Песочные люди

 Свет на кухне был ярким. Возможно, даже слишком. Пристрой около доисторической микроволновки фотоаппарат и можно печатать рентгеновские снимки тощего мужчины, который стоял по центру комнаты. Из-за невысокого роста он поразительно органично смотрелся среди мебели и электроники, словно его тоже купили на распродаже в Волмарт.

 Линованный блокнот в руках гостя обзаводился все новыми и новыми записями. Каждая следующая буква сопровождалась звонким причмокиванием и свежей порцией слюны. Дошел до конца  предложения – волокна твидового пиджака насквозь мокрые.

 Явный дефект.

 В Волмарт товар бы заменили, объяснив брак повреждениями при погрузке или халатностью курьера. В реальности, приходится списывать хреновые манеры на различного рода дыры.

 Прежде всего, на те, что в кривоватых зубах мужчины. Последние, к слову, как древние сталактиты – разной длинны, держатся на соплях и неравномерно распределены по ротовой полости.

 Девять из десяти дипломированных стоматологов только что подавили рвотные рефлексы.

 Дальше начинаешь искать причины в пробелах системы образования и домашнего воспитания. Ни бдительные учителя, ни любящие мама с папой не растолковали ребенку, что всюду сорить своим ДНК – мерзко. Ну и правильно.

 Так его.

 Он же не Цезарь, в конце концов. Одновременно складывать из слов связные фразы и контролировать выделение слюны – слишком сложно. Не грузите парня, пусть выберет что-то одно. А потом мальчик превращается в зажатого и замкнутого подростка. Потому что внезапно выясняется, что женский пол предпочитает тех, кто не забрызгивает их с ног до головы вязкой жидкостью.

 Лампа на кухне моргнула, на секунду создав достаточно уютную обстановку. Женщина, наблюдавшая за тем, как желтые листы в руках собеседника один за другим покрываются письменами, пододвинула табуретку к люстре. Пара нехитрых манипуляций и мгновения пронзительного скрипа вернули все на круги своя.

– Отлично, – подумала женщина, пытаясь удержать равновесие. – Теперь главное не попасть под очередной антисанитарный залп.

 Она спрыгнула на пол, с опаской проверив, не находится ли ее любимая блузка в радиусе обстрела. Нет. В полной безопасности. Как и штаны с потертой этикеткой GAP, которые, в прочем, не жалко.

 Маршалл наблюдал за представлением сидя на кровати в своей комнате. Родные четыре стены, обвешанные плакатами. Сценарий этой малобюджетной и плохо срежиссированной постановки он знал наизусть и мог пересказать от корки до корки.

 Каждую субботу.

 Ровно в 10:00.

 Плюс-минус пятнадцать-двадцать минут, в зависимости от траффика и погоды. Плюющийся человек, который, по совместительству, является ведущим врачом-ортопедом в Портленде, прибывает по адресу 2816, Юго-Восточный Бульвар Холгейт. Он паркует черную как смоль Камри на перекрестке, аккурат между заправкой и магазином музыкальных инструментов Дэвида Керра. Нажатием кнопки тощий мужчина в твидовом пиджаке повелевает сигнализации закрыть двери автомобиля. Худосочный человек вприпрыжку перебегает дорогу, останавливаясь у стенда с актуальными ценами на бензин.  Diesel снова подорожал, но Regular держится молодцом. Плюющийся доктор начинает оправдывать свое прозвище, причмокивая и цокая с устрашающей периодичностью. Ему не нравится подъем вверх. Раздражают крупицы пыли, которые вылетают из под колес проезжающих джипов и находят пристанище в уголках его глаз.

 Маршалл следит за маршрутом страдальца через окно, прямо с кровати. Он переводит взгляд на поверхность тумбы. В 11 лет у мальчика все еще есть сложности с определением времени по часам со стрелками и делениями. Поэтому будильник – электронный. Красные черточки, которые плавно перетекают одна в другую, кажутся ему намного более наглядными.

 9:48.

 Маршалл моргнул.

 9:49.

 Он снова пытается выцепить взглядом гостя, который сегодня отличился поразительной расторопностью. Но тот уже скрылся за границами потрескавшейся оконной рамы.

 Раздается стук в дверь. Два коротких щелчка. Тук-тук. Следом пауза. Один глухой хлопок. Хлоп.

 Так же любил делать отец Маршалла, работавший терапевтом в детском госпитале Шрайнерс, на другой стороне реки Уилламетт. Маршалл предполагал, что это какой-то особый врачебный код. Специальный шифр, который понимают только они. Так ему казалось.

 Заспанная женщина открывает дверь приблизительно через полминуты. Она пересекает кухню наискосок, успешно маневрируя между газовой плитой Bosh и частоколом из стульев.

 Когда-то в дверном проеме стоял мистер Клейтон, отец Маршалла, уставший после ночной смены.

 Но это было давно.

 Тогда  симбиоз из звонкого женского смеха и хрипловатого мужского гогота разлетался по всей площади двухэтажного дома на Бульваре Холгейт. Отец бы начал с порога пересказывать анекдот, который услышал на работе. Маршалл всегда выбегал из комнаты, пытаясь на ходу обуть ноги в меховые тапочки, и внимал шутке. Обычно из папиных уст доносилось что-то вроде:

– Джейн, – он обращался к обнимающей его женщине в штанах из GAP. – Знаешь, почему лысые мужики обожают носить килт?

– Почему же? – она помогала мужу снять увесистое пальто.

– Потому что это единственный шанс снова почувствовать, как ветер играет с их волосами!

 После этого мистер Клейтон, как правило, ждал от миссис Клейтон ответной реакции. Она лишь подавляла смешок и била его по плечу.

– Тише ты! – ее голос переходил на шепот. – Что если Маршалл услышит?

 Он обвивал руки вокруг ее талии и приподнимал, прижав к себе.

– Солнышко, – их губы на несколько секунд соприкасались. – Не волнуйся, он же не поймет, в чем шутка.

 И мальчик действительно не знал, почему это смешно. Как ветер может играть с волосами, если человек лысый. Это же полнейший абсурд. Ох уж этот взрослый юмор.

 Маршалл бросался на папу, и вся семья соединялась в объятиях.

 Так было. Но было давно.

 Теперь все по-другому. Осталась комбинация из утренних стуков и хлопка. Неизменно женщина в домашних штанах из GAP открывает дверь, спустя двадцать-тридцать секунд. Но после этого не следует радостных эмоций. Не слышится смех. Никто не обнимается.

 Доносится лишь слащавое чавканье. Из раза в раз мисс Клейтон предлагает мужчине в твидовом пиджаке чашку бодрящего Эрл Грея. Тот стабильно отказывается и проходит в комнату Маршалла, не снимая ботинки. Последовательность, годами оттачивавшаяся до идеала. Доктор смотрит на одиннадцатилетнего мальчика. Линованные страницы уже шелестят и перелистываются. Плюющийся человек кладет свою кисть на лицо ребенка и оттягивает нижнее веко. Сначала левое. Затем правое. Он смотрит на потрескавшиеся сосуды, которые словно паутина заполняют пространство поверх глазного белка. В блокноте появляется очередная запись. Дальше по программе следует короткая беседа.

– Как дела, юный мистер Клейтон? – спрашивает терапевт, усердно работая ластиком.

– Все хорошо, мистер Крауч.

 Маршалл опирается руками о матрас и пододвигает себя ближе к плакатам Базза Лайтера и Человека-паука, которые кусками изоленты прилеплены к стене.

– Ну, вот и славненько.

 Доктор убирает погрызенный карандаш во внутренний карман пиджака и проводит рукой по каштановым волосам мальчика. Спустя время стук его каблуков слышен в коридоре и на кухне. Он о чем-то общается с женщиной в штанах из GAP, выписывая очередной рецепт. Лекарства всегда одни и те же. Различаются только дозы. Иногда нужно съесть две оранжевые пилюли и запить серой микстурой. Порой, мисс Клейтон разрезает таблетку на две части. Так надо. Одну глотаешь натощак – утром, вторую вечером. Раствор из порошка можно не пить. Единственное, всегда нужно делать специальный массаж, стимулировать клетки кожи.

 Как только клочок бумаги с программой лечения на следующую неделю оказывался в руках мамы Маршалла, раздавался резкий хлопок дверью.

– Наконец. – Джейн пыталась справиться с тугой задвижкой.

 Если выглянуть в окно, можно увидеть, как плюющийся человек спускается вниз по наклонной, достает ключи и уезжает вдаль на своей Тойоте.
Но этот процесс мальчика уже не интересовал.

– Золотко, – одно из любимых обращений мамы, наравне с вечными: рыбонька, котик и тигренок. – Будешь хлопья?

– Да, мам. – Маршалл прошелся пальцами по синему одеялу с кораблями.

– Таблеточки я тебе положу, съешь их до еды, ладно?

– Хорошо, мам.

 Она наклонилась и поцеловала сына в лоб, обхватив его голову обеими руками.

– Хлои придет, мам?

– Да, тигренок. – она скомкала бумажку с названиями лекарств и положила на прикроватную тумбу. – Минут через пятнадцать зайдет.

 Маршалл улыбнулся и плюхнулся на безразмерную подушку, которая по габаритам составляла добрую половину спального места.

 Наволочка, разумеется, была с кораблями.

                ***

 Деревянный поднос обладал одной особенностью – мягким дном. Тканевый мешочек, который был набит чем-то наподобие тех мелких шариков, которые запихивают в плюшевые игрушки. Одно из изобретений, делающих повседневную жизнь каждого любителя уминать за обе щеки перед телевизором в разы легче.

 Миска Маршалла, до краев заполненная молоком с низким содержанием жира, стояла прямо по центру блюда. Чуть левее расположилась пачка хлопьев Fruity Yummy Mummy, на случай, если захочется добавки. На  упаковке изображена забавная мумия, обернутая в бинты розового и желтого цвета. Дизайн обложки менялся, наверно, несколько десятков раз, и каждый следующий был все более убогим.

– А мне больше нравятся те, что с Приведением! – сказала Хлои, наблюдая за тем, как порция кукурузных колечек направляется к Маршаллу в рот. – Они вкуснее!

– Зато смотри, какие эти смешные! – он наклонил разрисованную миску в сторону девочки.

 По краям виднелись гранулы желтого, оранжевого и розового цвета. Совсем, как мумия на упаковке.

– Папа всегда говорил, что они похожи на свиные пяточки! – вспомнил Маршалл.
Действительно. Шарики имели два продолговатых отверстия посередине, которые напоминали ноздри.

– Точно! – Хлои села на край кровати, подмяв простыню. – А моя бабушка знаешь, что мне рассказывала?

 Маршалл вопросительно кивнул головой, проглотив горстку хлопьев.

– Что есть такие существа, – девочка резко подалась вперед и чуть не заставила Маршалла расплескать все молоко. – Свинокрысы!

– Свино…как? – он переспросил.

– Свинокрысы! – Хлои привстала. – У них такие же вот розовые пяточки и поросячьи ушки.

 Мальчика разбирало любопытство.

– Почему же они тогда еще и крысы?

– А у них сзади болтается длинный хвост, – она выдержала небольшую паузу. – И усики есть!

– Гадость какая!

 Маршалл отложил поднос в сторону и поправил рукав футболки. Хлои разглядывала фанерную полку на противоположной стене.

– А это кто? – она показывала на квадратную фотографию в металлической рамке.

 Маршалл посмотрел на изображение. Высокий человек с растрепанными волосами и длинными бакенбардами держал на руках мальчика в бейсбольной форме.

– Это папа, – сказал он. – Мама фотографировала перед турниром.

– Перед нашим, школьным?

– Ага. – Маршалл махнул рукой в сторону левой части полки. – Вон перчатка, которую мне купили.

 Несколько лет назад в начальной школе Ирвингтон решили провести первый бейсбольный чемпионат. Мистер Клейтон – отец Маршалла, являлся большим фанатом всего, что было связано со спортом. Он коллекционировал бейсбольные карточки как одержимый и подчас специально задерживался на работе, чтобы посмотреть очередную игру регулярного сезона в тишине.

 Когда выяснилось, что его сын имеет шансы попасть в сборную школы, мистер Клейтон еще неделю ходил как контуженный. Таким счастливым его мало кто видел. Когда либо.

 Правда, радости поубавилось, как только оказалось, что свободной осталась лишь позиция кэтчера. Маршалл канючил и закатывал истерики, принципиально не желая сидеть на корточках с выставленной вперед рукой.

 Питчеры хвастались новенькими мячами с автографами звезд.

 Бэттеры приходили на тренировки, и все завидовали дорогущей лакированной бите, которая идеально чувствовала себя даже в детских руках.

 Маршалл не хотел чувствовать себя никчемным на их фоне.

 И тогда в голове мистера Клейтона старшего родилась гениальная идея. Он подарил сыну самую красивую перчатку-ловушку, которую только можно было найти на просторах Портленда. Она была прошита со всех сторон, перекрестным кроем. Темно-коричневая кожа отдавала заводским ароматом и как будто намекала, что ее владелец – подрастающий Гари Картер собственной персоны.

 Мальчик был на седьмом небе от счастья, когда получил подарок и брызгал слюной во все стороны не хуже мужчины в твидовом пиджаке.

 Этот момент  и стал отправной точкой нескончаемых побегушек отца и сына на заднем дворе.

 Замах. Крученая подача. Не поймал.

 Повторить.

 Замах. Прямая подача. Не поймал.

 Повторить.

 Замах.Чендж-ап. Поймал!

 Перерыв на лимонад.

 Повторить.

 И так днями напролет. После уроков и до самого ужина. Сказать, что мальчик падал спать без задних ног – ничего не сказать. Усталый, но довольный.

– Можно примерить? – Хлои потыкала пальцем перчатку.

– Конечно!

 Она просунула крохотную кисть левой руки внутрь, и с легкостью распрямила пальцы. Внутри оставалось место для еще одной ладони. Минимум.

– Ничего себе, – она покрутила ловушкой. – Какая громадная!

– Это точно.

 Маршалл наблюдал, как его одноклассница пытается побороть силу тяжести, небрежно размахивая агрегатом.

– Жалко, что ты так и не сыграл. – произнесла она, практически шепотом.

– И мне жалко.

– Уже никогда не получится?

– Наверно.

 Она положила подарок на место.

– Вы играли на заднем дворе?

– Ага, – Маршалл начертил в воздухе подобие квадрата. – Папа соорудил там небольшую песочницу, ближе к гаражу.

– Зачем?

– Ну как, это была часть нашего игрового поля – домашняя база.

– Домашняя…

 Хлои изо всех сил пыталась сделать вид, что хоть немного разбирается в правилах бейсбола.

– Это та, за которой сидел я и ловил мяч. Папа стоял напротив.

 Маршалл спародировал типичную отцовскую подачу, в его исполнении больше походившую на баскетбольный бросок.

– Я итак знала! – Хлои хихикнула, поймав воображаемый снаряд.

– Еще я любил делать из песка всякие штуки. – Маршалл вспомнил странноватые песчаные замки, которые имели свойство рассыпаться через несколько минут. – Это уже вечером, когда мы с папой не играли.

– Вечером?! – Хлои подскочила к изголовью кровати. – А ты не боялся песочных людей?!

– Песочных людей?

– Когда стемнеет, они приходят!

– Они? – Маршалл начал прокручивать в голове все известные ему мультфильмы, где могли фигурировать песочные люди.

– Они! – Хлои уселась рядом с подушкой. – Это, вообще-то, еще одна бабушкина сказка, хочешь, расскажу?

Девочка с веснушками не дождалась ответа, похоронив надежды Маршалла на пару минут тишины и спокойствия.

– Так вот! – Она получала искреннее удовольствие от напуганных карих глаз, смотревших на нее. – Когда стемнеет, они приходят!

– Это ты уже говорила.

– Тсс! – Хлои приложила указательный палец к губам. – Не перебивай!

 Маршалл согнул руки в локтях и настроился слушать.

– Когда стемнеет, они приходят! 

Девочка проигнорировала адресованный ей смешок.

Существа темноты из песка и из пыли,
Они среди нас всегда будут и были!
У них нет названий, нет лица и нет тела,
В них видят то, что созерцать бы хотели!
Они отражают воспоминания и страхи,
Все мечты и надежды, все взлёты и крахи!
Их нет ни сейчас, ни в прошлом, ни в будущем,
Они – само время! Они – вездесущи!

– Везде…что? – Маршалл был сражен наповал стихотворением.

– Вездесущи! – Хлои сделала ударение на каждый слог, как будто отыгрываясь за свое незнание правил бейсбола.

– И что это значит?

– Это…– она начала уводить взгляд. – Ну, это когда… – Ее глаза уже смотрели в побеленный потолок. – Неважно, что это!

Девочка достала из мешковатой сумки, которую принесла с собой, кипу тетрадок.

– Вот эти нужно сделать до понедельника, – она отдала Маршаллу два альбомных листа, сложенных пополам. – А вот эти на следующую среду.

– Это все на среду?!

– Ага. – Хлои положила толстую книжку рядом с остальными заданиями. – Там легко, примеров мало – сплошные картинки.

 Маршалл дотянулся до объемного учебника и открыл случайную страницу.

– Как же, мало… – на него смотрели письмена разного размера, состоявшие и циферок, математических знаков и примечаний.

– Ну, это ты на такую главу попал! –  Хлои забрала талмуд и провела пальцем по уголкам листов. – Вот, смотри!

 Она вернула учебник.

– Ага. – грустно ответил Маршалл.

 Для него арифметика была сродни китайскому языку. Все, что легко давалось одноклассникам и одноклассницам, вгоняло мальчика с каштановыми волосами в ступор. Мисс Клейтон понимала, что научиться чему-либо не посещая занятия – гнилая затея.

 Но выхода не было.

 Упрямая и активно седеющая мисс Шекелтоф стояла на своем. Если ребенок не может ходить на уроки, пусть хотя бы делает домашние задания и передает на проверку.
Мальчик отбросил учебник подальше.

– А что про песочных людей?

 Хлои, направлявшаяся к двери, обернулась.

– А что про песочных людей? – воспроизвела она интонацию Маршалла.

– Ты их видела?

– Конечно, нет!

– А твоя бабушка, – Маршалл убрал со лба мешавшую копну густых волос. – Твоя бабушка их видела?

– Я не знаю!

– А ты спросишь у нее?

– Спрошу.

– Я бы хотел их увидеть!

– Тебе не страшно?

 Последняя фраза позвучала практически из коридора.

– Пока! Не забудь спросить! – прокричал он, напрягая связки.

 Что-то донеслось в ответ, но захлопнувшаяся дверь не пропустила послание целиком.

 Он вновь примял телом подушку.

 Его голову посещали мысли о Хлои.

 О том, как ему повезло с ней.

 О том, что она – единственная, о ком он постоянно думает.

 О том, что когда-нибудь он встанет с этой кровати и сходит к подруге в гости. Выяснит, где она живет, для начала, а потом тактично дождется приглашения.

 Они будут гулять, и говорить без конца. Узнавать друг о друге что-то новое.

 Хлои подтянет его по математике. Он научит ее ловить крученую подачу.

 И, может быть, он поймет смысл слова везде…как там его?

                ***

– Тише, ты же разбудишь его!

– Сам тише! – непродолжительное молчание. – Смотри, ты его уже разбудил!

 Маршалл оторвал голову от подушки и покосился в сторону оконного проема. Ему послышалось, что странные голоса доносились именно оттуда.

– Заткнись! – прогремело указание.

 Тишина.

 Маршалл протер глаза, которые были явно недовольны столь внезапным пробуждением и отказывались выдавать четкое изображение.

 Ни звука.

 Он надавил руками на пружинящий матрас и прислонил позвоночник к стене.
Вокруг кромешная темнота.

– Кто здесь? – вопрос Маршалла пробился через сухость во рту.

 Ответа не последовало.

 Мальчик начал перебирать руками по поверхности кровати. Его пальцы почти
достигли выключателя настольной лампы.

– Стой! – внезапно донеслось с противоположного конца комнаты.

– Да! Стой! – подхватил второй голос, который звучал поразительно похоже на первый.

 Еще более удивительным казалось то, что они оба были знакомы Маршаллу – напоминали его собственные тембр и интонацию.

– Он смотрит на нас, этот человеческий человек?

– Я не знаю! – пытались перешептываться незнакомцы.

 Еще одна пауза.

– Вы где? – Маршалл не думал кричать на весь дом и звать маму, впервые за несколько лет.

 В его комнате происходило что-то интересное. В его жизни, происходило что-то интересное.

– Это он нам?

– Подозреваю, что нам. – незваные гости начали говорить еще тише.

– Мы здесь, человеческий человек! – прозвучало обращение громко и уверенно.

 Маршалл пытался разглядеть хоть что-то, не прибегая к помощи шарообразного абажура. Он боялся спугнуть собеседников.

 На помощь пришла яркая вспышка света, которая просочилась через испачканное стекло в оконной раме, на мгновение, озарив пространство. Должно быть, проезжающий возле заправки автомобиль.

 В самом углу, около задней стены промелькнули два вытянутых под потолок силуэта. Один чуть выше другого. Оба вжались в кусок коричневых обоев, прикрывавший следы от небрежной штукатурки.

– Вы кто? – Маршалл взял себя в руки в прямом смысле слов, обхватив тело ладонями крест-накрест.

– Не бойся!

– Да-да. Не бойся! – добавил голос, который уже не звучал столь похоже на тон Маршалла.


 Остатки света испарились, и картинка начала расплываться. Мальчик успел заметить, как растянулись границы увиденных им ранее очертаний. Вширь. Наискосок. Еле различимые линии начали переплетаться и падать на пол.

– Мам! – не выдержал Маршалл.

 Ногти впивались в пижаму. В пижаму, разумеется, с кораблями.

– Тише, человеческий человек!

– Тише! – повторило приближающееся к кровати нечто.

 Маршалл рывком ткнул выключатель. Темноты не стало в секунду.

– Только не это, опять! – произнес писклявый голос, похрюкивающий после согласных.

 По центру комнаты перед Маршаллом предстали два безумно странных создания.

– Мы его напугали! Опять ты все испортил!

– Я испортил? Ты испортил!

 Мальчик наблюдал за диалогом полутораметровой человекообразной свиньи и мумии, ростом чуть пониже.

– Ну-ка скажи. Как я? Быстро-быстро! – протараторил прямоходящий Свин.

– В этот раз все не так плохо. – перебинтованный скелет слегка пошатнулся на месте.

– Я красивый? Меня не стыдно показать нашим?

– У тебя треугольные поросячьи ушки и круглое рыло, сам решай.

 Маршалл внимательно следил за перипетиями разговора. Свин провел копытцем по пятачку.

– А это что такое? – он скосил свои  сверкающие глазки.

– У тебя длинные усы. – второе создание провело розово-желтой конечностью по хохолкам, которые расположились под ноздрями Свина. – И еще лысый хвост.

– Что?! – Поросенок начал кольцевать вокруг своей оси, пытаясь потрогать отросток на спине. – Что у этого человеческого человека в голове!

 Они одновременно обратили свой взор на Маршалла, словно, наконец, осознав присутствие еще кого-то в комнате.

– Вы – Свинокрыс, сэр. – Мальчик еле сдерживал смех.

– Я, прости, кто?! – возмущенно переспросило создание.

– Свинокрыс!

 Существа переглянулись.

– А я что за фрукт? – ветхие клочки разноцветных бинтов посыпались вниз.
Маршалл залился смехом.

– Вы – не фрукт! – информация доносилась сквозь детский гогот. – Вы – мумия, сэр!

– Мумия?

 Очередная пачка перевязок с хрустом отделилась от основной массы.

– Да! С упаковки хлопьев! Fruity Yummy Mummy!

 Свинокрыс и Мумия вновь встретились взглядами.

– А я откуда? – спросил гибрид крысы и хрюшки.

– Вы – из сказки! – Маршалл начал хлопать в ладоши. – Бабушка рассказывала про вас Хлои – моей однокласснице!

 Мумия одобрительно кивнула, следя за тем, чтобы части одеяния не начали разлетаться в стороны.

– Ну, это, по крайней мере, лучше, чем в прошлый раз! – заявил Свинокрыс.

– С чем не поспоришь, с тем не поспоришь. – поддакивала Мумия.

– Даже не хочу вспоминать того человеческого человека, как его звали?

– Эндрю?

– Нет! – Свинокрыс постукивал копытцами по паркету, словно заправский танцор чечетки. – Эндрю – это тот отвратительный бармен!

– Никогда не забуду твою цитрусовую рожу и дольки лимона со сливками вместо глаз!

– Не напоминай, я до последнего надеялся, что Маргарита и Барбара – имена каких-нибудь знойных красоток из его прошлого, а не названия коктейлей…

 Существа словно проглотили позывы к хохоту, которые зародились где-то глубоко внутри их угловатых тел.

 Маршалл ощущал себя персонажем одного из тех мультфильмов, которые на повторе крутят по Cartoon Network. И ему это нравилось.

 Создания продолжали погружаться в обсуждение былых дней.

–…Или тот раз, когда ты был кучей навоза на красном фоне! – не унимался Свинокрыс.

– Припоминаю, – мумия почесала свое отваливающееся ухо. – Надо взять за правило, никогда больше не связываться с современными художниками!

– Это точно!

 Они подошли чуть ближе к Маршаллу, который уже знать забыл про слово скука.

– Как твое имя, человеческий человек?

Свиное рыло, и разноцветные бинты находились прямо над головой мальчика.

– Ма…– он заикнулся. –…Маршалл.

– Очень приятно, человеческий человек, Маршалл!

 Свинокрыс хотел было пожать руку ребенка, но вовремя сделал поправку на форму своих конечностей.

– Обычно говорят просто – человек. – заметил Маршалл.

– Вот как! – поросячьи ноздри повернулись в сторону Мумии. – Ты слышал?

– Как долго мы ошибались! Надо запомнить.

 Маршалл расплылся в широкой улыбке.

– А вас как зовут? – спросил он.

 В ответ последовало прерывистое похрюкивание и треск отклеивающихся бинтов.

– У нас бесчисленное множество имен! Во всех возможных временах нас называют по-разному!

– Временах? – Маршалл открыл рот от удивления.

– Именно так, человеческий челов…– Мумия незамедлительно толкнула напарника в плечо. – Маршалл! – решил не утруждать себя Свинокрыс.

– Вы путешествуете во времени?

– Ох, нет. Не совсем так!

 Мумия рассматривала свои скрюченные ноги и костлявые руки.

– Разные наши воплощения существуют во всех временах сразу, разве не прекрасно?

 Раздался громкий скрежет. Маршалл выглянул из-за объемной тушки Свинокрыса.

– Я еще привыкаю к новому облику, – начала оправдываться Мумия, пытаясь привинтить отломавшуюся часть тела на место. – Не беспокойтесь за меня!

 Свинокрыс недовольно закатил глаза и вернулся к рассказу.

– Но путешествовать во времени мы не можем. – выпалил он, стремясь закончить предыдущую мысль. – Во всяком случае, сами не можем.

 Мумия победила в неравной борьбе с отсоединившейся рукой и подключилась к разговору.

– Поэтому мы и пришли! – добавило перебинтованное тело.

– Тихо ты! Не так же сразу! – завопил разъяренный Свинокрыс.

– Почему нет? Нас там уже ждут. – прохрипела своим загробным голос Мумия.

 Маршалл ничего не понимал.

– Там, – мальчик изобразил такой же низкий и кряхтящий голос. – Это где?

– Там, – Свинокрыс не изменял своему визгливому говору. – Это в прошлом.

Он явно был не доволен тем, что глуповатый спутник раскрыл все карты так рано.

– Но вы ведь не можете перемещаться во времени! – вспомнил мальчик.

– Вот почему нам нужна твоя помощь, Маршалл. – Свинокрыс обернулся, проконтролировать, оценила ли Мумия стремительный прогресс в обращении к человеческим человекам.

 Ноль реакции.

– Мы способны путешествовать в прошлое и будущее через воспоминания!

 По глазам Маршалла стало понятно, что необходимы объяснения. Немедленно. Сею же секунду.

– Кхм…– Свинокрыс начал перебирать известные ему слова в поиске спасительных выражений.

 Мумия пришла на помощь, избавив мальчика от надвигавшихся минут тишины, сопения и хрюканья.

– Процесс очень похож на просмотр мультика! Ты же любишь мультики, Маршалл?

 Тот покачал головой вверх-вниз.

– Мы находим понравившийся нам канал и устраиваемся поудобнее…

– Cartoon Network? – спросил Маршалл.

– Да-да, – Мумия понятия не имела о чем идет речь. – Пусть будет Cartoon Network.

 Довольное лицо мальчика послужило сигналом к продолжению.

– И вот мы сидим, наслаждаемся передачей…

– Мы все втроем сидим? – Маршалл хотел конкретики.

– Втроем. – вякнул Свинокрыс.

 Мумия продолжила.

–…Значит, сидим мы. Втроем. Но нет возможности перемотать мультик назад или ускорить воспроизведение…

– Мама записывает мне мультфильмы на кассету. – Маршалл снова прервал повествование. – Там можно мотать как угодно.

 Свинокрыс и Мумия переглянулись.

– Время, – Свинокрыс честно пытался сохранять спокойствие. –  Нельзя записать на кассету, ладно?

 Маршалл кивнул.

– Но есть человек, который может все это! Тот, что ставит мультфильмы в эфир и определяет очередность…

– На Cartoon Network?

Свинокрыс поспешно отвернулся и что-то прорычал себе под нос. Вернее, под свиные ноздри. Точнее, прохрюкал.

– Именно! – Мумия демонстрировала чудеса терпения и самообладания. – И на каждом канале, есть такой персонаж. В нашем случае – ты, Маршалл!

– Я? – мальчик потыкал в себя указательными пальцами.

– Да! – воскликнул угомонившийся Свинокрыс.

– Я ничего не понял, если честно.

 Мальчик пару раз стукнул макушкой по изголовью кровати.

– Все очень просто! Нам нужен ты и твои воспоминания, чтобы попасть в место встречи.

– В прошлом? – единственный тезис, который запомнился Маршаллу.

– Молодец! Соображаешь же!

 Холодное копыто погрузилось в копну и без того растрепанных волос, поворошив их.

– Каждый канал в телевизоре – жизнь отдельного человека. – Свинокрыс активно философствовал.

– Именно! – поддержала Мумия. – А все мультики – совокупность его воспоминаний на протяжении времени.

 Смысл рассказа вновь начал ускользать от Маршалла. Он всем своим видом давал понять, что фантастические существа выражаются непонятно.

– Как сложно мы все объясняем! – возмутилась розово-желтая физиономия.

 Свинокрыс попытался упростить сказанное ранее.

– Нам нужно, чтобы ты начал вспоминать, все самое яркое. Самое запоминающееся, что с тобой когда-либо происходило! Ты будешь ставить нам мультики, так сказать. Понимаешь? А мы остановим тебя, когда найдем необходимый момент. Это не сложно, Маршалл!

– Почему я? – Маршалл обеспокоился.

– Ты – единственный подходящий человеческий человек!

 На этот раз, Свинокрыс был так возбужден, что не заметил ошибки в употреблении выражения.

– Я и мой друг перепробовали неприлично огромное количество разных вариантов!

– Ужасно. Непостижимо! – угрюмо произнесла Мумия. – Всегда одно и то же!

– В последний раз, мы пытались наладить контакт с миловидным бородачом, который живет в трейлере неподалеку.

 Свинокрыс словно рассказывал самую душераздирающую историю из своего арсенала.

– Он был ужасно пьян, поэтому даже не стал спрашивать, кто мы такие и сразу принял предложение!

 Последовал глухой всхлип.

– Его не смутило, что мы выглядели как литровая бутылка белого Baccardi…

–…И самый дешевый пакет сушеных кальмаров!– Мумия делилась своей частью байки. – Худший день в моей бесконечной жизни!

– Что такое Baccardi? – Маршалл не знал наверняка, правильно ли он произнес странное слово.

– Не важно! – выпалил Свинокрыс. – Оказалось, что этот экземпляр ни черта не помнит! Ни одного важного момента из своей жизни! Только отрывки, в которых он порабощает диван гостиной или отрубается без сознания на полу туалета круглосуточной забегаловки.

 За последние десять минут Маршалл услышал больше новых слов, чем за все время пребывания в начальной школе Ирвингтон.

Свинокрыс продолжал сотрясать воздух.

– Отвратительно! Но мы не унываем! За тобой, Маршалл, мы следили давно и уверены в успехе!

– Следили? – дыхание Маршалла участилось.

– Не слушай его! – Мумия отвесила подзатыльник, который отозвался шлепком в районе свинячьих ушек. – Мы наблюдали! Мы прибываем в определенный момент времени. И ждем. Терпим, пока нам не назначат встречу в другом промежутке.

– Звучит тупо. – заключил Маршалл.

– Не могу не согласиться! Но такова уж наша природа. Мы существуем, чтобы олицетворять мечты и надежды, страхи и крахи… – перебинтованная голова развернулась на 180 градусов и обратилась к Свинокрысу. –… Или как там про нас писали в книжках?

– Вы – песочные люди! – наконец дошло до Маршалла!

– И так нас называют тоже, – черепушка Мумии вернулась в исходное положение. – Среди прочего.

– Обалдеть! Хлои никогда не поверит! – мальчик сиял от радости. – А как вы за мной наблюдали?

– Ох. Это абсолютно неважно!

 Песочные люди в очередной раз встретились взглядами.

– У нас свой…Оригинальный метод. – сказал Свинокрыс, ехидно подмигнув.

 Маршалл незамедлительно начал строить догадки.

– Вы сидели в папиной песочнице! Да? Да? – он колотил кулачками по пуховой поверхности матраса.

– Что ты! Ни в коем случае. Это было бы слишком…банально!

 Существа синхронно усмехнулись.

– Ага! – мелькнула мысль в голове Маршалла. – Заволновались! Значит точно, в песочнице.

 На лице мальчика появилась довольная гримаса. Он почувствовал себя суперагентом из тех бесчисленных фильмов про Джеймса Бонда, которые пересматривал папа. Маршалла безумно утомляли диалоги и остальная сценарная чепуха. Зато мистер Клейтон старший всегда звал сына, когда начиналась эффектная перестрелка. И все оставались довольны.

 Поток мыслей прервал сухой кашель.

– Так ты поможешь нам, Маршалл? – хором произнесли песочные люди.

– А долго меня не будет дома?

– Никто ничего не заметит!

– Мне еще надо делать домашнее задание на понедельник. И мама заходит каждое утро, приносит завтрак и лекарства.

– Мы управимся за считанные мгновения, по вашему времени. – заверил Свинокрыс.

 Маршалл сделал глубокий вдох.

– Что мне делать?

 Мумия закопошилась и встала за спиной Свинокрыса.

– Просто закрой глаза и вспомни что-нибудь!

 Мальчик последовал совету. Перед тем как комната погрузилась в темноту, он заметил лишь одну вещь. То, как лампа начала медленно рассыпаться на бурые песчинки.

                ***

 Мисс Клейтон плакала навзрыд. Она рыдала. Таких женщин показывают в приторных ток шоу, где они рассказывают слезовыжимающие истории про изменяющих мужей и неблагодарных детей. По их впалым щекам течет тушь. Они захлебываются собственной слюной и не могут строить элементарные предложения. Ведущий понимающе кивает, передавая право слова по кругу, который состоит из таких же жертв. Сборище анонимных страдалиц, внезапно решивших наплевать на анонимность и рассказать миру о своих проблемах.

 Здесь все иначе. Нет мельтешащих камер и подставных собеседников из зала. Нет пьющего шоумена. Нет спасительных перерывов на рекламную паузу, во время которых можно перевести дух и повторить свои реплики.

 Есть двухэтажный дом на Юго-Восточном бульваре Холгейт.

 Есть прокуренная гостиная.

 Есть одинокая женщина в штанах из GAP, мать единственного ребенка, которая свернулась эмбрионом на тканевом диване и извергает литры соленой жидкости.

 Есть пепельница, за последние два с половиной часа проделавшая путь от практически пустой до полностью забитой рыжими бычками.

 Есть плохо работающая лампа накаливания. Она висит под потолком и покачивается из стороны в сторону, служа единственным источником освещения.

 Есть скомканный лист белоснежной бумаги. На его внутренней стороне еле видны расплывчатые буквы. Зато легко различима яркая красная печать.

 Есть истошные вопли, которые доносятся из уст женщины примерно раз в две-три минуты. Иногда крики сменяются мольбами.

 Есть маленький мальчик с каштановыми волосами. Он лежит в своей комнате, накрытый синим одеялом с кораблями. Через дверной проем видно гигантское коридорное зеркало, в котором отражаются плачущая женщина, лампа, стол, пепельница и тканевый диван. Наркоз все еще действует, но ребенок не отрывает взгляда.

 Больше нет никого и ничего. Во всем доме.

 Маршалл смутно помнил эту сцену. Мама не спала всю ночь.

 Тогда, он хотел спросить в чем дело. Изо всех сил пытался встать с кровати и подойти к ней. Но что-то ему не позволяло.

 Теперь, все очень странно. Он словно висел в воздухе, наблюдая за всем со стороны. Каждый, даже самый незначительный звук, сопровождался эхом и долго резонировал.

 Маршалл не мог двигаться. Не получалось перемещаться. Как будто мальчику выделили лучшие места в зрительном зале и убедительно попросили не шевелиться до конца сеанса.

 Мисс Клейтон продолжала рыдать.

– Насколько далеко в прошлое мы скакнули? – с правой стороны донесся визгливый голос.

 Две продолговатые ноздри и кончики крысиных усиков смотрели прямо на Маршалла.

– Полагаю, года два чистого времени. – ответ поступил с противоположной стороны.

 Мумия продолжала навязчивую борьбу с отклеивающимися лоскутами девчачьих цветов.

– Как мы сюда попали? – Маршалла искренне поражало все происходящее.

– Сейчас наша небольшая, но сплоченная группа путешественников находится внутри твоих воспоминаний, Маршалл! – Свинокрыс подмигнул. – Ты сам привел нас сюда.

– То есть это все понарошку?

 Песочные люди слажено покрутили головой.

– Ни в коем случае. – Мумия придерживала свое глазное яблоко, которое норовило  выкатиться в любой момент и составить компанию ошметкам бинтов. – Реальность – понятие относительно.

– Ага. – произнес Маршалл больше из-за полного непонимания происходящего,  нежели в знак ясности.

– Он имеет в виду, – перебил Свинокрыс. – Что прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно. Все они – реальность! Сейчас мы находимся в конкретном моменте абсолютно реального прошлого. Твоего прошлого. И происходят абсолютно реальные вещи. С абсолютно реальными людьми.

– Все абсолютно. И все реально. Ясно. – подытожил Маршалл.

– Можно и так сказать. – прохрюкал Свинокрыс, не различив  сарказм.

 Женщина в гостиной громко закричала. Она распрямилась и присела. Ее дрожащие руки обхватили лист, который отбрасывал тень на пирамиду из окурков.

 Пронзительный визг. Вновь.

– Я хочу спуститься туда. – Маршалл обращался одновременно к обоим собеседникам. – К маме.

Свинокрыс неодобрительно цокнул.

– Сожалею, не полагается. Помнишь, про мультики?

 Маршалл начал возмущенное наступление.

– Но ведь вы говорили, что я ставлю мультики! – он крутил головой. – Что я могу перематывать куда захочу!

– Верно…

 Женщина в штанах из GAP в очередной раз скомкала лист и пристроила его рядом с пепельницей.

 Ее лицо уткнулось в подлокотник дивана. Вновь.

–…Ты можешь ставить мультфильмы себе и другим. Можешь даже выбирать какие именно мультики и кому смотреть. – Свинокрыс провел копытцем по лысому хвосту. – Но менять сюжет или вырезать скучные куски ты не в силах. Увы.

 Эти слова потушили фитиль, который загорелся где-то глубоко внутри Маршалла.

 Мумия окончательно разложила все по полочкам.

– Мы ничего не меняем в том, что уже произошло. Никогда.

 Маршалл молча уставился на комнату под ним.

 Мисс Клейтон задела деревянную ножку стола кончиком ступни. Тот покосился. Его правый угол впечатался в ковровое покрытие. Остатки сигарет и прозрачная пепельница прокатились по полу, встретив на своем пути преграду в виде колесиков дивана.

 Все происходящее мгновенно фиксировало овально зеркало в коридоре.

 Раздался душераздирающий крик. Вновь.

– Мы не так далеко от места встречи, верно? – вмешался Свинокрыс.

– Верно. – Мумия внимательно следила за тем, как неведомая букашка ползет по ее руке. – Но придется еще повспоминать.

– Еще повспоминать? – спросил мальчик.

– Поставь нам еще какие-нибудь мультики!

 Маршалл закрыл глаза.

 Он по-прежнему слышал стоны женщины в гостиной. Он знал и причину терзаний, хотя на тот момент лежал в своей комнате. Обездвиженный.

 Все дело в том листе. В клочке бумаги с багровой печатью и кучей символов.

 Маршалл видел это послание несколько раз за свою жизнь. Там было написано много заумных слов, которые он никогда не слышал. Много циферок, которые он итак ненавидел. Однако мальчику запомнились первые строчки. Он никогда до конца не понимал их смысл, но мелкий шрифт и порядок букв отложились у него в голове:

 Уважаемая мисс Клейтнон. С прискорбием вынуждены сообщить, что у вашего сына компрессионный перелом грудного отдела позвоночника. Сильно повреждены нервные структуры…
               
                ***

 Вуди, Мистер Картофельная Голова, Спиралька.

 Сержант, Хэмм, Рекс.

 Нет, это не разновидность синдрома Туретта.

 Это персонажи из Истории Игрушек. Те, которые больше всего нравились Маршаллу. До увлечения Баззом Лайтером и Человеком-пауком.

 Каждый удостоился отдельного плаката в детской комнате. Над письменным столом. Под фанерной полкой. Справа от подоконника.

 Мультяшные протагонисты наблюдали за тем, как женщина в штанах из GAP перелистывает очередную страницу. Мальчик с каштановыми волосами внимательно слушал.

 Они смеялись.

 Он забавно дрыгал ногами, пытаясь подмять кораблики на одеяле под себя. Она постоянно меняла голос, стараясь вдохнуть жизнь в каждого из персонажей любимой сказки своего сына.

 Маршалл обожал театр одного актера в мамином исполнении. Столько эмоций не дарили ему ни просмотр телевизора по выходным, ни игра в бейсбол с отцом на заднем дворе.

 Но главная причина, по которой мальчик не мог заснуть без сказки на ночь – иллюстрации. Точнее, одна особенная иллюстрация.

 На предпоследней странице весь разворот занимало гигантское изображение девочки, главной героини. Она сидела на скамейке. Вокруг кружилась и падала на асфальт желтая листва.

 Все ее лицо было покрыто миловидными рыжими веснушками. Длинные русые волосы обвивали шею и соединялись в одну белоснежную массу, за которой не было видно плеч. Глаза напоминали Маршаллу две сверкающие монеты. Каждая по пять центов.

 Девочка из книги улыбалась и заражала мальчика своим настроением.

 Каждый раз, когда мама заканчивала рассказ, целовала сына в лоб и закрывала дверь, он еще долго не мог уснуть.

 В его голове занозой застревал образ белокурой девочки с пятнистым лицом. Он мечтал, что когда-нибудь встретит ее.

 Когда-нибудь.

– Мы улетели слишком далеко назад! – возмутился Свинокрыс.

– Похоже, что так. – Мумия говорила на пол тона тише.

– Лет пять чистого времени, не меньше!

– Похоже, что так.

– Никуда не годится!

– Похоже, что так. – передразнил Маршалл.

– Не вижу абсолютно ничего смешного!

– Абсолютно ничего! – не унимался мальчик.

 Судя по тому, что в руках женщины из GAP оставалось всего несколько непрочитанных страниц, история на ночь подходила к своему логическому завершению.

 Маршалл безумно хотел вновь услышать мамин голос. Любой крошечный отрывок сказки. Его любимого рассказа про девочку с веснушками и ее приключения в волшебном королевстве.

 Но до ушей доходило лишь пресловутое эхо. Такие же звуки доносились в гостиной из прошлого воспоминания.

 Мальчик не мог разобрать ни единого слова. Словно тысячи чужих голосов шептали в унисон.

– Что это за шум? Почему так плохо слышно?

 Свинокрыс разрезал воздух копытцами.

– Это все из-за мечтателей!

– Точно! Ох уж эти мечтатели! – добавила Мумия.

 Маршалл снова начал видеть в собеседниках мисс Шекелтоф, которая говорила о непонятной чепухе.

– Мечтатели? – спросил он.

– Именно! – Свинокрыс слегка надул ноздри. – Не дают спокойно откинуться на спинку и наслаждаться путешествиями!

 Мумия как всегда принялась конкретизировать.

– Есть люди, которые не помнят ни одного стоящего момента из своей жизни. В их дырявой голове не задержалось даже парочки ярких воспоминаний! Как тот бородач из трейлера!

 Маршалл кивнул. Свинокрыс фыркнул. Мумия продолжила.

– А есть – мечтатели. Они живут воспоминаниями о прошлом и фантазиями о будущем. Они привязаны к тому, что когда-то произошло и к тому, что может произойти. А мы воплощаем их грезы, страхи…Тьфу! Как там писали в книжке?

– Я что ли знаю! – буркнул Свинокрыс.

– Еще надежды, взлеты и крахи! – Маршалл вспоминал стихотворение Хлои.

– Точно-точно! – Мумия радостно захлопала в ладоши.  – Ты не можешь их видеть, но они все здесь!

– В моей комнате?! – изумился Маршалл.

– Конечно, нет! – вякнул Свинокрыс. – Но и мы сейчас не в твоей комнате! Мы лишь смотрим мультик. Ага. Наблюдаем за происходящим, так сказать.

 Мумия стремилась рассказать финал притчи.

– Вот! И весь раздражающий шум – не более чем отголоски мечтателей во всем мире, которым дорог этот же самый момент времени, только в их собственных воспоминаниях!

– Вау! – искренне восхитился Маршалл. – Я тоже люблю мечтать!

– Мы знаем. – Свинокрыс одобрительно покачал головой.

 В детской под ногами Маршалла погас свет. Захлопнулась дверь. Он был уверен, что сейчас миниатюрный он, лежащий на мягком матрасе, думает о девочке с иллюстрации.

– Честно говоря, мечтателей не рекомендуется брать в путешествия. – внезапно заявил Свинокрыс.

– Есть такое дело. – поддержала Мумия.

 Удивлению Маршалла не было предела.

– Почему не рекомендуется?

– Они могут застрять в своих мечтах.

– Есть такое дело. – отрезала Мумия. – Грезы настолько сильны, что для них стирается грань между реальностью и вымыслом.

– Это как? – Маршалл не желал мириться с витиеватыми фразами.

– Они живут. Мечтают. Мы волей неволей отражаем все, что в их голове, – спутники переглянулись, вновь оценив облики друг друга. – Ждем. Терпим. Потом приходит время путешествий.

 Свинокрыс набрал воздуха в легкие.

– Нам все равно. Лишь бы воспоминания были. Но тот, кто будет ставить мультики, рискует запутаться.

– Реальность и мечты. БАМ! – Мумия не на шутку напугала мальчика. – И мечтатель будет жить в своем выдуманном мире до конца дней!

– Они как будто строят замки из песка! – предположил Маршалл.

– Именно! Бедняги. – Свинокрыс пустил скупую слезу.

– Почему же тогда вы взяли меня?! – мальчик перешел на крик.

– Ох! Не беспокойся! – поспешила успокоить свиная физиономия. – У нас все продумано. В твоем случае проблем не будет. Тебе есть ради чего возвращаться обратно. В реальность.

– Я бы даже сказал, ради кого!

 Маршалла окружило задорное хрюканье. 

 Он мгновенно подумал о Хлои. О ее веснушках и улыбке.

– Но не будем попусту тратить время! – сказал Свинокрыс.

– Полностью согласен! – сказала Мумия. – Нам нужен какой-нибудь более современный мультик, Маршалл!

– Не такое давнее воспоминание! – разъяснил Свинокрыс.

– Хорошо.
 
 Маршалл сделал глубокий вдох. Плакаты с мультипликационными персонажами начали распадаться на крохотные песчинки. За ними письменный стол и стены.

 Темнота.

                ***

 Перчатка плохо сидела. Маршалла не беспокоил этот факт. Он не знал, как должна сидеть ловушка, подобранная по размеру.

 Замах. Крученая подача. Не поймал.

 Высокий мужчина с растрепанными волосами и бакенбардами подбегает к мальчику. Он поднимает потертый мяч и что-то объясняет сыну. Затем, отходит назад.

 Замах. Прямая подача. Не поймал.

 Мистер Клейтон смотрит, не приземлился ли снаряд на соседний участок. Нет, полный порядок. Отскочил от песочницы и уперся в двери гаража. Повторить.

 Замах. Чендж-ап. Поймал!

 Мужчина срывается с места и несется к сыну. Он поднимает мальчика в воздух и несколько раз подбрасывает. Маршалл визжит и смеется.

 Победа.

 На крыльце появляется женщина в штанах из GAP. В ее руках поднос с мягким дном. На нем ярко бликуют два стакана, до краев заполненные желтой субстанцией.

 Маршалл моментально вливает в себя освежающий лимонад. Его примеру следует отец.

 На лицах красуются улыбки до ушей. Семья обнимается.

– Полагаю, в этот раз мы очень и очень близко к месту встречи! – нарушил идиллию визгливый голос.

– Я бы сказал, рукой подать! – Мумия хотела было махнуть конечностью, но вовремя спохватилась.

 Наверно, самое яркое впечатление в жизни Маршалла.

 Последняя тренировка.

 Последняя тренировка с папой.

 Последняя тренировка в жизни.

 Через пару минут мистер Клейтон вернется из дома с большой спортивной сумкой. Он упакует в нее подарочную перчатку-ловушку, комплект бейсболок на защелках и запасные футболки размера XS.

 Потом мужчина начнет перебирать связку ключей, которую достанет из кармана классических брюк. Он найдет нужный ему экземпляр и откроет неподъемные двери гаража. Кинет сумку Найк на заднее сиденье своей Хонды Цивик, предварительно отключив сигнализацию.

 Маршалл помнил мельчайшие детали. Смотря на роковой день со стороны, его мозг автоматически воспроизводил запахи, звуки и эмоции.

 Пахло свежескошенной травой. Это точно.

 На соседнем участке гавкал золотистый лабрадор, которого МакБрайаны неделю назад забрали из приюта.

 Во рту ощущался приторный вкус лимонада.

 Тело пробирала дрожь, одновременно от страха и ожидания. Через несколько минут они с папой отправятся на первый в жизни мальчика бейсбольный турнир.

– Полагаю, наша остановка совсем скоро! – Свинокрыс обращался к перебинтованному спутнику.

– Вне всяких сомнений, мой друг!

 Маршалл не уделял внимания диалогу своих новых друзей. Его взор был прикован к женщине в штанах из GAP. Она вооружилась фотоаппаратом Полароид с кассетой на восемь снимков и вышла на центр игрового поля.

 Два самых дорогих человека в ее жизни позировали на фоне песочницы.
Этого не было слышно из-за голосов мечтателей, но раздался звонкий щелчок.

 Квадратная фотография в белой рамке мгновенно выехала наружу.

 Отличный снимок. Чуть позже он будет красоваться в металлической рамке. На фанерной полке.

– Какие милые человеческие человеки! – произнес Свинокрыс.

 Мумия осуждающе посмотрела на неграмотного собеседника. Тот не ощутил на своей шершавой шкуре порицающего взгляда.

– Я скучаю по папе. – из глаз Маршалла потекли слезы.

– Тихо. Тихо. – Мумия оторвала охапку разноцветных бинтов и принялась протирать детские щеки. – Думай о хорошем!

 Мальчик ревел. Он не контролировал поток эмоций. Как любой порядочный ребенок.

– Не плачь, не плачь. – Свинокрыс гладил Маршалла своим хвостом. – Смотри!

 Маршалл использовал розовые и желтые лоскуты по назначению. Высморкался.

 Копыто Свинокрыса указывало вниз.

 Красная Хонда Цивик уже стояла на двухсторонней дороге прямо перед внешним крыльцом. Мистер Клейтон сидел за рулем и регулировал зеркало заднего вида. Мальчик с каштановыми волосами выбежал из дома и приготовился разделить заднее сиденье с сумкой Nike.

 Папа помахал сыну рукой, призывая того поторопиться. Они опаздывали.

 Маршалл подошел вплотную к двери и надавил на ручку. Но не стал залезать внутрь.

 Он замер. На пешеходном переходе, буквально в нескольких метрах от него стояла девочка.

 Только потом выяснится, что они учились в одной школе. Она будет приносить ему домашние задания, и рассказывать бабушкины истории.

 Мальчик словно остолбенел. Его заворожили рыжие веснушки по всему лицу и длинные русые волосы.

 Девочка повернула голову в сторону Маршалла. Она улыбнулась и начала переходить дорогу. Под ее башмачками шелестели желтые листья.

 Иллюстрация ожила.

 Незнакомка по имени Хлои скрылась за ближайшим жилым домом.

– Какая красавица! – ехидно заметил Свинокрыс.

– Точно! – поддержала Мумия.

 Маршалл утер слезы.

– Она самая красивая. Как в маминой книжке!

 Мистер Клейтон ударил по клаксону, чтобы привести завороженного сына в чувство. Мальчик подпрыгнул на месте и незамедлительно сел внутрь. Отец за что-то отчитал Маршалла.

 Видимо, сказал, что не хочет опаздывать. Каждая секунда на счету.

 Педаль газа уперлась в пол. Маленького Маршалла вжало в сиденье. Автомобиль быстро набирал скорость. За окнами пролетали огненно-оранжевые деревья и мигающие вывески.

 Впереди маячил перекресток. Светофор, который нависал над серым асфальтом, сиял зеленым.

 Скорость увеличивалась. Мистер Клейтон как заведенный повторял, что им нельзя опаздывать на столь ответственное мероприятие. Маршалл чувствовал себя виноватым в том, что замешкался чуть ранее.

 Запутанный участок дороги был уже совсем близко. Легковесные машины пересекали его вдоль и поперек. Все куда-то спешили. Светофор начал мигать желтым. Хонда лишь ускорялась.

 Мистер Клейтон был полон уверенности в себе и намеревался проскочить. Последнее, что успел заметить Маршалл, как в стеклянной витрине магазина отразился красный огонек светофора.

 Дальше было только месиво из громких звуков и отцовский крик. Мир начал вращаться вокруг, словно кто-то решил пожанглировать всей планетой Земля.

 И боль. Было очень больно.

 Картинка рассыпалась на мелкие песчинки. Бульвар Холгейт окутал мрак.

– Какой ужас! – прохрюкал один из наблюдателей.

– Я не могу на это смотреть! – Мумия закрывала глаза кривыми пальцами.

 Больше ничего не происходило. Воспоминание оборвалось. Раздавались звуки сирен и голоса прохожих, которые переплетались с шумом мечтателей.

– Наконец-то. – донеслось откуда-то из-за спины Маршалла. – Мы ждали вас здесь целую вечность!

 Свинокрыс и Мумия обернулись. Мальчик поступил аналогично.

 В, казалось бы, кромешной темноте легко различались еще более мрачные вкрапления. Их было великое множество. Силуэты, которые начали видоизменяться и трансформировать очертания, как только Маршалл повернулся к ним лицом.

 Песочные люди.

– Мы спешили изо всех сил! – Свинокрыс подался вперед, потащив Мумию за собой. –
Человеческий человек любезно согласился помочь нам!

– Просто…Человек! – Маршалл воспользовался шансом и поправил спутника.

– Ах! Разумеется! – Свинокрыс и Мумия уже стояли среди своих сородичей.

– Зачем вы привели мечтателя?! – прогремел вопрос, который будто бы хором задали тысячи разных людей.

– Не волнуйтесь, друзья! – Свинокрыс начал вилять хвостом. – Он  не такой как другие. С ним все будет хорошо, я уверен!

 Маршалл не видел наверняка, но отчетливо почувствовал, как сотни глаз одновременно прожигают его пижаму.

– Пойдем! Нельзя больше ждать!

 Силуэты начали постепенно меркнуть и отдаляться.

– Куда вы теперь отправитесь? – спросил Маршалл.

– Поди, знай! – усмехнулся Свинокрыс. – В другое время!

 Мумия слегка наклонилась и прошептала:

– Станем чьими-нибудь страхами и мечтами! Будем ждать. Терпеть.

 Строчки из стихотворения мгновенно всплыли в сознании Маршалла.

– Я хотел вас спросить, – он стеснялся. – Вы везде…– правильная комбинация букв не лезла в голову. – Везде…су…

– Вездесущи! – радостно выкрикнул Свинокрыс. – О да! Это про нас!

– А что значит само слово?

– Понятия не имею, – призналась Мумия. – Но звучит знатно!

 Маршалл слегка расстроился.

 Силуэты остальных песочных людей окончательно растворились в сумраке.

 Вой сирен и крики людей по-прежнему витали в воздухе, словно проезжая часть была прямо под ногами.

– Мы больше никогда не увидимся? – спросил Маршалл.

– Ничего не можем обещать, мой маленький человеческий друг. Мы много времени провели вместе! Больше, чем ты можешь себе представить!

 Свиной пятачок начал уменьшаться. Бинты обильно отваливались.

– Такова наша природа! – Мумия постепенно превращалась в большое черное пятно. – Мы всегда рядом, но вы не подозреваете об этом!

– Мы навсегда исчезнем из твоего времени! – сказало темное облако, которое еще секунды назад активно похрюкивало. – Стерев все то, чем  являлись и что олицетворяли!

 Крошечные капли слез вновь нарисовались в уголках глаз Маршалла.

– Не уходите! Не уходите! – он безумно хотел обнять своих странных друзей. – Пожалуйста! Не уходите!

 Тон стал похож на голос самого Маршалла. Как когда-то в детской комнате.

– Все будет хорошо! Когда закрывается одна дверь, где-то открывается другая.
Мальчик хлюпал носом.

– Что это значит?

– Ты поймешь, обещаем! – послышались звуки сирены скорой помощи. – И помни наш разговор. Тебе есть, ради кого возвращаться обратно! Чтобы вернуться назад, надо думать о том, кто ждет тебя! Закрой глаза и вспоминай!

– Просто вспоминать?! – еще громче повторил Маршалл.

 На этот раз ответа не последовало. Улетучился гул. Не стало голосов и шепота.

 Мальчик сомкнул веки.

 Мне есть, ради чего возвращаться обратно. Ради кого…


                ***

 Красные черточки на черном фоне показывали 9:57.

 Синее одеяло с корабликами свисало на пол. Маршалл открыл глаза и посмотрел на стену. Его окружали плакаты Базза Лайтера и Человека-паука.

 Он дома. 2816, Юго-Восточный Бульвар Холгейт. Все закончилось.

 Фантастическое приключение. Может, ему все это приснилось?

 Каждый момент истории, казавшийся настолько достоверным еще секунды назад, теперь походил на выдумку.

 Песочные люди. Свинокрыс. Мумия.

 Путешествия во времени. Сцены из прошлого. Все это – просто плод его воображения?

 Фантазии маленького ребенка, который смотрит слишком много мультфильмов по Cartoon Network?

 Есть только один способ проверить. – подумал Маршалл.

 Одеяло полетело на пол и ребенок вскочил с кровати. Меховые тапочки, которые валялись без дела многие годы, в мгновение ока оказались на ногах мальчика.

 Он в спешке открыл дверь, потянув квадратную ручку на себя, и выбежал в коридор. Маршалл молнией пронесся по тоннелю, минуя овальное зеркало, и пересёк площадь гостиной. Оставив позади тканевый диван и деревянный стол, он очутился на заднем дворе.

 Перед ним предстало игровое поле. Точно такое, каким он его помнил. Разве что трава пострижена не совсем ровно.

 Около дверей гаража красовалась песочница. Квадратная насыпь, которая служила домашней базой во время тренировок, а ближе к вечеру превращалась в площадку для творчества. Она никуда не делась.

 Не исчезла.

 Не испарилась.

 Не канула в Лету.

 В ней было ровно столько песка, сколько требовалось для создания разваливающихся замков.

 Маршалл глубоко вдохнул. Песочные люди за ним никогда не следили. Его догадки насчет песочницы оказались неверными. Он – никудышный Джеймс Бонд. Все это – ему приснилось.

 Мальчик начал перебирать ногами, возвращаясь в гостиную комнату.

 Он грустил до тех пор, пока на его глаза не попались тапочки. Те самые, которые он надел впервые за несколько лет.

– Я хожу. – его сердцебиение участилось. – Я могу ходить!

 Он громко рассмеялся. Маршалл выбежал обратно на задний двор и начал наматывать круги. Он топтал газон и прыгал на куче песка.
 
 Его истерику, наверняка, слышали все соседи. Некоторых он разбудил.

 Мальчик снимал тапочки и подбрасывал их в воздух, повторяя  последовательность бесчисленное количество раз.

 Залаял соседский лабрадор. Маршалл погавкал в ответ.

 Так никто и никогда себя не чувствовал.

 Он перестал носиться по игровому полю, только когда окончательно выдохся. Его босые ноги проделали путь от крыльца до середины коридора. Каждая неровность на полу заставляла мальчика чувствовать себя живым. Все трещины в паркете и зазубрины на каменной плитке вызывали бурю эмоций.

 Раздался стук в дверь. Два коротких щелчка. Тук-тук. Следом пауза. Один глухой хлопок. Хлоп.

 Врачебный код. Специальный шифр.

 Маршалл вспомнил электронный будильник. Последний раз тот показывал 9:57. Время слащавого причмокивания. Плюющийся человек в твидовом пиджаке должен был переступить порог дома с минуты на минуту.

– Сегодня ведь воскресенье! – взорвалась мысль в голове Маршалла. – Что мистер Крауч забыл у нас дома?

Мальчик еще раз посмотрел на тапочки в своих руках. Потом на свои ноги. В его голове сложилась частичка пазла.

 Звук открывшейся защелки. Слышен звонкий женский смех. За ним следует мужской. Доносятся фразы.

– Джейн! Знаешь, почему лысые мужики обожают носить килт?

 На этот раз женщина в штанах из GAP не стала дожидаться продолжения.

– Потому что это единственный шанс вновь почувствовать, как ветер играет с их волосами. – она хлопнула высокого мужчину по плечу. – Ты уже рассказывал эту шутку. Давно.

– Точно! – он снял кожаную куртку.

– А если бы Маршалл услышал?! – возмутилась она.

 Он обвил руки вокруг ее талии и притянул жену к себе.

– Он бы не понял в чем юмор. – они поцеловались. – Как и в тот раз!

 Маршалл выбежал из коридора. На его глазах сверкали остатки слез. Он смеялся. Но, не потому что шутка была смешная. Ее смысл он до сих пор не улавливал.

– А вот и лучший бейсболист в мире! – мистер Клейтон присел на корточки, и, выпрямившись, подбросил сына в воздух. – Как я по тебе соскучился!

– И я соскучился, пап!

 Маршалл крутился в воздухе. Потом его спустили обратно. Вся семья обнялась.

– Мам! – Маршалл сиял от радости. – Когда придет Хлои? Мне нужно столько всего ей рассказать! Столько всего!

 Миссис Клейтон наклонилась и провела ногтями по волосам сына.

– Кто такая Хлои, тигренок?

– Моя одноклассница, Хлои!

– Это ваша новенькая девочка? – женщина широко улыбалась.

– Нет, мам. Хлои!

– Хэнк, – женщина обращалась к мистеру Клейтону. – Ты знаешь Хлои?

– Неа, – он положил ключи от автомобиля рядом с микроволновкой. – А кто это?

– Хлои! – Маршалл стоял на своем. – Она…

 Он хотел было рассказать про девочку, которая приносила ему домашние задания. Про девочку, словно с иллюстрации в его любимой книге.

 Но потом увел взгляд вниз. В его голове появилась недостающая часть мозаики.

 Он посмотрел на свои ноги. На тапочки. На маму. На папу.

 Мальчик заново пережил аварию. Почувствовал боль. Глубоко внутри.

 Когда закрывается одна дверь, где-то открывается другая. Так ему сказали. Теперь он начал понимать.

 Хлои никогда не было. Во всяком случае, в этой жизни. Он никогда не отвлекался на ее рыжие веснушки. Его не завораживала ее улыбка. Не привлекали белокурые волосы. Он не замешкался тогда, на пешеходном переходе, в окружении желтой листвы. Ему посчастливилось вовремя сесть в красную Хонду Цивик. Папа не давил на клаксон и не торопил сына.

 Они не разбились. Им удалось проскочить на желтый свет. Может, даже на зеленый.
 
– Все хорошо, котик?

– Да, мам. Я пойду к себе.

– Давай.

 Он зашел в комнату и закрыл дверь. Тапочки полетели в угол.

 На фанерной полке по-прежнему лежала подарочная перчатка-ловушка.

 Левее от нее красовался позолоченный кубок. Статуэтка с фирменной эмблемой начальной школы Ирвингтон и красивым бейсбольным мячом на верхушке. Видимо, миссис Клейтон регулярно сдувала с него пыль. Потому что трофей сиял как новенький.

 Маршалл рухнул на кровать. Пружинящий матрас слегка прогнулся.

 На краю полки виднелась металлическая рамка. Внутри все так же было изображение высокого человека с бакенбардами, который держит на руках сына в бейсбольной форме.

 Снято на Полароид. Все улыбаются.

– Тебе есть ради чего возвращаться обратно. – Маршалл повторял про себя, не отрывая взгляда от фотографии. – Есть, ради кого возвращаться обратно.

 Он проговаривал это про себя. Постоянно. Тогда, находясь во тьме и слыша звон сирен, ему было сказано думать о том, кто ждет его здесь. И он изо всех сил старался подумать о Хлои. На мгновение получилось. Но потом все те воспоминания, которые он пережил повторно, отозвались красочными картинками перед сомкнутыми веками.

 Тогда он закрыл глаза и увидел папу, который рассказывает непонятные шутки. Увидел папу, который радостно бежит к нему после отбитого чендж-апа. Увидел папу, которого с ним больше нет.

 Эти изображения одно за другим захлестнули Маршалла. Он должен был вспоминать того, кто ждет его здесь. Но у него не получилось.

– Значит, они все-таки могут менять прошлое! – Подумал Маршалл. – Песочные люди! Они закрыли одну дверь, открыв мне другую! Вот, что это значит!

 И теперь это – его новая реальность. В которой семья вместе и счастлива. В которой он может снова играть в бейсбол вместе с папой. В которой девочка с веснушками не приносит ему домашние задания по математики.

 На кухне раздался шум. Мальчик оторвался от подушки и поспешил узнать причину грохота.

– Что такое, пап? – Маршалл переводил дыхание.

– Да…– мистер Клейтон активно работал совком. –…Лампочка перегорела. И треснула. Видишь, упала на пол, разбилась.

– Ага.

– И веник мама куда-то убрала, приходится рукой.

– Ага.

– Сейчас разберусь, и пойдем, покидаем мяч, да?

– Ага! – куда более воодушевленно ответил Маршалл.

 Мистер Клейтон открыл мусорное ведро и начал смахивать осколки.

– Ауч!

 Крошечный кусок стекла впился в средний палец.

– Все нормально, пап?

– Да, не волнуйся. – он положил совок. – Иди, я буду через пять минуток.

 Мальчик развернулся.

 Мистер Клейтон перевернул добрую половину кухни в поисках пачки пластырей. Он распахнул дверцы стеллажа. Искал в ящиках и поддонах. Так и не нашел. Мужчина окинул пространство взглядом. В воздухе витала пыль. Битое стекло, частички которого остались под ногами, превратилось в горсть песка. Сквозь стены еле заметно сочились бурые ручейки, словно все происходило внутри большого песчаного замка. От среднего пальца Мистера Клейтона начали незаметно откалываться крошечные песчинки.