Конец месяца

               
                Валерий Недавний

                Конец месяца

         День выдался напряжённый. Главный конвейер в сборочном производстве лихорадило. Шли последние дни месяца, поставщики задерживали отгрузку комплектующих деталей. И это грозило не выполнением плана.  Николай Иванович с утра, направился в сборочное производство. Обошёл конвейер,  перебросился парой фраз с начальниками участков, бригадирами, поговорил со знакомыми слесарями-сборщиками, узнал какие у них трудности. И из собранной информации сделал неутешительный вывод. Дирекции завода придётся собрать сборную смену из  ИТР и служащих, чтобы в последние дни месяца наверстать план. Такое часто практиковалось у них, на заводе. И вместо поездки к родителям, а он обещал им приехать на выходные, помочь, прополоть огород, ему придётся работать на главном конвейере. А тут, словно заноза, давала о себе знать повестка, из военкомата. Её вчера обнаружила в почтовом ящике жена. Настораживал не сам вызов, а резолюция на повестке, вписанная крупным, решительным почерком – «Явиться в обязательном порядке, лично, в 14 час». Ему, повседневно сталкивающемуся с начальством различного уровня, и знающему характеры этой публики, резолюция на повестке виделась жёсткой, и исходила она от человека властного и решительного.
И хотя к их отделу претензий со стороны производственников не было, начальник  отдела, видимо страхуясь, с утра предупредил его:
 - Смотри Коля, за работой конвейера в сборочном производстве, решение текущих вопросов по твоему бюро я беру на себя.
 - А что случилось Константинович?
 - Ты что не понимаешь? – шеф был явно обижен, казалось безразличным  тоном его вопроса. – Месячный план под угрозой срыва, комплектующие узлы и детали на конвейер поступают с задержкой. Малейшая заминка, нехватка какого-нибудь инструмента по вине нашего отдела и производственники всех «собак» повесят на нас. Ему была знакома эта тактика, когда сборочный цех чтобы уменьшить свою вину за срыв производственного задания, включал в число виновных и службы материально- технического обеспечения.
 - Не первый раз такое отставание, - успокоил он начальника, - соберут в конце месяца сборную смену из числа ИТР и служащих и наверстают план.
 - Да как ты не поймёшь! – досадливо взвился шеф, - Пойми, производственники только и ждут случая, чтобы всю вину за провал месячного плана взвалить на нас, технические службы. Почему я и прошу тебя, оставить все дела и присмотреть за работой главного  конвейера.
 - Хорошо, я понял, - согласился он. – Только Иван Константинович мне в 14 часов нужно быть в военкомате, вчера повестку принесли.
- Ладно, тогда до обеда покрутись в сборочном производстве, а после обеда можешь, иди в свой военкомат, - великодушно разрешил начальник. - Я тебя сменю. Ты же прекрасно знаешь наших производственников, - уже более спокойно пустился он в рассуждения. – Увидят что никого от нашей службы в сборочном производстве нет, возьмут и сошлются на не обеспечение инструментом, а потом докажи что ты не верблюд. Да, – шеф с подозрительностью посмотрел на него, -  ты же не служил в армии. Так чего тогда тебя вызывают?
    Видимо в начальнике закралось сомнение: «А не отлынивает ли его подчинённый от работы, пытаясь переложить ответственность за возможный провал смены на него, своего начальника».
 - А кто его знает? – пожал плечами Николай Иванович. - Медицинские переосвидетельствования я прохожу через каждые четыре года. А в этот раз, даже и не знаю, зачем вызывают. Видимо нужен.
 - Ну, иди, раз нужен, - согласился с ним начальник.
Сказано это им было с каким-то безразличием, из-за чего Николай почувствовал к себе недоверие со стороны шефа.
       К зданию военкомата Николай Иванович добрался с опозданием. Вначале его задержала на проходной завода вахтёрша.
- Прежде чем выходить, вначале оформите увольнительную записку, – не глядя на  пропуск, закрыла она перед ним вертушку и кокетливо улыбнулась
 - Дорогая, - с ноткой вежливой язвительности, сделал Николай Иванович ей замечание, - вам бы следовало, обратить внимание на полосу в пропуске.
 - Пропуск, как и у всех, - надменно взглянула на него вахтёр. - Оформляйте увольнительную, и можете идти.
 - Так вот, - выходя из себя, продолжил он  «воспитательный» урок с вахтершей, - красная диагональная полоса в пропуске говорит, что работники этой категории имеют право в любое время суток  покидать завод так и посещать его. Без всяких разрешений и увольнительных записок, - подчеркнул он. - К этой категории отношусь и я.
Его задело, новенькая вахтёрша бесцеремонно закрыла перед ним вертушку, в то время как её, давно работающие, коллеги открывают перед ним калитку при его приближении к проходной, не спрашивая пропуска.
- Извините, - отпуская педаль тормоза вертушки, пропустила его вахтёрша. – Не заметила полосу в пропуске.
Выскочив за проходную завода, он оказался на троллейбусной остановке. Как назло троллейбусы шли на перерыв. И Николай Иванович добрался до военкомата с запозданием, минут на двадцать. В коридоре комиссариата было полно народа. Протискиваясь сквозь толпу мужчин, многие из которых, украдкой, дымили папиросами и сигаретами, спросил у парня:
- В какой кабинет вызывают, или где собирают?
 - Непонятно, - развёл он руками. – Судя по тому, что многие, заходят в приёмную военкома, наверное, там.
В большой и просторной приёмной стоял тихий говор, и едко пахло табачным дымом. Мужчины разных возрастов сидели на стульях, расставленных вдоль стен, и переговаривались между собой. Войдя, Николай Иванович молча, кивнул собравшимся мужчинам, удивляясь отсутствию сотрудников военкомата.
 - Любуйтесь, опаздывает, а тут за него сиди, - резануло его слух, брошенная кем-то из них реплика.
Не успел он определить, кем была сказана эта фраза, как сидевший у стены мужчина в косоворотке добавил:
 - Давай входи, - кивнул он ему на дверь, - уже вызывали.
По интонации сказанного понял, его разыгрывают. Колеблясь, мгновение, спокойно ответил:
 - Ничего, подождут.
И не теряя чувства достоинства, прошёл к стене и остановился под плакатом. «И надо же было опоздать», - корил он себя за задержку, пытаясь понять, вызывали в кабинет его или нет? Достав из внутреннего кармана повестку, паспорт вложил их в военный билет и обратился к стоящему рядом пареньку:
 - Вызывают, или по очереди?
- Неси, - охотно отозвался мужчина, сидевший в углу, у стола, - мы свои документы уже сдали.
Николай Иванович преодолев нерешительность, открыл дверь и вошёл  в кабинет военкома. Прямо за порогом стоял приставной стол, за которым сидели четверо работников военкомата. Стол был завален кипами учётных карточек и ведомостями. Сдав документы, он вышел из кабинета. «Странно, - подумал он, -  никто даже не поинтересовался, почему я опоздал». Тут и там в полголоса велись оживлённые разговоры. Присматриваясь к этой разношёрстной публике, (а здесь были люди старше его возрастом, которые не сегодня-завтра могли быть сняты с воинского учёта, и молодые), терялся в догадках, что могло послужить поводом для вызова всех сюда. Из угла приёмной, где сидела группка из четверых мужчин, доносился тихий говор. Молодой человек рассказывал приятелями о годах службы в армии.
 - Что ни говори, а в танковых войсках тяжело. Поначалу я не мог привыкнуть, - парень потеснился на стуле, уступая место товарищу, - глох от рёва дизеля. А сколько раз голову разбивал. Потом прижился, пообвыкся…
 У стены, трое парней облюбовали в качестве стола, старый пульт управления телефонной автоматической станции. И облокотившись о его панель, о чём-то говорили. Николай Иванович прислушался.
 - А вот мне довелось на границе служить, - говорил молодой человек в куртке с молниями. - Страха натерпелся первое время. Идём, в наряд, первый раз, - пояснил он. – Доходим до большой скалы, снега нет.  Хунчун сдувает его с камней. Завёл офицер нас за скалу, построил и последний инструктаж даёт. А у меня внутри всё  колотится, вроде и страха нет, а как-то не по себе. Ну, думаю, сейчас встретимся. Выходим из-за скалы, а в нос вонючий дым ударил. Вроде как кизяком топят. Вспомнилось, маленьким гостил у своей бабки, на хуторе, она летом во дворе лепёшками кизяка печь топила. Смотрю против нас доты, да так близко и всё неожиданно. Как-то не по себе стало. А тут в бойнице мелькнуло испуганное лицо наблюдателя. В голове мысль, всё же не один я. Вижу, Худяков, офицер наш обернулся и ободряюще нам кивает. Мол, не волнуйтесь ребята. А тут слышу гортанную команду, лязг затворов. И человек пятнадцать китайцев в лиловых фуфайках и в лохматых, собачьих шапках из дота повыскакивали. Залегли в траншее и автоматы в нас выставили. У меня пот прошиб меж лопаток от страха. А один из китайских пограничников на колено привстал, как бы целится из автомата в нас. Ветер на его шапке мех вздыбил, глаза узкие и столько в них злобы…
- Ну что прошли? – спросил его товарищ.
 - Прошли, даже не оглянулись в их сторону. Худяков всегда нас предостерегал: «Не подавайтесь на провокацию».
Николай Иванович вспомнил напряжённый период времени с Китаем. Помнит, как мальчишкой в далёком 1951 году срисовывал с журнала портрет Мао Цзэдуна. В те годы не смолкала по радиорепродуктору песня, со словами «Русский с китайцем братья навек…». Казалось бы всё, как в песне. Сколько было оказано помощи дружественной стране. Хотя сами жили, как говорила мать, «Едва сводили концы с концами», но помогали народам, освободившимся от колониальной зависимости, почти во всём мире.  Но наступило охлаждение, переросшее во вражду. Он даже не помнит, когда это было, то ли в 1966 или 1969 году, при Брежневе. Дружный, громкий, хохот, с противоположной стороны приёмной, оборвал его воспоминания. Повернув  голову, Николай Иванович увидел группу молодых людей. Они, сидя на корточках,  расположились кружком у стены и слушали своего рассказчика. Молодой человек,  стоя в полукруге слушателей, собирался выдать собравшимся товарищам ещё что-то, но, увидев открывшуюся дверь кабинета военкома, смолк.
- Ну а дальше что? – Чего замолчал? – требовали слушатели продолжения рассказа.
 - А что дальше, - повторяя заданный ему вопрос, медлил с ответом рассказчик. Поняв, продолжить прерванную байку ему  не позволяет присутствие лейтенанта, скомкано закончил свою историю, - Пришлось ему жениться на ней.
 - В чём дело, товарищи? – подойдя к компании, строго спросил лейтенант. - Нельзя ли тише? Вы шумите, мешаете нам работать.
Убедившись, что обращение возымело действие, лейтенант вернулся в кабинет военкома. Часть ребят вышла в коридор покурить, другие, поднявшись с корточек, пошли следом размяться. Присев на освободившийся стул, Николай Иванович вновь осмотрелся по сторонам. Замолчавшие при появлении лейтенанта мужики вновь разговорились. И обстановка вскоре стала такой же шумной, как и до его появления. «Почему нас собрали?» - Николай Иванович так и не смог ответить на волнующий его вопрос, всё больше теряясь в догадках. «Ну, хорошо, у меня запас второй категории, - рассуждал он. - Переосвидетельствования прохожу через четыре года. А чего он здесь делает? – глядя на мужчину лет пятидесяти шести, думал он. – Его уже с учёта пора снимать, а его вызвали. Или хотя бы тех парней, что сидят на корточках, у стены. Наверное, демобилизовались года три – четыре назад, чего надо комиссариату от них?»
 Это интересовало ни одного его. На вопрос молодого здоровяка с соседнего стула, обращённого к соседу. Тот поскрёб свою плешь и глубокомысленно изрёк:
 - В Афганистан пошлют.
 - А что мужики, - откликнулся молодой мужчина в костюме-тройке, - возьмут и отправят всех в Афган.
В это время дверь в приёмной распахнулась, и на порог ступил небольшого роста мужчина, средних лет. На мгновение все замолчали, воцарилась гробовая тишина. Мужик хозяйски осмотрелся, прошёл на середину комнаты и, озирая собравшихся товарищей, спросил:
  - А кому здесь отдавать повестку?
Всех немало удивил высокий тембр голоса мужика, не соответствующий его малому росту. Молодой мужчина в тройке показал ему на дверь и сказал:
 - Комиссии. - И уже более строгим голосом спросил. – Чего же вы дорогой товарищ опаздываете? В повестке ясно указано, прибыть в 14 часов, а вы так халатно отнеслись к вызову. Опоздали на час двадцать минут и теперь всех нас, (мужчина театральным жестом обвёл рукой собравшуюся публику), военком задержал на три часа. Идите, - сурово закончил он.
Окончательно смущённый мужик робко отворил дверь кабинета военкома и скрылся за ней.
Проводив его взглядом, мужчина в тройке продолжил «ломать» комедию:
 - Так вот, - глядя на товарищей, заговорил он, - вызывают меня к полковнику. – Вам, - говорит он, - выпала большая честь, как комсомольцу и отличнику боевой и политической подготовки выполнить свой интернациональный долг перед Родиной. Что оставалось мне делать? – молодой человек, глянул на товарищей. – Да ничего, - ответил он. Вскинул руку к козырьку и отвечаю, - Благодарю за оказанное доверие».
В этот момент дверь кабинета военкома открылась, и из неё вышел маленький мужик
- Ну, как? – окружили его мужчины. – Не ругали за опоздание?
 - Да нет, ребята. Военкома ещё нет, запаздывает. Может когда придёт тогда что и скажет, 
 - оглядевшись по сторонам, он спросил, - А где этот, сраный интеллигент?
 Мужики непонимающе переглянулись.
 - Ну, тот в тройке, что мне тут лапшу на уши вешал, - объяснил мужик. 
 - Да вон он, стоит, - кивнул ему один из доброжелателей.
- Эй, ты милок! - окликнул мужик шутника. - Поди, сюда. 
Молодой человек, ни сколько не смущаясь, подошёл к нему. Николай Иванович был уверен, этот низкорослый мужчина, видимо в недавнем прошлом сельский житель, сейчас «начистит» нос своему обидчику  за розыгрыш. Из жизни знал, люди, не вышедшие ростом, очень самолюбивы и не любят когда над ними трунят. Однако вопреки его  худшим ожиданиям, мужик притянул за ворот сорочки шутника к себе и внушительно сказал ему:
 - Запомни, ты гнида учённая, если ещё так будешь измываться над Иваном Васильевичем, я тебя в порошок сотру.
- А кто такой Иван Вас…? –  забегал глазами парень в тройке, почувствовав угрозу.
Это я, Иван Васильевич Сенькин, - повторил мужик и, отпуская ворот сорочки шутника, презрительно бросил ему, - интеллигент паршивый.
 Вытащив из кармана смятую тачку «Примы», он поспешно сунул в рот сигарету и, ни к кому не обращаясь, сказал:
- Пойду в коридор, покурю.
Парень, в тройке поправив на себе ворот сорочки, проводил мужика взглядом. Когда за Сенькиным закрылась дверь, он спокойно, будто бы между ними ничего не произошло, поделился с собравшимися военнообязанными мнением:   
  - Однако обидчивый Сенькин, словно, Наполеон. Видно гордый.
  - Так куда же ты попал? – нетерпеливо спросил его один из мужиков.
 - Под Кандагар «загремел», в автороте механиком служил.
 Дверь кабинета военкома открылась, и работница военкомата с порога окликнула:
 - Сенькин, здесь?
 - Вроде вышел покурить.
Парень в тройке тут же услужливо попросил стоящего у входа парня: - Выгляни в коридор, и передай Сенькину,  его вызывают в кабинет военкома.
Николай Иванович наблюдая за всей этой сумятицей, гадал, для чего их вызвали. Оторвали от работы, от дел, ради какой-то галочки в мероприятиях. И ему вспомнился дед, родитель его отца. Спокойный, рассудительный он был нетороплив в высказываниях. Дед с насмешкой относился к бумагам, предсказывая, что в будущем, власть перейдёт к ним. Авторитет человека, - говорил  он, - будет определяться не его способностями, знаниями, опытом, а «бумажкой», которую тот  будет иметь.
  Пожилой мужчина, сидевший в сторонке, что-то рассказывал своему соседу. Николай Иванович прислушался, что он говорит.
 - Летит он, - рассказывал мужик  своему соседу, - видит бахча. Выбрал полянку и садится рядом. Набрал арбузов, а тут дедок, сторож к нему подходит. Ну, он ему, - Здорово дед!
«И этот байки травит», - решил Николай Иванович, слушая рассказчика.
 Можно я арбузов с собою возьму немного? – спрашивает он деда. Сторож ему и отвечает: - А чего не взять, можно, колхозные. А я думал, что случилось с машиной. – Всё в порядке батя, - отвечает ему летун. – Летел, вижу бахча, дай, думаю, сяду. Вот так и оказался здесь. Может тебе покатать? – спрашивает он дедка. И предлагает ему сесть в кукурузник. Думал, дед испугается и откажется. А дедок ему и говорит, - Спасибо внучек, если не трудно, покатай. Залазит сторож в кабину, он на нём ремни застёгивает и садится сам. Поднялись в воздух, он и стал деда «вертеть», думал его удивить. Сделал несколько фигур пилотажа, садится. И задаёт деду вопрос: - Ну, как батя? Тот ремни отстёгивает, вылезает из кабины и спокойно отвечает: - Хреново внучек. Летчик, конечно, возмутился «Какой-то дедок раньше тележного скрипа боялся, а тут ещё такую оценку даёт». Ну и спрашивает его: - А из чего батя такой вывод сделали? А сторож ему в ответ: - Стрелка в одну сторону, а шарик в другую. Промолчал летун, лишь потом, через своих пилотов узнал, дед до войны инструктором по пилотированию работал.
- Где  вы Сенькин пропадаете? – услышал Николай Иванович, возмущённый голос мужика в тройке. – Вас уже несколько раз вызывали.
 - Газету ходил, покупал, - уже с недоверием смотрел Сенькин на «интеллигента», - В самом деле, вызывали, или ты опять тюльку гонишь?
- Действительно вызывали, - подтвердили мужики.
 - Фу ты ядрёна вошь, - чертыхнулся Сенькин и ринулся к двери военкома.
Но неожиданно дверь кабинета открылась, и из неё стремительно вышел военный. Николай Иванович заметил на погонах две крупные звёздочки. Подполковник вышел на середину комнаты, в левой руке у него была пачка исписанных бланков.
- Позвать сюда всех из коридора, - раздался его зычный голос.
 - Военком, - шёпотом пронеслось среди собравшихся посетителей.
 - Встать! – строго бросил подполковник, проведя рукой в направлении стены.
В течение полуминуты вся эта публика уже стояла вдоль стены. Военком прошёлся взглядом вдоль шеренги и остановился на толстяке, с папкой под мышкой. Даже он, неповоротливый и грузный мужчина, втянув в себя живот и зажимая под мышкой неразлучную папку, стоял по стойке «смирно».
 - Здравствуйте товарищи военнообязанные! – поприветствовал их военком. – Я был вынужден вызвать вас сюда, оторвав от работы, учёбы и других дел. Все вы военнообязанные и знаете Закон СССР «О всеобщей воинской обязанности». А коль знаете его, то обязаны строго соблюдать и правила действующие в отношении военного билета. Однако жизнь показала, что мы начинаем забывать их. Если мы, военный комиссариат, знаем, где вы живёте, работаете или учитесь, то мы можем при возникших обстоятельствах вызвать вас. Но нельзя этого сделать, – в голосе подполковника начинал звенеть металл, - когда мы не имеем этих сведений. До настоящего момента вы не нашли нужным сообщить военному комиссариату об изменениях происшедших у вас на работе и в учёбе. В этой связи, - голос военкома приобрёл суровую жёсткость, - я, пользуясь предоставленным мне правом, налагаю на вас штраф, в размере соответствующим вашим нарушения.
«Вот оно в чём дело», - понял он причину вызова. Получив в том году квартиру и переехав на новое место жительство, Николай Иванович как-то забыл известить об этом военкомат.
   - А теперь получите извещения о наложении на вас штрафа, - военком передал пачку бланков, подошедшей к нему работнице, - и можете быть свободными. Всего вам доброго товарищи, удачи.
Стоя у стола, где сотрудница военкомата выдавала извещения, Николай Иванович обратил внимание на то, как низкорослый Сенькин, вкладывая извещение в карман брюк, что-то говорил парню, одетому в тройку. В завершение своей речи Иван Васильевич дружески похлопал по плечу парня и сказал:
- Пока братан, до встречи!
 «А говорил обидчивый, как Наполеон, - вспомнились ему слова парня в тройке. – А он простецкий и даже неплохой мужик», - решил Николай Иванович.
             На работе его ждал сюрприз. Только Николай Иванович вернулся на завод, как его начальник огорошил его сообщением.
 - Сегодня вечером, арендованным рейсом самолёта доставят комплектующие детали, так что сборная смена назначена на сегодня, в третью смену. Ты, Николай Иванович, иди домой, отдыхай, а к двенадцати часам ночи выйдешь на конвейер. А завтра, отоспишься и после обеда подменишь меня, в отделе. Я буду работать в сборочном производстве, на конвейере.
 - А в субботу, воскресенье как? – поинтересовался он.
 - В выходные дни, - шеф улыбнулся, - мы с тобой оба работаем в первой смене, на сборочном конвейере. Ясно?      
 - А вторая смена намечается?
 - Нет! Начальник сборочного производства считает, что одной сменой наверстаем план.
            Домой, Николай Иванович брёл уже без всякого желания. День был окончательно испорчен. Отдохнуть вряд ли ему удастся, да и какой может быть сон в разгар дня.  Рушились все его планы. Опять придётся звонить на хутор, родителям, оправдываться и, объяснять причину своего не приезда к ним. «Надо ещё зайти в отделение узла связи и оплатить штраф за не извещение своего места прописки», - вспомнил он о полученном  извещении. Мысли одна за другой одолевали его, не давая сосредоточиться на главном. Он уже забыл, когда последний раз отдыхал, был с семьёй, интересовался учёбой детей. Работа, планёрки, командировки, навёрстывание плана, партийные собрания, и так ежедневно с утра и до позднего вечера.
  - Ты, почему дома? – удивилась жена, возвратившись с работы. – Или что случилось?
  - Пора уже знать, - криво усмехнулся он, - конец месяца. Создали из нас ИТР и служащих дополнительную, третью, смену. Будем работать на конвейере, и навёрстывать план. Так что не забудь меня разбудить в одиннадцать ночи. А сейчас приготовь что-нибудь поесть, да я лягу отдохнуть. Может, удастся заснуть.
                Ставрополь, август 1997 г.