Игра симптомов

Спросите, почему не иду в больницу? Пачаму не ложусь на операцию? Поч ему не вырежу этот злосчастный, к примеру, аппендицит? А все просто: синдром артиста у меня!
Вот увижу я добрых, но нежных докторов, и сразу включается во мне внутренний Станиславский. Заставляет ручками меня махать - Гиппократа изображать в мединституте. Вместо того, чтоб стоять покорно и открывать всю тоску своего заболевания подробно.
Врачуганы, конечно, улыбаются - как же им не улыбаться!..
Не верят, что необходимо моей личности не во Мхаты лететь, а в палаты. Но первично - на операционный стол - он у них тут, на первом этаже - рядом с Приемным покоем. Я конечно, сам рад в глубине души, что отлегает, отхлынывает недуг с театральным самовыражением Вжигоря. Что-то вроде: "Хоть на этот раз" - пронесло.

Но "час" тому назад - животу коснуться нельзя, температура уже кожу высушила до треска - в Каракумы превратила! А служителей здоровья увидел - добрых, скромных, неспешных - и смылась хворь моя закулисы. Благотворное тепло радости - на ее место - заступай! Предстало перед глазами подлинное бдение целителей в белых одеждах - забилось мое пылкое сердечко, и лишние лейкоциты с анализов исчезли. Ватка напрасно палец прижимает.
- Идите, драгоценный. На данный день явных признаков заболевания нету.

Радоваться? Танцевать? Нет, грустить. Переживать - шагать напрасно в снег с опилками. "Вранье. Вранье. Просто в кулуары этот зверь исчез! Как вы не верите?! Рычит там скрытно, глядя на мою игру, на мое творческое горение! И хохочет."

Я перед вами Миронова показал? И Тома Хэнкса примерил? Похоже было?.. - Вот недуг, оскалившись, и отступил. Но симптомы прячутся. А червоточина не ушла! Вернусь закулисы - где нет никого в пустом театре - и чудище вылезет обратно с полным набором вредных зубов.

"Души болезни факелом искусства?" - хочется сказать. Нет, ложный это путь. Не излечение - преувеличение.
- Пожалуйте, господин вжишко-артистик!.. Показывай экзамены на актерский факультет, - Говорит болячка, удались я от врачебной публики на недоступные километры.

А мне ни есть, ни пить, пока не уляжется моя творческая ситуация. Надоела уму деспотическая расстановка персонажей. Но и в холодном больничном номере находиться зашитым тоже не хочу. Подсознательно наверно хочется света. Терплю до весны. В этой весне, где не любящий сцен хирург Х за вероятные денежки Y поверит в горькую мою специфическую особенность и ласково уложит в оперблок. Чтобы кандидатура писателя искорененлась от фальши в искусстве.

Надеюсь, доживу до этого счастливого времени.

Барханы выравниваются ветром мучительными ночами. Под вой ветра в орлином логове "на скале" уютно ожидаю, как пухом лягу на столик.
- Доктор, режьте литературную физиологию, весь я в вашей хирургической власти. Одной короткой мукой избавьте от всей дивизии страданий, - Скажу покорно.

Но до весны пусть мен не слышит. А больничка стоит в студне зимнего неба. Посреди запорошенного снегом сада. Одинокая. Храмоподобная. Святая. Пускай тоскливо, безмолвно скользят по коридорам дежурные жрецы-священники с ординаторским настроением. В халатах из прессованного снега ждут мою созревающую для глубокой драматургии личность. Пожелание им такое: "До новой встречи, слуги телесной нравственности. С честной игрой"