Пусть чужой, да с душой!..

Рецензия на спектакль "Свои люди - сочтёмся!" - Малый театр, 26 декабря 2014

Ах, деньги, деньги! До того они любят счёт, что дай им волю - всё и вся переведут в цифровое выражение, упакуют и снабдят ценником! А человек слаб, глуп и послушен собственной жадности. Ослеплённый блеском золота, продаст себя самого, не то что ближнего своего. И всё это ужасно смешно... когда не ты сей ближний.

Александр Николаевич Островский за долгие годы судейской службы постиг и коварство денег, и слабость человека. Из наблюдений своих и выводов сложил истории - то смешные, то печальные, но неизменно поучительные. Так что, ныне каждый школьник знает: Островский - классик, выдающийся драматург, тонкий знаток человеческой души и жизни.

"Свои люди - сочтёмся!" - одна из его первых пьес. Написана полтора с лишним века назад, а персонажи её совершенно сегодняшние, узнаваемые, самые наши что ни на есть ближние. Правда, говорят чудно, да рядятся не модно.

В спектакле Малого театра старозамоскворецкий говор звучит со сцены легко и органично. Сюртуки, душегреи и чепчики носят здесь так, словно всю жизнь в них ходили. Добро пожаловать в Дом Островского! Главное, однако, не в этом.

В Малом театре, как нигде более, умеют донести изначальный, заложенный автором смысл, юмор, передать настроение, не исказить суть. Островского принято считать автором весьма "прямолинейным". Его пьесы просты, доходчивы, вроде бы, без подтекста. Мораль часто даже выносится в название. Названия же - всем известные пословицы. И что за персонаж перед нами, явствует из его имени-фамилии. Сразу видно, кто хороший, кто плохой, кто какой-нибудь другой.

Да так ли?.. Ведь пьесы Островского - сама жизнь, а в жизни всё неоднозначно. Ну, кто бы мог подумать, что богатого купца Самсона Силыча Большова доведёт до сумы и тюрьмы его же всего-то навсего приказчик, Лазарь Елизарыч Подхалюзин? Тёзка библейского силача Самсона, богатей-самодур, ни в чём не знает удержу. Нет на него ни закона, ни резона. Решил было надуть своих кредиторов, объявившись якобы банкротом. Имущество и дочь отдал на хранение клятвенно заверившему его в своей безграничной преданности Лазарю. А тот возьми, да и брось "тятеньку" в долговой яме. Вот тебе и свои люди! Вот так сочлись!

Как же жалкий прихлебатель Лазарь Елизарыч Подхалюзин посмел?.. Ничтожество с именем, звенящим комариным писком!.. Посмел-с. Даже совесть его чиста: "Да, известное дело, надо совесть знать, да в каком это смысле понимать нужно? Против хорошего человека у всякого есть совесть; а коли он сам  других обманывает, так какая же тут совесть!" 

Ещё пару слов об именах. Лазарь и Елизар - одно имя. Означает оно "пособляемый богом", у нас закрепилось в двух вариантах произношения. Вот и выходит, что вдвойне сильный (по имени-отчеству) Большов не устоял против вдвойне везучего Подхалюзина. Дочь Большова, жаждущая выбиться в благородные дамы, носит говорящее имя Олимпиада. Дома же она Липочка. А "липа" в просторечии - дешёвая фальшивка. Глупенькая с виду вертушка проявляет такую коммерческую хватку, что оставляет в дураках не только прожжённую торгашку-сваху, но и родного папашу. Зачем ей быть довеском к фиктивной купчей? Она продаст себя гораздо выгоднее - за новый дом в Каретном ряду, орловских лошадей, шелка и бархат. И губит Самсона Силыча, так же, как библейского Самсона, предательство женщины. Чем Липочка не Далила? Подтекст, да ещё какой!

Однако, за что же лжецу и подлецу Лазарю такая божья милость? Почему наказаны жадность Большова, продажность свахи и стряпчего, а с куда страшнее нагрешивших Подхалюзиных как с гуся вода? Ждут первенца, купаются в роскоши, счастливы и беспечны.

Может, как раз поэтому. Не божья это милость, а того, кому они продали души. Завлечёт их подальше по скользкой дорожке, чтобы не было возврата. Выждет, пока появится у них что-то дороже денег. И так схватит за горло, что небо им покажется с копеечку. Вспомнят тогда слова Большова: "Знаешь, Лазарь, Иуда - ведь он тоже Христа за деньги продал, как мы совесть за деньги продаём... А  что ему за это было?"

Тут уж не до смеха. Комедия так бы и закончилась на высокой трагедийной ноте, если бы не стряпчий Сысой Псо(в)ич. Всласть полаявшись с ним напоследок, Подхалюзин превращает финал в уморительный водевиль.

"Свои люди - сочтёмся!" - спектакль с "постоянной пропиской" в Малом театре. Нынешней постановке через год исполнится двадцать лет. Любопытно сравнить её с телеспектаклем 1970 года, сыгранным актёрами Малого, который и сейчас смотреть - одно удовольствие. Бас Романа Филиппова-Большова обрушивается на Подхалюзиных громом небесным. Липочка Маргариты Фоминой - тряпичная кукла, под сотней чьих одёжек вдруг обнаруживается вместо сердца даже не ледышка, а самый настоящий кремень. Лазарь Елизарыч с масляными глазами и жиденькой бородёнкой в женихах ползает перед ней на коленях, а в мужьях уже лижет пальчики. Юрия Соломина просто не узнать. В модный сюртук он облачается, словно Наполеон в мундир. Тишка-Сергей Еремеев следует по пятам верным адъютантом. В роли стряпчего неподражаемый Аркадий Смирнов.

Теперешний актёрский состав тоже "звёздный". Очень чувствуется его слаженность, сыгранность. Актёры так хороши, что зрителю и персонажи начинают казаться лучше.

Ключница Фоминишна - единственное беззлобное действующее лицо. Лицо улыбчивое, забавное своей бестолковостью, весёлое и живое. Клавдия Блохина в этой роли - как добрый домовой в душегрее присущего божьему одуванчику цвета.

Тишке лет мало, зато ума достало. Смекалист, что и говорить. Сейчас видно - далеко пойдёт. Жаль только, что по подхалюзинской дорожке. В Тишке Дмитрия Солодовника пока ещё живы простодушие и озорство. Может, он и выскользнет из цепких лап лукавого.

Сысой Псоич живёт по присказке "лежачего не бьют". Но стелиться ковром под ноги всякого-Якова долго нельзя. Рано или поздно начнут-таки топтать. Больно будет, и столь привычная анестезия не поможет. А возвысишь голос, так уже никого не испугаешь: "Какой горячий!" Владимир Носик всё же оставляет своему пропащему герою капельку спасительного ехидства на дне души. Такие, как он выживают не благодаря, а назло.

Сваха Татьяны Коротковой повадкой лисица, а голосом птица. С такой Устиньей Наумовной быть бы Лазарю поосторожней. Язык-то без костей. На всю Москву ославит, да с три короба добавит.

Правда, Подхалюзин Антона Хомятова не робкого десятка. Это чувствуется с первого его появления на сцене и поначалу настораживает. Но такой Лазарь тоже интересен. Не застывший в полупоклоне, нарочито угодливый, с заискивающей ухмылкой, а уверенный в себе, с твёрдой походкой и высоко поднятой головой. Перед нами явно знающий себе цену специалист - "работник торговли". Почтителен и услужлив, да, но скорее из уважения к возрасту Большова, чем из подобострастия. Антон Романович очень убедителен в этой роли. Раскрывает знакомый образ по-новому.

Олимпиада Самсоновна - настоящая замоскворецкая "кровь с молоком". Румянец во всю щёку, угловатость и мещанские ухватки. Екатерина Базарова к своей героине кажется безжалостнее самого автора. У Островского Липочка до конца пьесы остаётся капризной пустышкой, просто не способной понять весь ужас падения её отца - голова занята одними нарядами. В спектакле же она меняется, черствеет на глазах, отталкивает его осознанно и превращается в законченную дрянь.

Людмилу Полякову невозможно даже вообразить мышкой-норушкой. Её Аграфена Кондратьевна не забитая дремучая купеческая жёнушка, а властная, с собственным понятием почти что дама. Образ стал гораздо глубже и ярче. В нём органично совмещаются причитающая неучёная "чуть-чуть не паневница" из Преображенского и избалованная достатком московская купчиха с претензией на барство.

Большов становится по-настоящему интересен в момент развязки действия. Когда падает на колени перед дочерью и зятем, протягивает руку за милостыней. Богач-самодур в пьесах Островского - скорее типаж, чем характер. Чем Большов поначалу ни Дикой, ни Ахов? Созданный Виталием Петровым образ равно убедителен от начала до конца. Купец-Большов отталкивает с первых реплик. Большову-нищему сочувствуешь всей душой.

Такая правдивость достигается, наверное, не только за счёт мастерства, профессионализма. Русскую классику вряд ли можно донести до зрителя, не поняв, не прочувствовав её душой. Островского читают, ставят и смотрят по всему свету. Но одно дело сюжет, история, которую можно пересказать в двух словах. Совсем другое внутренний, глубинный смысл, раскрываемый и постигаемый через настроение, ассоциации, через связь с историей, фольклором, традицией, корнями.

В этом Малому театру нет равных. Русскую классику нужно смотреть здесь.