Как умирает волшебство

Ког­да Ан­не бы­ло пять лет, она ве­рила во всё, во что толь­ко мож­но ве­рить. И ей это нра­вилось: мир ка­зал­ся та­ким муд­рым и спра­вед­ли­вым, доб­рым и прек­расным. Ког­да ей ис­полни­лось де­сять, – она всё ни­как не мог­ла по­верить, что жи­вёт так дол­го – Ан­на всё ещё ос­та­валась на­ив­ной меч­та­тель­ни­цей. Но она уже твёр­до зна­ла, что не всем её же­лани­ям суж­де­но ис­полнить­ся. Ещё она зна­ла, что не все де­ти мо­гут, как она, гу­лять каж­дый день, иг­рать в до­гонял­ки и пить га­зиров­ку, ког­да за­хочет­ся. О том, что та­кие де­ти, доб­рые и пос­лушные де­ти, су­щес­тву­ют, Ан­на уз­на­ла, ког­да её тро­юрод­ный брат за­болел ра­ком. «Это не ле­чит­ся», - ска­зала тог­да её мать и ку­пила де­воч­ке мо­роже­ное, что­бы она не хны­кала.

Ах да, ещё Ан­на, ко­неч­но же, зна­ла, что фей на Зем­ле не су­щес­тву­ет (об этом ей упор­но твер­ди­ла школь­ная учи­тель­ни­ца).

Так каж­дый год, на свой день рож­де­ния, Ан­на за­меча­ла, что умер­ли две-три её меч­ты. Лю­ди, учи­тель­ни­цы (тог­да она не счи­тала учи­тель­ниц за лю­дей), га­зеты – все сы­пали на­уч­ны­ми объ­яс­не­ни­ями, фак­та­ми и до­каза­тель­ства­ми, не ос­тавляя ми­ру ма­лень­кой Ан­ны для вол­шебс­тва.

«Ты взрос­ле­ешь, де­воч­ка, ты дол­жна уз­нать этот мир, как он есть», - го­ворил ей отец, уби­вая ещё од­ну меч­ту - о кру­гос­ветном пу­тешес­твии.

«У нас нет де­нег на та­кую ерун­ду, Ан­на, ты же по­нима­ешь?" Она пос­лушно ки­вала, раз­ду­мывая, за­чем её семье третья ма­шина и по­чему бы им не выб­рать­ся хо­тя бы в де­рев­ню.

Вось­ми­лет­няя Ан­на, про­читав «Пи­тера Пэ­на», зап­ла­кала, от­то­го что не хо­тела ста­новить­ся взрос­лой. Тог­да у неё ещё ос­та­валась ма­лень­кая на­деж­да, что это­го не про­изой­дёт.

Сей­час Ан­не шес­тнад­цать – она всё ещё не мо­жет по­верить, что жи­вёт на Зем­ле столь­ко лет. Она хо­дит на ме­дицин­ские кур­сы, го­товит­ся пос­ту­пить в кол­ледж, что­бы стать сто­мато­логом и меч­та­ет. Да, Ан­на ещё меч­та­ет. Прав­да, лишь об от­дель­ной квар­ти­ре и собс­твен­ной ма­шине. Отец иног­да раз­ре­ша­ет Ан­не ка­тать­ся на сво­ём «Фор­де», но своя ма­шина – это что-то сов­сем дру­гое.

У её ро­дите­лей все три ма­шины чёр­ные, без­ли­кие. Де­вуш­ка ку­пит се­бе зе­лёную. Это, ка­жет­ся, единс­твен­ная меч­та, ос­тавша­яся с детс­тва. Шес­ти­лет­ней дев­чушке ка­залось пре­вос­ходным иметь изум­рудную, как соч­ная тра­ва, ма­шину с зай­цем, на­рисо­ван­ным на пе­ред­ней двер­це. За­яц – меч­та о нём – умер уже дав­но, ос­та­вив ма­шину в оди­ночес­тве.

Вмес­те с зай­цем и ма­шиной в го­лове ма­лень­кой Ан­ны жи­ла ещё од­на меч­та: меч­та о пи­рате, ко­торый неп­ре­мен­но влю­бит­ся в Ан­ну и уве­зёт свою не­вес­ту в Ка­риб­ское мо­ре, на пи­рат­ский ос­тров Бар­ба­дос. Те­перь де­вуш­ку впол­не ус­тро­ил бы ме­нед­жер ка­кой-ни­будь пре­ус­пе­ва­ющей ком­па­нии или, на ху­дой ко­нец, бан­ков­ский ра­бот­ник. Или да­же биз­несмен, это ещё луч­ше – со­лид­но.

На ал­гебре че­рез пар­ту от Ан­ны си­дит Ли­ля, мол­ча­ливая де­вуш­ка с длин­ны­ми во­лоса­ми и дет­ской ве­рой в чу­деса. Она до сих пор под­став­ля­ет сне­гу ли­цо, на­де­ясь, что хоть од­на сне­жин­ка по­падёт в рот, пе­речи­тыва­ет кни­гу о Мум­ми-трол­лях и пи­шет ка­кие-то рас­ска­зы пря­мо во вре­мя уро­ков.

Ан­на счи­та­ет её стран­ной.