Вечный правак

        Не бывает романтических профессий. Это или, ежедневный труд по совершенствованию в деле, или, что  бывает частенько, плавание по течению обязанностей. Меня всегда удивляли летчики, которых никак не «двигали» в командиры  экипажей. Причины  не понимал. Я не летчик и поэтому могу ошибаться в деталях. Но примеры  есть.  Итак.

        Кличка его была Маршал. Не потому, что носил «жезл в своем ранце». Не потому, что был с уважаем другими профессионалами. Просто фамилия совпадала с одним из маршалов авиации СССР. Товарищ охотно откликался на кличку, которая потихоньку вытеснила другие, настоящие анкетные данные. Быть правым летчиком на тяжелом самолете  нелегко. Экипаж двенадцать человек. Ввиду того, что самолет был разведывательный, то и большинство «жителей кабины» имели своих начальников и на помощника командира корабля, а официально должность его так и называлась, не обращали особого внимания. Ему приходилось строить экипаж перед указаниями на вылет. Докладывать командиру корабля о готовности к полету. Это нисколько не напрягало. На взлете ему предписывалось участвовать в управлении самолетом, но, если честно, то просто «не мешать». В любой момент он должен был быть готовым к взятию управления и поэтому на предварительной подготовке его тоже пытали вопросами об «особых случаях».  А таких вариантов в поведении сложной техники было столько, что некоторые «праваки» учили их до самой пенсии. В авиации, когда все штатно, не очень сложно работать. В этом случае деятельность экипажа напоминает положение врача среди здоровых людей. Другое дело, когда что-то «не так». Только в эти моменты и выявляется истинное мастерство. Мгновенная классификация отказа – залог успешного выхода из беды. И обязательно надо действовать. Не зря командование частенько напоминает. «Лучше не совсем правильные действии, принятые вовремя, чем правильные, но с опозданием». «Маршал» всегда был внимателен на занятиях. Он не «высовывался с глупыми вопросами», как некоторые. Очередные перестановки в полку воспринимал спокойно, зная, что «ему не светит» другое кресло. С годами начальство «забыло» о его существовании.  В праздники наряды его не беспокоили. Склонность к употреблению спиртных напитков избавила его и от этой проблемы. Вот и сейчас, перед выходными, обратился к коллегам.
- Кто завтра едет в город? У меня есть интересное предложение.
- Какое?
- Так кто, конкретно?
Откликнулся один из командиров.
- К примеру, я. Что за предложение?
- Взять меня с собой. Бензин пополам, плюс бутылка. Обои купить. Автобусом не хочется таскаться.
- Насчет бензина, это ты хорошо сказал. Считай, что уже заплатил. А бутылка за рулем ни к чему. Подходи к гаражам часам к девяти.

 Согласившийся взять пассажира тоже имел «маршальскую» фамилию. Но это был командир корабля, поэтому кличка не полагалась. Услышав весь диалог, я не удержался.
- Ничего себе, два «маршала» в кабине. Поосторожней, командир.

      В понедельник экипаж целый день на аэродроме. Перед обедом «выкроили» полчаса свободного времени.
- Как поездка, командир?
Мы сидим около контейнеров. Тепло, невзирая на осень. Экипаж «гоняет» мяч по бетону, но без азарта.
- О. Это было… занятно, скажем так.
В девять мы встретились. Потом, в Вологде расстались. Я по своим делам, Маршал по магазинам. Через два часа у рынка нашли друг друга. Связку обоев закинули в багажник Москвича и поехали. После поста Гаи, на выезде слышу. Тормози, командир. Остановились. Пассажир достает бутылку. Давай по «граммулечке», Гаи уже проехали. Я ему, еще 45 километров ехать. Ты в своем уме? Ну, тогда я немного «поправлюсь». До самого поворота в гарнизон сплошные предложения и «поправка. Наконец проехали мостик. Все, кричит Маршалл. Стой, тебе говорят. Давай с дороги съедем. Посидим на берегу. Когда еще такая погода случится?
- И как? Уговорил?
- Да я сам решил отдохнуть. Осень такая редко бывает. Тишина. Комаров и слепней нет. Маршал достал закуску, газеты. Все разложил на траве. Смотрю, вертит в руках бутылку. Удивленный такой. Я, как увидел эту картину, минут пять хохотал. А тот чуть не плачет. Он даже сумку нюхал. Говорит, что плохо закрыл бутылку, вот и вылилось все. Я тоже понюхал. Сумка сухая. Нет, говорю, это ты, ее родимую, «уговорил». Сижу, отдыхаю «как порядочный». И тут, самое интересное. Из гарнизона «вылетает» машина Гаи. Они уже мостик проехали. Потом «обратным пилотажем», то есть задней скоростью, к нам. Довольные такие. Вежливые. Здороваются, как с родными. Просят в трубочку подышать. Я дышу. Они в растерянности. Вторую достают. Я им, не надо, товарищи. Не пил я. А у товарища нет ни машины, ни прав. У него только обязанности. Ему можно. Гости уехали, не попрощавшись. Как английские перехватчики в Атлантике.  Мой пассажир тоже быстро собрался. Поехали, говорит, скорее. Чего тут, рассиживаться?... Дома дел невпроворот. В гараже попросил задержаться, сказав, что обернется быстро. Но я его в этот день больше не видел.

      Через неделю Маршала и еще одного водителя вывели из строя. Командир полка объявил
 - Вот эти два товарища в выходные устроили ДТП. На пустой трассе, при видимости «мильен на мильен», ухитрились угодить в кювет. Машина разбита. Причина, пьянство. Два строгих выговора. Понятно?
Маршал засомневался.
- Товарищ командир. Проступок-то не подпадает под Дисциплинарный Устав. Мы в личное время, на личной машине…
- А кто говорит, что за аварию? За нее вас … жены накажут. Я же, скажем так, а начальник штаба запишет, «за самовольный выезд из гарнизона». Понятно?
- Есть выговор,… строгий.
Мой командир  комментирует.
- Маршал кого хочешь «уговорит». Это у него – талант. Жаль, что других способностей нет.

      На этом эпизоде можно было бы закончить историю о «вечном праваке». Но, чем дальше, тем сложнее. Как всегда в авиации. Мне довелось полетать в экипаже, где Маршал, словно переходящий приз, попал к нам. Несколько месяцев мы «слетывались». Пришло время полетов при «минимуме погоды». Это когда, взлетно - посадочную полосу видишь, «выскочив» из облаков перед самой посадкой. «Сели» только с третьей попытки.
Уже, по дороге домой, поинтересовался.
- Командир. А что нам еще мешало?  В смысле, кроме подбора угла сноса.
- Да Маршал, паразит, повис на штурвале. Я ему в воздухе по рукам бил. А он, гад такой, не отцепляется. Просто, видимо, после аварии на Ту-16, «сломался» как летчик. Не знаю, как до пенсии дотянет. Я ему посоветовал «самому уйти», чтобы не выгнали. Скорее бы уж декабрь. Там новый приказ по штатам. Полетаем еще. Согласен?

    И, опять, история не заканчивается. Не потому, что есть множество эпизодов. Просто пора уже и выводы сделать, чтобы идея рассказа стала понятней. Я звоню заслуженному летчику России.
- Анатолий. А вот ответь на такой вопрос. Почему в авиации были  «вечные праваки»?
- Вопрос понятен. Каждый такой случай строго индивидуален.
- Но, может быть, все-таки есть общее?
- Общего быть не может. Это все равно, что спросить, почему люди есть плохие?
- Жаль. Но однажды меня спросили, зачем люди живут? Года через два я нашел ответ на вопрос. А вначале, казалось, что решения  нет. И человек, спросивший меня, умер. Он  так и не узнал ничего.
- Меня твой ответ не интересует. Я-то знаю, зачем живу. Мне достаточно.
- Да, я тоже знаю, зачем ты живешь. Спасибо.

     Попробовать спросить далеких от неба людей. Им виднее, наверное. Встречаю соседа.
- Привет. Что нового?
- А у тебя?
- У меня вопрос. Почему некоторых, скажем так, специалистов не ставят начальниками?
- Причин всего две. Это когда люди сами не хотят ими быть. Или – не могут.
- А одной причины нет?
- Ишь чего захотел. Да причин множество. Это я поленился их перечислять.

     Вновь неудача. Проблема становится «Идеей фикс».   Может быть, никуда идти и не надо. Все гораздо проще. Хорошего исполнителя не «продвинут». Жалко терять. А плохого, смысла нет. Все испортит. Все остальное от лукавого. Карьера тоже. А главное – продвижение это ответственность. Не всем она по душе.

     И, все равно, «еще не вечер».
 Его звали Иван. Он был правым летчиком у одного из самых опытных летчиков. «Правак» умел все. Иногда командир милостиво показывал на штурвал и … Иван  своими огромными кулаками так нежно «сажал птичку» в сотню тонн, что экипаж порой даже не мог определить, летят или катятся. Командование полка знало об этом. На самые ответственные полеты Ивана посылали, невзирая на штаты.  На контроле готовности мог даже подсказать командиру ответ на вечный вопрос, «что делать, если?»

      Закончился очередной  «учебно-боевой» год. В штабе кипела работа по формированию новых экипажей. Дошли до фамилии Ивана. Командир задумался.
- Пришлите его ко мне. Поговорить надо.
 Через полчаса капитан сидит в кабинете, а командир обеспокоенно ходит вдоль стенда индивидуальной подготовки.
- Вот, смотри Иван. Сиди, сиди. Мне размяться надо. Ты дважды прошел подготовку. Оценки отличные. Пора «менять кресло».
- Спасибо конечно. Но… не получится. Штаб Авиации «зарубит».
- Вот как раз об этом и поговорим. Почему зам командующего имеет на тебя «зуб»?
 Ты же летал с ним. Он только алкашей ненавидит. К тебе же это не относится.
Иван горько усмехнулся.
- Есть похуже причины.
- Да какие причины? Летаешь получше других. Я знаю. Самолет в твоих руках – ласточка.
Давай кончать, дурью маяться. Пиши заявление в партию. В рекомендации никто не откажет. Что молчишь?
- А если это… не писать?
- Не понял. Ты о чем?
- А без… партии никак?
- Ты с Луны свалился? У нас ни одного командира беспартийного. Ты же устав знаешь. Мы отвечаем вначале перед партией. А потом уже перед правительством.
 Возникла пауза. Потом командир продолжил.
- Может быть… семья против. Или репрессирован кто из родственников. Да нет. Я бы знал об этом. Только не надо вот этого, «не достоин еще».  Иди и подумай.

Вечером звонок из штаба Авиации.
- Как со штатами? Доложите предварительные наметки.
Когда командир полка назвал фамилию Ивана, в трубке послышалось.
- Вот этого делать не надо. Я  же сказал однажды ему, пока я в штабе,  командиром тебе  не быть.
- Товарищ генерал. Летчик он отличный…
- Плохо Вы людей своих знаете. Продолжим. Дальше по списку…

       В кабинет заглянул замполит.
- Командир. Домой, или еще дела? Время к двенадцати… уже.
- А ну, заходи. Ты-то мне и нужен. Что у нас с капитаном Б?
О, это, целая история. Когда Иван летал еще в экипаже нынешнего генерала, то у них что-то случилось. Никто правды так и не узнал. Вы же знаете Ивана. Скала. Потом командир хотел ему рекомендацию в партию дать, а Иван отказался. Теперь этот формальный повод закрыл дорогу летчику и у нас еще один «вечный правак».  Жаль. Ему уходить надо с Севера. А то до пенсии так и будет помощником. Память у генерала … слишком хорошая.

       В новом, только что сформированном полку Ивана приняли хорошо. Летчиков с опытом полетов на тяжелых «кораблях» катастрофически не хватало. Противолодочные самолеты шли потоком. Ивана назначили командиром. До самой пенсии он долетал без единого происшествия. Но ни отрядным, ни выше, разумеется, не стал. Причина та же.

    И, опять, еще не окончание историй. Правда, она в стороне от ранее рассказанных.
Я его звал просто, КВН. Это были первые буквы в анкете.  Эрудиция его меня заинтересовала. Мы иногда просто обменивались мнениями. Частенько меня останавливал.
- Ты, это точно знаешь? Или предполагаешь?
- А что?
- Ну, как что? Я запомню информацию. А потом, окажется, что это твои фантазии.
- Договорились. Буду говорить источники.
Иногда и я останавливал «правака».
- Ты «растекаешься мыслию по древу». Знать все, конечно, хорошо. Но, последние энциклопедисты были в прошлом веке. Сейчас это невозможно. Так что, давай изучать вопрос в глубину.
- Например.
- Сегодня. На контроле готовности, за что тебя комэск порол?
- За пустяк. Подумаешь, перепутал скорости прекращения взлета в зависимости от веса самолета.
И почему?
- Видимо потому, что в принципе, не согласен с инструкцией.
- Поясни.
- Все очень просто. При отказе двигателя я прекращу взлет, даже если придется выкатиться за полосу. Невзирая на инструкцию. Конечно, будет поломка или авария, но не катастрофа. А при остальных отказах оборудования… посмотрим. И самое главное. Решение принимает командир. А я, если помнишь, всего лишь «правак». Но плохо, что попал в поле зрения командиру эскадрильи. Теперь он на мне разбор построит.

     Прогноз подтвердился. Я понимал, что человеку просто «тесно» в рамках подчиненности. Но, других путей в армии нет.   Разброс интересов «враг конкретности».  К тому же есть совершенно неоправданные вещи. Сотни часов политработы должны были воспитывать в нас идейных бойцов. Но количество в этом деле никак не переходило в качество.  Все мы любили свою Родину и считали, что этого достаточно. Но когда сыну все время напоминают, какая заботливая у него мать, то невольно задумаешься. В обсуждении таких вопросов надо было быть очень осторожным. Ни я, ни «правак» не писали конспекты по марксистко-ленинской подготовке. Но на семинарах всегда отвечали так, «как положено».  На партийных собраниях «не светились». Время работало на нас. Когда надо, тогда и «продвинут». Тяжелое летное происшествие поставило крест на карьере летчика. Он ушел из армии. Я не сомневался, что КВН найдет себя на «гражданке». Умные люди всегда найдут выход из положения, куда очень умные не попадают. Кто сказал, уже не помню. Не записал. На долгие годы мы потеряли  из виду друг друга. Случайно, на сайте «Стихи. Ру», обнаружил его фамилию. Потом уже узнал подробности жизни из всезнающей «паутины». Созвонились. Я рад, что у него «все нормально». Так обычно говорят, когда не хочется «раскрываться».  Вот и получается, что Анатолий прав. Каждый случай индивидуален. Общим было только время, в какое мы служили. Оно и сейчас у нас ОБЩЕЕ. И... ВЕЧНОЕ.