Ростовщик-метельщик

.


     Вот,  ребята,  расскажу я вам  на это Рождество  самую
настоящую волшебную сказку!
     Да многие ли из вас в волшебство верят?  Ай-я-яй!
     Ну так слушайте.

     Вот, один человек – рос, как на дрожжах!
     – Не пейте браги! – говорил ему доктор.
     – Так я и не пью! – удивлялся человек.
     Он задумчиво уходил домой и с печалью замечал, что
вытянулся  ещё на три вершка  и теперь свободно может
заглянуть в окошко второго этажа.
     – Что,  хозяюшка?  Борщ  варим? – говорил  он  во вто-
рые  этажи.  – Пирог-то,  наверное,  яблочный? – говорил
он  как-то так. – Всё пылесосим…
     «Нет для меня счастья! – с горечью думал он. – Однаж-
ды  я вырасту до пятого этажа  и буду жить на улице,  как
бродяга»

     Вот, как-то под Рождество, на одной скамеечке в парке
замёрз старенький дедушка. Морозец стоял крепкий, вот
и схватил деда!  А у того – ничего, кроме дырявой шали и
не было.  Вот ведь што бывает!  На счастье, как раз в том
парке и работал наш великан – дворником: мёл за троих,
грёб за пятерых, а грузил за всю дюжину!  Что и говорить
– лучшего работника не сыскать во всём городе!
     – Ай-я-яй!  – воскликнул он,  схватил деда  и – бегом  в
свою каморку!  Усадил к печке, глядь… а никакого деда и
нет!  Одна только шаль дырявая от него осталась!
     Осмотрелся  наш малый  по сторонам,  в парк вышел –
нет никакого деда!  Уж не снится ли ему всё? «Верно, по-
мерещилось  мне.  Расту,  как на дрожжах,  вот и чудится.
Болею! Шаль, вот, какую-то подобрал… Ах, больная голо-
ва!»
     Вот как  подумал  этот человек.  Бросил  он  в  сердцах
дырявую шаль на пол да пошёл дальше работать.
     И сделался  он  от  этого  происшествия  мрачным-пре-
мрачным.  И, чтоб всё забыть поскорей,  работал он  с та-
ким  рвением и усердием,  что не заметил,  как день кон-
чился и уж давно пора домой!

     Вот, собрал он все мётлы, лопаты и побрёл домой – в
свою  камору.  Вдруг, видит:  а деревья-то…  все  деревья
стали ему по-плечо!  А дома за деревьями…
     – Бог ты мой! – воскликнул он. – Вот я  и до пятого эта-
жа вымахал!
     Присел он  возле  своего домика  и залился  горючими
слезами, как ребёнок.  Потому, что в каморку свою зайти
он  уже  не мог – больно уж велик стал – а другого  жили-
ща  во всём белом свете у него не было.  А зима-то – лю-
тая;  и где теперь жить?  Хоть в снег ложись  да помирай!
От такого любой заплачет!
     Вот наплакался он вдоволь, открыл родную дверь, вы-
греб пальцем всю свою одежду,  одеяла,  да стал кое-как
кутаться, чтоб не замёрзнуть. А как закутался – оглянулся
вокруг: нет ли  кого? – никого!  ночь на дворе! – оглянул-
ся…  да и лёг  прямо  на  парковой  дорожке, а голову по-
ложил  на крыльцо,  как на подушку.  Так-то вот, бездом-
ному!

     Ну, что же? Лежит он пять минут, лежит десять. Что за
удовольствие лежать на морозе? – стал он замерзать.
     Потрёт  руки,  потрёт  ноги – всё  без толку:  в сосульку
превращается!
     «Вот я и погибаю» – подумал наш бедолага.
     А погибать – ох не хочется!  А кто погибает, тот и за со-
ломку ухватится! И вспомнил он вдруг про дырявую шаль.
Запустил палец в свой бывший домик да вытащил её под
светлы очи. Паутинка паутинкой – что за прок в ней? Для
такого-то верзилы – и не шаль даже, а платочек носовой!
     Ну, это вы кому другому скажите,  а кто в беде,  тому и
безделка в помощь!  Стал  наш скорбец  безделкой  этой
руку обматывать и вдруг, чувствует – такое тепло по всей
руке заструилось! А ведь совсем ледяная была рука!
     Смотрит великан,  а шалочка уже и больше стала.  Вот
и плечо его запело жизнью, и другое!  И в груди сад рас-
цветает, и сердце вот-вот запоёт!  Чудеса! Чудеса!  Стоит
наш  человек – весь чудесной шалью укутан,  пар от него
валит – так жарко стало, никакой мороз не страшен!
     – Что за шаль такая? Что за волшебство? – дивится че-
ловек. – Или наваждение всё?  Уж не умер ли я?
     Стал он себя ощупывать, стал охлопывать; вот подпры-
гнул, ещё, ещё: жив! жив!  И вдруг видит:  деревья-то ка-
кие  высоченные  стали!  И дома  за деревьями,  и его ка-
морка, и столбы фонарные – всё стало, как прежде!
     Не успел  он,  как следует,  удивиться,  как  произошло
ещё  большее  чудо:  вдруг он вспомнил,  что никакой он
не дворник и не великан!  Что на самом-то деле он обыч-
ного роста и работает…
     – Да ведь я – ростовщик! – изумлённо воскликнул он.
     И в тот же миг  вернулась к нему  вся память!  И упали
покрывала с его глаз и, вот, видит он…  Боже праведный,
что же открылось бедняге!

     Вот он: самый богатый ростовщик в городе! – важный,
надменный, а главное-то, жадный! А уж какой жестокий!
Даст людям,  что в беду попали,  денег,  выждет срок  и –
назад уж вдвое требует, а то и втрое! Плачут люди, отда-
ют последнее – деваться некуда!  А кто не может отдать,
тех  ростовщик проклятый  из дому выгоняет,  как  собак,
на улицу; и всё их имущество и дома – себе забирает!
     – Пощади  нас! – умоляют его  люди,  на коленях пред
ним  ходят,  а он лишь смеётся да своим злым могущест-
вом упивается.
     Стонут люди вокруг него, весь город его боится, а ему,
как видно – только того и надо.

     Схватился за сердце  малый наш  и… дальше на жизнь
свою прошлую-оплошную любуется:
     вот семейство развалил-разорил!
     вот сироток по миру с сумой пустил!
     вот  уж  люди  и счёты сводят – да не с процентщиком-
кровопийцею,  а со своею жизнью единственной!
     А он – только смеётся над людскою немощью!
     Вот, из слёз людских,  из горького горя – выходит к не-
му старик.
     – Что смеёшься, человек жестокий? – спрашивает.
     И вдруг – страшно-страшно стало ростовщику!
     – А богатство-то твоё – неправедное! – говорит страш-
ный  дед. – Как  проценты твои – на дрожжах  росли,  так
и богатство твоё – всё на дрожжах неправедных взошло!
Всем городом ты проклят – да лишь веселье тебе от того.
Что ж!  Прими  и от меня  словечко:  быть тебе  без памя-
ти!  да от каждого упоминания  о твоём зле – расти  тебе,
как на дрожжах! А там – посмотрим!
     Исчез дед, а с ним и вся картина прошлой жизни.

     – Как на дрожжах! – только и воскликнул наш-то, и за-
лился такими горючими слезами,  каких во всю жизнь ни
один  грешник  на покаянии  не проливал:  так ему жалко
стало всех людей, что он погубил!
     – Вот  откуда моя  беда, – сказал он, проплакавшись. –
Знать и вправду – любая палка о двух концах!

     Что же?  Вернулась  к  нашему молодцу  не только  па-
мять, но и хватка деловая!
     Что-что?  Да нет – не бойтесь! Говорю же вам: не жад-
ность,  не злость вернулась, а деловая хватка! Вот ведь –
ночь на дворе, а уж мчится он в свою контору! Бежит по
глухой ночи морозной и кричит во весь голос:
     – Эй! Люди добрые! Скорей за мной бегите!
     – А что, что случилось? – спрашивают испуганно люди.
     А людей было немало!  Несмотря  на  сильный  мороз,
много их на улицу вышло – Рождество встретить! Сочель-
ник ведь на дворе!
     – Ой, бегите все за мной! Страшного  грешника нашёл!
Судить его будем!
     Всех людей за собой поднял!  Весь город  к своей кон-
торе  собрал!  Вот стоят люди,  волнуются,  ничего понять
не могут. А он открыл двери, да выносит из конторы ящи-
ки, ящики, ящики…
     – Э!  Да не проклятый ли это ростовщик  над нами  глу-
мится? – узнали его одни.
     – Да это же – метельщик  из главного парка! – говорят
другие,  узнавшие  в нём  великана-дворника.  Ибо чары,
как видно,  рассеялись  не до конца,  и герой наш  нёс на
своём обличье обе печати своей жизни.
     Ничего не понимают люди.
     – Да что ты с ящиками носишься? – закричали люди. –
Давай нам своего грешника!
     Тут упал  околдованный человек на колени и… расска-
зал всю свою историю.
     – А в этих ящиках – все ваши расписки! И все деньги! –
закончил он. – Теперь прошу вас:  заберите всё  и судите
меня самым строгим судом,  ведь я и есть  самый страш-
ный грешник на земле!

     Всё теперь поняли люди,  узнали они  своего ненавис-
тного.  Стоят,  молчат от такого необычного  обстоятельс-
тва. Один только кто-то сказал:
     – Деньги он выложил!  А людей – вернёшь?
     Уронил  в ноги свою головушку ростовщик-метельщик
и ничего сказать не может. Ждёт своей участи, а пощады
не ждёт!

     Вдруг выходит к нему  тот самый волшебный дедушка.
     – Эх, жестокий-прежестокий! Вот, как ты жил – ни дру-
зей не нажил, ни хоть бы слова доброго, – говорит дед. –
Прогнать бы тебя из города, да праздник омрачать не хо-
чется.
     Ох, ребята! – ещё ниже опустил голову ростовщик-ме-
тельщик, ещё горше замолчал!
     – Но вот, что люди! – словно с духом  воскликнул гроз-
ный волшебник.  – Ночь сегодня торжественная, Рождес-
твенская! Расскажу вам и я всё до самого конца!  Есть и у
этого горемыки  один друг,  есть и ему  от единственного
друга  слово  доброе!  Ведь старик,  которого  он  спас  от
лютой смерти на морозе – я. Так уж я нынче его испытал!
И раньше испытывал,  да он  ничего  не  понимал,  кроме
денег по ящикам.
     Но теперь,  когда  за  его  проснувшееся сердце  стал я
ему другом, скажу и доброе для всех слово:
     ни один человек не пропал в вашем городе!
     всех скорбных,  всех обездоленных,  всех, потерявших
последнюю надежду – каждого из них уводил я незамет-
но к себе; ждал, когда же проснётся жестокое сердце!

     И вот, вышли к людям – и сиротки,  и семьи,  и одино-
кие…  все-все,  кого в городе  считали пропавшими  и по-
гибшими. И вдруг все засмеялись от радости и счастья, и
простили нашего несчастного! Простили!
     – Ну,  теперь  и шаль моя  не нужна, – сказал  старик. –
Главное волшебство произошло только что!
     Снял  он  чудесную шаль  с бывшего ростовщика  и ис-
чез из того города!
     Ну, а герой наш так изменился от пережитого, что ког-
да отдал людям всё нечестное богатство,  вернулся в ка-
морку свою, да зажил честным метельщиком.
     Надо ли говорить – лучшего дворника во всём городе
не было!

     Так-то, ребята!
     Такие-то вот чудеса случаются на Рождество!
     И такие, и ещё куда как большие!
     Вот и я – с Рождеством вас поздравляю!
     А кто думает,  что всё это  я с бражки рассказал… Так
ведь, я ещё в начале признался: бражки не пью!


                конец

.