Спектакль

     Учительница русского языка и литературы Нина Александровна медленно и печально читала: «Когда подоспевшие казаки тащили Метелицу за ноги, он еще цеплялся за траву, скрипел зубами, стараясь подунть голову, но она бессильно падала и волочилась по земле...»
     Тут прозвенел звонок на большую перемену и класс зашумел.
     - Тише, тише, - недовольная звонком, сказала Нина Александровна. - Я вас еще не распустила. Главы «Разведка Метелицы» и «Три смерти» прочитаете дома. Будем писать сочинение. Членам драмкружка остаться, остальным - перемена...
     С шумом и треском ребята и девчонки повыскакивали из класса в коридор. Только семь членов драмкружка, в надежде, что Нина Александровна долго держать не будет, только сделает какое-нибудь объявление, впились в нее глазами. А она, оглядев их, молча и задумчиво прошлась перёд партами и только потом сказала:
     - Скоро 23 февраля, День Красной Армии. Я думаю, нам надо сделать спектакль. А вот какую пьесу выбрать? Надо, чтоб не длинно и проникновенно. Я думаю...
      «Ну вот, пока она Думает, полперемены проскочит. Ребята в салки вдоволь наиграются, а тут сиди», - тихо ворчит Сергуня. И вдруг его осенило:
     - А про Метелицу можно!
     - Что - про Метелицу? - не поняла Нина Александровна.
     - Ну, спектакль-то. Не длинно и это...
     - Правильно! - воскликнула Нина Александровна.
     - Точно! Здорово, - подхватили остальные шесть членов драмкружка. Им тоже не терпелось на перемену.
     - И нечего тут больше думать - Метелицу! - окончательно решила учительница. - Свежо в памяти и... Словом, молодец, Сергуня... Так, тогда давайте распределим роли. Метелицу возьмет...
     Нина Александровна опять медленно обвела всех взглядом.
     - А чего, Сергуня пусть и берет. - выпалил Борька Новоселов. - Он догадался-то...
     - Что ж. - сказала Нина Александровна, - пожалуй, подойдет. Рослый, и голос... Так, теперь на роль пастушонка... Я думаю, с пастушонком справится Коля Попов. А?
     - Спра-авится, - подтвердили члены драмкружка. Колька вроде бы смутился, а у самого, небось, сердце от радости запрыгало.
     Потом Нина Александровна распределила остальные роли: человека, с которым Метелица столкнулся в саду у дома попа, начальника казачьего эскадрона, хозяина пастушонка.
     - Толпу для финальной сцены подберем в процессе репетиций. Играть будем две главы «Разгрома» - «Разведка Метелицы» и «Три смерти». Первая репетиция завтра после уроков.
     Наконец Нина Александровна драмкружковцев отпустила, но желание носиться по коридору у Сергуни почему-то пропало. « Дернуло меня. - ругал он себя. - Теперь вот после уроков все домой, а тут, как дурак...»
     Но где-то там, в глубине грудной клетки, шевельнулось что-то такое, от чего стало немного беспокойно и радостно. Вот ведь! Подошел пастушонок, то есть Колька Попов, и спросил этак вроде бы с тоской:
     - Значит, будем играть?
     - А куда теперь денешься? - в тон ему ответил Сергуня.
     До 23 февраля оставался какой-нибудь месяц, и Нина Александровна дважды, а потом и трижды в неделю оставляла артистов после уроков на репетиции. Сначала репетировали как-то вяло, неохотно, все старались побыстрей вырваться из школы и бежать домой, чтобы успеть хоть недолго покататься на лыжах. Но после третьей или четвертой репетиции все до того вошли в интерес, что сами стали просить порепетировать еще немного.
     А за три дня до праздника была генеральная репетиция. Нина Александровна собрала «толпу», в которую вошла половина класса. Толпа бестолково таращилась на учительницу, на оборванца Кольку-пастушонка и на Сергуню - Метелицу в самделишном красноармейском картузе и хихикала. Нина Александровна нервничала, показывая, как надо шуметь и кому какие реплики подавать. Потом она махнула рукой и стала заниматься Колькой и Сергуней.
     - Так, сцена будет вот здесь. Ты, пастушонок, будешь сидеть посредине, у костра...
     - А где костер-то возьмем? - глупо спросил Колька.
     - Костер? - задумалась Нина Александровна, - Действительно... Может, керосиновый фонарь красным материалом накрыть?
     - Не, не интересно, - не согласился Колька. - Надо взаправду.
     Нина Александровна стала ходить по коридору (репетиция шла в коридоре, где и будет ставиться спектакль).
     - Вот что, - сказала она решительно, - Костер будет! Настоящий!
     Тут подскочила наблюдавшая за репетицией техничка тетя Левтина и беспокойно и громко зашептала:
     - Что ты, что ты, дилектор ведь узнает... Костер... Что ты. Пожару наделать?
     - Успокойся, тетя Левтина, - сказала Нина Александровна. - Пожара не допустим. Костер будет совсем маленький, а ты будешь стоять вот здесь, за дверями. С ведрами. Чуть что - а ты вот она, с водой-то. И директора я уговорю, не переживай.
     Тетя Левтина махнула рукой и переживать больше не стала, а стала дальше наблюдать за репетицией.
     - Так, - сказала Нина Александровна, - пастушонок на сцене у костра, а ты, Метелица, вот в эти двери въезжаешь на сцену...
     - На чем? - спросил Сергуня. В, «толпе» засмеялись.
     Все, разинув рты, стали ждать, что еще придумает Нина Александровна. Может, и коня настоящего велит привести прямо в школу? А она подумала-подумала и сказала, и тоже опять решительно:
     - Будет конь! Да еще какой! И не такого Метелицу выдержит. Тетя Левтина!
     - Ой, туто я, - испугалась техничка.
     - Позови сюда Василия Алексеевича. Он в учительской.
     Техничка метнулась в учительскую, и через минуту появился учитель физкультуры и муж Нины Александровны Василий Алексеевич.
     - Вот что, Василий Алексеевич, - строго сказала Нина Александровна. - Мы, ты знаешь, подготовили спектакль по роману Фадеева «Разгром». Точнее, по двум его главам. И нам нужен конь. Вот, для Метелицы, - И Нина Александровна указала на Сергуню. - Так вот: конем будешь ты, Василий Алексеевич. Больше у нас в школе таких здоровых кон... то есть мужчин нет. Больше некому.
      «Толпа» притихла, все ждали - согласится Василий Алексеевич быть конем или не согласится?
     - Каким конем? - не понял он.
     - Обыкновенным, .- сказала Нина Александровна.
     - Обыкнове-енным, - подтвердила «толпа».
     - И что я должен делать?
     - Вот этого Метелицу вывезти на сцену, - пояснила Нина Аександровна.
     - Как вывезти? На плечах что ли?
     - Нет, не на плечах. Лучше на спине. Встанешь на четвереньки, а он сядет тебе на спину и ты вывезешь его. На голову тебе мы наденем лошадиную морду из картона.
     - Ничего себе, удовольствие...
     - Василий Алексеевич! - начала выходить из себя Нина Александровна.
     - Ну ладно, ладно, делайте из меня коня.
     - Вот и хорошо. Так, давай прорепетируем. Вставай вот сюда, на четвереньки. Так, Метелица, садись.
     Сергуня растерялся и медлил: как это - на учителя верхом? А потом он припомнит и двойку вкатит.
     - Садись, садись не стесняйся, - подтолкнула его учительница. - В искусстве всякое бывает...
     И он сел. «Толпа» весело, но не громко перешептывалась. «Конь» тронулся и повез. Сергуня почувствовал, какой он упругий и сильный, и ему перестало быть не по себе. «Вези, вези. - сказал он мысленно. - Не все тебе на своем лесопеде кататься, и сам покатай-ко...»
     За два оставшихся дня окончательно подобрали и подогнали костюмы - этого добра, лохмотьев, хватало, сделали из картона морду коня и даже седло.

     И вот 23 февраля. День Красной Армии. Сначала был сбор дружины с громким барабаном и хриплым горном. Потом вся школа расселась по скамейкам и на полу. Было немного и родителей.
     Первыми выступали чтецы и декламаторы. Читали стихи, отрывки из произведений о Красной Армии. Потом их сменили физкультурники, которые под команду Василия Алексеевича «делай раз, делай два» стали делать всякие пирамиды. Зрители нестройно хлопали, особенно родители. Потом дело дошло и до спектакля. Артисты находились в смежном классе, двери которого выходили на сцену, и волновались. Даже «толпа» переживала.
     - А теперь посмотрите инсценировку отдельных глав романа Фадеева «Разгром» в исполнении учеников седьмого «а» класса, - громко объявила пионервожатая, она же учительница пения и рисования, Зоя Андреевна.
     Открылся занавес - два байковых одеяла, которые держали четыре девочки, по две на каждое одеяло, и зрители увидели на сцене пастушонка Кольку Попова, перед которым на жестяном листе горел костерок. Грязный и лохматый Колька тянул руки к огню, вроде бы грел. Костерок потрескивал, а техничка тетя Левтина стояла за дверью с ведром воды наготове. Второе ведро стояло рядом. От треска огня она вздрагивала, и все время порывалась выскочить на сцену залить огонь. Но ее суровым взглядом останавливала Нина Александровна. Сергуне-Метелице пора было выезжать, но куда-то пропал «конь». Нина Александровна послала разыскать его. Время шло, костер у пастушонка догорал, публика стала шуметь и посмеиваться. Наконец, прибежал «конь» и стал оправдываться:
     - Забыл, ей богу забыл... -
     - Эта твоя забывчивость тебе так не пройдет, - зашептала Нина Александровна. - Вставай на четвереньки!
     Василий Алексеевич встал на четвереньки, на голову ему надели картонную морду коня, на спину - седло.
     - Метелица, быстро садись!
     Сергуня сел, седло под ним захрустело и смялось, «толпа» захихикала, и Сергуню это разозлило. А еще он был зол на «коня» - Василия Алексеевича, за то, что он забыл про спектакль, и костер из-за этого тухнет и все позорятся. Вдобавок ему стало жалко Нину Александровну: она так старалась. От злости, позора и жалости Сергуня-Метелица крикнул: «Н-но, сивый мерин, чего раскорячился!». И огрел «коня» по заднему месту ременным кнутом (сам его делал специально для спектакля). «Конь» охнул, сказал что-то грубое и так дернул вперед, что Сергуня чуть не слетел.
     Как только он появился на сцене верхом, публика весело загалдела и стала спорить, кто играет роль коня. Метелица ее явно не интересовал. Это Сергуню еще больше разозлило, и он еще раз огрел «коня» кнутом да вдобавок саданул пятками под живот. «Конь» взметнулся на «задние ноги» и заржал - иго-го-го (получилось точно как по тексту), после чего человеческим голосом добавил: «Ну, погоди, стервец». Но слова его утонули в буре восторга публики. Все пошло как нужно. Колька-пастушонок вскочил, вытаращил на Метелицу глаза. И тут пошел. текст Метелицы, который зашептала из-за дверей Нина Александровна. Сергуня повторял:
     - Чего же ты стоишь? Напужался? Ах ты, воробей, воробей, - вот дурак-то тоже.
     - Сам дурак, - выпалил не по тексту Колька и испугался.
      «А чего же ты налетел, как бузуй?» - шептала из-за дверей Нина Александровна. Но Колька или не слышал или не отошел еще от испуга. «А чего же ты налетел, как бузуй?» - уже вполголоса суфлировала Нина Александровна. «А чего же ты налетел, как бузуй?»-- почти кричала по-прежнему стоявшая с ведром воды техничка тетя Левтина. «А чего же ты налетел, как бузуй? Говори!» - не выдержал и Сергуня, потому что даже зрители с первых рядов стали подсказывать: «А чего же ты налетел, как буржуй?»
Наконец, Колька пришел в себя и заорал:
     - А чего же ты налетел, как этот... бузуй? Напужаисси - тут у меня кони...
     - Ко-они? - насмешливо протянул Сергуня-Метелица. - Скажите на милость!
     Тут он, а потом и пастушонок должны смеяться - громко и долго.
     - Метелица: ха-ха-ха, - суфлировала Нина Александровна. Смеяться Сергуне не хотелось, но он все же стал давить из себя:
     - Xа-ха-ха-хо-хо-хо...
     Колька тут же подхватил: '
     - Хе! Хе-хе-хе. Ха! Ха-ха-ха...
     Публику это так развеселило, что артистов не стало слышно и пришлось ждать, чтобы продолжить спектакль. Но тут случилось такое... В догоревшем
почти костре вдруг так треснуло, что угли разлетелись на дощатую сцену. И в то же мгновение из-за двери выскочила с ведром тетя Левтина и стала плескать воду куда ни попадя. При этом она облила морду «коня», лапти пастушонка, и окончательно затушила костер. Что тут было с публикой! Она прыгала и падала, хохотала и визжала. Успокоил ее только директор, который кричал:
     - Ти-ише! Дайте продолжить спектакль. Ти-ише, a тo прекратим постановку.
     ...Спектакль продолжался. И дальше смешных сцен уже не было. Неудачная разведка Метелицы, его допрос, попытка задушить начальника казачьего эскадрона заставили зрителей притихнуть. А некоторые из родителей даже вытирали глаза.
На сцену вышла Нина Александровна и в полной тишине медленно и печально прочитала:
     - Когда подоспевшие казаки тащили Метелицу за ноги, он еще цеплялся за траву, скрипел зубами, стараясь поднять голову, но она бессильно падала и волочилась по земле...