Глава 3. Побег

               
"Установлено, что за последнее время среди заключенных, содержащихся в тюрьмах НКВД, участились попытки к организованным побегам путем нападения на тюремную охрану.
В некоторых тюрьмах НКВД попытки к побегу не были своевременно пресечены ввиду слабости проводимой в них агентурной работы, недостаточной оперативно-боевой подготовки личного состава охраны и нарушений в организации охраны заключенных.
В связи с этим ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Народным комиссарам внутренних дел союзных и автономных республик и начальникам управлений НКВД краев и областей обеспечить усиление агентурной работы по предупреждению побегов и нападений заключенных на тюремную охрану, пресечению организованных враждебных выступлений заключенных в тюрьмах, своевременному вскрытию преступной связи отдельных работников тюрем с заключенными. С этой целью пересмотреть существующую осведомительную сеть и провести необходимые дополнительные вербовки.
В больших общих камерах иметь специальное сторожевое (против побегов) осведомление, вербовка которого должна осуществляться с санкции начальника тюрьмы, с последующим утверждением начальника тюремного отдела.
2. Запретить всем без исключения тюремным работникам входить в камеры заключенных, имея при себе ключи от дверей коридоров и корпусов.
3. Запретить начальникам тюрем, их дежурным помощникам (по тюрьмам), а также лицам, инспектирующим тюрьмы, входить в камеры заключенных вместе с постовым надзирателем, наблюдающим за данной группой камер, и оставлять дверь камеры незапертой на время своего пребывания в камере.
4. При распределении по сменам надзирательского состава каждую смену обеспечивать необходимым количеством коммунистов, комсомольцев и старослужащих опытных надзирателей.
5. Принять к руководству объявляемую при этом «Инструкцию о действиях начальствующего и надзирательского состава тюрем в случаях тревоги».
Инструкцию тщательно изучить всему личному составу охраны тюрем.
Приказ объявить начальствующему и оперативному составу тюрем до зам. нач. тюрьмы и пом. оперуполномоченного включительно»

( из приказа НКВД СССР № 0024 с объявлением «Инструкции о действиях начальствующего и надзирательского состава тюрем в случаях побега или нападения заключенных на тюремную охрану»).

 

       Проснулся Дим от  толчка в бок. - На, - сказал Олег, протягивая ему мятую алюминиевую миску с блином  парящей каши.
       - Ужин, - догадался  Дим, потянув из голенища ложку. Каша была так себе -  размазня, но за последнюю неделю он ел горячее впервые.
       - Да, паек явно не наркомовский, - очистив свою миску, пробубнил сидящий  на нарах рядом с  молча  жующим Зоренем   Васька.
       - А кто эти?  - отставив   в сторону миску, кивнул Дим на   компанию за столом, откуда раздавались  веселые матерки и  хохот.
       -  Блатные, - недобро покосился  туда     бортстрелок. - Им тюрьма, что родная мама.
       Потом, отдав миски дневальным, пили из жестяных кружек  называемый чаем кипяток и неспешно беседовали.
       -   Имя, у тебя интересное, Зорень, -  сделав очередной глоток, утер выступивший на лбу пот Дим. - Никогда не встречал такого.
       -  То не имя, фамилия, - последовал ответ. -  Просто меня все так зовут. С детства.
       - Кстати,  он у нас попал в книжку, - хитро подмигнул старшине Олег. - Ты «Педагогическую поэму» случайно не читал? Антона Макаренко.
       -  Да вроде нет,- чуть подумал  Дим. - А кто такой Макаренко?
       -  Он для меня и еще многих,  вроде отца, - значительно изрек Зорень.
       - Как это?
       - Да очень просто. В начале двадцатых Антон Семенович создал первую трудовую колонию для  малолетних преступников  в Полтаве,  а потом детскую трудовую коммуну ОГПУ здесь   под  Харьковом и заведовал ею.
       - Так ты что, был малолетний преступник?
       - Нет, всего лишь беспризорник.  Родители сгинули в Гражданскую войну.  Антон Семенович нас  собрал, приучил к труду и честной жизни. Многие стали инженерами, врачами, учителями и военными. Я, например, после коммуны поступил  в техникум, а оттуда был призван  на флот. По комсомольскому  набору.
       -  А в отпуск зачем сюда, если не секрет? - У тебя же никого нету.
       -  Дружок у меня  тут  под  Чугуевым. Еще с  коммуны.
       -  Ясно,- сказал Дим. - Приехал повидаться. 
       - Лучше бы не приезжал, - вздохнул  Зорень,  после чего рассказал, как убил полицая.
       В оккупации тот  исправно служил немцам,  при  их отступлении исчез, а в мае  вернулся  героем с медалью. - Мол, воевал и  все искупил, гад, -  сжав губы, процедил Зорень.
       -   А у моего корешка   (он  выписался летом из госпиталя) угнал в Германию жену с дитем. Они там и сгинули. Митька в НКВД  «это ж предатель, его надо к стенке!». А там отвечают «нет, он искупил вину кровью».
       Когда Митька  мне  это все поведал, я пошел к той гниде разбираться.  Он сразу   на арапа *  - мать - перемать, пошел отсюда!  Ну, я  ему и влепил из ТТ меж глаз.   Потом   обратно на вокзал и в часть. А  в Мелитополе  меня повязали.
       Затем были вечерняя проверка и отбой, где-то под нарами скреблись крысы.
       Через пару суток  в камере  произошла драка.
       Ждавший отправки в лагеря  контингент в ней был самый разнообразный.   
       Помимо небольшой группы  фронтовиков,  на сорока квадратных метрах  обретались  профессиональные  уголовники, именовавшие себя блатными,  бывшие немецкие пособники,  и даже неизвестно  как сюда попавшие румыны.
       - Каждой твари - по паре, оценил всю эту шатию Васька.
       Но если  бывшие солдаты  и прочие вели себя спокойно, то блатные, напротив, всячески куражились и самовыражались.
       Заняв верхние нары о окна, днем они резались в карты, отказывались дневалить и всячески подчеркивали свою исключительность.
       В тот день один из «пособников»,  бородатый старик,  получил от родни передачу.
       - Надо делиться, дед, - сразу же возникли перед ним двое блатных, после чего  отобрали у того почти все  и с гоготом полезли на нары.
       - Креста на вас нету, - прослезился старик, а сверху послышалось смачное чавканье.
       - Так ребята, прикройте  мне тыл, - поднялся с тюфяка  Дим, на что моряки понимающе кивнули.
       Подойдя  к секции у окна, он  поднял голову и сказал, - отдайте деду все, что взяли!
       Чавканье прекратилось, потому сверху  появились две кудлатые головы,   с интересом уставившиеся  на Дима.
       - А хо-хо не хо- хо? - ответила одна.
       - Мальсик, пососи пальсик!  - глумливо просюсюкала вторая.
       В следующий момент старшина шагнул вперед, бросил левую руку на бортик верхних нар и подтянулся на ней, как на шарнире
       Далее последовали два  рывка,   юмористы поочередно  обрушились на бетон, а он скользнул  в просвет секции.
       Первому, метнувшемуся к нему с финкой вору, Дим  мгновенно подсек и сломал    руку,   второго, рубанув ребром ладони  в кадык, тоже выкинул наружу, а третий с воплем сам сиганул вниз, где  Зорень,   Васька и Олег, «дружески» встречали прилетавших.
       Когда тяжело дышавший Дим по-кошачьи спрыгнул на пол, швырнув  наполовину пустую сумку с харчами  деду, сражение  завершалось.
       Моряки  и еще несколько  фронтовиков, сапогами забивали последнего вора под нары, откуда доносились   плачущие крики «ну, мы вам попомним, падлы!».
       Потом  загремели запоры на двери  (она распахнулась до ограничителя), и в камере материализовались несколько охранников, во главе с встречавшим партию капитаном.
       - А-атставить! - багровея, заорал он, а  сержант с солдатами взвели курки наганов.
       Находившиеся внизу бросили руки по швам,  вой под нарами  пресекся.
       - Что здесь за буза?  -  уставился на  моряков  капитан. -  Отвечать! Быстро!
       -  Да вот, - пожал широченными плечами  Дим. -  Тут  несколько чудаков заползли  под нары и  выражаются.
       -  Петренко, достать! -   бросил назад офицер, вслед за чем сержант подошел  к секции,     наклонился и постучал по ней наганом  -  вылазьтэ хлопци.
       Когда  вывалянные в соре и паутине  блатные по одному  выбрались  из-под настила, вид у них был  весьма плачевный.
       Один  свистел воздухом через губы, баюкая  неестественно вывернутую руку, второй выплевывал  зубы в горсть, у остальных наливались синевой, в кровь разбитые лица.
       -  Снова ты, со своей шоблой   Лимон, -  сжал губы капитан. - Что с рукою? 
       -   Упал,-  скривился тот. - Ничего не  помню.
       -   А у тебя,  Хрящ? Кто выбил зубы.
       -    Фафтарелый  сифилис,   нафальник, - прошепелявил  блатной. - Фами выпали.
       -    Так, сержант,-  хмыкнул капитан. - Всех битых в карцер. А флотских утром ко мне  на беседу.   - Выполняйте.
       - За што? - тут же заныл кто-то из блатных. -  Мы не при делах, начальник.
       -  Топай-топай, - махнул стволом в сторону двери Петренко.
       Когда все процессия удалилась, и снова загремел запор, оставшиеся в камере оживились.
       - Дякую*, сынки,- подойдя к морякам и подслеповато щурясь, поклонился им дед. - Совсем замордовали проклятые.
       - Молодцы, хлопцы, дали  босякам, -  потер руки пейсатый еврей, а румыны  одобрительно закивали.
       Забрав снизу свою хурду*, победители тут же перебрались  на  нары у окна, сбросив пожитки воров вниз двум оставшимся сявкам*.
       Дим тут же заначил   валявшуюся  там финку в обнаруженный в щите тайник, а ребята вольготно расположились у окошка.
       - Ты смотри, студер, - глядя в мутное стекло, поцокал языком Васька. - Зверь, а не машина. Американская.
       Дим  тоже взглянул, поскольку всегда  любил технику.
       В обширном дворе тюрьмы, на плацу,  у  одной из подсобок стоял новенький «студебеккер» с тентом, откуда несколько заключенных под охраной  двух солдат, выгружали ящики, мешки и бочки.
       - Хороший аппарат, - улегся на  спину Дим, заложив за голову руки.
       - Интересно, на какую беседу нас вызывает капитан? -  ни к кому не обращаясь, сказал Олег. -  Неспроста это.
       - Известно на какую - со знанием дела ответил Зорень. - Он же зам по режиму. Будет воспитывать.
       - Это как? - зевнул Дим.
       - Ну, типа гипноз по печени.
       Такой прогноз никого  не радовал, и парни замолчали.
       Утром, сразу после завтрака, всех четверых повели к  начальнику.
       Миновав в сопровождении Петренко с еще двумя стражами несколько переходов  и лестниц,  арестанты  по его приказу остановились, встав лицом к стене,  в небольшом квадратном помещении, с выходящей туда  дверью.
Постучав в нее согнутым пальцем, сержант исчез внутри, а потом вернулся, буркнув,  - проходьтэ.
       Кабинет  был обычным,  казенного типа, с железным сейфом у стрельчатого окна, трофейным «Телефункеном»* на тумбочке   и несколькими  стульями. У торцевой стены, под портретом Сталина в маршальском мундире, за массивным двух тумбовым столом  сидел капитан,  листая какую-то папку.
       - Значит так,- отложив ее к стопке других, обвел взглядом,  ставшую  у двери четверку. - Парни, я смотрю, вы боевые, в связи с чем есть предложение, оказать помощь органам.
       - Какую такую помощь? -  переглянулись моряки. - Не поняли.   
       - Нужно немного приструнить  воров, нарушающих режим, - откинулся на стуле капитан.  - Карцер для них, легкий крик на лужайке. Как вы на это смотрите?
       - Своих мы вроде приструнили, -  пожал плечами Дим. -  Взяли все и упали.
       -  Так то свои, - вкрадчиво произнес  офицер, - а у нас имеются еще. В других камерах. 
       -  И с какого перепугу нам в этом участвовать, гражданин начальник?  - вскинул   бровь Зорень. - Воры, они тоже не пальцем деланные.
       -   Самый прямой, - усмехнулся  капитан. -  Вы мне улучшаете режим, а я вам послабление. Припухать вам тут до отправки  не меньше месяца.  И все в вонючей камере на баланде с магарой*.  А можно попасть  на  внутренние работы,  где свежий воздух и опять же подкормиться. Ну, так как, согласны?
       - Нужно подумать, - сказал после  возникшей паузы Дим. - Угу, - поддержал его Васька. - Такие вопросы с кондачка не решаются.
       -  Даю время до вечера, - забарабанил пальцами по столу капитан. - Кстати (блеснул глазами),  за вчерашнюю бузу,   могу распихать всю компанию по другим  местам. У воров  быстрый телеграф. Поодиночке  вам всем хана. Перережут.
       Несколько позже  вся компания  сидела на своем  законном месте, в верхней конуре секции,   тихо держа совет. 
       - Нужно соглашаться, - почесал нос Зорень. -  Иначе эта сука сделает, что обещала. 
       - Да, если нас разбросают по другим камерам, пиши пропало, - нахмурился Олег. -Блатные обид не прощают.
       - А ты  как  мыслишь, Дим? -  обратился к старшине   Васька.
       Тот внимательно смотрел в окно, слушая  вполуха.
       - Хорошая все-таки машина студер, -  отвлекся от обзора Дим. - Опять стоит. Не иначе  тюремной администрации.
       - Да на хрен он тебе упал, - прошипел Васька. -  Я тоже «за». Твое слово.
       - Я как все, - ответил Дим. - По мне, воры  те же самые фашисты.
       После вечерней поверки,  обходя  застывший  у нар строй, Петренко  чуть задержался  у  стоящей в конце четверки.
       - Ну, шо? - покосился на моряков  сержант.
       - Черт с вами,- ответил за всех Дим. - Банкуйте.
       Утром, после завтрака,  процесс начался.
       Под видом  использования для  работ, моряков  снова доставили к  капитану, у которого сидел еще один офицер - рыжий и в очках, где те получили  краткий инструктаж,  с кем и каким образом разбираться.
       Потом рыжий  извлек из ящика стола  и  вручил каждому по свинцовому кастету.
       -  Это, так сказать, орудия  труда, -  сказал он. - Хорошо помогают.
       - Ничего, - взвесил свой на руке Дим. -  Ну а если кого зашибем насмерть?
       -  Одного-двух можно, - был ответ.  - Таких мы  сактируем*.
       Когда  за спинами «воспитателей» закрылась дверь назначенной камеры и загремел запор, вся четверка, засунув руки в карманы, вразвалку прошла в   центр,  после чего остановилась.
       Одни арестанты, сидя и лежа на щитах нар,  втихую курили, били вшей  и мирно беседовали, а  сверху, от окна, раздавались отрывистые возгласы  «стос!», «рамс!»* - там   играли в карты.
       -  Эй, кто тут  Рукатый?! -  громко спросил Дим,  а  Зорень добавил, - покажись, разговор имеется!
       -  Ну, я, -  возникло в тусклом пятне света  бульдожья  харя. - Чего надо?
       Далее произошло то же, что  с  Лимоном и Хрящем. Но только в более жестком варианте.
       Через  пару минут, валяясь на полу, Рукатый  пускал кровавую пену изо рта  и конвульсиво подергивал ногами, а рядом  хрипели  его дружки  с  проломленными  головами.
       В течение  недели, в том числе по ночам,  группа навестила  еще  три камеры, в которых  злостно нарушался режим, а в четвертой  «воспитателей» самих едва не пришибли.
      Как только  их туда завели,  и охранники заперли дверь,  на флотских с верхних  этажей секций  молча прыгнули человек шесть,  после чего образовалась свалка.
      Ваську  пырнули заточкой в бок, на Олега навалились сразу двое, а остальные, сбив Зореня с ног,  бросились на Дима.
      Пришлось вспомнить  то, чему учил его Пак в парашютном батальоне.
      Самого здорового, взвившись с воздух, старшина свалил ударом ноги в лоб, а когда приземлился, подсек второго. Затем, бросив руки вперед, с хрустом свернул шею очередному.
      Когда на шум ворвалась охрана, впавший в тихое бешенство  Дим  добивал последнего. Те его едва оттащили
      - Ну, ты Вонлярский и  зверь, -   сказал Диму в своем кабинете капитан, спустя  час после разборки. - Никогда таких не встречал. Уважаю.
      - У нас в роте были ребята и покрепче, - ответил  разбитыми губами тот. - Мы свое дело сделали. Как насчет вашего обещания?
      - Все как договорились. С завтрашнего дня  будете   работать на пищеблоке. 
      - А как с  нашим раненым?
      - Он тоже. Подлечится в санчасти и присоединится.
      Работа, как и ожидалась, была не пыльной.
      Утром, за час до подъема, моряков отводили на пищеблок, и там, в числе его обслуги, они обретались до вечерней поверки. Таскали в варочный цех  с хлеборезкой  мешки  с крупами, картошкой и капустой,  лотки хлеба, а также  прочий харч, а потом оттуда  развозили завтрак, обед и  ужин по камерам своего корпуса.
      День проходил быстро, к тому же появилась возможность подкормиться.
      Вскоре к ним присоединился  и Васька, на котором все зажило как на собаке.
      Между  тем мысль о побеге  в голове Дима крепла,   приобретая форму реальности.
      Этому способствовали их теперешнее положение,  и все тот же американский грузовик, трижды в неделю - в   понедельник, среду и пятницу, доставлявший в тюрьму  из города продукты.
      Вчетвером, нейтрализовав охрану, его можно было захватить, вышибить тюремные ворота  и сбежать, а там будет, что будет. Вот только  согласятся ли на побег ребята?
      По ночам Дима  часто мучила эта мысль, и он  внимательно присматривался  к каждому из них, по давно  выработавшейся привычке.
Зорень,  скорее всего, согласится. Это Дим чувствовал интуитивно. А вот как Олег с Васькой?
      Делу помог случай.  Один из хлеборезов оказался  Васькин земляк, который  шел по этапу  второй раз  и как-то рассказал им о  «дальних таборах», куда вскоре предстояло отправляться.
      -  В лучшем случае  попадете на лесоповал, в худшем - в рудники, кайлить золото. Пайка - 500  грамм черняшки в  день с пустой баландой, при лошадиной норме. Ну, а кто не выполняет, тем 300, а то и новый   срок  за саботаж. Народ там дохнет как мухи. 
      - А ты не свистишь, дядя? - поугрюмел Олег. - Это ж вроде фашистских концлагерей получается.
      - Не веришь, прими за сказку, -  пожевал зэк* беззубым  ртом.   -  Пойду  ка я хлопцы, резать пайки.
      -  Я на такое не согласен, - проводил взглядом удаляющуюся фигуру Васька. - Что будем делать, братва?  Поедем туда как бараны?
      -  А ты, что предлагаешь? -  покосился на него  Олег.
      -  Надо отсюда рвать   когти. И чем быстрее, тем лучше.
      -   Хорошо сказал, - буркнул  Зорень. -  Только как это сделать?
      На пару минут возникло тягостное молчание. В варочном цеху шипел пар, там неясно мелькали тени обслуги.   
      - У меня есть одна мысль, -  нарушил  молчание  Дим. - Поговорим вечером, после отбоя.
      Ночью, когда все уснули, а камера огласилась храпом, сонным бормотаньем и  возней крыс под нарами,  друзья с двух сторон  плотно подвинулись к Диму.
      - Значит так,- тихо сказал он. - У меня есть план. Вникайте.
      - Ну, ты и башка, -  скрипнул щитом Зорень,  когда   они выслушали  то, что предлагал разведчик.  - Я лично «за», на все сто.
      - И мы тоже, - прошептали Олег с Васькой.
      На следующий  день, оставшись одни  в овощном подвале, куда их отправили перебирать картошку (охранник прохаживался снаружи, греясь на осеннем солнышке), план тщательно обсудили, распределив роли.
      Дим  брал на себя  водителя грузовика  и  управление им, остальные должны были локализовать охрану.  Сигналом к нападению  служил    возглас старшины    «майна!»*,   а днем побега  назначалась очередная пятница.
К слову, разгружать  машину,  обычно  заставляли моряков,  как вновь прибывших, что теперь было им весьма на руку.
      В пятницу машина не пришла. Вместо нее  к пищеблоку подкатили две тяжело груженые подводы.
      -  А где  же «студер»?  - поинтересовался  Олег у одного из солдат-возниц,  взваливая на горб очередной мешок с крупою.
      -  Сломался мериканец,    -  лаконично ответил тот,  оправляя на лошади хомут. - Ну, стоять, Орлик!
      Моряки  помрачнели.
      -  А если это надолго? - утер Зорень с лица пот,  когда   разгрузив подводы, они сделали короткий перерыв, усевшись на корточки  сбоку от входа.
      -   Будем ждать, - жестко ответил Дим. -  Айда работать.
      Не появился  грузовик  и в понедельник (план рушился на глазах), а по тюрьме прошел слух  о готовящемся этапе.
      - Вот  тебе и подорвали  ****ь, -   тихо шипел от злости Васька.
      - Одно слово, непруха, - кусал губы Олег. Дим с Зоренем молчали.
      А в среду, когда  перемыв лагуны*  в подсобке, они пустили по кругу цигарку, снаружи заурчал мотор, и сердца  четверых  гулко забились.
     -  Эй, флотские, кончай  филонить! -  заорал из зала старший нарядчик. - Быстро на разгрузку! 
     -   Ну, погнали наши городских, -  отвердел скулами Дим,   первым направившись к выходу.
     У стоявшего   метрах в пяти от него с  тихо работавшим двигателем «студебеккера»,  молча расхаживал  сержант-водитель и постукивал    сапогом по баллонам.
      -  Живей! -  обернулся к заключенным - У меня  мало времени!
      - Айн момент,  начальник! -  весело отозвался Олег, после чего они с Васькой  открыли задний борт  и ловко забрались в кузов.
      Дим с Зоренем стали принимать ящики и мешки,  таская их в  пищеблок, а два  нестроевого вида охранника,  подойдя к шоферу,  стали обмениваться с ним новостями.
      - Эй, начальники, тут в кузове дохлая собака!- подойдя с Зоренем в очередной раз к борту,  высунулся из-за него  Дим.
      -  Какая на хрен собака? -  обернулись все трое.- Откуда?
      - А  я знаю? - пожал плечами тот. - Взгляните сами.
      Как только вся тройка  подошла к борту и сунула головы в полумрак тента, Дим  скомандовал «майна!».
      Охранники сразу же получили сверху по мозгам и, суча ногами, исчезли, а они с Зоренем  придушили шофера.
      - Быстро в кабину, - опуская бесчувственное тело вниз, прошипел Дим, вслед за чем  с ее обеих сторон хлопнули дверцы.
      - Ну, родная, не подведи! -   цапнув руль, сжал зубы старшина, выжимая сцепление.
      Набирая скорость,  четырех тонная  махина  покатила к воротам,  спустя пару секунд  выбила их, и, взревев  мотором, в грохоте железа выпрыгнула наружу.
      - Давай курс!  -  врубил очередную передачу  Дим, прибавляя  газу.
      -  Жми  к церкви! -  заорал, подпрыгивая на сиденье  Зорень.
      Перед глазами  крутанулись несколько полуразрушенных домов (автомобиль пошел юзом), а потом выровнялся  и  запрыгал по колдобинам  в сторону  краснеющего впереди храма.
      В зеркале заднего вида мелькнули выброшенные из кузова тела охранников, один из которых тут же вскочил и захромал к напарнику.
      Когда  церковь осталась позади, ученик Макаренко, блестя глазами, приказал свернуть направо, после чего  машина запетляла  среди развалин. 
      Минут через десять они вырвалась  на окраину, за которой  к далекому горизонту  уходила  степь   и  редкие, с  багряной листвой перелески.
      -  Сейчас вон к  той развилке, - ткнул пальцем  в лопнувшее стекло Зорень.  -  Дорога, что пошире, на Чугуев. До него тридцать километров.
      - Добро, -  сбросив ход, вывернул Дим баранку. Под колесами  загудел грейдер, стрелка спидометра  снова  поползла вправо.
      Практически на всей протяженности, дорога была пустынна. Изредка навстречу  мелькали  пустые и груженые полуторки,  запряженные тощими клячами телеги, а раз, гудя мощным мотором, начальственно проплыл «ЗИС».
Ландшафт, между тем менялся.
      Теперь вместо равнины, в которой порой угадывались села, к обочинам все ближе  подступали  деревья, а  примерно с середины пути она стала перемежаться холмами и долинами,  покрытыми хвойными и смешанными лесами
      - А я думал, что здесь кругом степь,  -  взглянул   на Зореня Дим. - Выходит ошибся.
      -  Выходит,- согласился тот. - А теперь давай  рули  вон на ту грунтовку.
      В сотне метрах справа, просматривалась едва приметная, поросшая бурьяном  дорога
      Дим свернул с грейдера,  и  грузовик, подскакивая на рытвинах, завилял  вдоль кромки  уходящего полого вниз, соснового бора.
В его конце тот пересекался светлой неглубокой речкой.
      - Форсируй и сразу направо, в кусты, - высунулся из окна Зорень. -  Мы почти на месте.
       «Студебеккер», вздымая водяные усы,   легко  преодолел водную, с галечным дном преграду, сделал плавный поворот и въехал  в узкий просвет  зарослей молодого осинника.
      -  Глушить? - покосился на приятеля Дим.
      -  Ага, - улыбнулся бортстрелок и выпрыгнул из кабины.
      -  Вылазь, кореша! - гулко постучал по борту. - Приплыли!
      -  Гуп, гуп, -  отозвалось сзади, вслед за чем  на свет появились Олег с Васькой.
      Первый держал в руке наган, настороженно озираясь, а второй, запихав свой за пояс,  грыз хлебную горбушку.
      -  Молодец, Васек, не теряет время даром, -  обернулся Зорень  к  вылезшему из-за руля Диму.
      -   Молодец, -  кивнул старшина.  - Пора и нам подрубать. Заработали.
      Чуть позже, усевшись на разостланном на траве  брезенте, беглецы отдавали дань, оставшимся в кузове продуктам.
А осталось там немало.
      Три лотка    свежего ржаного хлеба,  несколько  мешков  с сечкой  и перловкой,   два бочонка лярда*, соль в пачках и тюк плиточного чая.  А помимо  этого три картонных  коробки  со «вторым фронтом»*, макаронами и сахаром для офицерской столовой.
      - Да, - намазывая финкой Дима очередной  ломоть хлеба пахучей тушенкой, икнул Васька  от  непривычной сытости.  -  Оружие, транспорт и жратва  у нас есть. Можно  подаваться  в Робин Гуды.
      -  Молчи уж,  Робин Гуд,- осадил его Олег. - Сейчас   вся  областная НКВД на рогах - найдут  и кранты нам. - Пиши пропало.
      -   Нескольких гадов все равно положим, - хлопнул по рубчатой рукоятке за поясом Олег. - Лично я не сдамся.
      -   Ладно, братва, кончай травить, - отобрав у Васьки финку, сунул ее за голенище Дим.
      - Надо избавиться  от машины и зашхерить* продукты.  Как насчет места, Сеня? -обратился  к мечтательно жующему травинку Зореню. - Ты тут все знаешь.
      -  Есть такое  неподалеку - сплюнул тот,  после чего все встали и тщательно за собой убрали.
      Потом «студер»  тихо заурчав мотором, сдал назад, и, оставив позади  речку, выехал на ту же,  чуть приметную дорогу.
Вскоре она привела  друзей к окруженной  деревьями и зарослями терна  долине,  на  одном из склонов которой  было что-то вроде горной разработки, а перед ней внизу   отсвечивало темной  водой  лесное озеро.
      - Здесь когда-то  дядьки  ломали песчаник*  -  сказал Зорень Диму, когда тот остановил грузовик  под нависавшим сверху козырьком из камня.
Далее все выгрузились, быстро соорудили  факел из обломка сушняка, обмотав его куском  ветоши,  макнули  в бензобак, после чего  направились к одной, горизонтально расположенной и носившей явные следы человеческого труда расщелине.
      Она была высотой метра два  и поросла снаружи  кустами шиповника. 
      - Подходяще, -  осветив  потрескивающим огнем  слоеные, рыжего оттенка  своды, констатировал  Дим, - когда все вошли -  Неприметно и сухо.
      -  Здесь при желании можно переждать, пока все уляжется,  -  заглянул  в одно из коротких ответвлений Олег. - Подходы просматриваются, опять же лес и вода под боком.
      -   Там будет видно, - ответил старшина. - Айда  таскать груз  и  определять машину.
      Вскоре в темном ответвлении выработки покоилось все, что было в кузове, а моряки стояли возле «студебеккера».
      -  Жаль топить, такой аппарат, -   вздохнул  Олег, подойдя к обрыву. - Интересно, какая глубина в этом озере?
      - Хрен дна достанешь, - сказал со  знанием дела Зорень. - Мы пацанами  как-то тут летом купались. Вода что лед. Родниковая.
      - А может мы того, заначим «студера»? - предложил Васька. - Глядишь, еще пригодится.
      -  Дельная мысль, - с любовью гладя теплый капот, -  поддержал его Дим, после чего все с надеждой  воззрились на Зореня.
      -Я и сам так считаю, -  кашлянул  тот в кулак.    - Вообще-то можно попробовать. Пошли  за мною.
      Оскальзываясь на камнях  и хрустя  щебнем, они прошли  от  схрона*   метров сто вперед (тут тоже угадывалось подобие дороги), потом свернули за  скальный отрог, за которым  в новом массиве песчаника,  темнели какие-то отверстия.
      - Тут две старых    штольни, -  сказал  Зорень, когда они подошли ближе.
Вход в первую, у которой остановились моряки, оказался полуразрушенным, а вот  во второй сохранился вполне, хотя и  изрядно зарос  лозою.
      -  Да, если снять тент, грузовик   здесь вполне пройдет, - сказал, осмотревшись Дим, когда они ступили  в полумрак выработки.
      - Тут и два поместятся, - пройдя вперед, споткнулся о полуистлевшее бревно   Васька 
      Откуда-то сверху, разбуженные шумом, сорвались два ушана* и, спланировав на перепончатых крыльях,  тенями унеслись к выходу...