Один миг над временем

Ильвэ молча стояла у окна, закутавшись в тёплое покрывало. Ещё продолжалось лето, но уже вовсю ощущалось холодное дыхание осени. Всё небо было затянуто хмурыми тучами, которые приобретали причудливые очертания под резкими порывами ветра. Он хлестал по лицу и носился беспокойным зверем где-то между небом и землёй и срывал с деревьев первые жёлтые листья.
«Вот так же и нас уносит неумолимое время, - думала Ильвэ, - только что-то никак его выбор не падёт на меня. Уходят они, а я остаюсь. Уходят, как эти жёлтые листья, которые уносит ветер. Их, быть может, никто и не спрашивает, хотят ли они уходить.  А я остаюсь и зачем-то продолжаю жить».
Ильвэ отвернулась от окна и медленно прошла в комнату. Сев на диван, она снова застыла, остановив взгляд в неопределённой точке на стене. Ей ничего не хотелось делать. Уныние серым оцепенением сковало, казалось, не только её саму, но и всю её комнату. Всё было таким же серым и безжизненным, как и небо, затянутое тучами. Старое фортепиано давно не звучало: крышка была закрыта и покрыта пылью. Тишина была порой такой тяжёлой, что Ильвэ не выдерживала, ей хотелось плакать или забыться, но все слёзы она выплакала ещё тогда, когда ушли они. Трудно было осознавать, что тот дом, когда-то полный людей, теперь пустует. Это пространство теперь казалось другим, чужим для самой Ильвэ.  И не хотелось ничего менять, не поднимались руки, ведь и их сковывало немое оцепенение. С каждым днём она становилась всё более одинокой.
Как же вышло так, что  совсем не осталось тех, кто мог бы прийти, положить руку на плечо и сказать: «Не грусти, я рядом»? Куда же уходили они? Разбрелись все по разным местам… А кто-то, очень дорогой, ушёл туда, откуда нет возврата. Так говорили ей прежде, так затвердили, и теперь это не вызывало сомнений. Неумолимое время всех гнало вперёд, а кого-то уносило прочь, в неведомые миры, с которыми найти связь уже невозможно…
Тяжелые тучи, серый туман… Это небо навалилось своей тяжестью на землю. Трудно было дышать и чувствовать. Но вдруг между тучами появился маленький просвет. Яркий солнечный луч скользнул по комнате и остановился на лице Ильвэ.  До того ярок был этот переход от тени к свету, что она на миг зажмурилась и улыбнулась: немного приподнялись уголки её губ, а в глазах заблестели капельки, в которых солнечный луч отобразил множество цветных отблесков. Луч разгладил спутавшиеся волосы и подарил им немного своего цвета. Задержавшись ненадолго на ладонях Ильвэ, он исчез. Всё это длилось один миг, но в этот волшебный миг Ильвэ не чувствовала времени. Такое тёплое, нежное прикосновение… И будто из луча кто-то незримый шептал ей: «Мы рядом, рядом»…
Но это видение прошло и улетучилось, как сон. Ильвэ была по-прежнему одна. Мысленно сказав себе, что не стоит в каждом солнечном луче видеть надежду на спасение, Ильвэ решила всё же выйти на улицу. Она шла мимо привычных домов и смотрела на лица прохожих, осознавая, что никому из них нет до неё дела, что все они ей чужие и друг другу чужие. И холоднее становилось от этих мыслей.
 Вдруг подул сильный порыв ветра, и прямо в руку ей упал какой-то листок. Ильвэ развернула его. Это была неаккуратно вырванная страница из каких-то нот. Без труда ей удалось опознать, что это за произведение. Она его когда-то играла. Сейчас, наверное, она его уже не вспомнит… Но помимо нот там было кое-что ещё. На обратной стороне беглым  торопящимся почерком карандашом было нацарапано несколько странных фраз:
«Самый главный закон, на котором построена вселенная – это закон Любви».
«Нет никого отдельного – все мы связаны незримыми нитями друг с другом и являемся частью Целого».
Как ни странно, Ильвэ легко разбирала почерк, как будто это был её собственный.
«Чтобы преодолеть иллюзию смерти, надо подняться над пространством и временем». Вначале эти фразы казались ей надуманными, но всё сильнее к ней приходило ощущение, что они принадлежат ей, будто именно она произносила их.  Она читала дальше.
«Все ответы на все существующие вопросы заключены в сердце человека».
И, наконец: «Лишь музыке под силу быстрее всего перенести человека за пределы всех видимых иллюзий».
Ильвэ спрятала этот листок себе в карман и поспешила домой. Эти фразы не давали ей покоя. Особенно размышляла она о законе любви. Листая свою жизнь назад, она недоумевала: «Отчего всё так? И где тут любовь вселенной, если её неведомые силы забрали самых дорогих мне людей?» Но для чего-то ведь ей попал в руки этот листок…
Она занялась домашними делами, но всё валилось из рук. Листочек со странными надписями не выходил у неё из головы. И тогда она снова достала его, перечитала и перевернула, проводя взглядом по нотам. Некоторое время она стояла, читая ноты и пропевая мелодию про себя.  Как долго она не играла!
«Лишь музыке под  силу быстрее всего перенести человека за пределы всех видимых иллюзий».
Ильвэ осторожно подняла крышку фортепиано и стёрла пыль с клавиш. Вначале пальцы не слушались, но вдруг вспомнили и подхватили знакомую мелодию, как прежде, забегав по клавиатуре. Ильвэ даже могла не смотреть в листочек с нотами: пальцы играли сами, а она вся обратилась в слух. Она наблюдала и слушала удивительную музыку, которую, может быть, слышала много раз, но никогда так сильно не окуналась в её глубину. Каждый звук, каждая нота откликались в сердце, и разнообразные созвучия рисовали в воображении миры, галактики, планеты… Листок с нотами оборвался, но Ильвэ играла дальше – мелодия текла сама собой, как река, питающаяся множеством ключей и ручейков. Ильвэ играла и слушала, и вдруг голос внутри неё самой послышался в струе этой музыки: «Нет ничего кроме любви. Ты часть её…»
Откуда этот голос, этот свет, что заполнил собой всё её сердце бело-золотистым сиянием? В этом сиянии одно за другим стали появляться лица – добрые, улыбающиеся – лица тех людей, которых она потеряла. Помимо них там было множество других, незнакомых, но их них всех лучился свет. Они радовались её музыке и её любви. «Спасибо тебе. Ты снова с нами! Ты преодолела время…» - будто бы говорили они. Ильвэ уже не видела клавиатуры, слёзы застилали ей глаза.
- Вы здесь, здесь? – будто бы повторяла она, глядя в пространство.
- Да, мы с тобой, мы всегда рядом! Только иногда бывает очень трудно пробиться к тебе сквозь стену тоски, окружающей тебя. Она преграждает нам путь к тебе. Лишь когда ты входишь в созвучие с нами, ты можешь видеть и слышать нас.
- «Нет никого отдельного» - это ваши слова?
- Нет никого отдельного, потому что мы часть тебя, а ты часть – каждого из нас, а все мы – часть одного великого Целого, которое поддерживает нас, от маленькой травинки до целой галактики, - послышался ей ответ.
Музыка лилась и лилась, всё ярче становился свет, и всё сразу вмиг становилось таким понятным и родным…И былой блеск, столь схожий с солнечным, вновь заиграл в глазах, и дышалось легче.
- Но почему вы явились именно сейчас? Как вы поняли, что именно так это и нужно сделать?
- Мы все связаны во вселенной. И, когда кому-то становится плохо, все остальные, где бы они ни были, даже здесь, за пределами вашего мира, стараются помочь. И ты помогаешь нам, когда излучаешь радость, красоту и музыку. Ты очень помогаешь нам и другим. Мы благодарим тебя за этот полёт вне времени…
Ильвэ еще долго видела этот свет, и в сердце звучали слова. Музыка, это волшебное существо, обняла её всю и заполнила дом, где каждая вещь стала оживать. Музыка звучала внутри, даже когда Ильвэ перестала играть. Она открыла окна настежь и впустила в дом дуновение молодого ветра. «Это жизнь, - улыбалась она, - нескончаемая жизнь во многих формах и обличиях. И нет ни времени, ни смерти, но повсюду звучит на многие голоса Музыка…» Ильвэ теперь слышала музыку везде: в лесу, на улице, в доме. Ветер пел в листьях и траве, в щелях домов и водосточных трубах. Даже в небе, среди облаков, скользила плавная, мягкая, еле слышная музыка. И радовалась Ильвэ, понимая, что не тоскливым ожиданием конца, а преображением любой боли в свет, помогает не только себе, но и всем в мире, связанным с ней незримыми нитями любви, на которых держится ткань мироздания. И всё это, великое и многогранное, смогло бы уместиться в один казалось бы краткий, но бесконечный миг – один миг над временем.