20 из 62. Крестоносец у печки

         По всей квартире было темно, тихо, покойно. Наслаждаясь одиночеством, Лёшка сидел перед печкой на кухне и стёклышком оттачивал меч. Темнота скрадывала очертания предметов, пугала, распаляла воображение, и фантазия рисовала Лёшке дивные картины. Стало жарко. Печная дверца со звездой раскалилась докрасна. Лёшка подобрал полено и прижал его торцом к дверце. Полено задымило. Через минуту на торце, как тавро, чернела звезда. Вспомнился фильм «Крестоносцы» и храбрый Юранд, которого враги ослепили раскалённым мечом…

Вдруг в гостиной раздался шум. Воры! В окно лезут. Лёшка вскочил, затаил дыхание…  Померещилось! Он присел на скамеечку. И вдруг опять: щчух-щчах! — будто кнутом щёлкали в гостиной. Сердце у Лёшки упало. Щчух-щчах! На ватных ногах Лёшка подкрался к двери. Щчух-щчах! — хрустнуло в трёх шагах от него. Он отпрянул. Ба, да это стены трещали! Мороз разрывал вдоль волокон брёвна.
— Фу-ты, ну-ты! А я-то думал…
Он шёл на кухню, как вдруг постучали в уличную дверь. Всё-таки воры! Дверь ломают! Стук всё сильнее и громче. Что делать? Прятаться глупо. Бежать в окно? Минута была решительная. Наконец, с улицы сердито закричали:
— Открывай! Уснул, что ли?
Мама! Привела из садика Любочку! Он поскорей скинул крючок.

— Чего запираешься? — сказала мать, пропуская Любочку вперёд. — И свет потушил. А меч зачем?
— Старый сломался, я новый выстрогал. Сегодня битва у Клуба геологов.
— Опять крестоносцы?
— Ну да. У меня и щит готов.
— Уроки сделал?
— Не задано, — сказал Лёшка. — А папа скоро приедет?
Отца ждали из командировки.
— Скоро, — ответила за мать Любочка.
— Мам, правда?
— Садись за учебники!
— А крепость?
— Без тебя обойдутся. По глазам вижу, что уроки не сделаны.
 
Лёшка сделал половину задания и хотел уже улизнуть из дома, но мать задержала. Проверив его работу, она раскрыла дневник, ткнула пальцем.
— Это что? Пушкин будет делать?
Лёшка вернулся к письменному столу. Прошёл час или полтора. Покончив с уроками, он потянулся к двери, но мать усадила его за ужин.
— Голодным не пущу!
Поужинав, Лёшка стал одеваться. Мать увидела, что на пальто оборвались пуговицы и усадила Лёшку пришивать. Потом он искал шапку с рукавицами и когда прибежал к клубу, то ребята уже расходились.
— Мы победили! — хвастался Санька Инусов, прикрывая заплывший глаз.
— Синяк будет, — сочувствовал ему Лёшка.
— Фигня. Валерке Рывко зуб выбили. Мы победили!
Снежная крепость стояла в руинах. Битва удалась на славу. И было неважно, кто были эти «мы» и кто «они».

 Ночью Лёшка проснулся от запаха нашатыря в носу. Поморщившись, он открыл глаза и увидел себя на крыльце. Голова разламывалась от боли, в висках стучали молоточки. Его тошнило. Сердце бешено билось. Рядом лежала Любочка, бледная как полотно, её тоже рвало. Нина стояла, уперев руки в коленки, и дышала часто, глубоко. Кто-то сзади накинул Лёшке на плечи мохнатый тулуп. Знакомый запах табака. Отец! Приехал. Лёшка обернулся, чтобы посмотреть. Голова закружилась, он чуть не упал с крыльца.
Отец ходил возле них и ругался по-чёрному:
— Вашу мать!.. Угорели!.. Как пить дать угорели!
Через полчаса Лёшке стало лучше. Он поднял тяжёлую голову и увидел полярное сияние. Радужные волны ходили по небу, заворачиваясь будто занавеска на ветру. И казалось, природа ликует, отмечая свой праздник.
Отец рассказал потом матери, как было дело. Он приехал, когда в доме уже спали. Долго стучался. Вышиб дверь, зажёг свет и нашёл три неподвижных тела. Лица красные. Еле дышат. Он заглянул в печку, а там синие огоньки по головёшкам бегают. Угарный газ! Он давай выносить всех на свежий воздух. Успел.
— Моя вина, — сказала мать. — Вьюшку рано закрыла. Жалко стало, что тепло в трубу уходит.