Рональд Брукс Китай. Часть 2

Итак, Рональд Брукс Kitaj организует свою ретроспективную юбилейную выставку в Лондоне в престижной галерее Тейт, где собрал лучшие свои картины и фотографии. Это случилось 16 июня 1994 года. Он и предполагать не мог, как драматично  закончится лично для него это мероприятие.


Выставка получила уничтожающую критику во всех ведущих газетах Лондона. Kitaj был обвинен в претенциозности,  позерстве и псевдо-интеллектуализме. Он воспринял эти нападки не столько как направленные лично против него, как художника, сколько как  нападки на интеллектуализм, американизм и семитизм.


«Настоящей целью были не мои картины, поскольку  честных критиков на выставке практически не было. И многие знают это. Ненависть ко мне была доведена  желтой прессой до безумия. Ненависть к моей личности была и справа, и слева, и не только неизвестных в юдофобской войне, хотя война в данном случае – не совсем точное слово.


Я обвиняю своих лондонских врагов в ксенофобии, потому что помимо того, что  единственный видный в живописи еврейский художник осмелился открыто заявить о своем еврействе, я еще был и единственным заметным американским художником в лондонском арт-мире, что для них было невыносимо», - писал художник о войне в Тейте.


Резкая критика его работ была для него равносильна тому, что его жизнь прожита зря, что все, что он делал, не работает,  все его  смыслы - разгромлены. Художник оказался абсолютно беззащитным перед такой психической атакой. Особенно его затронули обвинения в псевдо-интеллектуальной ерунде. Как тут не вспомнить о психической гигиене.


Пресса  увидела в его увлечении текстами и литературой, литературными сюжетами и персонажами, которыми художник  вдохновлялся, в  попытке уравнять слово и образ покушение на вторжение в их область и решила атаковать художника со всей своей мощью.


Многие из критиков писали достаточно искренне, и потому, наверное, Р.Б. Kitaj верил им. Под град критики попали не только сами картины, но и пространные названия под картинами, и обширные интерпретации образов картин.

Критики  хотели поставить художника на место, снизить его личную пафосность, сократить масштаб художника до нужного им размера, больно пиная его со всех сторон. Это было похоже на избиение младенца и  судилище, подобное тем, что сегодня являются не редкостью в Интернете.


Пресса считала, что художник слишком вызывающе выпячивает свою личность, что его тщеславие зашкаливает, что он – эгоист, напрасно пыхтящий и раздувающийся в своем самолюбии, поскольку, в конечном итоге, его имя недостойно даже того, чтобы быть в сноске изобразительного искусства.


Это были  выпады не против  творчества Р.Б. Kitajа, и не его анализ, а уже прямые оскорбления, что вызвало протест у многих, вставших на его защиту. Публика, приходящая на выставку, воспринимала  картины Р.Б. Kitajа с большим интересом, медленно двигаясь от картины к картины, внимательно читая подписи под картинами и вчитываясь в объяснения и интерпретации, которыми художник сопровождал свои картины. Но этого Рональд не хотел видеть.


Ситуация усугубилась тем, что во время выставки ему пришла телеграмма из Америки, в которой сообщалось, что умирает его мать и он должен срочно ехать в Америку. Р.Б. Kitaj застал умирающую мать еще живой. Но в Лондоне, спустя две недели   после открытия выставки в Тейте, его любимая  жена и муза Сандра Фишер  почувствовала себя плохо и скоропостижно скончалась. Ей было всего сорок семь лет, она была на пятнадцать лет младше мужа. Врачи диагностировали аневризму головного мозга.


Р.Б.Китай. Шекина (Сандра), 2006. Шекина - титул, относимый каббалистами к Малкут, десятой Сефире; но евреями - к облаку славы, которое покоилось на Троне Милосердия в Святая Святых. Природа ее возвышенная: Шекина есть покров  Бесконечного и Абсолютного;  нечто вроде каббалистической Мулапракрити


Р.Б. Kitaj воспринял ее смерть  как результат огульной критики и общественного унижения художника и мужа, ставшие для нее шоком. Он с гневом обрушился на прессу, обвинив ее в убийстве жены. Чувство обиды и унижения не проходило. Он принимает решение окончательно переехать вместе со своим десятилетним сыном Максом из Лондона, который когда-то его приютил,  в Америку, где жил его сын от первого брака и внуки.


Двадцать пять лет назад художник уже пережил самоубийство своей первой жены, страдавшей депрессиями. Двоим детям, шести и одиннадцати лет, оставшимся на руках молодого отца, Сандра стала матерью.


«Я знаю, что я трудный, что я параноик, что я аутсайдер-иностранец и инакомыслящий полемист. Накануне вечером, перед тем как  Макс и я покидали Лондон, ко мне пришли Франк Ауэрбах и Люсьен Фрейд  и устроили прощальный ужин, и я знал, что эти великие художники – были то лучшее, что я навсегда оставлял в Лондоне...»

 
В американской студии художник  лелеет свою ненависть, он одержим местью, это превращается в наваждение и кажется, что Kitaj сходит с ума. Он выплескивает горечь и боль от смерти любимой жены на холст и создает серию картин «Сандра», на которых она предстает как каббалическое Божество, с которым художник стремится воссоединиться.


Одна из картин этой серии «Критик-убийца убитый вдовцом» (1997). Она полна агрессии, стремлением расстрелять, уничтожить своих обидчиков, так несправедливо осудивших его картины и по чьей вине он лишился жены и друга.


На картине две фигуры пожарных, расстреливающих голову монстра, чей язык со словами "желтая пресса, желтая пресса, убивать, убивать, убивать" высовывается изо рта и пересекает всю картину. «Вы целились в меня, а вместо меня получили ее», - с горечью обвиняет он критиков.


Картина представляет собой коллаж, в котором смешаны  реальные события с вымышленными, реальные персонажи с выдуманными. Конфликт между художником и журналистами длился в течение десяти лет.


Художник снова и снова возвращаеся к тем трагическим событиям, нападая на критиков, возлагая на них ответственность за смерть жены. «Никогда не верьте тем, кто говорит, что его не волнует то, что говорят о нем критики», - признался Kitaj уже в ходе выставки. Наваждение продолжалось.


В этом его поддерживал друг Дэвид Хокни, но не все были с ним солидарны. Франк Ауэрбах говорил о трагическом стечении обстоятельств, что не надо увязывать эти два события, но Р.Б. Kitaj игнорировал его мнение. Другой друг советовал обратиться к молитве Кьеркегора, но ничего не помогало. Он был уверен в виновности прессы.


Критики платили ему той же монетой: снова и снова в газетах появлялись статьи и комментарии, травившие художника. В своей обвинительной статье художник продолжает войну против «живых мертвецов», как он их называл.


«Я думаю, что критика картин и комментариев, развешенных на стенах выставки, и самого художника, была столь же стремительной, говоря современным языком, как бывает стремительна блокировка вражеского радара, который требует ответного удара. Я заранее знал, что реакция на мою выставку будет негативной, т.к. здесь собрались мои старые и новые враги, готовые нанести мне ответный удар.


Для них было естественным обвинить меня в безумии, потому что Ауэрбах, Фрейд, Koссoфф и Каро тоже третировались  в Лондоне. Четверо вышеназванных еврейских художников не только оказались среди  лучших из числа ныне живущих, но они еще и легче  нравились публике, чем я, потому что я действую в рамках комплексных политико-эстетических личных правил художественной игры с живыми мертвецами».


Несмотря на негативную реакцию, выставка переехала сначала в Нью-Йорк,  потом – в Лос-Анджелес. Картины, созданные после 1994 года, полны навязчивых мыслей и эротическими фантазиями о покойной жене, сценами расстрела наиболее ненавистных ему критиков.

 
В 1997 году Р.Б. Kitaj поселяется в Калифорнии, в Лос-Анджелесе, рядом с сыновьями и внуками. Он понимает, что начинается его закат, играется  последний акт его человеческой комедии. Он все больше и больше превращается в отшельника, его живопись - в орудие мести, навязчивая идея еврейской идентичности становится напыщенной и маниакальной, равно как  смерть жены и война в Тейте.


Он все чаще рисует себя и жену в виде ангелов. Внешне художник становится похож на короля Лира с белой седой бородой в окружении пустоты и хаоса. Его поздняя живопись, несмотря на маниакальность, вся пронизана внутренней болью и очень личностная по  настроению. Мне эти картины кажутся криком его души.


За три года до выставки в Тейте художник удостоился избрания в Королевскую Академию Англии, став вторым американцем, удостоенным такой чести. В 1995 году он был награжден «Золотым Львом» Венецианского Биеннале. В 2001 году художник организует еще одну выставку с названием «Kitaj в ауре Сезанна и других мастеров».


В 2007 году его нашли мертвым в собственном доме за несколько дней до его семидесятипятилетия. Позднее было установлено, что Kitaj покончил жизнь самоубийством, задохнувшись в полиэтиленовом мешке, натянутом на голову...


Авторский блог
http://sotvori-sebia-sam.ru/kitaj-2/