Стечение обстоятельств. Отрывок

Наверное, самый первый раз, когда я четко осознала, что в мире, а точнее – в моей жизни – нет, просто нет,  вообще ничего случайного – это рождение моей младшей дочери. Я не собиралась ее рожать. У меня были совсем другие планы, над воплощением которых я тогда работала. Я второй раз подала документы в пединститут  и благополучно сдала вступительные экзамены с мыслью, что как раз следующая неделя-две – оптимальный срок для медицинского аборта. Утром за мной пришли люди в форме с ордером на арест. Это было смешно и страшно одновременно – я не могла поверить в реальность происходящего. Попытка получить долг с  человека, несколько лет числившегося в моих друзьях, вхожего в дом, евшего мой хлеб и пившего мою водку... Пять недель я провела в следственном изоляторе. Те самые пять недель, в которые я могла сделать аборт без медицинских показаний на прерывание. По странному «стечению обстоятельств» снова на свободе я оказалась ровнехонько 31 августа – иди, учись, девочка. Два года условно с отсрочкой на два – данных о моей судимости нет ни в одной базе данных. Я благополучно прошла проверки безопасности в крупную международную компанию и в банк, в котором закончилась моя офисная карьера. Но это было позже. Много позже.  А тогда я стояла на улице в чужой кофте из китайской страшно линючей ангоры, от контакта с которой  у меня были малиновые ладони, без денег, без сигарет, и мучительно пыталась сообразить, что же я сейчас должна сделать. Мыслительных способностей хватило только на звонок подруге, которая через полчаса выскочила из такси у телефона-автомата,  затащила меня в машину и отвезла к себе. Отрезка между звонком и ее появлением я не помню. По-моему, все эти полчаса я просидела возле него на корточках, вставая только чтобы стрельнуть сигарету. Потом я отмокала в ванне, что-то ела, потом за мной приехал муж. И четкое, непонятно откуда взявшееся, понимание: этот ребенок должен родиться.

Я ее не хотела, я не хотела детей от этого мужчины, я больше не хотела с ним жить, я не хотела с ним спать, я не хотела его видеть. Вполне взаимно, надо сказать. Именно тогда он первый раз завел себе любовницу. Вся эта беременность была адом – моя попытка суицида на 24 неделе, аппендэктомия на 32 неделе, суд за две недели до родов. Что все это время вытворял товарищ муж, не так важно. Но он очень старался сделать  так, чтобы в моей жизни не было ни одного дня без приступа ненависти или отчаяния – в конце концов я стала испытывать некоторое успокоение, когда он отчаливал к своей новообретенной любви  - это было в разы лучше, чем когда он находился дома, вне зависимости от того, был он агрессивен, подавлен или полон раскаяния – такая х***ня с ним тоже приключалась время от времени.

Так или иначе, Софья появилась на свет – нормальный ребенок с нормальным весом, нормальными рефлексами, 9 из 10 по Апгар. Несмотря на перенесенную операцию и прогнозы на кесарево – естественные роды. Примерно к ее месяцу все устаканилось – мне просто было больше ни до чего, кроме этого материнства, которое не приносило мне радости, а только чувство, что раз уж меня заставили ее родить, так и не разрешив мне сдохнуть, единственный способ как-то договориться с этим миром – выполнить эту треклятую работу. Месяцам к пяти мне удалось ее полюбить. К ее году у нас вдруг была нормальная такая семья, внезапно я приняла решение забрать к себе и старшую, которая в лучших традициях нашего семейства последние три года жила у бабки, а я прекрасно работала мамочкой выходного дня. Со стороны это выглядело как вполне себе стандартная благополучная семья среднего достатка, вполне себе, вполне себе, ага, новые обои, стиралка-автомат, родительские собрания, супружеский секс 10 минут раз в неделю, гости с пивными или преферансными посиделками по выходным. И бесконечное тягучее ощущение фальши, загоняемое куда-то за точку обзора, куда-то за правое ухо. Исчезало все это только в читальном зале – книги были единственным, что могло как-то отключить это ощущение бесконечного просмотра тупого сериала, в котором все известно наперед, и основное развлечение – рассматривать банки с консервами на экране, гадая, кто будет спонсором следующей серии.

Вот так прошло 4 года. 4 года лжи самой себе, бесконечных попыток встроить себя в эту реальность, стать хорошей матерью, женой, хозяйкой, учителем русского языка и литературы etc.

Потом начался бунт, тихий и изощренный, заключающийся в последовательном выстраивании своей собственной жизни, никак не пересекающейся с семейством. Эти люди просто перестали существовать как имеющие значение – да, они были, я продолжала готовить им еду и стирать их одежду. Они были трудовой провинностью, которую я отрабатывала с равнодушием автомата.

Бесполезно. Пока мне приходилось возвращаться в эту реальность хотя бы для того, чтобы поспать, я чувствовала, как внутри меня копится глухая ненависть. Страшно было представить, что произойдет, когда резервуар наполнится.

Впрочем, иногда мне удавалось спустить пар довольно нетривиальными способами. Бесполезно. Я могла разрушить его психику, его здоровье, его жизнь. Но это не делало мою собственную лучше ни на грамм.

Разбираться нужно было с собой.

О формулировании запросов к миру я первый раз вычитала у Правдиной, совершенно попсовая тетка, пишущая для домохозяек про фэн-шуй и простейшие ритуалы по привлечению желаемых событий. Ну, разумеется, у нее в основном было про две вещи – деньги и любовь. Хотя первая ее книжка, которую я купила, называлась «Я исполняю желания». Я смеялась над собой, прятала эту самую книжку в сумку, читала ее, когда меня никто не видит. Она, между прочим, у меня до сих пор хранится, и еще несколько, правда, первая все равно оказалась самой информативной.

Так или иначе, я начала с расхламления квартиры и чтения аффирмаций, через три месяца я купила свой первый компьютер, на который, как я была совершенно убеждена, денег в нашем скудном бюджете выкроить  было совершенно невозможно. Ага. На целый – да, а вот покупать его по частям оказалось вполне реально, тем более что среди моих клиентов была конторка, специализирующаяся на продаже комплектующих. Итак, я начала в сентябре с жесткого диска, следующим номером программы был корпус, клавиатура и мышь, потом материнка с процессором. В первых числах декабря – два модуля оперативки. В этот момент товарищ муж внезапно осознал, что до возможности играть дома, не таскаясь в клуб, не хватает только монитора. Модем мне просто подарили. Йесс, в первой декаде декабря 2002 года я пополнила собой ряды владельцев ПК и одновременно открыла для себя интернет как отдельный способ жизни.

При этом жизнь регулярно подбрасывала мне разные странные отношения, из которых я так или иначе получала какой-то опыт, но все они изначально были временными, поскольку ни с одним из тех, с кем тогда сводила жизнь, я не видела себя рядом сколь-нибудь долго.  Влюбленность, дружба, секс, работа – многие из тех связей до сих пор фоново присутствуют в моей жизни, но человека, с которым я бы хотела именно жить – неа, не было.
Окей, руководствуясь тогда обретенным знанием о формулировании запросов, я попыталась честно ответить себе, какого человека я хочу видеть рядом с собой, чтобы мне захотелось с ним остаться. Вот тут началось интересное. Тщательно проанализировав причины, по которым я категорически не хотела больше жить со своим мужем, я пришла к выводу, что мне нужен человек
- имеющий собственные планы
- превосходящий меня интеллектуально
- живущий независимо от родителей
- стремящийся зарабатывать больше и умеющий распоряжаться деньгами самостоятельно, а не перекладывающий  эти вопросы на меня
- способный принимать на себя ответственность, когда это нужно
Это был базовый набор, к которому дополнительными опциями шли еще три смешные вещи из разряда почти что маленьких капризов – рост в районе 190, айтишная профессия и свободный английский. Поэтому когда мироздание вывалило на меня человека, который последние 10 лет играет весьма заметную роль в моей жизни, первое, что я почувствовала – глубокое офигение, к которому примешивался постоянный вопрос: «Так, теперь скажите, где нас наебывают?»

Баг в запросе был только один, но он реализовался по полной. Поскольку я совершенно была убеждена, что любви я не заслуживаю – любят тонких-звонких-легких, то любовь ко мне в запросе сформулирована не была – была сформулирована потребность во мне. Угу. Имеем. Все, как заказывала, теперь посмотри, где ты накосячила в запросе, и сделай выводы.

Что характерно, в карьерном отношении все складывалось абсолютно в соответствии с запросом  и тем, как я видела процесс внутренним взглядом. Первая работа в Москве – продажи, холодные, бесконечные звонки, переговоры, создание связей, за 5 месяцев от испытательного срока до начальника отдела продаж, хоть и в говно-конторе. Моего шефа, который помог мне удержаться и рассчитывал на мою лояльность, я предала с легкостью. Он  с такой же легкостью принял мое решение – он был махровым реалистом, я помню этот случайно подслушанный разговор – когда он ругался с коммерческим, гадюшник у нас был тот еще. – А ее я заберу с собой, если мы не договоримся, у вас тупо некому работать на продвижение вашего дерьма, - голос у него был ледяной. Сутки спустя я беседовала с генеральным.

–Д. уходит, возьмешь отдел?
- Мне надо подумать?
- Плюс 50% к нынешнему окладу и по 10% с каждой сделки молодняка. Твои проценты, разумеется, при тебе.
- Мне надо подумать.

Они не договорились. Д.  сыграл ва-банк, выйдя напрямую на инвестора. Он проиграл – инвестор был старым приятелем коммерческого.

- Пойдешь со мной?
- Сколько?
- Ты в курсе, я ухожу в никуда. Максимум сейчас – такой же оклад как здесь. Но у тебя будет полный карт-бланш. Прибыль со сделок в пополам.
- Прости, мне надо платить за квартиру, у меня сосед съехал.
- Звони, если идеи будут.
-Ага.

Еще полгода в должности начальника отдела продаж этой богадельни. Они проиграли – Д. за свое время в должности собрал все аналогичные мелкие предложения в единую базу, которую с успехом продавал крупным агентствам. Еще через 6 месяцев после моего ухода их купило агентство покрупней, не их – их носители, чуваков, именовавшихся коммерческим и генеральным, вышвырнули в первую очередь. Меня это уже не волновало – я получила свою запись в трудовой, 10 месяцев московского стажа и некоторое количество полезных связей. Тонуть вместе с этим кораблем не было ни одной причины. Я ненавидела продажи. Цель была – уйти на сторону покупателя и вести переговоры со стороны денег.

Что ж – запрос был, ответ последовал – следующее место работы было уже в закупках. Да, снова с минимальным стартовым, снова пришлось ужимать траты по максимуму. Рабочие дни по 10-12 часов, нормально было притащиться в офис в субботу – подбирать хвосты я предпочитала в отсутствие руководства, в присутствии руководства я предпочитала вести переговоры.  В переговорах я мерцала гранями только в путь – интонации, остроумие, легкость, жесткость, модуляции голоса – о да, голос всегда был моим сильным местом. Начальником отдела закупок там я стала тоже через пять месяцев. Отношения с шефом были совсем другие – слишком хорош был, гаденыш. Стояло у меня на него все, что могло, бесило меня это преизрядно, поскольку ему со всей очевидностью хотелось восхищения и преданности, но для восхищения и преданности у него был целый кордебалет девок помоложе, в джинсах с заниженной талией, работать они не умели и не стремились, на работу их явно брали не для этого. Так или иначе, на совещаниях я предпочитала отмалчиваться, чтобы не ставить его своими замечаниями в дурацкое положение. В приватных разговорах мы весьма политкорректно опускали друг друга интеллектуально. Ценил, бесился, зарплату повышал исправно, надрал задницу за строптивость он мне при распределении годовых бонусов – тупо показал мне приватно общую сумму и распределение между тремя сотрудниками, которые на эту сумму претендовали. Спросил, согласна ли я, что это – справедливо. По одной девочке я была согласна, но вот тот факт, что я получила в полтора раза меньше второй дамы, небесполезной, но трудозатраты которой на текущий момент с моими были даже близко не сопоставимы...  Разница между нами помимо трудозатрат заключалась в том, что она говорила ему с придыханием «ты», я же – «видите ли, шеф»...  Шеф видел, ага. Я потом поинтересовалась у девушек по отдельности, видели ли они общую сумму и распределение – ответом мне были круглые глаза – ты что, это приватная инфа. Но он вроде говорил, что планирует делить поровну. Таким образом,  я оказалась единственной, кто видел картинку целиком. Почему мне ее показали – было очевидно.

Впрочем, спорить я с ним не стала. Мне было плевать. Как эстетическое явление он был абсолютно прекрасен, но всему, чему я у него могла научиться, я за это время уже научилась. Денег хватало как раз на уже присмотренную подержанную машину, покупку постоянной прописки в МО и права. Обижаться было глупо и по большому счету не на что. К тому же у меня уже снова висело резюме на Хедхантере. Пикантной деталью стал факт, что от него я ушла в ту контору, в которой он из выпускника «плешки» вырос в самостоятельную бизнес-единицу. Но я уходила далеко не на стартовую позицию – Senior Media Buyer. Роста вверх должность почти не предполагала, зато предполагала стабильный и высокий оклад и кучку мелких пряников, в том числе – возможность оттачивать переговорные навыки, работать голосом...

Да, про голос, господи, эта та штука, которая мне вообще никогда не изменяла. Одно из самых сильных воспоминаний – от меня уходит человек, под которого я себя ломала об колено 4 года. Я собираю ему вещи. Слез нет. Просто я говорю что-то типа: «И с чего ты взял, что  я буду с тобой спорить? Вся эта ***та была обречена с самого начала». Слышу себя со стороны – он шелестит как мертвые листья, уже начинающие подгнивать. Тихо, с землистыми нотками. И в этот момент у меня звонит телефон – шеф, еще один шеф, которого совершенно не касается ничего, кроме того, что я делаю на работе. И вопрос у него совершенно рабочий. Я говорю с ним около 10 минут. И снова слышу себя со стороны – это МОЙ голос, привычно звонкий, ясный, немного ироничный, четко реагирующий на все модуляции собеседника. Господи, как у меня получается так подстраиваться в рабочем процессе? Беседа с шефом заканчивается каким-то его анекдотом на производственную тему и моими заверениями, что завтра утром все эскизы будут у него на столе – я доделаю их дома, раз уж мне пришлось уйти с работы раньше. На самом деле у меня все готово и в рабочем компе, но шефу об этом знать не нужно. Я проникновенно говорю «до свидания» и возвращаюсь в ситуацию, где у меня в одной руке плечики с отглаженными рубашками, в другой – телефон,  прямо передо мной – раскрытый чемодан, а в двух метрах от меня стоит мужчина, который от меня уходит. Вот прямо сейчас – он от меня уходит, а лицо у него – как будто он увидел козу с двумя головами. И я спрашиваю его тем самым голосом мертвых листьев: «Ты подашь мне чехол? Он в нижней секции свернутый».   – Господи, ну как ты так можешь? – Что именно как я могу? Подай чехол, пожалуйста, ты сам сказал, что у тебя машина на 5 часов заказана.

Что я чувствую на самом деле? Боль? Разочарование? Пустоту? Я чувствую брезгливость в основном. Мне хочется покончить с этим поскорее. И в этот момент: «Я не хотел собирать вещи при тебе.  Рассчитывал вернуться к твоему возвращению, чтобы тебе все объяснить. Ты же никогда не приходила с работы раньше».  Не приходила, точно. И сегодня бы не пришла, если бы не месячные, пришедшие на неделю раньше – шикарное кровавое пятно на белых брюках как-то не оставило мне шансов досидеть рабочий день до конца. Образное выражение «чуять жопой» в моем случае реализовалось совершенно буквально. И я и сейчас в этих белых штанах с пятном, уже засохшим, ага, прокладок в рабочем столе всегда с запасом, но рано же было, рано, по календарю еще минимум пять дней, мать их так. Можно сделать так, чтобы не текло на штаны дальше, но чертово пятно на белом видно со всех сторон. Господи, сумку на задницу, папку в руки, скачками к машине – классика женского ада застигнутого врасплох тела. «Возвращается муж из командировки». И о том, что я собирала ему вещи в этих самых штанах с пятном, я подумаю только когда он наконец отвалит. Отвалит, чтобы вернуться через три часа и торчать бельмом на глазу еще двое суток со своим чувством вины – женщина его правильного жизненного сценария прилетает только в четверг, а сегодня – вечер вторника.  Ему не хочется оставаться в новом гнезде одному. Ну и раз уж он желает испытывать чувство вины – быть посему. Вот этим самым голосом мертвых листьев я до утра рассказываю какую-то херню, глядя при этом почему-то в монитор  – все польза, хоть застарелых гештальтов позакрывать.  День проходит как во сне – показать шефу эскизы, обзвонить исполнителей, завизировать счета. Приехать домой, обнаружить, что большое чувство вины по-прежнему с нами – валяется на диване. Утро четверга. Ебучий апофеоз. Мне удалось три часа поспать наконец. Я хожу по квартире уже накрашенная. Мне нужно на работу, у меня дочь прилетает в субботу – я обещала ей чудный август. Мне нужно смести себя в совочек и потрясти, чтобы собраться в кучку. И в этот момент:  «Я наконец понял, почему мне так плохо – я не ел двое суток. Ты не пожаришь мне гренку?» О май год, внутри себя я смеюсь так, что у меня закладывает уши.  (Пропущенные 4 минуты). Я жарю гренку. До кучи понимаю, что я не ела примерно столько же, ну ок – пожарим и на себя. И уже в дверях:

- Ладно. Дверь закроешь, ключи потом решим, как вернуть.
- Я вернусь.
- Зачем?
- Я вернусь.
Подавить тошноту. Найти аргументов за. В конце концов, я любила тебя, я четыре года ломала себя под тебя об колено. Я научилась развлекать себя самостоятельно и не ****ь тебе мозги, пока ты рубился в WOW, я привыкла к твоему запаху, мне нравится гладить твои рубашки, твою мать. Ты все понял – ну ок, наверное, мне пора уже учиться прощать хоть кому-нибудь, хоть что-нибудь.

29 сентября. Место действия – салон розовой перламутровой девятки, Профсоюзная в область. Вечер трудного дня.

- Так все же, почему ты вернулся?
Вопрос задан вскользь, нога на сцеплении, левая на руле, правая на рычаге, взгляд сфокусирован одновременно на светофоре и заднице впереди стоящей иномарки.
- Ты кончаешь вместе со мной, я никогда не думал, что это так важно.
Фак, фак, фак! Зеленый загорается слишком вовремя – первая, вторая, ого, похоже, можно подоткнуть третью – впереди относительно свободно, а этого козла на кредитном логане можно обойти – в левом дырка, елы, да левый вообще едет.
Господи. Я собираюсь замуж за человека, которого облизывала четыре года, пока он искал свою «настоящую любовь», и вдруг выясняется, что он собирается со мной остаться вовсе не по тем причинам, которые важны для меня, а потому что у моего организма есть дурацкое свойство идеально подстраивать себя под мужское семяизвержение. Приехали. Твою мать, твою мать, твою мать. Перестроиться,  левый ряд, средний, левый, четыре зеленых светофора подряд, даже последняя стрелка налево горит ровным зеленым, не моргая. И что теперь? Вчера мы купили холодильник.  Завтра по плану у нас ужин в «Тарасе Бульбе», завтра у меня праздник – мой первый самостоятельный большой проект уходит в печать. Да, это надо отметить, разумеется. Завтра. А сегодня по плану семга на пару на ужин и секс со множественными оргазмами, угу, мне даже симулировать ничего не надо. Фак! Господи! Фак!

30 сентября.

Я проспала почти на полчаса. Я забыла выключить ближний свет в спешке. Я знала, что машина глохнет. Я собиралась в субботу гнать ее в сервис, а через месяц – менять  на кредитную Опель Астру, которая лично мне не упиралась никуда – но мой будущий муж категорически против «нашемарок», мои аргументы, что мне вполне довольно новой 13-й из салона – не работают. Хорошо, жопельастра так жопельастра – привыкла же я к посудомойке. И к WOW.  И к гребаной Москве.

Машина глохнет сразу за светофором. Я поворачиваю ключ в замке зажигания и понимаю, что не схватит – аккумулятор из-за весь день горевшего ближнего света посажен в ноль, странно, что она вообще завелась. Ужин отменяется. Мне нужно поставить знак аварийной остановки, вызвать эвакуатор и позвонить в чертов пафосный Москва-сити, чтобы меня не ждал – ехал домой на метро.

Мне. Нужно. Поставить. Знак. Аварийной. Остановки.