Швайка, или заключительная история о больной душе

Спицын посмотрел вперёд, где теснились десятки машин, сверкающие в темноте яркими стоп-сигналами. Автомобилей было много, они замерли на заледенелой дороге, яростный ветер плевал в них снегом, каждая крошка которого, казалась твёрдой пулей. Пробка на одной из главных улиц города простиралась на многие километры. Костя обернулся назад, посмотрел на сына и вздохнул.
- Читаю, - приподнял Саша книжку, как бы показывая, что занят очень важным делом.
- Много прочёл?
- Пока что двадцать три страницы. Вот ещё минут десять и до тридцати доберусь...
- Интересно?
- Ага. Только много описания, иногда скучно. Долго читается.
Костя Спицын улыбнулся:
- Гонись не за страницами, а за смыслом и за сюжетом. Считая прочитанные страницы - мешаешь сам себе. Думай над тем, что читаешь, и книга сама начнёт говорить с тобой.
- Спасибо, - пробубнил Сашка, - просто, по-моему, Брэдбери - это не моё.
Отец вздохнул и посмотрел на впереди стоящий "Лексус". Движение машин совсем прекратилось, а буря усиливалась, от чего некоторые неусидчивые водители начинали сигналить. Будто от этого мы помчимся на всех парах, подумал Костя и, посмотрев на сына в зеркало заднего вида, сказал:
- Может быть, чтение - это не твоё?
На это мальчик ничего не ответил и с недовольным видом уткнулся в книгу.

Стояли уж минут тридцать. Костя не помнил, чтобы в пробке, на одном месте, проводил так много времени; городок, по нынешним меркам, не большой, даже миллиона жителей нет, а пробки - есть. Теперь, ведь как, машин становится больше, чем людей, а дороги остаются такими же унылыми тротуарами-переростками. Где-то вдали, в кромешной тьме и метели, кто-то пронзительно закричал, а потом наступила тишина; десятилетний Саша вздрогнул и оторвался от книги.
- Что это?
- Не знаю, - отец всмотрелся во тьму, приподнявшись на своём сиденье, - орал кто-то...
- Будто больно кому-то, - прошептал Сашка.
- Ну-ну! Испугался что ли?
Мимо их машины пробежал какой-то человек, закутанный в тёплую куртку, в большом капюшоне. Лица не было видно, он огибал автомобили и, вскоре, скрылся из виду совсем.
- Тротуаров нет что ли... - вырвалось у Кости, и он открыл дверь своего "Субару", от чего в машину ворвался поток ледяного воздуха, и одинокие снежинки заплясали в салоне.
Спицын сказал:
- Пойду, гляну, чего стоим. Сиди тут, ясно?
- Ага.

Метель усиливалась, снег налипал на глаза, ноздри и щёки. Дышать было тяжело - душил ветер, и дальше своего носа не было видно, от плясавших в безумном танце осадков.
Спицын пробирался среди машин, водители которых тоже вылезли из салонов, и, теперь, кто-то курил, прикрывая сигарету рукой, а кто-то тоже шёл вперёд, посмотреть на причину такого жуткого коллапса. В некоторых местах мужчины и женщины собирались в кучки и говорили, в большей степени об одном, - о пробке и о метели. Чем дальше Костя пробирался, тем  больше в воздухе росло напряжение, а голоса покинувших машины людей звенели тревогой. Спицын заметил одного мужчину, который, засунув руки в карманы просторной красной куртки, глядел вперёд, явно что-то высматривая. Костя подошёл к нему и спросил:
- Что там случилось, здравствуйте.
Мужчина, словно перепугавшись, резко глянул на Костю, а потом отрывисто сказал (даже крикнул):
- Кирдык там кому-то!
- То есть как? - удивился Костя.
- Ну, вот так.
Не желая говорить, незнакомец быстро залез в машину и громко хлопнул дверью. Костя снова посмотрел вперёд, чувствуя, как тревога нарастает, и потянулся за сигаретами. Любопытство победило, и он двинулся вперёд, то и дело, получая хлёсткие пощёчины быстрой рукой ветра. Миновав ещё метров тридцать, проталкиваясь уже через скопившихся водителей, он, наконец, увидел страшную картину: между двумя автомобилями лежала девушка, застывшими глазами смотря в небо, приняв картинную позу. Её волосы распластались по снежной дороге, а рот был немного приоткрыт. На лице застыл, словно замороженный это непогодой, холодный ужас. Вокруг девушки толпились люди, вздыхали, удивлялись, кто-то звонил и кричал в трубку, стараясь быть громче сильного ветра.
Костя высмотрел маленького человечка, с доброжелательным лицом и подошёл к нему.
- Что случилось? - закричал Спицын.
- О, - удивился человечек, - закололи, видимо. Минут десять, как мертва.
Костя даже удивился, с каким спокойствием всё это говорил мужчина, но больше всего Спицына напугали глаза - смотрящие в одну точку, стеклянные. Когда человечек улыбался, его очи оставались на месте, словно и не принадлежали хозяину вовсе. Костя оглянулся в надежде найти кого-нибудь адекватного, но человечек продолжал:
- Я - врач, - пояснил он, - теперь скорая до нас не доберётся по таким пробкам, а полиция и подавно.
Человечек говорил тихо, но слышно его было хорошо, словно он шептал прямо на ухо. Костя поёжился, попытался уйти, но незнакомец вцепился ему в руку и сказал быстро, нервно:
- Я видел, кто её убил, я видел, - он сверлил глазами Костю, - но сказать нельзя, сказать никак нельзя.
Спицын резко вырвался, столпившийся народ затих на секунду, а потом всё продолжилось снова - суета, крики и звонки. А ветер всё усиливался, нагоняя холод и снег прямо в душу. Чувствуя, как тревога нарастает с большей силой, Костя решил вернуться к машине и ждать, пока всё разрешится. Спицын посмотрел на маленького человечка, попытался сделать взгляд гневным и строгим; странный тип улыбнулся и зашагал куда-то в темноту. Пробка тянулась вперёд на пару километров, и Костя, завидев это, зашагал обратно к своему автомобилю.
По пути, его спрашивали водители:
- Что там? Что случилось
- Там женщину убили.
- Как? Не может быть!
- Да, серьёзно....
Атмосфера накалялась, всё больше слышались маты и причитания, многочисленные водители искали жертву для расправы. Ведь так всегда, когда есть виноватый - злиться намного проще.
- Ну, хера ты там встал! - орал чей-то грубый бас, - давай вали отсюда!
- Сам-то, сам-то! Упырь!
Потом какие-то крики, вопли женщин, глухие удары. Костя прибавил шагу, смотря по сторонам на звереющих людей, которые теперь ему казались облезлыми собаками, кусающими друг друга, рычащими и гавкающими. В принципе, Спицына не волновали мелкие стычки, потому что перед глазами предстало лицо убитой женщины, показавшееся молодому человеку до боли знакомым. Он, вдруг, почувствовал, как стоит один, посреди дороги, вокруг машины и ни души, а на земле лежит женщина. Над нею склонился мужчина в куртке, капюшон натянут на голову так, что лица не видно, ноги на ширине плеч, в руках окровавленная швайка, которыми в деревне колют свиней. Незнакомец смотрит, тёмной тучей вместо лица, на Костю. Ветер задувает под куртку твёрдые снежинки, женщина, мёртвая, дёргает лицом, будто бы ей неприятно, а потом моргает остекленевшими веками.
Костя очнулся, стоя посреди огромной пробки. Крики и ругань продолжались, но, теперь, они были похожи на визг свиней, хрюканья и чавканья.
"Я знаю, кто её убил" - пронеслось в голове, и мужчина ускорил шаг, продвигаясь к своей машине.

В салоне было приятно и даже немного жарко, Саша посмотрел на отца. Книгу он, по всей видимости, давно отложил в сторону.
- Ну, чего там?
- Поедем не скоро, - сказал Спицын, дуя на замёрзшие руки.
- А причины? Ты всегда меня учил, прежде всего, искать причины...
- Там... - Спицын задумался, - два грузовика столкнулись. Ждём, пока разъедутся.
Сквозь ветер и шум до них донёсся новый вопль, сильнее прежнего. Обернувшись, Костя увидел мужчину в куртке, в капюшоне, пробирающегося в их сторону. Сомнений быть не могло - это он убил девушку, и новый вопль, уже где-то позади пробки, не предвещал ничего хорошего. Костя нажал на кнопку и все двери автоматически захлопнулись. Человек в капюшоне, быстрым шагом настиг их машину и остановился. Костя смотрел на него, нервно стуча пальцами по рулю, а незнакомец, совсем бесцеремонно, наклонился и заглянул в их машину. Странно, но даже при такой близости, лица его не было видно. Он поднял руку и прислонил её к боковому стеклу, и Костя похолодел, увидев в руке у мужчины швайку, кровь с которой стекала обильным ручьём.
- Пошёл вон! - заорал Костя.
Незнакомец убрал руку от стекла, медленно выпрямился и побежал куда-то вбок от дороги; тьма тут же поглотила его.
- Пап, что это было? - дрогнувшим голосом спросил Саша.
- Какой-то псих. Сейчас.
Костя потянулся за телефоном и набрал 112. На том конце трубки ответили:
- Экстренная служба. Слушаю Вас.
- Алло, девушка, хочу сообщить... Тут, на дороге, по улице... убита девушка. Я только что видел убийцу. Он бродит среди машин. Высокий, в куртке с капюшоном, лица не видно.
- Сейчас отправлю наряд...
- Тут дикая пробка, девушка! Где-то рядом отделение полиции есть. Пусть придут, - пешком будет быстрее.
- Ждите.
Послышались короткие гудки.
А метель всё усиливалась, люди злились, выходили из машин, шли вперёд, ругали друг друга и кричали. От всего этого у Кости кругом пошла голова, к горлу подступила тошнота, а перед глазами всё поплыло, он прижался лбом к рулю и приоткрыл окно.
- Пап, всё в порядке?
- Да, нормально. Голова закружилась что-то.
- Может, тоже пойдём. До дома четыре остановки, доберёмся как-нибудь.
- На улицу посмотри! По такой метели доберёмся, ага. А машина как же? Если только закрыть и идти...
- Ну!
На самом деле Костя боялся встретиться лицом к лицу с человеком в капюшоне. До сих пор перед глазами стояло лицо женщины. До сих пор он думал, что знает её. Но откуда?
- Немного посидим. Может, поедем, всё-таки.
Прошло минут пятнадцать. Саша читал книгу, а отец слушал рёв ветра и смотрел, как снежинки разбиваются о лобовое стекло. Внезапно, как будто возникнув из воздуха, к окну прильнула молодая, симпатичная девушка. Она постучала по двери и всмотрелась внутрь салона. Глянув на её лицо, Костя сначала оторопел, а потом часто-часто задышал. Она ему знакома! Это та же девушка, которую убили! Нет, не может быть, он сходит с ума. Но, стойте-ка, какая красивая. Какая сексуальная... Он помнил её гладкую кожу, округлости её грудей и сладкие поцелуи, тёплые и мокрые, приятные.
- Костя, - сказала женщина, - ты не мог бы мне помочь?
- Мог бы... - пролепетал Костя, вылезая из машины и смотря на женщину.
Огромные, голубые глаза, короткая стрижка, две пряди, спадающие на лоб. Откуда он её знает? Откуда?
- Вы... - прошептал Костя, - Вы же убиты...
Девушка посмотрела на него с огромным удивлением и  улыбнулась.
- Ничуть! - покачала она головой.
- Я видел Вас там, - он махнул рукой вдаль, - Вас заколол... мужчина в куртке. В капюшоне. В чёрной куртке...
- Вот в такой? - она дотронулась тонким пальчиком до его одежды.
Спицын посмотрел на своё одеяние, ничего не понимая.
- Да, похоже, - выдавил он из себя, - но тот был в капюшоне. Лица не видно...
Женщина ещё раз улыбнулась и, закинув руки ему за шею, натянула на его голову огромный капюшон. Костя отшатнулся, когда увидел в отражении стекла того самого убийцу.
"Я знаю, кто её убил" - снова пронеслось в голове.
- Ты - моя жена! - воскликнул Спицын, поражённый резкой вспышкой, которая разорвалась в голове.
- Я Вас не понимаю, - отшатнулась девушка, резко изменившись, постарев на лет десять.
- Ты - моя жена! Ты - грёбаная шлюха, потаскуха! Ты бросила меня и Сашку, трахалась со своим начальником, грёбаная сука, грёбаная сука!
Повторяя это, Спицын полез в карман, нащупал там тяжёлый и продолговатый предмет, а потом, быстрым движением воткнул его в грудь девушке. Послышался громкий крик, женщина закатила глаза, упала на землю, захрипела. Спицын сел на неё сверху и нанёс ещё два сокрушительных удара в область шеи. Тёмная кровь хлынула фонтаном, а Спицын, быстро встав, оглянулся по сторонам и, вдруг, услышал громкий крик:
- Бросьте оружие!
- Вот, чёрт, - улыбнулся под капюшоном Костя, - приехали, всё-таки.
- Бросьте оружие, молодой человек!
Костя обернулся и увидел двоих полицейских, которых сам же и вызвал. Он были напряжены, в вытянутых руках, наготове, держали блестевшие в неярких фонарях пистолеты.
- Она этого заслужила! - крикнул Костя, держа свою длинную швайку в руке, - Вы же не застрелите отца одиночку, которого бросила жена! Убежала с каким-то богатеньким мудаком! Не застрелите же, да?
- Всё зависит от Вас, бросьте пику и поднимите руки.
- Какие Вы вредные, - улыбнулся Спицын, - Вам жалко эту свинью? Она такая же, как моя жена!
Костя медленно начал идти на полицейских, выставив вперёд швайку, заливаясь глубинным, невидимым смехом. Лица полицейских превратились в морды свиней, хрюкающие и чавкающие.
- Свиньи! Все Вы - свиньи!
- Стойте, где стоите! - кричали перепуганные сотрудники, но Костя их не слышал.
Сейчас, где-то глубоко в своём подсознании он топал по заснеженным улицам, огибая машины, держа за руку сына. И все вокруг шли, и ругались, и матерились. Ревел ветер, шёл снег. Там, глубоко в подсознании, Костя улыбался, чувствуя тепло маленьких пальцев сына у себя в ладони. Он шёл навстречу тёплому дому, где его ждала жена, верная и заботливая. В подсознании - всё было хорошо. В действительности - супруга ушла к другому мужчине, не выдержав нервных срывов Кости, которые начались после смерти их единственного десятилетнего сынишки. Теперь, на месте маленького мальчика, на заднем сиденье автомобиля, сидела большая тряпичная кукла, с книгой на коленях.
"Бам, бам!" - хлопнул старенький Макаров.
Костя упал на спину, так и не выронив свою швайку из руки.