Письма из Сиэтла. Продолжение Дневника

               
               
      Рассказ «Дневник» получается с продолжением. Нашлась тетрадь выпуск-ницы Института Благородных Девиц 1909 года, а в ней ее записи… Через пятьдесят лет. В тетради лежали четыре письма из США. Некоторые страницы писем за 1925 и 1927 годы утеряны, а письмо декабря 1931 года сохранилось полностью. Читать их было просто и сложно: написаны они по правилам старой дореволюционной орфографии, но четким почерком. Открывалась такая бездна горя, которую хлебала девушка с фотографии полной чашей. За что?
       Я буду приводить цитаты из писем, не исправляя ошибок и стиля – точненько.В письме Сиэтл пишется, как Сиатл, килоуат – киловатт, сажень – это мера длины равная 2,18м, сдесь вместо здесь. В предложениях не хватает слов, знаков препинания, но понятно, как мисс Belly (Белова?) торопилась и волновалась, обращаясь к милой детке, голубке Леле.
       Вся ее семья в годы революции разделилась на несколько частей: одна из
Владикавказа оказалась в Харбине и осталась там, другая постепенно переехала
в Сиэтл штат Вашингтон США, а  остальные члены семьи остались в России. Что ее остановило – тиф?
        Из Харбина в Сиэтл перебрались не сразу и не все. И вот в конце декабря 1925 года пришло письмо. 
«Даже страшно написать тебе, что я пишу тебе из Америки, куда прости
прости Господи занес меня черт… По месту расположению напоминает
наш родной Кавказ. Сиатл на нескольких горах, сходящихся между собой в разных направлениях, по ним расположены всюду дома, но так часто, прямо почти на 3 – 4 сажени друг от друга, между горами везде дороги улиты асфальтом, а все тротуары громадными плитами из камня, освещены вечером настолько сияет, что булавку свободно можно найти, форменно море огня и соответственно электричество сдесь стоит 2 коп. килоуат.Все приспособления усовершенствова-ния в хозяйстве сдесь прямо поразительны. Плиты газовые электрические, ни копоти ни сажи. Я не знаю, все полы усланы в квартирах везде коврами, чистятся особым пылесосом, убрать 3-5 комнат прямо игрушка ; часа не больше понадобится. Обед сготовить тоже 1-1,5 час, в водопроводах горячая
холодная вода целый день, и ванна и теплая уборная в каждом захолустном домишке. Прислуги ни у кого нет ибо – это сдесь это дорогое удовольствие, меньше 40 руб.не наймешь, а то и все 80 -100р…»   
      И правду сказать, когда наши либералы в 90 годы говорили, что надо начинать с теплых туалетов, нам было смешно. А сейчас  в 2014 году туалеты на улице. В 1925 году тетя Женя пишет в усмерть разбитую страну голодающей Леле с двумя детьми о сказке, в которую поверить, а тем более представить трудно. Асфальтированные улицы в городах, тротуары уложенные плитами, и сейчас, мягко говоря, не везде.
      В 1927 году стали накапливаться заботы в американской семье.
  «Начну описывать тебе свое великое горе от которого я думала сойду с ума, которое вызвало у меня воспаление затылочных нервов. Но видно что человек такое паршивое животное со всем смиряется и ко всему привыкает. В феврале месяце 1927г. мой Ш. благополучно добрался для нас и начали хлопотать, чтобы оставили сдесь, но американские законы на столько дикие, что ни какие хлопоты, ни какие залоги в 25тысяч не помогли. Одно выражение «не трудоспособный» и все и его 10 мая депортировали обратно в Харбин. И тут-то переживания его и мои можно понять: описывать нет сил. Теперь живем на два              дома дочь в Харбине и я с остальными в Америке.»
     А жизнь идет своим чередом: дочь развелась и дети остаются с отцом, по
американским законам, мать не против – вышла замуж за американца. В двух кварталах от нее живет бывший муж с их детьми в доме ее матери. Приехала жена сына с дочкой из Харбина. Живут материально очень хорошо. Зарплата
у сына 150 рублей в месяц, а даже на 80 р. можно жить роскошно: живут ни в
чем себе не отказывая.
       Русские работают на низкооплачиваемой и неквалифицированной работе.
«Но это их не смущает…у каждого семья».
       И вот последнее письмо в  декабре 1931 года. Это грустный и печальный
ответ на письмо ее детки из Владикавказа, которое ее очень обеспокоило.
      «… теперь немного успокоившись собралась с мыслями и черкнула тебе. По приезде в Америку моя специальность… мне улыбнулась.Пришлось ее совершенно забросить ибо в больницу без знания английского языка нечего и мечтать попасть. Заделалась я было швеей на электрической машинке шила платья все ситцевые и ты удивишься и может быть не поверишь как не верят и в Харбине, что за 8 часов я сшивала 15 – 20 платей и это считалось еще мало тем паче американки давно работающие сшивают от 30 – 40 платей. Но сопоставить ра- боту с домашним хозяйством было не возможно и мне пришлось бросить тогда я набрала квартирантов столовников и этим помогала мужу».
       Она хочет сказать, что жизнь и у нее не дай бог какая и отвечает на некоторые вопросы своей милой девочке – новой советской гражданке.
« Сюда попасть Леля только за визу 300р. Сдесь конечно с детьми ты
и горя бы не знала да и все же были бы около меня».
       В ответ на страшные слова Лели о невыносимо трудной жизни, тетя советует ей.
       « … Крепись береги себя для детей помни что ты у них одна опора.
 Не станет тебя и погибли они да еще девочки. Какое бы у них горе не
было при тебе им легче будет перенести, помни всегда это и если тебе
приходят дурные мысли в голову то сей  час же подумай на кого ты их
бросишь. Рано родила то должна со всеми неурядицами мириться… И зачем ты только от меня уехала… Ты спрашиваешь можно ли работу достать в Америке. Работы хоть отбавляй, но конечно учительницей ты могла бы стать при условии
если сдашь экзамен. При знании французского и немецкого очень легко выучить английский».
     Прочитала я это последнее грустное письмо, которое подписано:
     «Конечно, если бы не революция то я вернулась бы на Кавказ… Целую тебя многократно искренне любящая тебя Мать».
     Слово Мать тетя Женя выделила в тексте. Чужая по крови хотела защитить
молодую женщину, как могла. И так печально стало на душе: жизнь – очень тяжелая вещь, особенно, в эпоху перемен.

                Январь 2015г.