Классики - властители дум и владельцы душ

      
  Мы привыкли восхищаться русской классикой. Портреты мастеров слова почти два века украшают стены классных комнат, школьных коридоров, интерьеры творческих людей, причастных к культуре, а также музеев и картинных галерей. Многочисленные памятники возвышаются в городах необъятной страны. Любители литературы зачитываются гениальными рассказами Николая Гоголя и Антона Чехова, Ивана Бунина и Александра Куприна, Николая Лескова и Ивана Тургенева. Число их почитателей исчисляется миллионами: это не только жители России, но и просвещённая Европа, строптивая Азия и надменная Америка. Их творения стали тоже классикой театральных репертуаров, в кинематографии они были, есть и пребудут беспроигрышным кладезем для сценаристов.
   Со школьной скамьи приучали нас к восторженному восприятию произведений литературных гигантов, убеждали в их глубочайшем знании жизни и психологии людей.
   Что же ещё, кроме общепризнанной, убедительнейше обоснованной похвальной «критики» из школьных учебников по литературе, увидел, скажем, я, за бронёю гениальности? 
   Первое, что вспоминается – ленинское о «верхних десяти тысячах». Где они? Канули в небытие. А «нижние миллионы» покинули книгу, такую недоступную в далёкие годы, и ничуть не скорбят о ней.
   Но вернёмся  к классикам.
   Это не какое-то критическое эссе озлобленного обывателя. Это просто мысли вслух рядового любителя книги.
   Н.В.Гоголь – этнический украинец, писавший на русском языке, неврастеник, боявшийся смерти пуще смерти. Основная тема его творчества – дела украинские, за исключением, наверное, «Мёртвых душ». Привлекает внимание лексика, своеобразная, придающая его произведениям неповторимый колорит, но, вместе с тем, служащая некоей «патокой для мух». Ранние его произведения чисто развлекательные: «Вечера на хуторе…», «Как поссорились…». В «Тарасе Бульбе» генеральная линия – патриотизм, подтема – национализм. А вспомните одноименный фильм с Богданом Ступкой?
   Русские «Мёртвые души», написанные с подсказки, выжили в первой части. О чём повествовала вторая часть, можно только догадываться: она была написана уже психически больным человеком.
   Антон Чехов начинал с юмористических зарисовок, превращаясь постепенно в знаменитого прозаика – пессимиста, как в жизни, так и в творчестве: все его произведения щемящее трагичные, а герои неврастеничны и ущербны, с горькими судьбами. Или вы иначе понимаете «Дядю Ваню», «Даму с собачкой», «Вишнёвый сад», «Палату №6»?
И.А.Бунин и А.И.Куприн – вынужденные эмигранты. Первый – озлобленный аристократ (не принял революции, а что делать, не знал). Нобелевская премия за плач по царской России. Второй – ушибленный жизнью пессимист и пьяница.
   Николай Лесков – явление в русской литературе своеобразное. Не признан никем в литературной России. Это писатель, «не вышедший из народа», но писавший о нём языком сочным, изобилующим меткими изречениями. Его переводили на немецкий, надо уточнить, какую повесть. По-немецки титул звучит “Liebe in Bastschuhen” («Любовь в лаптях», или «Лапотная любовь» - как хотите). Хотелось бы  найти название на русском языке и фамилию смелого переводчика.
   Иван Тургенев – истинно русский барин, зимовавший всю жизнь за границей, в тёплых курортных городах и наезжавший в Россию летом: ни в одном его произведении действие зимой не происходит.
  Грех не вспомнить Николая Некрасова, великого  поэта земли русской и крупного землевладельца – помещика.   
   Все названные «мэтры пера», за исключением разве неудачника Лескова, радея о благе народа, жили и творили в сытости, не забывая о собственном « состоянии блага».
   Мне ближе душою и строкою Джек Лондон и О,Генри. От их героев веет жизненной силой, оптимизмом, верой в себя, друзей и людей. На них похожи персонажи произведений Сергея Довлатова, Василия Аксёнова, Владислава Пьецуха, Фазиля Искандера, Алексея Иванова, Юрия Полякова.
   Трех последних Нобелевских лауреатов я полистал – и бросил. Читать нормальному человеку, скажем, Ф. Бегбедера, нельзя, особенно на ночь. А при Сталине ему, будь он русским, однозначно светила психушка.
   Но напрочь отбивают интерес и любовь к печатному слову авторы – «дефективщики», выпекающие по пяти детективов в год. Я содрогаюсь при мысли о том, что многие дети - школьники, молодые люди постарше, - открывают для себя литературу через Донцову, Маринину и Акунина, и иже с ними. Где-то я встречал такое высказывание: «Гомер прочитал сотню книг, и написал две. Грибоедов прочитал тысячу книг, а написал одну. Донцова прочитала этикетку на флаконе шампуня,  и её так попёрло!»
   Я предполагаю, что детектив пишут по такой, созданной америкосами, схеме: «Деньги – вилла – машина – любовница – постельные сцены – кража/хищение – расследование - погони – гора трупов – «хеппи-энд»!
   Сюжет доступен любому, и знающий азбуку человек может написать десяток романов детективного жанра.
  Читающие детективы подобны наркоманам; их можно считать для хорошей литературы потерянными. Немногих удаётся возвратить в лоно серьёзной литературы. Но они хоть что-то читают! Они держат в руках книгу. Это уже своего рода таинство сопричастности, единения с автором (пусть даже плодовитым, как кролик), и его героями (повторяющимися из одного творения в другое), зато с чёткой градацией «добрый – злой».
  Интересно было бы посмотреть статистику: как изменялось количество читателей с 1991 года (развал СССР) до сегодняшнего дня? Упало, и это понятно, из-за Интернета, электронных книг, телевидения. Кстати, о телевидении. Один хороший юморист сказал: «Если религия – опиум для народа, то телевидение – пурген для него».                О прессе. Вот,  в масштабах города привожу такие цифры:
Тираж городской газеты в 1989 году – 10159 экземпляров.
Тираж той же газеты в 2015 голу – 1010 экземпляров.
В 1989 году нас было около 35 тысяч. Сейчас в городе проживает почти 60 тысяч человек. 20-25 тысяч – выходцы из стран Средней Азии и Кавказа. Азиаты сплошь неграмотные. Гордые кавказцы газет не читают.
А остальное взрослое население?
Грустно мне, писателю, ребята…