Йонтра. Рассказ 15-й. Блуждающие

                — Не много, пожалуй, нашлось бы миров, где можно было вот так беззаботно путешествовать. Сутки, двое, а затем неделю и месяц. Где лес чередовался с пустынями, широкие плато с болотистыми низменностями, а высокие горы с бескрайними равнинами. Где вы могли находиться хоть целый год и так и не встретить ни одного разумного существа. Это был Нимус — уединенная планета, давно позабытая и покинутая всеми по причине не только своего неудобного расположения, но и практически полного отсутствия полезных ископаемых. Снурры были, пожалуй, теми единственными существами из развитого мира, которые находились сейчас там. Было их двое. Как именно их звали, я уж сейчас и не вспомню, да это и не важно. Шли они просто так, лишь бы куда, а откуда — тоже не разберешь.
Скит Йонтра поднялся со своего кресла и с видимым удовольствием потянулся. Был он сегодня в приподнятом расположении духа, да и история, которую он собирался всем рассказать, по всей видимости, ему нравилась.
— Так вот, уважаемые слушатели, — продолжил он не спеша, — ведь эти двое бродяг даже и не сразу привлекли мое внимание в тот день. Я попросту осматривал ту планету и сам даже не зная в точности зачем. Про нее, конечно, ходили разные там неопределенные слухи, но все это были так, пустяки. Ну и естественно, не найдя на ней ничего примечательного, я перевел фокус своего зеркала на другой мир и почти сразу же забыл об увиденном.
Примерно через месяц, разговаривая с одним знакомым профессором у себя на кафедре, я отчего-то вспомнил про тех снурров и задал своему собеседнику вопрос о свойственной некоторым расам беспечности или даже глупости. Он уточнил, кого я, собственно, имею ввиду. Я упомянул тех снурров, что видел на Нимусе и которые вообще непонятно чем там занимались. На это профессор посоветовал мне поискать в информационной сети сведения о неких, как он выразился, «Блуждающих», после чего покровительственно похлопал меня по спине, отчего-то странно улыбнувшись при этом. Так я и поступил.
Блуждающие, или как их еще иногда называли, «Блуждаемые», как оказалось, представляли из себя целое социальное течение, весьма немногочисленное, впрочем, но о котором я ровным счетом ничего не знал. У них были и свои определенные правила поведения, и принципы, и даже некий предпочтительный стиль в одежде. Хотя, в общем-то, все это не было жестко регламентировано и преподносилось исследователями лишь как одна из гипотез. Движение это было древним. И что меня тогда, как помню, еще сильнее удивило, что никто из ученых, в том числе и историков, не мог даже приблизительно назвать период его возникновения. Философия Блуждающих основывалась на двух главных принципах. Во-первых, они не должны были руководствоваться какой-либо одной определяющей целью или причиной, а во-вторых, для них предпочтительно было держаться подальше от других разумных существ. Вот, собственно, и все. Однако, если вдуматься, то выходило, что Блуждающие эти были призваны жить какой-то странной, а в чем-то даже и нелепой жизнью. По сути же, — бесцельно и бессмысленно. Но вот только зачем это кому-то могло понадобиться? Ведь все мы так привыкли и к домашним очагам, и к работе, да и к привычному укладу жизни. Что могло заставить кого-то бросить все это и вот так просто путешествовать по разным мирам, мало с кем общаясь, нигде не останавливаясь и ни к чему не привыкая? Ответов на эти и другие вопросы в информационной сети, конечно же, не было. Поэтому мне снова пришлось перевести фокус своего зеркала на тех снурров.
Они были на месте. В том, правда, смысле, что никуда с той планеты не улетели, хотя и отошли от первоначального местонахождения очень далеко. Никаких внешних перемен в них заметно не было. Все такие же веселые и шустрые, снурры маршировали по бескрайней саванне западного полушария Нимуса и вправду, как казалось, не имея ни видимых целей, ни причин для своего похода. Я стал слушать. Разговоры их, в общем-то, сводились к самым простым и обыденным вещам. Где поспать, как лучше приготовить субпродукты, которыми они питались, и стоит ли, например, лезть во-он на тот высоченный холм, что преграждал им путь, или лучше было обойти его сбоку. Единственное более или менее определенное, что мне удалось тогда выяснить, было то, что оба этих снурра когда-то прежде работали на медно-рудной шахте, и что ее завалило, а их каким-то чудом спасли. Вот, собственно, и все. Пронаблюдав за ними еще пару дней, я решил, что более ничего путного от них уже не узнаю. А оттого посчитал за лучшее оставить их в покое и поискать других Блуждающих в надежде все же выяснить зачем они так жили.
Сначала я вообще никого не мог найти. Но затем, немного поразмыслив, стал искать в уединенных уголках Галактики на планетах либо мало, либо вовсе не населенных. И знаете, — тут Скит Йонтра подчеркнуто удивленно посмотрел на аудиторию, — нашел. И много. Там были и снурры, и симрики, и трианцы, и йонтры, и представители еще многих других, малознакомых мне рас. Все они также путешествовали без видимых целей и без видимых же причин. Вели весьма скромный образ жизни, хотя у некоторых из них были свои дома, а некоторые были даже богаты. Но они никогда не возвращались туда, где жили прежде, а просто так блуждали по миру, как бог на душу положит. Наконец мне все это надоело. И я решил специально встретиться с кем-нибудь из этого движения и уже прямо обо всем его расспросить. Делом это оказалось весьма непростым. Блуждающие, едва лишь завидев меня еще издали, сразу же уходили в другую сторону или в лучшем случае отворачивались. До расспросов же или хотя бы простого разговора дело и вовсе не доходило. Тогда я решил применить хитрость. Я оделся как они, запасся провизией, взял палатку, генератор воды и отправился путешествовать. Ходил я, конечно, по весьма малонаселенным местам, но с тем, однако, прицелом, чтобы как бы невзначай повстречаться с кем-нибудь из них. Наконец, уже примерно после недели бесплодных поисков, я неожиданно, причем не то чтобы сам наткнулся на Блуждающих, а наоборот, один из них, причем специально нашел меня.
Я спал тогда, счастливо отдыхая в своей палатке, после утомительно-долгого дневного перехода. Как вдруг — а сплю я чутко — услышал какой-то шорох у останков моего костра. «Наверное, животное какое-нибудь», — подумал я поначалу. Но нет, это были шаги. Я вылез. Передо мной стоял снурр. По виду — конечно, Блуждающий. Он был намного выше меня ростом, но при этом какой-то тщедушный. Глаз его в ночном полумраке я не разглядел, а видел лишь два туманных продолговатых пятна с каким-то голубоватым свечением. Мы поздоровались. Потом помолчали. Наконец снурр, видимо из вежливости или чтобы разрядить нараставшее уже напряжение, заговорил первым.
— Я знаю, кто вы такой, — начал он, старательно подбирая слова, — и что вы ищете встречи с нами. Также я знаю, что вы ученый, и это одна из причин, почему я согласился с вами встретиться. Вы неглупый йонтра и не можете не понимать, что дальше так продолжаться больше уже не может. Эта ваша слежка, расспросы, переодевания, ну, куда это все годится?
— Простите, — ответил я, стараясь быть максимально вежливым. — Я не хотел причинить вам беспокойство, да и вообще не замышлял ничего дурного. Просто мне хотелось узнать, зачем вы так живете?
— Это понятно, — сказал снурр, усаживаясь рядом и, видимо, готовясь к долгому разговору. — Многие уже пытались узнать. Но только делали это как-то не слишком методично, да и не очень-то старались при этом. От вас же, — он посмотрел на меня с легкой иронией, — по всей видимости, так легко не отделаешься. Ну а если и так, — тут снурр отчего-то грустно вздохнул, — то давайте начнем.
После этого мой собеседник посмотрел на небо, потом куда-то вдаль, затем снова на меня и еще, чуть помедлив, продолжил.
— Мир велик, — начал он, как мне тогда показалось, слишком уж издалека, — а посему и мы малы. Ведь все познается в сравнении. Но как сравнивать? Можно, конечно, сидеть у себя дома или в обсерватории и разглядывать Вселенную через стекла телескопов или экраны видеофонов. Не забывая при этом, что у вас на плите что-то жарится, что завтра вам на работу, а еще, что у вас не оплачены счета за биоэлектроэнергию и воду. Тут вы, конечно, можете начать со мной спорить, но я, например, никогда не соглашусь, что таким вот способом можно вообще хоть что-либо понять. Нет, — сфотографировать или сделать записи вы, конечно, можете, но вот понять…
— То есть вы, Блуждающие, — вмешался я в монолог, — просто хотите все опробовать на себе лично? Я правильно понимаю?
— Да, правильно. Вот только слово «понимаю» здесь не вполне уместно. Больше бы подошло слово — «знаю» и только. А это, согласитесь, не одно и то же. Видеть, например, рассвет или закат, звездное небо над головой, чувствовать холод осенних дождей и тепло наступившей весны — все это совсем не то же самое, что наблюдать за всем этим на экране домашнего видеофона.
— Ну конечно, — обрадовался я, начиная уже догадываться к чему он клонит. — Все дело в личном опыте, который, — и тут я с вами полностью согласен — ничто не заменит.
— Все верно, — вновь отчего-то грустно вздохнув, согласился снурр. — Личного опыта ничто не заменит. Но вот только, что это за опыт такой, вот в чем вопрос. Я знал немало таких, назовем их, ну хотя бы — хитрецами, которые так же, как и мы, пытались жить личным опытом. Они одевались как мы, путешествовали, молчали. Да и вообще, были на первый взгляд абсолютно такими же, как и я, например. Вот только…
— Что только? — спросил я, чувствуя, что пока еще не все понял про них, несмотря на появившуюся было уверенность.
— Только они, хитрецы эти, все время возвращались назад к себе домой. И жили там как прежде, рассказывая всем вокруг, какие они молодцы и отчаянные ребята, — снурр усмехнулся. — Но вот только знаете, что я скажу вам, Скит, — он неожиданно назвал меня по имени, — никакие они были не Блуждающие. А так, обычные обыватели, которым отчего-то вдруг стало скучно.
Я промолчал. А ведь действительно, многие из моих знакомых, да я и сам когда-то, уже не раз предпринимали всякие там походы с ночевками, путешествия разные и прочее. Но вот становились ли мы такими же как и они, бродяги эти? Ведь нет же. Нам действительно просто было скучно, а вся та романтика нужна нам была лишь для того, чтобы хоть как-то разнообразить свою жизнь.
— Вы все правильно поняли, — произнес снурр, видимо догадавшись по моему долгому молчанию о моих мыслях. — Поэтому открою вам еще один секрет, да и не секрет даже, а так: стать Блуждающим по своему собственному желанию нельзя. Просто невозможно. Так уж природа устроена. Вот вы, наверное, многое знаете о звездах? — спросил он меня опять и как-то вдруг, после чего снова посмотрел на небо.
— Знаю, — ответил я неуверенно.
— Тогда вы должны знать, что такое блуждающие звезды. И что они не просто так блуждают по Галактикам и разным мирам. Их, назовем это так, «свобода», всегда есть результат редчайших катаклизмов. Или столкновений, или гравитационных резонансов, то есть именно сторонних процессов. Сами-то они никогда не стали бы такими. Им просто не хватило бы энергии для преодоления центростремительных сил, идущих из центров Галактик. А ведь бывают еще и блуждающие планеты, и астероиды.
— То есть, вы хотите сказать, что Блуждающими могут быть не только отдельные личности?
— Да, конечно, — и целые народы, иногда случается, встают на этот путь. Но все же чаще всего, это удел одиноких или одиноких вдвоем.
— Хорошо, — ответил я задумчиво, — значит, мне уже никогда не стать Блуждающим, если только специально что-нибудь не устроить…
— Нет, — возразил снурр довольно холодно, — себя не обманешь. Да и предсказать тут все очень сложно. Вот вы, например, можете пережить сильнейшие потрясения и так и не стать Блуждающим, а иногда простого толчка достаточно.
— Ясно.
— Да ничего вам не ясно, — вздохнул мой собеседник. — Вот вы говорите, что звезды знаете, на небо смотрите, но вот как вы смотрите-то?
— Что это значит? — не понял я.
— А то, — взгляните на меня. В глаза мои посмотрите. Сейчас, наверное, должно быть уже видно.
Я пригляделся к снурру. К глазам его, и вдруг увидел. Звездное небо. Глубину и бесконечность. Это были глаза совершенно иного, неизвестного мне существа. Глаза романтика и путешественника, который жил со Вселенной одной, общей жизнью, чувствовал ее, понимал. И что теперь значили все мои знания по сравнению с его опытом, что значила жизнь моя, большую часть которой я проводил у себя дома, сидя в кресле. И что значил я сам, не понимавший ни целей, ни причин своего существования.
— Прощайте, Скит, — произнес мой собеседник, поднимаясь, — теперь вы знаете. Надеюсь также, что вы больше не будете нас преследовать.
— Прощайте, — ответил я коротко.
И такая тоска одолела меня в тот момент, — произнес Скит с какой-то особой грустью, — что и сказать нельзя. Будто я оставался на какой-то необитаемой, богом забытой планете, а этот пришелец улетал на своем звездолете навсегда. И что мне теперь оттуда никогда уже не выбраться, и что я навечно обречен вращаться вокруг одних и тех же житейских проблем, не имея ни сил, ни возможности их разрешить. В точности как планета вокруг своей звезды. Но тут, скажете вы, вполне можно было бы возразить, что ведь всякое случается в жизни и всегда остается надежда. — Скит поглядел куда-то вдаль. — Да, конечно. Мне только это и оставалось тогда — надеяться. Что и меня, пусть даже нескоро, пусть даже вообще хоть когда-нибудь, но тоже коснется это чудесное благословение.