Стеклянные цветы

Тим неторопливо прогуливался вдоль рядов разномастных антикварных вещиц, которым он уже навскидку мог дать не меньше семидесяти лет. Эта маленькая ярмарка располагалась около большой антикварной лавки, вывеска которой всеми возможными способами кричала о том, что именно здесь весь раритет сможет получить вторую жизнь.
      Взгляд то и дело цеплялся за какую-нибудь мелочь, вроде ржавой ручки с непонятной гравировкой или треснувшей чернильницы.
      Хатоми начал увлекаться "отжившими свое" вещами недавно. Но образование историка помогло ему выбиться из "чайников" в профессионалы за короткое время. Так что теперь он смело мог вести торги с антикварами, доказывая тем, что они либо слишком занижают цену, что было редким явлением, либо чересчур завышают ее. Тим был мастером спорить, поэтому все продавцы в ближайших городках боялись иметь с ним дело.
      Он поднял глаза к небу: тучи собирались, надо было скорее что-нибудь выбирать. Но среди всего ассортимента ему не приглянулось толком ничего, все однообразно. Напоследок Тим решил зайти в зданьице, которое чем-то напоминало ему средневековый паб.
      Внутри приятно пахло "стариной". Все было уставлено книжными шкафами, заполненными книгами, письменными столами из всевозможных видов древесины, креслами и журнальными столиками, бюро и табуретами, шифоньерами и торшерами. Все стены увешаны картинами: портретами каких-то знатных людей (их выдавала роскошная одежда и мерзкая внешность), пейзажами, на которых изображались чаще леса, холмы и замки (на некоторых были даже драконы), натюрмортами и так далее.
      Хатоми оценивающим и придирчивым взглядом осматривал все это, но не находил ничего подходящего. Что-то подобное он уже видел ранее, да это вообще можно увидеть в любом антикварном магазине.
      Тут Тим услышал тихие мягкие шаги и обернулся. Напротив него стояла старая женщина маленькая ростом. Лицо ее было смуглое, все исчерченное морщинами, особенно явными у глаз и в области рта. Седина окрасила ее волосы, подобранные сеточкой в пучок. А плечи покойно укрывала шерстяная белая шаль.
      Вся она словно слилась с уютной обстановкой магазина и даже стала его неотъемлемой частью.
      Женщина улыбнулась Хатоми, тот улыбнулся в ответ.
      - Чего-то желаете? Уже выбрали? - полюбопытствовала она.
      - Пока что ничего не выбрал. Глаза разбегаются, - радостно сказал он, потому что, когда находился рядом с людьми, всегда радовался, даже если в этот момент его одолевала тоска.
      - Хорошо. Если что, позвоните в этот колокольчик. Я буду недалеко, - женщина демонстративно позвенела в позолоченный колокольчик, поставила его на один из журнальных столиков и скрылась в глубине магазина. А Тим только и успел, что кивнуть ей вслед, настолько была она шустрой.
      Хатоми с усмешкой заметил, что она очень походила на муравья.
      После этой глупой мысли он снова вернулся к изучению вещей. Внезапно на стене прямо перед собой он увидел картину, которая заставила остановить на себе его взгляд.
      На холсте был изображен человек, чем-то напоминавший слугу, одетый в черный сюртук. Одна его рука придерживала около лица ласково улыбающуюся маску, правая половина которой была черного цвета, а левая белого. Другая рука, облаченная в белоснежную перчатку, с изяществом и излишней аккуратностью касалась бутона стеклянного цветка. Этими прекрасными цветами был усеян весь сад, посреди которого стоял загадочный человек. Все они отражали от себя холодное свечение звезд. Космическое небо освещал не восход Солнца. Восходила целая галактика.
      Тим долго всматривался в полотно, поражаясь тому, как идеально нарисована даже самая мелкая деталь, какое необыкновенное сочетание красок, как прекрасен человек в маске и неповторимы... цветы. Картина эта обладала какой-то особой притягательностью. Она дурманила, как бы говоря, что сможет провести в любые измерения, в любой Рай, в который он только пожелает попасть.
      Из дум его вывел назойливый звон под ухом и резкое прикосновение старческой руки к его локтю. Хатоми посмотрел на бабулю немного испуганными глазами. Она глядела равнодушно.
      - Ты не первый. Не первый, кто покупается на эту ослепительную красоту этой картины.
      - Не первый? - хрипло спросил Тим, не сводя глаз с женщины, убравшей от него руку.
      - Да, - протянула старуха, облизнув пересохшие губы, которые тоже были морщинистыми. - Их столько стояло на этом месте. И столько же их сейчас на том свете. Многих, многих эта красота с ума сводила. И многих, наверняка, сведет.
      Она села в кресло и насмешливо сказала:
      - Байки ходят, что ее сам Дьявол нарисовал. Но разве возможно такое? Вот ответьте: возможно?
      Тим сильно зажмурился, потом открыл глаза. Все на секунду показалось расплывчатым, а бабка словно вросла в кресло. Он нервно сглотнул и пришел в себя.
      - Что Вы спросили?
      - Говорю, возможно такое?
      - Что "возможно"?
      - Что Дьявол ее своим копытцем начеркал?
      Хатоми с минуту поразмыслил.
      - А почему бы и нет?
      - О, - старушка махнула не него рукой, - и Вы туда же? Дьявол разве умеет рисовать?
      - Может и умеет.
      - Да не умеет он ничего. Легенду эту прихожане местные придумали, вон той церквушки, которая около въезда в город. Ходят тут, говорят всем, что, мол, картина - зло, сатанинское отродье. Надоели. Ой, как надоели! Как ни пройдешь - везде они. Хоть стреляй. А картинка-то эта - всего лишь ткань красиво размалеванная. Да только всех она притягивает к себе как-то. Видно люди себе сами навыдумывают невесть чего, вот потом и лежат в психушке, или вообще... умирают.
      - И много их было, таких?
      - Достаточно. Вы, главное, таким не станьте. Берите ее, если уверены в силах своих.
      - Да я вот не знаю: брать, нет.
      - Хорошенько подумайте.
      «Чего же в ней такого?» - думал Тим, уперев глаза в пол, укрытый подобием персидского ковра.
      - Так что: решили?
      - Да, я, пожалуй, возьму.
      Бабуля неодобрительно помотала головой, затем медленно поднялась с кресла и поправила шаль:
      - Даром отдаю. За кошмары денег не платят, - она снова махнула рукой и, взяв тряпку, стала стирать пыль с торшера.
      - Спасибо, - немного помедлив, произнес Хатоми, уже снимая с гвоздя загадочное полотно в посеребренной раме.
***
      В просторном доме Тима находилось место для любой вещи, особенно если она была раритетной, или, как называл это сам Хатоми, "отжившей свое".
      В одно мгновение парень вспомнил, что совсем забыл спросить у бабули имя художника, ведь его не было ни на передней стороне холста, ни на задней. Поэтому он быстренько набросал в блокноте, что на выходных должен снова заявиться в антикварную лавку.
      Новоприобретенной картине сразу же было найдено место в кабинете, над кожаным черным диваном. Повесив ее, Тим взглянул лишь единожды, но уже не смог оторвать взгляда. Как и впервые, он ощущал восторг, изумление и интерес. Однако, теперь к этому всему примешивалось неоправданное чувство страха, взявшееся из самых недр души. По телу пробежала дрожь.
      Раздался телефонный звонок. Тим медленно отвел взгляд в сторону и, судорожно выдохнув, вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
***
      Прошла ровно неделя с того момента, как Хатоми украсил свой кабинет необычным полотном. Все это время, каждую ночь, ему снились жуткие и одновременно чудесные видения: ледяные пустыни, загадочные громадные горы и пещеры, густые леса невиданных ранее растений, пустые древние города, которых не могло существовать на этой земле, и тот самый сад, каждый сантиметр которого заполнил собой хрустальный цветок. Тим видел того человека в маске когда-то совсем близко, когда-то очень далеко. Он, к своему удивлению, запомнил его лицо. Оно было ужасным: неживым и холодным, как и все, что находилось там.
      Настали выходные, и Хатоми ранним субботним утром отправился в лавку.
      На автобусе до этого города добираться было недолго. Всю дорогу из его головы никак не могли выйти те самые картины, которые он видел по ночам. От них его начинало трясти. Но избавиться от этих мыслей он не мог.
      «Она и в самом деле начинает сводить меня с ума. Эти видения, эти ужасные миры. Я никогда не видел их, никогда о них не читал. Откуда? Что это такое?» - думал он, смотря в окно на проносящийся мимо лес.
      Наконец, он стоял перед входом в магазин. Немного подумав над речью, Тим отворил дверь и вошел. У кассы стояла та же самая женщина. Она улыбнулась ему во весь рот:
      - Чего? Вернулись?
      - Здравствуйте. Я в прошлый раз совсем забыл спросить имя художника, который нарисовал картину.
      - Художник? А разве не Вы верите в то, что ее нарисовал Дьявол?- ехидно спросила бабуля, выходя из-за прилавка.
      - Я не говорил, что верю.
      - Ладно-ладно. Художника, говоришь, узнать хочешь? А вот нет его.
      - В каком смысле?
      - В таком. Нет у нее художника, не знаем мы кто он. Мой сын ее нашел около заправки. Вот и притащил мне. Сказал, что продать неплохо можно ее. Вот только продажа не идет, а выкидывать жалко.
      - Не пытались, разве, выяснить: кто ее написал?
      - Пытались. Эксперта вызывали. Но даже он узнать ничего не смог. Смотрел на нее несколько минут, так ничего не сказал.
      Тима это известие удивило. «Как это так может быть, чтобы у произведения не было творца? И еще одна загадка: откуда картина взялась на заправке?»
      Он медленно брел вдоль улиц, на которых почти не было людей, и думал. Ему было безумно страшно. Хатоми знал, что с ним что-то происходит. Понимал, что все это именно от этой картины, но интерес был сильнее. Врожденная жажда любопытства брала верх.
      Парень остановился, чтобы закурить, и поднял глаза на вывеску магазина, у которого остановился. На ней была нарисована розочка и надпись «Хрустальная роза».
      Тима словно ударило током. Он быстро засунул пачку сигарет в карман и подошел к витрине. На невысоких пьедесталах стояли хрустальные вазы голубых, оранжевых, желтых цветов, напоминавших ему стекла в окнах фантастических городов из его снов. Он долго не мог оторвать глаз от этих чудес. И, наконец, решился зайти.
      Приветливым звоном его встретила связка колокольчиков, висящая над дверцей. Хатоми остолбенел. Ему казалось, что он попал в свои сны, оказался в саду стеклянных цветов. Все нутро боязливо сжалось, а губы задрожали от страха.
      В магазине не чувствовалось признаков жизни, хотя все было идеально вычищено и убрано. На прилавках из прозрачного стекла стояли всевозможные хрустальные статуэтки, разнообразная посуда и даже часы здесь были из стекла.
      - Боже, - шепотом произнес Тим, ошалелым взглядом проходясь по полочкам лавки. Пересилив безумный страх, он все же сделал шаг вперед, и дверь захлопнулась, а колокольчики вновь зазвенели.
      Коллекционер хотел окликнуть продавца, однако не смог выдавить из себя ни слова. Он молчал, будто язык отнялся.
      Тут где-то вдалеке, казалось на улице, Хатоми услышал тонкий звук знакомого ему стеклянного инструмента. Это была музыка медлительная и плавно перетекающая из ноты в ноту, словно вода. Она была ужасающе красива и напоминала Тиму о существовании фарфоровых кукол. От нее веяло духом средневековья. Грязного, мерзкого средневековья.
      Ему вдруг захотелось убежать, скрыться как можно дальше. Это было невыносимо.
      Раздались шаги, и из-за не очень широкой колонны, стоящей посреди торгового зала, выглянул человек. Изящно сложенный, опрятный, с тонкими чертами неживого лица. Тим поднял на него глаза, и сердце его замерло, глаза выпучились, и в них забрезжил самый настоящий на свете ужас. Такой же ужас, который внушало ему фантастическое полотно.
      Мертвые пустые глаза внимательно смотрели на молодого мужчину. В руках находилась человеческая статуэтка. Незнакомец не говорил, а Тим все не переставал слышать отдаленные звуки неторопливой жуткой музыки.
      Хатоми отступил к двери, а человек по-прежнему бесчувственно глядел на него. Дрожащей рукой Тим нащупал железную ручку и вышел вон. Он бегом несся по улице до самой остановки, готовый закричать и разрыдаться.
      Уже находясь в автобусе, мужчина задумался: отправляться ли ему домой или остаться на ночь у кого-нибудь из друзей. Но вспомнив о том, что человек — воин, сразу же отбросил второй вариант, хотя и с напускной решимостью.
      Кошмарный образ и лик человека, а точнее призрака, которого он встретил наяву, не выходили из памяти. Уж лучше бы, лучше бы ему ее стерли...

***

      Этой ночью Тим не засыпал. Он в удушающем страхе сидел в гостиной, оставив тщетные попытки избавиться от назойливой музыки Glass Armonica. По щекам его катились горячие слезы, челюсти дрожали. Судорожным шепотом Хатоми произносил молитвы. Все молитвы, которые знал. Вместе с тем с его губ срывались стоны душевного страдания. Более он не кричал, потому что несколько минут назад сорвал голос.
      Тим боялся закрыть глаза и оказаться в мире своих снов. Рядом с прислужником неживой красоты. И одновременно чувствовал, что пора.
      Он встал кресла и неуверенным шагом пошел в свой кабинет. Усевшись напротив картины, произведения высочайшего искусства, мужчина устремил не нее свой взгляд. И теперь таинственный мотив слышался так близко, словно играли над самым ухом.
      Хатоми был готов. Готов ко всему, что пророчило ему «создание Дьявола». И несмотря на неописуемый ужас, очень скоро его окутало чарами сна.
      Он снова видел перед собой сад, наполненный изящными растениями. Он видел человека, из под маски которого вытекали слезы. Но не ощущал ничего, кроме чувства освобождения. Брел через сад, не смея разбить ни одного цветка. Брел вдаль, в запретные миры, которые не дано было познать человеку...
      Из шеи мужчины обильной струей на пол стекала алая кровь, рядом лежали разбросанные осколки, и край одного из них блестел в смертельной ране. А тем временем, в магазине «Хрустальная роза» заботливая рука поставила на полочку еще одну человеческую фигурку.