Капуста цвета Беж - Цена мечты

Изморозь. Мокрый ледяной туман заполнил Город в то январское утро. Мы с дочкой выползли из уютного дома на улицу, и зябкая тьма, не развеянная редкими фонарями, набросилась на нас. Меня передернуло, а дочка на такие пустяки внимания не обращала – в желтой мутоновой шубке, коричневой шапочке с болтающимися помпошками и валенках она походила на забавно-неуклюжего плюшевого медвежонка. Мы, как обычно, направлялись в детский сад, находящийся в трех километрах от дома. Все неудобства, связанные с таким удалением, с лихвой перекрывались одним железным аргументом – оттуда ребенок не приносил домой матерные словечки и похабные анекдоты (садик был ведомственный, от Академии Наук). Мы подошли к машине. «Копеечку» было не узнать – она стала вся бело-серебристая от наросшего за ночь инея и сверкала под тусклым уличным фонарем. Я с трудом открыл дверцы и стал усаживать дочку на заднее сиденье. «Я сама!» неожиданно сказала она и с грацией медвежонка стала забираться в машину. Я тем временем сел на каменно-ледяное водительское сиденье, на полминуты включил фары, чтобы прогреть аккумулятор, вытянул «подсос», выжал сцепление и повернул ключ зажигания. Дыр-дыр-дыр-дыр сказала «копеечка», но не завелась. Даа, нелегко проснуться в такую промозглую погоду. Я открыл капот, вручную подкачал бензин, протер заиндивевшие провода зажигания, убрал «подсос» и снова повернул ключ. Дыр-дыр-дыр-Пчхи! «Копеечка» чихнула – это хорошо, значит сейчас заведется. Я оглянулся назад – медвежонок успешно вскарабкался на заднее сиденье, и там завалился на бок, закрыв глазки, и уже сладко посапывал. Я улыбнулся, и снова повернул ключ – Дыы ы ы   ы... Ну вот, сел аккумулятор, теперь без посторонней помощи не завестись. Я вышел из машины и оглянулся – рядом проезжала большая грузная «Волга». Я замахал руками, «Волга» остановилась.
- Доброе утро! – затараторил я, - Друг, помоги, не заводится зараза, а мне ребенка в садик везти, Дерни, а?
- Да уж, погодка сегодня нелетная. – солидно ответил водила, - Трос есть?
- Есть! – обрадовался я, - Я мигом!
Пока «Волга» сдавала задом, я успел достать из багажника трос, усадить хлопающего глазами медвежонка вертикально и пристегнуть ремнем, и привязать трос к бурсиному ушку своей бежевой подруги. «Волга» аккуратно вытащила ее на проезжую часть и чуть ускорилась. Когда скорость дошла до 20 км/ч, я выжал сцепление, включил третью передачу, нажал на газ и довольно резко отпустил сцепление. Обычный порядок вещей нарушился - теперь колеса заставляли двигатель крутиться. От такой наглости «копеечка» еще раз чихнула, выпустила облако сизого дыма, широко раскрыла глаза и проснулась. Двигатель заурчал уже самостоятельно. Поблагодарив водителя «Волги» за помощь, мы быстро доехали до детского садика. Там неуклюжий медвежонок волшебным образом превратился в нарядную шуструю девочку, которая, поцеловав меня на прощание, убежала по своим очень важным делам.

А я вышел на улицу, похлопал «копеечку» по рулю «Ну что, оплошали мы с тобой сегодня? Не переживай, прорвемся – надо тебе новый аккумулятор купить и свечи почистить», и мы поехали по своим делам. Не успели мы отъехать и сотню метров, как я увидел взъерошенного мужичка, размахивающего руками около машины с открытым капотом. Я остановился.
- Не заводится? – поинтересовался я.
- Никак, и аккумулятор уже посадил, - пожаловался тот.
- Ну что, дернем? – спросил я.
- Да у меня, понимаешь, троса нету, - виновато понурился бедолага.
- У меня найдется, - утешил я его.
Мы прицепили его «Москвичок» к моей «копеечке», которая честно старалась помочь коллеге, но безуспешно. Мы три раза объехали двор, но «Москвич» не желал просыпаться, даже ни разу не чихнул.
- Тебе надо всю систему зажигания проверить, трамблер, провода, свечи - объяснял я, - Похоже, искра ушла.
- Да-да, - не слушая, поддакивал он, - Черт, ехать надо. Слушай, а может ты меня подкинешь до Чернышевской, ну или хотя бы до метро? Я заплачу, сколько надо.
- А подкину, - согласился я, - садись!
Он закрыл свою заупрямившуюся машину и сел ко мне пассажиром. Мы выползли из двора и влились в угрюмый утренний поток грязных машин.
- Семен, Сеня, - представился он.
- Урмас, - ответил я.
- Эстонец, что ли?
- Типа того.
Он не стал уточнять. Видно было, что его распирает что-то важное, что он не может удержать в себе. И точно, он посмотрел в окно и сказал, как бы ни к кому не обращаясь:
- А у меня сын будет!
- Поздравляю! – ответил я, - А у меня дочка.
- Ты не понял! – заволновался он, - У меня СЫН будет, а дочерей у меня уже четыре штуки.
Он произнес это настолько насыщенно, выделив слово «сын», что я с удивлением на него посмотрел и не заметил, что на светофоре зажегся зеленый свет, о чем сзади любезно напомнили многочисленными гудками.
- Я пятнадцать лет этого ждал, четырех дочек родил, жен менял!
Я все еще не врубался, и он рассказал мне свою историю.

Сеня был одержим идеей иметь сына, ходить с ним на рыбалку, играть в футбол, научить его срелять из рогатки, и вообще делать все, что положено нормальному мальчишке. Сам Сеня рос без отца, при строгой и заботливой матери и еще более заботливой бабушке. Будучи единственным сыном-внуком, он был полностью лишен главной прелести мальчишеской жизни – свободы. Постоянная опека лишила его возможности быть нормальным уличным пацаном, о чем он всегда жалел, и тихо ненавидел своих «надзирательниц». Он полагал, что он упустил что-то важное, и хотел все-таки пройти через все это. И для этого сын ему был просто необходим.
Жизнь шла по накатанной колее – у него была неплохая работа в «почтовом ящике», он хорошо женился на однокашнице. Друг друга любили, вместе шли по незатейливому жизненному пути, становились на ноги. Через пару лет родилась девочка. Он радовался ребенку и страдал от бытовых сложностей, сопровождающих жизнь молодого отца. Когда дочка чуть подросла, он подбил жену на второго ребенка. Она не очень хотела, но против его напора устоять не смогла. Он уже присматривал игрушки для сына, на даче, доставшейся от родителей жены, планировал постройку индейского вигвама. И вдруг, подлым ударом поддых в товарищеской мальчишеской драке, ошеломительная новость – опять девочка. Как девочка? Так нечестно! У него же уже есть девочка! Мир несправедлив. Он замкнулся, вторая дочка причиняла те же бытовые неурядицы, усугубленные малогабаритностью квартиры, а радости уже почти не доставляла. Жена наотрез отказывалась говорить о третьем ребенке и имела неосторожность что-то сказать о генетике. Он полез в литературу и ничего не понял, кроме того, что дело это индивидуальное, и может с другой женщиной все будет правильно. Эта мысль так засела Сене в голову, что он через полгода развелся, бросив жену с двумя детьми. Впрочем, он им оставил общую квартиру и честно платил алименты с основной работы, так что формально упрекнуть его было не в чем. Чтобы свести концы с концами и снова выступить женихом, ему пришлось устроиться на подработку – дежурить по ночам в одной конторе в качестве охранника.
Вскоре он женился вторично, на женщине из соседнего отдела в «ящике», которая вообразила себя старой девой и готова была выйти за кого угодно. Она была скучна и постна, особенно в постели – Сеню эти нечастые «упражнения на бревне» совершенно не вдохновляли, но мечта о сыне подстегивала. Долго ничего не получалось, и наконец жена забеременела. Как он надеялся! По ночам долго не мог заснуть – глядел на затейливые узоры, прорисованные на потолке светом уличного фонаря, прошедшим сквозь листву тополя, росшего прямо под окном, и неплотные занавески. В узорах ему виделись картинки, неподвижные, как фотографии, как он играет с сыном, и он засыпал с улыбкой на лице. И опять - о мир, где твоя справедливость? – это была девочка. И снова пеленки, бессоные ночи, тихие всхлипывания жены в ванной комнате (она-то чего там плачет? У нее-то все в порядке, муж, ребенок – это у меня сына нету!). Его понесло – изредка приходил домой навеселе, правда нечасто – все-таки культурный человек, не алкаш какой-нибудь. На жену иногда кричал, что зря он на ней женился – не может сына родить, но руку никогда не поднимал. Один раз даже стал бить посуду, но потом поглядел на жену – она побледнела, но слез не было, и лицо стало каменным, высеченным из мрамора (она красива и холодна, как античная статуя, подумал он). Из комнаты вышла, раскачиваясь и держась за стену, дочка в розовой пижамке, сказала, не открывая глаз, «Папа, не ругай маму, она не нарочно тарелку разбила!» и ушла назад спать. Сеня, впервые после многих месяцев, снова увидел в жене женщину и с неистовством изголодавшегося хищника набросился на нее. Теперь он был уверен, он знал наверняка, что от этого должен родиться сын. Но... через 9 месяцев опять родилась девочка. Он озлобился, ожесточился, и скоро бросил и эту семью.   
Он начал скатываться вниз, но желание иметь сына было стержнем, ухватившись за который он смог выползти из воронки. Прочитав в каком-то медицинском журнале, что мальчики чаще рождаются у молодых мам, он принялся искать невесту помоложе. В третий раз Сеня женился на 20-летней дебелой девушке, приехавшей в Город из загибающегося колхоза и работавшей на табачной фабрике. Новая жена не скрывала, что выходит за него из-за городской прописки, но взамен честно трудилась Золушкой, наводя домашний уют в съемной комнате, где они жили. Уют был, на Сенин вкус, мещанским и пошловатым, но обеды из трех блюд были отменными, так что он начал отращивать брюшко и почему-то лысину. Энергия молодого здорового тела жены требовала выхода, и по ночам она донимала уставшего мужа долгими и ритмичными, хотя и однообразными, экзерсисами, пока наконец, раскрасневшаяся и горячая, не говорила «Ну все, пора спать». А он снова глядел в темный потолок, на котором теперь не было никаких узоров, но тем шире был простор для фантазии, и засыпал, улыбаясь и думая о мальчишке, с которым они будут строить пиратское логово. Вскоре молодая жена известила его, что ожидается ребенок, и он подумал, что если опять девочка, он не переживет. Время шло, и наконец настал момент, когда можно было определить пол будущего ребенка. Сердце замирало,  он ожидал результатов. И вот вчера определилось – мальчик. Теперь, только теперь начинается жизнь.

Сеня отчаянно жестикулировал.
- Ну поздравляю! – сказал я.
- Спасибо! Ты не представляешь, как я рад! Моя мечта сбывается!
- А как же четыре дочки, бывшие жены? – спросил я.
- Дочки... – он загрустил, - Ты знаешь, я ведь их не вижу совсем. Иногда, тайком от бывшей встречаюсь со старшей – она уже совсем взрослая. А с остальными – не получается...
Он подумал и продолжил:
- Я так хотел сына, что был готов платить любую цену. И то, что не вижу дочерей – это тоже цена за мечту, и я ее плачу. Я ни о чем не жалею!
- Да? – удивился я, - И дочки должны за тебя платить, хотя это не их мечта?
- Да! – парировал он, - Иногда люди должны платить и за чужую мечту. Тогда и за их мечту кто-то заплатит. И даже если этот сын не мой, если у моей нынешней жены есть хахаль, он все равно мой - я готов и эту цену платить безропотно. Я заплачу ЛЮБУЮ цену, и если кто-нбудь встанет на моем пути, снесу без жалости и сожаления!   
Да он чокнутый, сказал я себе, одержимый, а вслух произнес:
- Ну что ж, счастья тебе с сыном!
- Спасибо! – ответил он, - Теперь-то все будет хорошо!
«Дай-то Бог, дай-то Бог!» подумал я про себя. Мы подъехали к метро, он протянул мне смятую купюру.
- Не надо, - отказался я, - Сегодня твой праздник.
- Спасибо! – согласился он, - У меня сын будет!
И вышел.

А ведь он прав, подумал я, любая мечта может осуществиться, вопрос только в цене и времени. У меня тоже есть мечта, и она обязательно сбудется – а уж какую цену потребуется заплатить, ту и заплачу, торг тут неуместен. Но это уже будет другая история.