Отель Ист-Марри

Отель Ист-Марри
Кузнецов Илья
2015 г.

Пролог
Отель "Ист-Марри" был одним из тех мест, куда незадавшееся игроки на бирже и неудачные адвокаты приезжали сводить счеты с жизнью. Были тут, как и в любом другом из заведений других подобных мест и проститутки. Восточная Европа, Чехия наших дней была привлекательным местом для туристов, коими являлась молодая супружеская пара из Новокузнецка Антон и Надежда К. Перед отелем был импровизированный парк плохого вкуса. Бетонные статуи времен социализма народной демократии ЧССР соседствовали здесь с плющом и декоративными розами. Дела в бизнесе шли споро, и они весной собрались в Чехию на неделю. Никто из них не знал, чем обернеться пребывание в заурядном отеле "трех звезд".
 
Маслянисто-золотой диск солнца светил ярким светом сквозб серебристую дымку облаков.
Стрекотали сверчки, пели птицы. Все казалось нерушимым. Этот мир? Так же. Лишь зыбкая неуверенность о завтрашнем дне. Ветер все поднимается и поднимается. И вот уже над городом тучи, ласточки, свится, летают очень низко и вот пришел час весенней грозы. На востоке заворчало небо, еще словно нехотя просыпаясь как воинство к началу битвы. Грозовым дыханием наполнен воздух, призрачным дождем, и снова забытие любви, вновь и вновь приходишь ты в мои сны, несбыточным морем счастья, на самом деле стаканом, заполненным лишь наполовину. Ты смотришь на меня сквозь века разлуки, сказкой, у которой нет конца. Странствие к другим мирам ради познания вечности, несбыточной мечты... оранжевый полог заходящего солнца на заснеженных полях... мраморное, предгрозовое небо...


Выбор за нами. Огненный шквал, огненный ветер как самум в пустыне. Багрово-карминовые небеса. Пыль оседает на отшлифованной временем памяти.
Осторожнее с любовью! Привязанность к чему-либо до хорошего не доходит. Любовь - фальшивая монета о двух сторонах, которая часто оборачивается предательством и ненавистью. Свет, холодный и сущий как волна изменчивой судьбы, все восставшие миры против нас, но мы выдержим. Потому что не может быть иначе. Мы люди - а это уже факт превосходства над природой и стихиями. Точка невозврата из мечты. "И все времена одно время... иметь прошлое, можно только держа в руках будущее. Свое и чужое. Как странно наблюдать за восходами и закатами, которые словно отпевают реки времен в унылой тризне небытия. Что же все-таки с нами происходит, когда ложаться тени сна на наши глаза? Мы видим, как я считаю призрачную сторону нашего бытия. Она неделима с миром обыденной повседневности. Может быть, что даже реальней. Ну а что будет, если "отрезать" часть реальности от общего мира? Спросите зачем? У судьбы нет повадырей, она плетет свое веретено неспешно, с угрюмой сосредоточенностью прерывая биение сердц, или рождая новые миры. Возвращение извечной
истиной боли и пустоты, настоящего Армагеддона в одной душе словно ржавым гвоздем в сердце не дает покоя, а наоборот разрушает привычные грани, миры, антимиры.
Одиночество - Путь к духовному совершенству. Когда человек читает книги, он, как и вспоминая свое прошлое - становится добрее.

Маленький мальчик из России по имени Дима, которого родители явно недолюбливали из-за его психического расстройства - он слышал голоса, но они вовсе не знали что он не болен, а просто слышит отголоски чужой психоактивности. Его запирали в психиатрической больнице месяцами, хотели от него отказаться, отправить в интернат, но он был мужествен. Родители привезли его в Прагу для того, чтобы вылечить у местной целительницы, родом из России - некой Варвары. Звали родителей Анатолием и Жанной - и они первым делом, после остановки в отеле "Ист-Марри" к целительнице.

Дима знал, что это его шанс. Целительница жила скромно. Родители буквально втолкнули Диму к ней.
- Что с ним, Варвара?
- У него Дар. Он вовсе не болен. Вы должны беречь его Дар.

На улице отец закурил, а Жанна прошептала ему:
- Зря все это! Этого придурка надо лечить, а не ездить по шарлатанкам!

Свинцовый бархат наступающего вечера сменился мглистыми потоками ветра к антрацитовой ночи. Дима видел мальчика, который взывал о помощи с шести лет, теперь же ему восемь. Он постоянно просил о помощи, и что ему нужно было оставалось неясным. Иглы света, игра теней.

Звонкий, словно из серебрянных монет  дождь обрушился на мостовую. Блики неоновой рекламы вскоре стали отражаться в осколках луж под колесами такси.

Номер как номер. Двухместная кровать, душ, туалет, шкаф, кабельное телевидение. Третий этаж, последний. Антон разгружал чемоданы, а Надя готовилась к первому выходу в Прагу. Поездка на десять дней, а столько эмоций впереди - ведь это их первое "заграничное турне".
На улице стояла теплая сентябрьская погода. Ни облачка на выцветшем голубом стяге неба, литой диск солнца кидает охапкой лучи на зеркало, заставляя молодую девушку щуриться от яркого света.
- Сперва в ресторан, потом по достопримечательсностям, - мягко подвел черту Антон.
- Пить много не дам, - сурово сказала Надя.
- Да и не надо, - угрямо ответил Антоха, доставая из чемодана футболку "Danger! Russian Tourist!" c серпом и молотом.
- Ну ты и дурак, что купил эту тряпку! - смеясь сказала жена.
- Давай лучше чем скобаться, выберемся в город и поужинаем. Будем брать все, что тебе нравится, пока не станем банкротами и нас бортом МЧС не будут вывозить из Праги в Москву.
- Ага, еще по телевидению покажут!
- Да, по Первому!
И дружно рассмеялись, поцеловавшись перед этим.

Так выпало, что в это же самое время в отеле "Ист-Марри" скрывался опасный маньяк, серийный убийца Кельвин Присвер, который был на другом этаже. Страдающий психическим расстройством, тем не менее, он был крайне умен.
В пыли дрожат дорожки света из полуприкрытого окна. Кельвину снилось детство и юность, как над ним издевались в колледе. Проснувшись, он начал свое любимое дело - наносить себе порезы на руках и ногах кухонным ножом. Он практически не чувствовал боли. Вся боль осталась в прошлом. Ему нравился вид текущем крови - и не важно чья она была своя или же чужая.

- Как добрались? - голос тестя в трубке был жизнерадостным.
- Да нормально, только в аэропорту в Москве сделали вакцинацию от Эболы - заняло время, а так - все хорошо.
- Ну вот и ладненько, - усмешка в трубку, - позвоню через два дня, справиться как Надя. Смотри мне - головой за нее отвечаешь, - и смех.

Готический стиль города, католические соборы, словно своими шпилями пронзающие облака. Легкий весенний дождь. Весело фотографировались возле фонтана, посвященного советским воинам-освободителям, гуляли по магазинам, один раз из-за той самой майки Антона останавливала полиция, а так, в общем, ничего - начало отпуска! Слепой дождик играл на лужах, блики солнца пели свою песню. Подставляя лицо теплым каплям, Наде верилось что теперь-то все сложится хорошо. Антон смеялся.


Заиграла многострунная арфа. Зал наполнился ее чудным голосом. Арфистка была одета в серебристое платье с дорогой брошью. Она была брюнеткой, на которую невольно хотелось обращать внимание. Антон потянулся, как ленивый медведь и уставился в одну точку перед собой, что-то обдумывая
- Рюмку зубровки и бефстроганов, - заказал Антон.
- Томатного сока и то же, пожалуй, бефстроганов, - сказала на английском Надежда, повернувшемуся к ней официанту.
Надя на мгновение уставилась в одну точку, словно разочаровавшейся в бесконечности и жизни.
Терасса была полна солнечного света. Начинался первый день отпуска. Все было в порядке. Антон наслаждался абрисом Нади в солнечном свете, отраженном из пыльного зеркала у стойки бара. "Как же она прекрасна! Как прекасна эта Прага!" Величественное дыхание света, как нечто незыблемое, непоколебимое, жизнеутверждающее в этой обстановке простого ресторана едва не прибавляло вдохновения, чтобы написать целую поэму о красоте своей жены.
- У вас можно закурить? - спросил на чистом ангилийском официанта Антон.
- Конечно, - "да, тут нравы не как в набросившейся на курильщиков России..." нервно подумал Антон, доставая из кармана джинсов пачку Winston Blue - сигарет для среднего класса.
Зеленое пламя зажигалки подпалило край сигареты и Антон блаженно затянулся дымом, словно осенней листвы. 

Звенящая пустота, словно зазеркалье. Хочется кричать, но никто не услышит. Боль нарастает. Ответный удар неизбежен. Пыль. Свет. Тишина.
Мы сами создаем себе оковы для разума, темницу для Духа. И нет ничего страшней рабства того, что мы считаем свободой. Верно говорил Гете. Прогулка по саду отеля закончилась тем, что наша пара решила выбраться в город.

Высоко в ночном небе летел самолет с яркими огнями, зажигались так же и огни неоновой рекламы. Они стояли возле витрин магазинов и бутиков разглядывая последнюю по писку моды одежду.
- Я готов хоть сейчас тебе купить вот это меховое манто и ту белую норковую шубку.
Надя рассмеялась:
- Это не по сезону, дорогой, да и несерьезно вообще.
Небо меняло цвет на яблочно-изумрудное, в котором как в кладези сверкали сапфиры звезд, готоые пасть к ногам влюбленных. Ветер дул порывами с востока, тучи как нереальные существа из фантастического боевика о вторжении инопланетян собирались как рать на битву в небе, и надо было спрятаться от дождя, от других людей в кино, где шла какая-то мелодрама о вампирах и оборотнях. Антон снова закурил и пригласил Надю в ресторан "Ночная Прага".
- Рюмку зубровки и прожаренного мяса под сметанной, - сказал он кельнеру.
- А даме? - поинтересовался он.
Надя отвлеклась глядя за стекло, где действительно шел дождь, призрачный и неверный, словно смывающий своими гранями реальность.
- Надь, что ты будешь?
- Так же. Томатный сок и жаренное сало с картошкой под майонезом.

Сладко потягиваюсь в слепом исступлении усталости, Надя хотела спать. После похода по ресторанам ей просто хотелось выспаться. Антон же смотрел в окно на бушующий зеленью сад отеля, который словно живой дрожал на ветру.

Люди - вечные странники, которые идут своими дорогами либо к счастью, либо в никуда. Выбор зачастую зависит не от нас. Скорее мы слепы, или находимся в постоянном царстве сна, не готовые от боли пробудиться. Солнце для них встает на востоке впустую, они его не замечают, хотя искренне верят, что оно будет светить вечно и любуются сквозь закрытые веки перламутровым морем грозового заката в серебре лунных волн навстречу ветру солнца, против всех несбыточных, неразгаданных человечеких судеб. Быть добрым - не смешно и не глупо.

- Дима, будь осторожен, - говорил мальчик в его голове, - скоро начнется буря...

При свете ночной люстры, ее часа теней, ее каштановые шелковистые волосы приобретали янтарно-солнечный оттенок. Аромат волос был персико-миндальным.  На ней было серо-голубоеперламутровое платье английского покроя, спадающее с плеч, с глубоким вырезом на спине. Выглядит просто прекрасно. Ее красота казалась Антону словно непостижимой, далекой, словно созданной для степей, а не для городов, тем более Восточной Европы. Она была факелом, горящим в ночи в тонком тумане, и освещающим все вокруг как первозданная искра Творения.
За окном в окутанном мгле черном небе пенились грозовые валы небесные, предвещая полнящийся бурей воздух новым громом. Словно выпрямляющимся листом жести новый раскат озарил номер молнийным всполохом, словно древний языческий Бог ударил о свою наковальню могучим Молотом.
Сплошная стена серого ливня смазывала город, делая его похожим на могучий парусник с развернутыми парусами на диком ветру, в зыбком море тумана светилась неоновая реклама
Антон взял в руке рюмку с коньяком и кофе, но не отпил и глотка. Какое-то чувство опустошенности и несчастья обрушилось на него в одно мимолетное мгновение, словно помрачив разум. Надя спала. Не мешая ее сну, он разделся и лег к ней спиной.

Дима мучался со своими родителями


Облака на закате, похожие на фламинго, прятали свет молодого месяца. Небо было яблочно-зеленого оттенка. Бледная, словно эдектрическая дуга отливающего латунью месяца повисла в ватных облаках. Ночная Прага сияла огнями неоновых реклам, которые отражались на мокром асфальте, где кто-то пролил масло из машины как пупурный пеламутр. Теплый ветер шел с запада, словно огибая дома, стремясь на новые и новые улицы. Вечерние сумерки затопляли город как синее море. Антон закурил.
Фонари беспокойно зажигались в дождевых струнах, и словно вокруг них в теплой майской ночи был оранжевый ореол нимба. Майские жуки вились, одурманенные весенними запахами и тяжело ударялись о влажное стекло фонарей. В парковой зоне весь этот серый поток домов разбивался о словно нетронутую природу. Туман преображал город - кажется все плыло в зыбком призрачном мареве и дома походили на корабли с освещенными каютами в этом влажном море. Католическая церковь походила на большой парусник с высокими мачтами. Сумеречное течение тумана, шевеление листвы, влажный стук капель начинающегося дождя - все казалось чем-то нереальным в этом вечерний час.
Надежда и Антон сидели на лавочке в парковой зоне и тихо беседовали. 
- Сядь поближе, а то туман унесет тебя.
Ветер гулял в кронах тополей. Они обнялись и поцеловались. Город потонул, и время прекратило свой ход - осталась только любовь, эти близкие голубые глаза Нади, ее лучезарная улыбка, губы, объятия. Антону не хотелось отпускать ее ни на миг, словно весь смысл жизни, та сокровенная манна небесная слились в единое мгновение на целую вечность. Серое марево сумрака прорезали снопы огней проезжающих машин, словно из другой реальности. Черные тени от деревьев походили на стрелы, смотрящие куда-то в неизвестность. Луна была похожа на электрическую дугу лампы, повисшей где-то в неизмеримо далекой выси.

Все изменилось ночью, на ее излете. Антон проснулся от того что в глаза бил яркий свет из окон. На часах было четыре утра. В испуге он скочил с кровати и увидел за окном только белый свет, безграничный, всепоглащающий, довлеющий над самой реальснотью, словно, схваченной за горло. Он открыл окно, и тут же металлопластик растворился, как в азотной кислоте.
- Что это за окном? - спросил Антон Надю, которая тоже уже проснулась.
- Не знаю.
За окном была выбеленная белизна и ничего не больше. Выбежав в коридор третьего этажа, они никого не застали. Абсолютная тишина нарушалась лишь собственным шумным дыханием, словно при воспалении легких.
Мы словно отключены от сервера реальности, словно вне сети. Словно реальность - это интернет, а нам отключили "восьмерку". За окном - белое небытие, даже отсутсвие тьмы, словно реальность стерта дальше. Если шагнуть туда - конец.

Альфред - сосед по коридорному номеру наблюдал за тем, как практически все жильцы растворились в белой дымке небытия. Просто ушли.

- Остались только мы вдвоем. Еще и Альфред.

Из темноты, горькой, обнимающего его вышел маленький мальчик - это был Дима.
- Так это ты, пострел ты эдакой скакал за мной как зловещая обезьяна по лестнице? - злобно глядя на него, пошел в атаку Антон.
- Не бейте меня, я помогу вам выбраться отсюда! - взмолился мальчик.
- И как же? Запустишь заново реальность?
- Это возможно - с одним условием, наша реальность - не более чем химерическое порождение разума, отражение матричного лабиринта снов!
- Что за бред ты несешь!!! - не выдержала Надя.
- Вот увидите, мы словно в "петле рассеивания" - это открытие сделал один из русских(советских) ученых в 70-х. Поясню, - с недетской сообразительностью продолжал Дима, - "петля рассеивания" возможна при наличии огромных энергий, перерождающих привычную реальность - все что попадет в нее, подобно т.н. "белой" дыре, керно - по галактической, астрономической классификации - перерождается, так и этот участок реальности попал под нож.
Вы слышали что-нибудб об испытании ЭнергоТрона? - спросил Дима.
- Нет, - вяло ответил Антон.
- Так вот, в Чехии ЭнергоТрон был создан с целью перехвата русских ракет, такой же есть в Тихом Океане - я читал о нем в Интренете.
- Так мы получается... как мыши белые в лабораторной клетке натовцев?
- Получается что так.   

- Чем планируете заняться, когда выберетесь отсюда? - спросил Альфред, прислоняясь к стене.
- Каждый год праздновать по два дня рождения, - скабрезно сказала Надежда.
Внезапно ее охватила сильная усталость - это было видно по глазам и движениям.
Она прислонилась спиной к стене и закрыла глаза, беззвучно шевеля губами. Антон встал и подошел к ней.
- Дружище ты мое... - Антон положил ладони Наде на плечи, - мы выберемся...
- Черт подери, - неожиданно перейдя в истерическую фазу заорала на него

Келвин шел по лестнице, постукивая кухонным тесаком о перила. На его лице была совершенно сумасшедшая улыбка. Биение сердца Нади словно совпадало с этих стуком кухонного тесака. В руке у нее был старый ржавый перочинный ножик, который она судорожно сжимала немеющими пальцами. Шансов никаких. К нему со спины подкрался Антон и что есть мочи ударил в темя молотком.
- Ты убил его! - Надя была в шоке.
Дальнейшее помнилось плохо.

Яркий свет, бьющий в глаза, прерывающийся, смазанные голоса.
Военные медики вели обследование Нади и Антона - это была вовсе не прививка от "Эболы", а некое матричное перепрограммирование психики, чтобы узнать о планах НАТО.
Димы не было рядом. Он был лишь программой - проводником, то есть вымыслом.
Теперь на руках у России были данные об ЭнергоТроне.