаю!