Maiden and Sea. Девочка и Море. 044

– «Ты Симон ни меняешься. Только ты таким мог быть всегда. О тебе много кто теперь ни лестного мнения и никаких фронтов тут нету, да и не было. Выходит ты обнадёжил и бросил ребят, думая только о своей родовой. И не говори, мол выгорело бы у тебя, и ты всех бы тут осчастливил. Но может тюрьма тебе пошла и на пользу. Поймёшь-таки, что без этих родных мосек и ты – никто и ничто? И никто тебя не поймёт и не примет каким бы ты ни был. А я разве когда-то была злопамятная? Таких во флот не пускают. Там морская дружба – самое главное. Амба», - ответила Солли, занятно рассматривая его глаза и на последнюю фразу ребята слегка рассмеялись, но Солли не противилась его объятию, хоть и навстречу ему вроде не шла. И Симон воздел бровь, -
– «О, а ты и на деле крутая морячка! И уже побывала в дальних водах? Или ещё только готовишься? Глаза у тебя странные, никогда их так близко не видел. Но успокойся Солли, я твой друг, ибо кто тут без нас с тобой погоду делал? Да никто в сути. Ты мне была настоящей оппозицией и я тебе за то благодарен, представь себе. И я сам себя в тюрьму загнал и ты тут не причём. Просто воспитал так меня папаша, мать его ети. Что воспитал, то получил, наследничка. Но я не пришёл сюда крайних виноватых искать. Просто тюрьма – это тоже жестокая школа, как наверное и твоя мореходка. Я и там по сайтам лазал в библиотеке когда мог, искал кого из вас родных. На Курта однажды попал. А где он сам, герой, такие планы мне расписывал, закачаешься. Я думал с ним буду дела после тюрьмы крутить. У меня ведь срок не вышел, откупился, да и помогли. А главное режима старался не нарушать»;
– «Пропал твой Курт, совсем бедняга погас, как павшая звезда тени. Без тебя наверное пропал. Увезли его к родне в Германию недавно. Прощаться ко мне приходил, вспоминать не хочется, совсем осунулся, потерял веру в себя. Ты тоже знаешь историю о двух спасённых на море немцах? Всяко знаешь, раз за мной охотился по сайтам. Так Курт дом просил, что мне потерпевшая Эмма завещала. Я ему не стала ничего обещать, если он сам там не определится. Я не стану себе на шею никого зря вешать. Ответственность делает моряка. У нас там тоже ребята с нелёгкими судьбами в мореходку пришли, но держатся молодцами. Надо парнем быть Симон, прежде чем каким дворянином, тогда и во всём порядок будет и ребята тебя добрым словом помнить станут. Своих всегда ценить и беречь надо, ни меньше чем себя любимого. Узник ума», - ответила Солли, больше в море глядя и Симон покачал головой, - «А ты такой же крутой и осталась, молодец. И там вижу марку держишь. Не так-то просто тебя прошибить чем-то. Впрочем я не считаю это плохим качеством, а даже хвалю. Но для девицы можно порой и помягче что ли быть. А Курта мне жалко, были и у меня на него надежды, но раз сдался, то и я ему не судья. Что я? Он был сам себе на уме, даже я его толком не знал. А кто его тут знал, спроси у ребят? Немцы тоже странный народец. А что с теми спасёнными случилось? Я так и не понял? Она тебе что, дом при жизни завещала, а сама померла потом? Просто интересно»;
– «Интересно Симон и особенно тебе. Она при смерти даже после спасения была и медицина ничего сделать не могла. Но чудным образом вдруг на поправку пошла. Она такая же дворянка оказалась из опального рода, как и не ты. И потом нашли её утопленной в ванной собственного дома, а в доме всё перерыто было. И сделал это, спасённый же с нею на море, её любовник Эдвин. И он тоже из какого-то рода оказался там и искал он родовые бумаги Эммы Зальгер, что она успела ранее попросить меня забрать. И роман он с ней строил, чтоб этими бумагами завладеть. Но про её тайник в доме ничего не знал. Когда полиция установила его причастность к смерти Эммы, хоть скорее он это чужими руками сделал и он попал под следствие, то подскользнулся на палубе яхты, ударился головой о переборку и потеряв сознание, вывалился за борт», - холодно и безапелляционно выложила Солли и Симон аж охнул, вот же история и тоже из-за регалий рода! И вот Симон подытожил, -
– «Вот что люди из-за таких родовых бумаг делают! Почище чем из-за денег убивают и обманывают. Наша родовая ветвь в Америке оказалась и представь что они сотворят, чтоб от нас избавиться, как от лишнего аппендикса! Им только регалии наши нужны, а на нас самих им плевать. Знал бы я раньше, что такое творится, ни в жизнь бы на такое не подписался. А я верил, корпел, искал, из шкуры вон лез и вот финал, говорить не хочется, душу травить»;
– «И вот финал – всех ребят своих почти что предал из-за этих регалий и потерял. Но у тебя ещё есть шанс одуматься. У Эммы и Эдвина больше такого шанса нету. Разве что может оправдают её род в Германии, хоть не зря тогда померла. Хватит о смерти», - закончила тему Солли и Симон поднял руки в жесте примирения, мол он не сторонник такие страсти тут распалять, но Солли чувствовала, что ребят эта история заинтриговала. Вечно Солли в какую-то историю попадёт, что говорить и говорить об этом хочется. Как и в Испании, что даже корону заинтересовало. И Симон огляделся, -
– «А что такого тут вообще в родном посёлке творится? Я ведь ничего не знаю, только вернулся, а в сайтах инета о нашем посёлке ничего не найдёшь. Я ведь мечтал поднять посёлок в гору, но...»;
Дал понять жестом, что он не хочет вновь ворошить историю несостоявшейся дворянской регалии рода. Солли и ответила, -
– «А всё тоже Симон. Ко дну собрались вот. Рынок рыбы в упадок пошёл, скоро крупным фирмам рыбного промысла за гроши подмётки чистить станем. Что у нас тут за дыра мелкая, таких посёлков по побережью немало. Сильвия тут одна махается за всех наших, чтоб хоть как дело поправить и надежду дать. А ты мне говоришь - женственнее, мягче быть надо. Ради чего? Или кого. Мне ведь тоже не начхать на родной посёлок, представь себе»;   
– «Да, дела! Одно другого ни легче. Рынок ещё те кашалоты, кого угодно сожрут, а уж о крупных фирмах и говорить нечего. Вот таким наш мир и становится, кто-кого сожрёт, тут не до сантиментов и амуров. Хоть караул кричи. А что за дело? Может я чем полезным помочь смог бы, у меня ещё некоторые хорошие связи остались? Ты не подумай что бездарь какой и ещё силы имею», - сделал вывод Симон, но как почудилось Солли, именно для неё, и она подумала, а нужно ли ему всё это? Скорее всего ему нужно что-то своё и он ради этого, пойдёт сейчас на любые уступки, скрывая свои цели. Но повода для отвода не было и Солли холодно и ясно сказала, -
– «Тут Симон только один командир и одна голова – Сильвия. И что ты можешь там предложить со стороны, вне нашего посёлка? Пока тут от такой помощи, что с козла молока. Лучше найди добрые отношения с ребятами. А теперь мой вопрос. То, что мы с тобой два самых рьяных противника – это знает каждая собака, а вот с чего ты только как со мной говоришь? Я тут не лидер, а на каникулах и вот-вот уеду назад в училище. У нас с тобой более личные отношения и ребята тут не очень-то и при делах. А по общим вопросам обращайся к кому угодно, я тут не икона. Амба»;
– «Понятно, ты в лидеры не лезешь, но я подумал; все тут вокруг тебя собрались и первое наверное что сделал бы, так постарался с тобой мир найти? А ребята никуда не убегут, хоть вижу собралось тут не ахти как много. Что разъехались кто-куда? Дела», - отстрелялся Симон, стараясь значения тону Солли не придавать.
– «Я уже дала понять что фронтов тут нету больше и я ни на кого зла ни держала и не держу. Если хочешь со мной отдельно поговорить, пожалуйста. Но тут, я ещё лишь условно своя, хоть ребята более радушно принимают, чем ранее. Вот такая политика. Каждый теперь больше живёт своим миром и проблемами. Но моё мнение тут отдельное, и каждый сам его расценивает, нужно оно ему или нет. Я-то ещё силюсь с ребятами отношения наладить, а твои отношения – дело твоё, я тут не помощник. Говорите, а я пожалуй пошла. Не хочу знаешь, снова оказаться прецедентом», - скинув руку Симона с плеча, встала Солли и пошла в сторону дома. Сильвия подумав, ушла следом, а Бонс увязался за ней как пассий. О чём говорил и что теперь обещал Симон ребятам неизвестно, но стало ясно только одно, что между ним и ребятами ныне стала тем же препоном Солли, словно она незримо присутствовала тут. И Симон понял, что его ошибка была сразу с Солли разговор при ребятах начинать. Надо было сначала узнать что к чему. Перед отбытием в мореходку звонили из родни Эммы и просили её дом и Солли уступила им это, ненужное ей, наследство. Она не знала что в этом, почти старинном особняке, ещё немало тайников. Она позвонила Курту и сказала о своём решении по просьбе родни Эммы и тот понял, что на дом ему более рассчитывать нечего.