Какая чудесная ночь...

   В небольшой пещере недалеко от города жил-был маленький Ослик. Он был еще очень маленький и потому, конечно, жил не один, а вместе со своими мамой, папой и старшим братом. В пещере, кроме них, жили и другие животные, но они очень мало интересовались Осликом, а потому и мы сейчас не будет говорить о них. А еще в пещере было тепло, в углу лежало сено, во время дождя можно было укрыться от потоков воды, а ночью – от пугающей темноты. Она, правда, пыталась забираться в пещеру, таилась в углах, чтобы неожиданно выскочить перед Осликом, но мама всегда прогоняла ее, не разрешая пугать малыша.

-И вовсе я не малыш,- обижался Ослик, и пытался не отстать мамы, семеня следом за ней, отправляющейся на работу.

-Ты мешаешь мне, дорогой,- ласково отправляла его обратно в пещеру мама.

-Ты мешаешь мне, иди домой,- прогонял его строго папа, если Ослик хотел пойти с ним в поле.

-Ты мешаешь мне!- грубо кричал старший брат, когда Ослик подставлял свою спинку под поклажу, которой нагружали его брата,- уйди отсюда!

   И Ослик, грустно опустив морду, шел в пещеру, где ложился в угол, на кучу сена, и печально размышлял о своей нелегкой судьбе. Конечно, он знал, что это не навсегда, что когда-нибудь он вырастет и сможет работать, как все. Ведь и его брат, и мама, и даже – по большому секрету рассказала ему Ослица – папа,- были когда-то маленькие, почти такие же, как он, может, только немного побольше, и тоже терпеливо («упрямо» - бурчал папа-Осел, глядя на него) ждали, когда подрастут. Но как долго надо ждать, никто не сказал ему. А Ослику ожидание казалось просто невыносимым.

   Однажды он даже пробрался тайком в город, где на него тут же замычали, заблеяли, заржали огромные животные, оглушив его своим: «Не мешайся под ногами! Уйди! Не мешай! Уберите ребенка с дороги! Безобразие!...». Он прижался к обочине, закрыв глаза, а потом опрометью бросился в спасительную тишину пещеры, чтобы больше даже и не думать о городе.

   Хотя нет, иногда он о нем, все-таки думал. Но эти думы Ослика были очень грустные, поэтому мы не будем о них вспоминать, чтобы он не расплакался своими крупными ослиными слезами и не намочил нам бумагу.

   -Почему так происходит? Почему я всем-всем мешаю?

   И Осленок повернулся спиной ко всему огромному миру, пожевывая сено.

   Наступил вечер, все животные собрались в пещере, чтобы отдохнуть после долгого дня. Они лежали, расправляя натруженные спины, вытягивая усталые ноги.

   В пещеру пришли люди, но животные привыкли к нежданным гостям и не обращали на них внимания. Гораздо больше их заинтересовал Осел, пришедший с людьми. Они окружили его и принялись распрашивать.

   Осел рассказал, что эта семья прибыла издалека. Они шли очень долго, и Она всю дорогу сидела у него на спине, спускаясь на землю только чтобы поесть и отдохнуть на привалах, а Он шел рядом и поддерживал Ее. К городу же они пришли так поздно, что не смогли найти себе места нигде, кроме этой пещеры, да и то, наверное, только потому, что ее не видно было с дороги, и никто из шедших не знал о ней – а по дороге шло много, много людей, и все они спешили в город зачем-то. Им же рассказал о пещере один добрый человек.

   Ослик слушал из своего угла, а рядом с ним тихо опустилась на сено Она. Он сел рядом с Ней, и Ослик хотел по привычке встать и уйти, чтобы не мешать, но почему-то остался. Поэтому, пока все животные были заняты разговором с незнакомым Ослом, он оказался единственным свидетелем чуда: вошли в пещеру только двое, а потом их стало уже трое: слабо улыбаясь, Она прижимала к сердцу Сына, Младенца, появившегося на свет в теплом уютном углу пещеры, наполненной вздохами животных да негромкими звуками ржания и блеяния. Она накормила Его и положила на сено рядом с Осликом.

   Ослик поджал ноги, чтобы ненароком не задеть Младенца, и во все свои ослиные глаза смотрел на Него:

-Какой же Ты маленький! Еще меньше меня, нет, правда, гораздо меньше! Ты настолько маленький, что я совсем не мешаю Тебе. А Ты не мешаешь мне.

   И пока в стороне его родители и знакомые засыпали, чтобы набраться сил для нового дня, Ослик, лежа на сене рядом с Младенцем, тихонько дышал на Него, чтобы Ему было теплее, чтобы прогнать темноту, если она решит напугать Его, чтобы просто быть рядом – рядом с Тем, кому он не мешает.

-Какая же это чудесная ночь,- думал Ослик, слушая тихую колыбельную, что пела Она для своего Сына.