Ревность

Август 2014 год

У каждого в жизни бывают такие ночи, когда сна нет ни в одном глазу и в голову начинают лезть совершенно нелепые мысли и сожаления по поводу того, что уже успело произойти или произойдет только в будущем. Сегодня была одна из таких ночей, когда я сидел на кровати и от нечего делать разглядывал профиль девушки, лежащей рядом со мной. Я не знаю, почему я проснулся, ведь я хорошо помню, что накануне вечером Луна впервые осталась у меня ночевать, мы распили бутылочку отличной вишневой настойки по старому французскому рецепту, как уверяла этикетка, а затем пошли спать. Между нами ничего не было, но уснул я на удивление быстро, слушая ее дыхание и чувствуя стук сердца. А теперь часы показывают два часа ночи – до рассвета еще есть время, но уснуть вновь никак не выходит.

В голове мелькали обрывки каких-то фраз, отчего-то произносимых голосом старого профессора психологии, бледные овалы лиц, не имеющие определенных очертаний или особых черт, чтобы помочь мне определить их личность. Вспомнилась обширная коллекция бабочек Луны, которую начала собирать еще ее мать, солнечные лучики, прыгающие по тонкому телу в растянутой майке, легкий дымок сигареты. И тут я понял, что перед глазами стоят картины не вчерашнего утра, когда Луна вытащила на балкон огромный надувной матрас и вслух декламировала стихи, а события гораздо более давние и почти погребенные под ворохом других впечатлений, надежд, фантазий. События, вспоминать которые у меня не было никакого желания. Но они упрямо лезли если не через наглухо закрытую дверь, то через неприметное чердачное окошко второго этажа. Что ж, прошло достаточно времени, чтобы буря в моей душе поутихла и, наверное, настал тот момент, когда я смогу беспристрастно вспомнить те дни, когда мое сердце разрывали противоречивые чувства и страсти.

Удобней укладываюсь на кровать, чувствуя, что Луна во сне завозилась и плотнее прижалась ко мне. Ее кожа была прохладной, она прижала колени к груди, будто ей было холодно. Этот жест тупым ножом прошелся по уже подсыхающим ранам. Луна очень красивая девушка, она милая и достаточно умная, и я ни за что в жизни не расскажу ей, что начал с ней общаться только из-за ее схожести с совершенно другим человеком, бередившим мою душу почти семь лет, пока мы тесно общались.

Возможно, это было лишь плодом моего воображения, но я явственно почувствовал прохладный морской бриз. С улицы донесся лай собаки, но мне показалось, что это лай Чоко жемчужным призраком проник в мои воспоминая.

Май 2011 год

Сегодня выдался первый по-летнему теплый день. Обычно холодный металл опор недостроенной смотровой вышки теперь обжигал. Было больно прикасаться к нему голыми участками кожи. Здесь было удобно сидеть – крыша, к счастью, надежно защищала от солнечных лучей, но пола не было. Чоко носилась внизу, лая и не имея возможности достать нас. Джунсу дразнил собаку, опуская как можно ниже ногу и махая ей у нее перед носом. Хекдже вслух размышлял о перспективах поступления в Токийский университет, а я просто сидел рядом, чувствуя, что мгновения утекают сквозь пальцы без права на возвращение. Через две недели Хек соберет свои вещи и уедет в Токио, Джунсу уже начал работать, но его скорый отъезд меня ничуть не беспокоил. Наоборот, я был рад этому.

- Эй! Отдай! – вдруг заверещал Джунсу, сваливаясь на песок. Чоко быстро убегала, держа в зубах его кроссовок. А нечего было дразнить собаку! Не могу сдержать довольной улыбки, но он опять залезает на насиженное место, не переставая ворчать.

- Она вернется, - ласково говорит Хек, стараясь удержать смех, но у него ничего не выходит. Уголки его губ подрагивают и, в конце концов, не в силах сдерживаться, он начинает смеяться, уворачиваясь от подзатыльника старшего. Я тоже улыбался, со стороны наблюдая за ними, но не мог присоединиться к их веселью. С одной стороны меня затапливала нежность к Хеку. Я не мог не радоваться в ответ, видя его возбужденное состояние, но с другой стороны я испытывал острое разочарование, раз за разом скручивающее мои внутренности в тугой узел, не дающий мне спокойно дышать. Я не мог присоединиться к ним, не мог сделать глупость или сказать какую-нибудь пошлость. Я был всего лишь Донхэ, тихим пареньком, читающим философские трактаты древних греков и в тоже время увлекающимся контркультурой. Не понятно было, что я вообще делал в компании этих людей, с уверенностью смотрящих в будущее и со смехом в прошлое. Джунсу потрепал по волосам покрасневшего Хека, который сразу же схватился за голову, пытаясь поправить прическу, чем вызвал еще один взрыв смеха.

Тяжело вздыхаю, но они слишком увлечены друг другом, чтобы заметить мою грусть. Перевожу глаза на свинцовые воды моря, раскинувшегося насколько хватает глаз. Почему я не могу быть на месте Джунсу? Так же беззаботно дурачиться, смело выражать свои взгляды, красить волосы во все цвета радуги на спор? Когда я вновь поворачиваюсь к ним, Джунсу вещает что-то про молодую продавщицу из нового магазина, а Хекдже внимательно смотрит на меня. Он немного опустил голову, виновато глядя на меня, а я покачал головой. «Все нормально», - хотелось соврать мне, но вместо этого я попытался улыбнуться, получая в ответ кусочек тепла. В душе появился светлый лучик, который на время разогнал тьму. Хек может сколько угодно дурачиться, он может проводить дни напролет с другими, но в итоге он вернется ко мне. Так было всегда, и я очень хочу, чтобы так оно и осталось. Мы могли не говорить неделями, почти не вспоминая о существовании друг друга, но затем один из нас не выдерживал и звонил или писал, предлагая встретиться.

- Пошли домой, - предложил Джунсу, легко спрыгивая на песок. – Чоко! Девочка, иди сюда! – обманчиво ласково звал он, и Чоко появилась из-за дюны, но кроссовка у нее в зубах уже не было. Лицо Джунсу нужно было видеть. Лукаво блестевшие глаза а-ля вселенское зло и гуру стратегии, стали по-детски обиженными, а на щеках выступили красные пятна. Она, наверное, закопала его в отместку за его издевательства, и теперь назад не вернет. Покрутившись на месте, Джунсу снял второй кроссовок и носки, типа по песочку босиком пройтись решил, а Хек, не скрывая своего сарказма, сыпал остротами, пока мы шли в город.

- Хэ, приходи ко мне с ночевкой, - предлагает Хекдже, как только за Джунсу закрывается дверь. Сегодня ему не до нас. У него амурные планы на вечер. Сразу же соглашаюсь на предложение друга и мы идем к нему вместе.

Его родителей нет дома – мать работает в ночную смену в больнице, а отец сейчас в плаванье. Наскоро перекусив, идем к нему в спальню. Там, на балконе, лежит огромный надувной матрас. Как обычно, Хек садится, опираясь спиной об стену, а я кладу голову ему на колени.

- Ты какой-то странный в последнее время, - начинает он, но я не отвечаю, пытаясь сохранить в памяти каждое мгновение этого вечера. Его руки замирают у меня над головой, перестав перебирать волосы. Он напряженно всматривается в горизонт – сейчас там должно проходить судно его отца.

На душе скреблись кошки. Что-то неуловимо менялось, но вот что именно, я никак не мог понять. На первый взгляд все, как прежде: мы гуляли, строили нелепые планы по захвату мира, обсуждали книги, хотя наши вкусы были слишком разными. Но это короткое слово «но» рушило все надежды.

Наверное, дело было в том, что мы взрослели, и теперь все стало видиться немного в другом свете. Я уже не мог до конца откровенно говорить о том, что происходит у меня дома, не желая взваливать на его плечи свои проблемы, у Хекдже появились увлечения, от которых я был бесконечно далек и все это медленно, но верно отдаляло нас друг от друга. Все стало немного по-другому, но этого хватило, чтобы лишить меня какой-то внутренней опоры, которой для меня был Хек. Без этой опоры я не представлял своей жизни, но она исчезла, оставив вместо себя пустоту. Но как можно сказать об этом Хекдже? Поймет ли он? А если и поймет, то что он может сделать? Не поступать в университет, ждать меня, пока я закончу старшую школу, чтобы поступить вместе? Перестать общаться со всеми, уделяя свое внимание только мне одному? Это невозможно, умом я понимал вполне отчетливо, но монстр внутри меня требовал невозможного, отравляя мою жизнь.

- Донхэ, как ты думаешь, между нами все будет по-прежнему? – вдруг спросил он. Что ответить? Сказать, что как раньше уже никогда не будет? Вместо этого отвечаю:

- Перед моими глазами закат никогда не меняется, - да, это так. И не нужно уточнять, меняется ли он перед его глазами. Но этого Хеку вполне хватило. А я был рад. Тяжелый разговор переносится или вообще не состоится никогда.

Тот день врезался в мою память сплошной яркой вспышкой, но он быстро померк. Наши воспоминания имеют странное свойство – самые тяжелые моменты нашей жизни без труда всплывают в памяти, а самые счастливые постепенно стачиваются об острые грани окружающей нас реальности, становясь не более чем призраком давно минувших дней, фактом, что что-то подобное происходило, но впоследствии эмоций это что-то почти не несет. Так было и со мной. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что моя зависть Джунсу, мое увлечение Хекдже, детская обида – все это произрастало из страха, что я останусь один. Хотя, такую ли форму имел мой страх?

Май 2011 год

- Привет.

- Привет.

- Что делаешь?

- Лежу на диване. Ноги на стене, правая онемела.

- Ясно, - тягостное молчание.

- Солнце слепит. Ты знаешь, каждый день, перед тем как исчезнуть, солнце светит очень ярко.

- Тогда отодвинься, - с тенью удивления отвечает Хек.

- Не хочу, - спустя несколько вздохов новая попытка. – Что ты делаешь?

- Смотрю фильм. Американский. «Тост» называется.

- И о чем он?

- Ты такие не смотришь, - что еще сказать? Скоро он уедет, а я останусь здесь еще на год, но говорить не хотелось. Меня охватывало странное чувство, оно разливалось по всему телу, начиная от кончиков пальцев, оно заставляло меня замирать от напряжения. – Сегодня я видел черепаху. Точнее, двух черепах.

- Черепах?

- Да.

- И где же?

- Мы сделали их… из песка.

- Ясно, - он замолчал так, будто хотел, чтобы я спросил: «Мы – это кто?», но я молчал.

– Хэ, что происходит?

- Ничего. Все хорошо. У меня все отлично. Ты же знаешь.

- Да… А пошли поплаваем, а? Сделаем новый замок из песка, Хэ, не молчи.

- Мне пора, Хекдже. Удачи.

Короткие гудки. Так будет лучше. Так будет правильно. Я не хочу еще раз видеть его улыбку, еще раз слышать смех и чувствовать тепло. Я не хочу обманываться – послезавтра он уедет, а что останется мне? Холод. Одиночество. Замок из песка? Смешно.

Все наши телефонные разговоры были похожи на этот. Не знаю, почему, но мы постоянно звонили не вовремя. Если у меня было приподнятое настроение и желание общаться, то Хекдже был грустен и растерян, а вести полноценный диалог в подобном состоянии невозможно. Иногда звонил он. Постоянно было слышно сотню голосов вокруг, иногда гудки машин, обрывки чужих разговоров – он как всегда шел куда-то. Я не любил такие разговоры – они неизменно заканчивались тем, что он говорил: «Прости. Я уже пришел». И это с только ему свойственной интонацией, будто он наступил кому-то на ногу в метро и теперь просит прощения. Обычная формальность. Небольшая дань вежливости. И не более. А мне вновь хотелось стать важным, вновь хотелось стать незаменимым, как в детстве.

Июнь 2012 год

Я должен быть счастлив. Я должен быть рад. Рядом со мной мой лучший друг, Джунсу исчез где-то в далекой Европе, став фотографом, пытавшимся словить свою музу, гнавшую его все дальше от дома. Я должен быть счастлив, я должен радоваться за друга, нашедшего свою вторую половинку.

Она не против, что мы часто гуляем втроем – я, Хек и Солли. Я поступил и могу гордиться собой. Факультет микробиологии престижен, попасть туда почти нереально, но я смог. Я сделал это. Что я пытался доказать самому себе? Что я уже вырос? Что мне уже не до детских сантиментов? Что мне больше не больно? Все вышло с точностью наоборот – вырос я, и мои запросы тоже выросли. Те неясные вспышки, одолевающие меня ранее, переросли в полноценную ревность. Хотя, наверное, изначально это ею и было, просто я настойчиво отрицал этот факт. Если раньше присутствие третьего раздражало меня, то теперь это заставляло меня покрепче сцеплять зубы и продолжать играть в милого друга детства, который очень увлекается литературой и кинематографом.

Вечер был прекрасен. Мы выбрались из Токио на природу, оставив шумный город позади. Дикий пляж встретил нас тишиной и запустением.

- Давайте разведем костер? – предлагает Солли, застегивая на все пуговицы кофту Хекдже, висящую на ней мешком. Он соглашается и мы отправляемся на поиски хвороста. Вяло плетусь позади мило воркующей парочки, подбирая какие-то сучковатые палки, отряхивая их от налипшего песка. Хорошо, что сейчас темно и не видно моего лица. Если наедине с Хеком я просто язвлю и интересуюсь, как дела у Солли, то теперь ревность, как кислота захлестывает меня. Злые слезы собираются, грозясь вырваться рыданиями. Но я не имею на это никакого права. Умом я это прекрасно понимаю, но как объяснить глупому сердцу, что человек, обнимающий чужую и непонятную мне девушку, не принадлежит мне? Что он просто очень хороший друг, но не более того? Что он никогда не примет моих чувств. Хотя, какие чувства? Я просто ребенок, запутавшийся в собственных мыслях и желаниях. Именно так. Хворост выпал из ослабевших рук, разворачиваюсь и ухожу прочь, а они даже не замечают.

Июнь 2012 год

- Привет.

- Привет.

- Что делаешь?

- Пишу доклад.

- Про что?

- Мутация шестнадцатой хромосомы и генетические…

- Я понял. Дашь потом почитать?

- Я на английском пишу. Колумбийский университет заинтересовался мной.

- Ясно. Хэ, может прогуляемся?

- Прости. Я занят. Погуляй с Солли. Она будет рада.

С каждой неделей наши разговоры становились все короче, а встречи все реже. Но даже так мне было больно видеть его. Каждый раз, когда он улыбался не мне, говорил не со мной, делился чем-то личным с другими, я чувствовал себя брошенным. Детская дружба и детские клятвы не значат ничего. Мечты не значат ничего. Ты всю жизнь был слеп, Ли Хекдже. Ты не чувствовал, что был нужен мне, а теперь я постараюсь забыть тебя, как ты когда-то.

Июль 2013 год.

Едем вместе на автобусе. Я послал подальше свои принципы, когда услышал убитый голос Хека, который сообщил мне, что его бросила Солли. Еле сдерживая радостные нотки, я предложил встретиться. Сегодня был пасмурный день, прямо как я люблю. Дождь огромными каплями срывался с неба, но ливня пока не было. Монстр внутри меня урчал и ластился – Хекдже плохо, у него не осталось никого, кроме меня, он нуждается во мне, он принадлежит мне.

Останавливаемся возле мокрой остановки. У фонаря стоит девушка в свадебном платье. Длинное и белое в пол, как в старых книгах про принцесс, которых похитил злой дракон. Блестят стразы на пышном подоле. Голова опущена. Прическа растрепалась, но все равно было видно, что кто-то потратил много времени и сил на нее. В руках свадебный букет. Она стоит в стороне от удивленных взглядов зевак. Но тут она поднимает голову. Дверь захлопываются с глухим щелчком, но Хек кричит:

- Откройте, пожалуйста! – водитель, явно испугано, вновь тормозит и открывает дверь. Достойное завершение прекрасной сказки. Хекдже, стоящий рядом с девушкой, сошедшей со страниц книги. Что может быть лучше? Автобус вновь едет вперед, а я остаюсь сидеть в теплом салоне. Этим я отличаюсь от него. Хекдже, увидев мечту, может сорваться и, бросив все, последовать за ней, а я буду топтаться на месте, не зная, в праве ли я так бесцеремонно вламываться в жизнь другого человека.

Приглашение на официальную свадьбу я выкинул в мусорный бак и сделал первый безрассудный поступок в моей жизни – я бросил все, что было в Японии, и сорвался в Америку. Несколько ВУЗов предлагали мне пройти у них стажировку, и я выбрал Нью-Йорк. Теперь я здесь.

Лежу в постели с призраком Хекдже, похожим на него характером и некоторыми мелочами, привычными мне с детства. Я не знаю, выйдет ли у меня что-нибудь, но наши с Хеком пути навсегда разошлись. Та моя глупая ревность – она была бессмысленна. Хекдже изначально никому не принадлежал. Он был свободен от преданности и образов прошлого. Он был готов сбросить все это как шелуху, и продолжить где-нибудь в другом месте, а я просто был рядом. Как удобное дополнение, но не более того. А моя ревность. Это даже ревностью назвать нельзя - страх, что останусь один. Всего лишь страх.

- Ты не спишь? – Луна сонно моргает.

- Ты знаешь, я тут подумал… Я хочу черепаху. Нет, даже двух!

- Черепаху? – с тенью удивления спрашивает она.

- Да, из песка.

Зазвонил телефон. Хекдже. Сбрасываю, положив его экраном вниз. Я начинаю новую жизнь. И в этой жизни нет места прошлому.