Дом окнами в ничто

      - Приезжай, пожалуйста, ко мне, - говорит Тим телефонной трубке, и ее на морозе окутывает пар изо рта. – Ты сейчас вот как никогда нужен со своим мистическим опытом.
      Сказал – и нагретым ухом почуял, как покривился за пару десятков километров его собеседник, потому что нельзя же к практикующему рунологу вот так вот пренебрежительно: «Ты со своим мистическим опытом». Тим в этих тонкостях вообще-то разбирается, ибо не дурак, но они его мало интересуют, поскольку он-то твердо стоит на земле, обеими ногами, да еще и за лодыжки к Мировому Древу привязан, - конечно, к срединной его части, - для дополнительной подстраховки. Но сегодня конец дня пошатнул и перекосил опоры; ну или это не конец дня виноват, а попросту нервы, пока непонятно, но все равно не до тонкостей.
      - А случилось-то что? – вопрошает трубка, и Тим даже не сразу отвечает, потому что опять задумался об этом всем, улетел куда-то, чего с ним вообще-то не случается, почти никогда, а может это все мороз, как ему и положено, тормозит все жизненные процессы…
      - Я домой попасть не могу, - сердито сообщает он в телефон. – Стою неподалеку и топчусь под фонарем. Боюсь, понимаешь ли.
      - На моем месте, конечно, любой нормальный человек спросил бы «почему», но я не спрошу, - отвечают Тиму и добавляют укоризненно. – Потому что вряд ли ты стал бы мне звонить в одиннадцать вечера первый раз за полгода просто так, приколоться. Дождешься от тебя приколов…
      Тим надеется, что его собеседник вот сейчас тоже чует его, тимовы, душевные корчи. Ну, Кир, ты же понимаешь, работа, работа, работа, куда они все без меня, перемрут как мухи, в Новый год и то ушел только в восемь, про Рождество и говорить нечего, а тут вот такое, что ну в общем приедь, а.
      - Ладно, - видимо, внутренний монолог Тима приняли к сведению, - сейчас только Аркашку уложу и подъеду в кафе, то, которое рядом с твоим домом. Весь день не жрамши, а у тебя по-любому нечего. Ангелина сегодня гуляет где-то в городе, сказала, что ей надо от меня отдохнуть, с нормальными людьми пообщаться, о человеческих вещах, и чай у подруги попить с обычными травками, а не с теми, которые по дому развешаны, чтобы злых духов отгонять.
      И смущенно:
      - Ее, наверное, можно понять, да?
      Ыгхы, невнятно усмехается в трубку Тим и нажимает «отбой». Дотаптывает небольшой островок на заснеженном асфальте в озерце света от одинокого фонаря, еще раз кидает опасливый взгляд в конец сумрачного проулка, в направлении собственного дома, и отчаливает в сторону более освещенной соседней улицы, где кафе. Там – музыка, люди, свет и еще пельмени. И никакого кофе или чаев, потому что они так и толкают на поразмышлять, а размышлять сейчас совсем нельзя, а то можно свихнуться. А вот от пельменей, запитых морсом, не свихнулся еще ни один нормальный человек.
      Странно, размышляет-таки Тим, (но хотя бы в другую сторону, не мистическую), сидя в самом центре теплого помещения кафе и закусывая пельменями, странно, столько лет солидный человек, а культуру питания себе так и не привил; с тех пор, как съехал от родителей десяток лет назад, перекусывал все по забегаловкам, чем придется. Да чего там, вообще ничего не привил, не приобрел, ничем не обзавелся, кроме вот разве что коттеджа на окраине, правда, в новом, элитном, как считается, районе. Да еще в анамнезе работа на крутой, но совершенно непроизносимой должности в огромной фирме по изготовлению не менее огромных и крутых компьютеров. И на этом все. Ни семьи, ни друзей, кроме старого школьного Кира, который и тот живет за городом, ни путешествий, - некогда, да и неохота. Ни на что сил не остается. Предел мечтаний... А вроде ведь не дурак. Хотя разве в этом дело… Довольствие тянет за собой привычку, а она, в свою очередь, приводит душевную лень. Интеллект в этом любовном треугольнике остается совершенно не при делах.
      - Знаешь, что мне сегодня выпало в раскладе на день? Пе-е-е-ерт!*  – вот он Кир, подлетел откуда-то сзади, радостно заорал в многострадальное ухо Тима, плюхнулся на соседний стул, а Тиму остается лишь укоризненно подавиться куском теста и покоситься на черноволосого приятеля. Кир дьявольски красив, настолько дьявольски, что Тим вечно удивлялся про себя – как его еще не забрала в вечное пользование какая-нибудь демоница. Впрочем, в своих магических опытах от демонологии Кир отошел еще в университете, когда увлекся рунами. Все-таки филфаки никому не проходят даром. Кого-то подбивают на издание пары-тройки томов собственных почеркушек, кого-то – на закопаться в фольклоре и месяцами не вылезать из колымских поселков, а кто-то вот зависает на уровне первого курса, когда проходят Старшую и Младшую «Эдды», и этих «кого-то» не отпускает в течение вот уже десятка лет. Висят себе в ветвях, длинноволосые, темные, с совершенными, но абсолютно не нордическими лицами…
      - Быстро ты…
      - Конечно, ведь ты расскажешь мне что-нибудь необычное. Перт же выпала, - не унимается Кир.
      - С чего ты взял? – запоздало бормочет Тим, прикладываясь к морсу и всей уставшей душой желая оттянуть разговор.
      - С того, что я ее видел собственными глазами, – вздыхает Кир. - Ладно, давай не тянуть кота за бубенцы. Коли уж я прилетел сюда ночью, потратившись, между прочим, на такси, потому что машину забрала Ангелка, ты обязан угостить меня историей, чтобы я разомлел и в благодушии своем не поскупился на обратный транспорт. Еще и  жена скоро вернется: ребенок спит, а я где-то шляюсь. Ты бы на ее месте что подумал?
      И правда, Кир человек семейный, а я выдернул его практически из постели, и ради чего, а ради того, что у меня совсем сдали нервы, мне мерещится всякая чушь, мне, скучному, унылому параноику, который почему-то сидит тут с этим великолепным красавцем и умнягой, а он, впрочем, по жизни никак не пользуется преимуществами своей внешности и интеллекта – сидит, фрилансит в своем деревенском домике, с женой, дитем и возлюбленными рунами, хотя почему сидит, объездил вон уже чуть больше чем полмира, практиками духовными занимается, растет, живет, а я, а я…
      - Ты же вроде есть хотел, - не без усилий прерывает Тим свой очередной внутренний монолог.
      - Рассказывай, - отмахивается этот практикующий. – Успею… Только давай сразу к делу, вижу, что тебе кроме этого делиться-то особо нечем…
      Вроде по больному, а Тиму уже и не больно, уже и так накрутил себя этими своими размышлениями. Но хоть отвлекся от того, из-за чего трясся последние два часа.
      - Короче, - он вздыхает, отбрасывает мечты о продолжительных этикетных формулах и переходит на тон, каким общались еще школьниками. – Подхожу я сегодня к дому, знаешь, часов в девять вечера, как обычно, мне раньше не светит приходить, заглядываю по пути в окна, ну, у меня же коттеджик маленький, окна низко, а я всегда почему-то высматриваю, не сидит ли на подоконнике кошка моя… И, понимаешь, сегодня вижу в проемах темноту. Полную и непроницаемую.
      - Ну и что? – удивляется Кир. – Свет, что ли, утром оставлял?
      - Да в том-то и дело, что оставлял, - мнется Тим. – Боюсь я в последнее время возвращаться в темную квартиру. Неуютно как-то, мерещится всякая муть, сам понимаешь, нервы ни к черту, крыша едет… Воры исключены, потому что иначе соседи бы позвонили, рядом знаешь какие бдительные старушки живут…
      - Может, просто электричество отключили? – сочувственно спрашивает Кир.
      - Ты же знаешь, что если бы это было так, я бы тебя не позвал, - злится Тим, и Кир с затаенной жалостью смотрит на худого нервного приятеля в так и не снятой мешковатой дубленке. – Я не знаю, как об этом можно адекватно рассказать. Да и ты все-таки не психиатр.
      - Рассказывай как-нибудь, - требует Кир.
      - Ну, вот ты когда-нибудь вглядывался в сусличью нору? Мы в деревенском детстве так баловались. Ложились на живот и рассказывали друг другу, какие мелочи  жизни грызунов мы якобы сумели подсмотреть. При этом все прекрасно понимали, что на самом-то деле там ничего не видно. И когда смотришь, такое странное чувство: вроде бы и понимаешь, что теоретически можно разглядеть и комочки почвы, и земляных червяков всяких, и еще черт знает какие подробности подземного антуража. Но реально - ни отсвета, ни блика, и если долго вглядываться, можно поймать себя на мысли, что не знаешь, кто в свою очередь смотрит на тебя оттуда. И хорошо, если это только суслик, который даже если и смотрит, то только в целях собственной безопасности. С моим домом точно так же. Ну не бывает в материальном мире такой непроницаемой темноты, чтобы к ней не смог привыкнуть человеческий глаз. Разве что вот в сусличьей норе.
      Кир задумчиво, медленно кивает, глядя куда-то в сторону.
      - Просто пойдем и посмотрим, - в конце концов заявляет он и решительно отодвигает стул. – Если ты заработался, и тебе привиделась какая-нибудь проекция собственной внутренней темноты и обреченности, то заведу тебя домой, вскипячу чайник, включу телевизор, в общем, обеспечу душевный покой, без всяческого психоанализа. Ну а если нет, и твой коттедж правда решила отобрать вселенская тьма, потому что в межпланетном пространстве ей стало тесновато, то я уж с ней как-нибудь разберусь.
      Снег уютно поскрипывает под ботинками, и Тиму так не хочется, чтобы сокращалось расстояние между безопасным, только что покинутым кафе и домом, который вдруг перестал быть СВОИМ. Да чего там, внезапно приходит в голову Тиму, он никогда и не был МОИМ, МОЙ дом – там, за сотни километров, где бабушка еще жива и кроты каждый год роют свои норы. А здесь – просто какое-то недоразумение, повод для того, чтобы бабушке дома было чем похвастаться перед соседками, да и сам я – просто повод для родительской гордости. И на этом я, собственно, и заканчиваюсь…
      - Этот же? – Кир тыкает пальцем в небольшой зеленый домик в конце проулка, обнесенный низким заборчиком, и Тим понимает, что они уже почти пришли, даже не перекинувшись парой слов за всю дорогу. Приходится поднять голову от собственных ботинок и кивнуть. А затем понять, что в ближайшую минуту щеки зальются алым, и не от мороза, а из-за того, что он все-таки оказался истеричкой, лишенной достаточного чувства такта для того, чтобы потерпеть со своим звонком как минимум до утра. Потому что в одном окне сквозь наполовину задернутые шторы явственно виден мягкий лимонный свет, а в другом – только что вспрыгнувшая на подоконник кошка Дуэль.
      Тим оборачивается к приятелю в надежде, что тот сам увидит его раскаяние. Но Кир почему-то завороженно смотрит в оконные проемы, и такое вдохновенное наслаждение намалевано на его идеальном лице, что аж смотреть стыдно.
      - Пойдем, хоть чаем напою, - отворачивается и вздыхает Тим. – Если хочешь, можем дойти до магазина и чего-нибудь покрепче взять, сам не держу, потому что дома почти не быва…
      - Ты же сам первый боялся! – выкрикивает Кир. Тим вспоминает: когда этот взбаламошный, но вообще-то вполне взрослый и серьезный практикующий рунолог взволнован, он всегда начинает заговариваться, как в детстве, нелепо построенными фразами. Впрочем, сам не лучше. Поколение выросших, но не повзрослевших.
      - Знаю, что дурак, - отмахивается Тим, стараясь не замечать возбуждения этого эксцентричного типа. – Давай лучше посидим, как раньше, поболтаем немного, а потом я тебя посажу в такси и отправлю домой.
      - Можно я первый зайду, пожалуйста? – Я понял, ты не видишь уже, но там и правда эта твоя пустота, там просто ничего нет, и я не могу не посмотреть…
      - Ну иди, посмотри, - растерянно говорит Тим, протягивает ключ и не понимает, почему у него холодит затылок и спину под теплой одеждой.
      - Ты не бойся, просто знаешь, я же всю жизнь в мире чудес прожил теоретиком, ко мне даже сосед в костюме Деда Мороза никогда не приходил, не говоря уже о божественных откровениях, - тараторит Кир и хватает Тима за рукав. - Медитировать ни разу толком не получалось, а когда работаешь с рунами, видишь только смыслы, вот и вся практика, а что есть осязаемого, чувственного, зримого за этими смыслами, я до сих пор не знаю… А сегодня мне впервые за столько лет выпала Перт! Я когда увидел, чуть со стула не грохнулся… Ну, все же ясно!
      Тим пожимает плечами и смотрит, как приятель входит в калитку, затем открывает дверь и буквально перескакивает через порог от нетерпения. Сам садится на крыльцо и вытаскивает телефон, искать в интернете значение руны Перт.
      А примерно через полчаса уже больше не может выносить ни волнение, ни мороз, и заходит в дом, ощущая, как его потряхивает. Проходит по сумрачному коридору на подкашивающихся ногах, окликает Кира блеющим голосом, входит в светлую комнату. Еще надеется, хотя уже чувствует, как ствол Мирового Древа содрогается, дрожит серебристым маревом и становится не такой уж надежной опорой, слышит, как шумят мощные ветви и гудят корни.
      - Кир, - окликает, а потом зачет-то заглядывает под кровать, потому что же известно, что все, кто хочет напугать, прячутся там.
      - Ки-ир, - для проформы идет на кухню, в ванную, а по дороге подбирает мурлыкающую Дуэль. Говорят, кошки чувствуют сверхъестественное; заглядывает ей в глаза, но та лишь преданно жмется к груди и точно не собирается выдавать никаких тайн.
      Тим выходит из дома, закрывает за собой дверь, садится на крыльцо. Почему-то мелькает мысль: Кир же так и не поел перед этим, голодный ушел. А дома Аркашка остался, и еще неизвестно, спит или смотрит тайком мультики и ждет родителей. Это же должно было со мной случиться, а не с ним, прорывается в конце концов созревшая мысль, и Тим плачет, плачет, сначала со странным наслаждением, а потом – с тупой болью; от слез на снегу получается крохотный островок; сидит и ревет тут – великовозрастный какой-то там менеджер, неудачник и лох во всем, кроме умения зарабатывать деньги, почти классический персонаж современной сатиры, даже чудо и то просрал, ну и что, что ничего там не было, у кого-то это «ничто» интереснее твоего существования, а в это время где-то там бабушка гордится успешным внуком Тимошей, молодец, говорит, свой дом в большом городе у него есть.
      Когда слезы стихают, Тим берет телефон, вызывает такси и едет за город – объясняться с Ангелиной.


*  Руна Перт говорит о том, что сокрытое до сих пор наконец становится явным. Одно из значений – открытие знаний, внутренние посвящения. Главное значение руны – тайна. При правильном соотношении самодисциплины и приобретенных знаний – происходит внутренняя трансмутация, и человек выходит на новый уровень реализации.


9-11 янв.2015